Don't let go

24 ноября 2018 года

До 27-летия Луи оставался один месяц, и ему было нехорошо. У него часто случались припадки, часто поднималась температура. Всё это было признаками того, что его организм начал отключаться. Гарри всегда оставался с ним, хотя иногда казалось, что Луи нет рядом. Он просто лежал молча, в основном глядя в потолок, изредка оглядываясь по сторонам. Гарри в данный момент держал его за руку и потирал её большим пальцем, в то время как Луи просто лежал там с отсутствующим видом. Гарри вспоминал все те годы, которые они с Луи провели вместе. Некоторые воспоминания вызывали у него улыбку, другие — слёзы. — Помнишь, как в детском саду ты сказал всему классу, что мы собираемся пожениться? — говорил Гарри шёпотом, как будто Луи его слушал, хотя знал, что тот ничего не понимает. — Ты был прав. — Он улыбнулся. — А потом, помнишь, на третьем курсе мы решили, что целоваться и встречаться — это мерзко? — Гарри рассмеялся и с нежностью покачал головой. — Мы были лучшими друзьями, но не позволяли себе любить. — Я помню, как в пятом классе мы ходили в тот дом отдыха, который находился недалеко от школы. — Гарри немного прослезился. — Я всегда жаловался и хотел кататься на велосипедах или играть в видеоигры, но каждую среду ты непременно тащил меня в дом престарелых, чтобы навестить мисс Эдну. Ты любил её, Лу. Она была на ранней стадии Альцгеймера, и тебе всегда было так жаль её, ты думал, что это такая ужасная болезнь и несправедливо, что она заболела. Ты был так добр к ней, Луи, так добр. — А в седьмом классе ты попросил меня стать твоим парнем на школьных танцах. — Гарри прикусил губу, вспоминая, как это произошло. — Ты так нервничал, твои маленькие ручки дрожали, и ты боялся, что я откажусь. Но, конечно, я никогда не откажу тебе, мой Луи, никогда. — Гарри нежно поцеловал его в щёку. Луи даже не понял этого. — Когда нам было по шестнадцать лет, я помню, как ты стал забывчивым. Конечно, ты всегда был немного забывчивым, но не настолько, — пробормотал Гарри, вспоминая самые ранние стадии болезни. — Хотя это было ещё не так плохо, и мы с мальчиками были рады помочь. — Потом мы поженились в восемнадцать лет, вскоре после окончания школы, — улыбнулся Гарри. — Это была самая прекрасная свадьба, вся украшенная синим и зелёным. Она была в морской тематике, потому что я — якорь, который поддерживает тебя, а ты — компас, который ведёт два корабля. — Когда нам было по 20 лет, всё стало сложнее. Но ты по-прежнему оставался таким же милым. Ты даже попросил Найла взять тебя с собой, чтобы купить мне подарок на день рождения. Ты попросил его в октябре, потому что не хотел забыть до февраля. — Гарри вспомнил, как это было приятно. — Когда нам было по 21 году, мы пошли поужинать на День святого Валентина, — Гарри подавил всхлип. — Это было очень мило. Он не стал упоминать о том, что Луи не смог прочитать меню, и о том, как ему было стыдно и грустно из-за этого. Потому что, хотя Луи и не понимал, Гарри не любил произносить вслух плохие воспоминания. Некоторые воспоминания причиняли слишком сильную боль. — Когда нам было по 22 года, ты особенно любил обниматься и лежать дома в постели, — сказал Гарри, вспомнив, как Луи испытывал самые ужасные галлюцинации и был убеждён, что все за ним охотятся и хотят забрать его вещи, поэтому ему постоянно хотелось спрятаться в постели. — Когда нам было по 23 года, ты любил танцевать. Ты танцевал в ресторанах, в метро, в продуктовом магазине… Гарри не упомянул, что это были соблазнительные танцы, 5-я стадия которых включает гиперсексуальность. Он также не упомянул, как ему приходилось останавливать его, отводить в укромное место и успокаивать. — Когда нам было 24 года, у тебя было много энергии, — мягко произнёс Гарри, переключившись с руки Луи на поглаживание его волос. Он не стал говорить, что эта энергия была направлена на гнев. Луи был очень агрессивным, у него случались истерики, и иногда он даже бил Гарри. Конечно, он не понимал, что делает, и Гарри никогда не злился в ответ. Он всегда усмирял Луи, а потом Луи начинал рыдать и чувствовал себя так плохо из-за этого. — Когда нам было 25, мы завели Голди, — сказал Гарри, вспоминая золотую рыбку. — Ты так любил её, Лу. Ты всегда хотел её покормить, и тебе нравилось смотреть, как она плавает. Именно в это время Луи начал сильно худеть. Гарри обнаружил, что он пытается выпить воду из аквариума Голди, и им пришлось отдать её. Об одном дне, когда им было по 25 лет, Гарри не мог говорить, он был слишком эмоционален. Он пошёл в ванную и, вернувшись, обнаружил, что Луи сидит на полу и ест ластики, которые он принял за конфеты. Тогда он понял, что всё плохо, очень плохо. — И вот, теперь нам 26. — Гарри улыбнулся своему милому мужу. — Не могу поверить, что нам уже столько лет. Как будто вчера, клянусь, мы были в первом классе и смеялись над глупыми шутками. Луи издал тихий звук, и Гарри тут же нахмурился. — Что такое, Бу? В чём дело? — спросил он, чувствуя, что что-то не так. Луи, конечно, не ответил, но писк его кардиомонитора становился всё медленнее. Медленнее. — Малыш… — Гарри задыхался. Он знал, что это произойдёт, но легче от этого не становилось. — Не отпускай меня. Пожалуйста, не отпускай меня. Луи поднял на него совершенно пустые глаза. Ему было больно. Он не мог больше держаться, не мог. Он выглядел почти извиняющимся, как будто знал, что что-то не так. Гарри прикусил дрожащую губу и нежно обнял Луи. — Я беру свои слова обратно, ты можешь отпустить меня, если тебе нужно. Но я никогда не отпущу. Никогда. Он отстранился, наблюдая за тем, как грудь Луи поднимается и опускается от медленных и неровных вдохов. — Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете, Луи. Ты всегда будешь в моём сердце, — прошептал Гарри, когда Луи сделал последний вдох. — Я никогда не отпущу тебя, — пообещал Гарри, когда Луи выдохнул. В комнате не было слышно ни звука, кроме длинных, тихих гудков монитора, когда Гарри тихо всхлипывал. — Спи спокойно, моё солнце. — Гарри прижался поцелуем к его щеке.