Знак Хель

Ночь. Улица. Фонарь. Правда, аптеки в этом районе давно уже закрылись. Но на этом жизнь не остановилась и не погрузилась в глубокий и беспробудный сон. Город продолжал жить. Дышать. И бежать. Его ритм неутолим. Аннушка сидела в своем кабинете и выполняла рутинные дела. Бумажные горы, возвышающиеся на столе из папок и личных дел подозреваемых, свидетелей и потерпевших — самая нелюбимая часть работы. Накануне она с коллегами закрыла скандальное дело и теперь, как полагается, заполняла отчет и писала кучу разных бумаг под звуки завывающего ветра, что пробивался даже сквозь гул ночного города. Пока тело находилось в темном и пустом кабинете, а пальцы отбивали ритм по клавиатуре, мысли же уносили сознание девушки в самые недра воспоминаний. Тихая и в тоже время бурлящая река памяти разлилась мурашками по коже и глухой болью отдавала под ребра в самое сердце. В этот момент единственное, что слышала Анна, был голос ее собственной памяти, бессменным саундтреком которой стал его смех. Его глаза, запах, касания. Воспоминания терзали девушку и разрывали ее на бесконечное количество маленьких кусочков. А ведь с того страшного дня прошло больше трех лет. Страшно представить, что было бы, если… Но никаких если нет. — По-прежнему тут? Все также за работой? — нотки живого голоса заставили Аннушку содрогнуться. От испуга она тут же вернулась в реальность. Этот голос и пробивающиеся в нем ирония показались знакомыми. — Ань… — вновь раздался это голос, — Я скучал… Слова, что так легко вырвались наружу, заставили всю кровь прилить к лицу девушки. Она, несомненно, узнала обладателя этого голоса и теперь боялась поднимать глаза. — Это шутка чья-то? — рассерженно произнесла Остроумовой. Но когда ее взгляд все же оторвался от монитора… В этот момент все разом потеряло вес. Перед ней и впрямь стоял Иван. Живой и невредимый. Ее. — Прикоснись ко мне… Ну же, давай. Раз ты голоса моего не слышишь, — с сарказмом ответил он, ответил так, как может только он. И его слова сильней сотни ножевых ранили и без того сандящую рану. — Ну, чего же ты? — Жалинский протянул руки к Анне, — Иди ко мне. Здравый смысл бил тревогу. Сердце же ликовало от радости. Аня будто бы сходила с ума. Перед ней стоял он, тот, кого она похоронила и оплакала. Тот, кого она пыталась забыть и отпустить столько времени. Но он стоял тут. Так близко, что Остроумова слышала его дыхание. Рука блондинка нащупала на столешнице телефон. Что-то странное происходило, и одна она точно не справится. — Жааан, — голос Аннушки дрожал. Она боялась отвести взгляд, чтобы он вдруг не исчез, — Тут… Иван… Он здесь… Позвонить Жану было первым из того, что пришло в голову Анны. Благо он был в быстром наборе. Возможно, она просто сходит с ума, тогда он, как врач, поможет ей. Если же нет. И Жалинский впрямь стоит прямо перед ней живой, то тогда она будет не одна, кто знает об этом. — Какой? В смысле? — от непонимания до удивления прошло пару мгновений. — Этого же не может быть? Жан? — с нотками отчаяния продолжала она, не переставая смотреть на нежданного, но желанного «гостя». Он же, в свою очередь, просто стоял и с улыбкой на лице наблюдал за всей картиной. — Я сейчас приеду! Оставайся на месте! И задержи его!