Жизнь — не игра

Ярким утром луч света безжалостно ударил по глазам. Для июня в этом году солнце было чересчур сильным. Натаниэль, недовольно побурчав, перевернулся на другой бок, но веки всё же разлепил: знал, что уснуть обратно уже не выйдет. После смерти самого близкого человека в его жизни, мамы, прошло уже около трёх недель, а он до сих пор не знал, что ему делать дальше. Мама всегда была рядом с ним, словно тень. Она всегда принимала все важные решения и подставляла свою спину под удар. Теперь её больше нет. В пятнадцать лет к самостоятельной жизни никто не готов, тем более, если учесть его положение. Конечно, в Англии жил некий дядя Стюарт — младший брат мамы, который мог бы помочь… Однако проблема заключалась в том, что, во-первых, Стюарт Хэтфорд управлял частью криминального мира Британии; во-вторых, он не знал, как на него отреагируют в британской мафиозной семье. “Дольше, чем на месяц, оставаться на одном месте нельзя. Даже в такой маленькой деревушке может быть опасно”, — с этими мыслями Натаниэль покидал так сильно полюбившийся ему амбар, прежде проверив свою драгоценную папку с деньгами, чеками, линзами, рецептом на них и нужными контактами. Вся информация, хранившаяся в ней была грамотно замаскирована. Если бы человек взял полистать папку, то принял бы владельца за фанатика Рико и Кевина, восходящих звезд экси школьной команды. Паранойя, которая досталась ему от мамы, после её смерти только усилилась. Медленно выбираясь из деревушки Альта, была надежда вновь поехать автостопом. Рено — следующий крупный город, который требовалось посетить. Там находилась организация с нужными ему людьми, которые должны были дать информацию о новой личности. Также в том городе был аэропорт, из которого Нат бы уже отправился в Нью-Йорк, где качественно сделали бы поддельный паспорт и прочие документы. Он впервые занимался этим в одиночку и хотел сделать на должном уровне сразу, чтобы не возвращаться к этому в ближайший год. Сейчас его звали Нилом Джостеном. За все пять лет в бегах с матерью Натаниэлю пришлось сменить около двадцати имён. Они даже долгое время жили заграницей. В целом мать с сыном посетили около шестнадцати городов, которые находились в одиннадцати разных странах. Нат был вундеркиндом и полиглотом, что способствовало быстрому освоению иностранных языков. Каждый раз он надеялся, что всё прекратится. Однако подчинённые папочки находили их раз за разом. Натану Веснински принадлежал целый штат Огайо, над ним почти никто не имел власти. Всё это время Натаниэль продолжал идти с вытянутой в сторону рукой вдоль дороги, никто из водителей даже не думал останавливаться, хотя уже проехало около двенадцати машин за прошедшие сорок минут беспрерывной ходьбы. “Вот уебаны!” — Выругался про себя Нат. — “Хотя, скорее всего, я просто выгляжу как бомж, сам себя подвозить не стал бы.” Сколько он уже не мылся? Около недели? Скоро, судя по путеводителю, должна была быть заправка. Наконец он сможет попить воды, поесть и, в конце концов, передохнуть. А если повезёт, то в машину к кому-нибудь напросится. “Вот ведь уебки. Ну подумаешь выгляжу помято. Я бы посмотрел, окажись они на моем месте. Логично, блять, я не от счастливой жизни автостопом ебашу.” — негодовал про себя Нат, которого невероятно выбешивало безразличие людей. Нат даже не удивится, если в скором времени схватит тепловой удар. Раньше его организм был довольно вынослив, но с тем образом жизни, какой он вёл сейчас вся эта выносливость куда-то подевалась. Постоянные недомогания преследовали его последние несколько лет: от периодического голода голову мучили мигрени и головокружения, от некачественного питания болел желудок, а от постоянного чувства тревожности иногда начинало болеть сердце. В какой-то момент дорога под палящим солнцем начала казаться бесконечной, а Натаниэль всё шёл дальше и дальше. Настроение, как ни странно, было более менее сносным. Виды, окружающие трассу с обеих сторон, словно сияли под солнцем. Они были ничем иным как украшением, чем-то, что действительно хотелось сохранить в памяти из его тяжёлого пути. Натура у Ната была довольно творческая. Первой это заметила мама, когда тот еще учился в школе. В основном мальчик отдавал предпочтение предметам хоть как-то связанным с искусством, несмотря на то, что был он хорош во всём. Больше прочего цепляло рисование. Все безразмерные мысли и чувства всегда с поразительной лёгкостью умещались на одном листе бумаги. Во время рисования Нат чувствовал себя совершенно свободным, давая волю своему воображению. Хочешь, нарисуй свою заветную мечту и повесь на стену в комнате, чтобы напоминать себе о смысле жизни, а хочешь — свой страх, чтобы позже сжечь его к чертям. В эту секунду Нат мечтал о том, чтобы просто взлететь. Сбежать раз и навсегда, чтобы больше не знать тревоги, страха и чувства утраты. По непонятной причине идти стало невероятно тяжело. Ещё хотя бы шаг или два, и, казалось, что сердце засвистит как сдувающаяся шина. Сумка резко потяжелела на несколько килограмм. Слабость, поразившая мышцы тела, с каждой секундой мешала двигаться всё сильнее. Идти, даже медленным шагом, стало невозможно. “Пиздец я идиот, реально солнечный удар кажется…” — промелькнуло в мыслях у Ната, прежде чем тот вырубился. Последнее, за что зацепилось отключающееся сознание, было звуком резко затормозивших рядом автомобильных колёс.

***

Веки потяжелели и начали беспощадно давить на глаза, принуждая те открыться. Было несколько вещей, которые Нат мог бы сделать сегодня, чтобы его жизнь стала хоть чуточку веселее. Но в них определённо не входило грохнуться посреди дороги и оказаться в чьей-то машине. Голова буквально трещала от боли, слава богу яркий дневной свет больше не бил по глазам. Стоп. Натаниэль резко поднялся, но изнеможение заставило тело рухнуть обратно. Парень чуть было не застонал от досады, как вдруг услышал довольно приятный женский голос: — Ты чего творишь? Кто так резко после обморока подскакивает? В ответ Нат смог издать лишь какой-то невнятный звук, так сильно у него болела голова. — Настолько сильно болит? — девушка словно прочитала его мысли. — Сама не раз сталкивалась с этим, когда в походы ходила. Солнце никого не щадит, да? Ты давай, попробуй присесть, только аккуратно. Я тут тебе воды купила. Хотя думаю, что еще и таблетки нужны будут, — с этими словами женский силуэт скрылся где-то за машиной, после чего незамедлительно послышался звук копошения в багажнике. Через пару минут, когда Натаниэль уже смог подняться, женщина вновь стояла перед ним, держа в руках вскрытую упаковку таблеток. Никому не доверяй — это первое правило, которому Мэри научила своего сына, и он твёрдо его уяснил. За всю жизнь Нат так и не доверился никому, кроме своей матери. В школе он ни с кем не общался, потому что никто из одноклассников, которые были лет на шесть старше, не хотел иметь дело с “малолеткой”, невзирая на то, что Нат был одним из самых умных учеников в классе. Как только он успел получить аттестат, они с матерью пустились в бега. Единственными сверстниками, с которыми он более менее близко контактировал за эти пятнадцать лет, были Кевин Дэй и Рико Морияма. Эти ребята вместе с ним играли на одном поле в Малой Лиге экси, они же присутствовали на его пробах в команду “Вороны”, в которой те уже неформально состояли. Они же и видели, как жесток бывает его отец. Прямо на глазах у них троих и у тренера той команды, Тэцудзи Мориамы, Натан зарезал человека. Если сложить кусочки пазла воедино, то можно было предположить, что семьи каким-то образом могут быть связаны в криминальном мире. Особенно учитывая отсутствие какой либо реакции на происходящее у тренера. Но эта теория так и осталось на уровне предположений. Нат задвинул её на дальние полки в своей голове, как один из возможных вариантов. — Я не настолько плохо себя чувствую, спасибо, — стараясь не выдать слабину в голосе, ответил Натаниэль на предложение девушки. — Да ну что ты… Я же вижу, как тебе плохо, — уже более вкрадчиво с ледяной ноткой в голосе произнесла девушка, протягивая блистер. — Я чувствую себя нор-маль-но. Вам не стоит беспокоиться,— резко отрезал Нат. Ему нужно было выбраться отсюда как можно скорее. Где сумка? Черт… — Извините, вы не находили при мне сумку, просто в ней все мои вещи, я турист, очень не хотелось бы её потерять. — Ах, прости, что не сказала раньше. Тебе требовалось место, чтобы прилечь, поэтому я убрала ее в багажник. Тебе подать ее? — чересчур слащаво затараторила девушка, моментально переменившись в настроении. — Нет, просто хотел убедиться, что её не украли. — “Ага, блять, при ней ещё и не проверить ничерта. Ну хоть саму сумку, не сперли, на том спасибо.” — Тебя как зовут то? И что ты тут делаешь вообще? — Нил Джостен. Как я уже сказал, я — турист. Обычно беру небольшую сумму денег, выбираю какое-нибудь место и просто путешествую по округе. А вы? — Я — Грейс Дэвис. Проездом тут, была у подруги, она в этой глуши живет. Сейчас вот домой возвращаюсь. А тебе куда кстати? Вдруг подбросить смогу, если нам по пути, и ты не против. “Стоит ли ей говорить? Это означает, что я доверюсь или нет? Я же не идиот, чтобы пренебрегать безопасностью… Хотя, как уже показал опыт, так вроде безопаснее. Грейс вроде безобидно выглядит, если забыть про её настойчивую помощь.” — В Рено, тоже домой возвращаюсь, — решился раскрыть Нат свой пункт назначения. — О, супер. Мне как раз туда. Вот только я тебя в своём городе почему-то не видела ни разу, — ухмыльнулась Грейс, опускаясь на водительское сидение, и сразу же добавила. — Если тебя укачивает, то вперёд садись. — А кто сказал, что я из твоего города? — хмыкнул Натаниэль. — И нет, не укачивает. Годы и с отцом, и в бегах научили его скрывать любое волнение. Конечно, конкретно с паникой справиться не всегда получалось, но скрыть легкую тревогу от посторонних глаз удавалось профессионально. — Получается тебя до аэропорта? — Верно. — кивнул Нат. Пока Нат старался абстрагироваться от монолога Грейс, его голова ощутимо потяжелела. Солнце полностью скрылось за горизонтом, небо стало фиолетово-розовым. Его очаровал вид за окном. Бессмысленный говор плавно отошёл на задний план. Внезапно почему-то стало так уютно и спокойно. Глаза сами собой начали закрываться. В следующую минуту Натаниэль уже мирно посапывал на заднем сиденье автомобиля девушки, которую он не знал еще пару часов назад. Мать бы его убила за такое. На самом деле нет, не убила бы. Мэри всегда довольно лояльно относилась к своему сыну, даже когда тот творил объективно несуразные вещи. Во всех случаях наказания ограничивались подзатыльниками и щелбанами. Она воздействовала на ребёнка по-другому. От разочарования в голосе матери Нату всегда хотелось провалиться сквозь землю, при этом женщина никогда не манипулировала им. Чувство стыда всплывало само собой от осознания, сколько усилий прикладывает Мэри для спасения его жизни. После всех шалостей и обхода запретов она всегда объясняла своему сыну, почему просит так не делать. Отец же, когда они ещё жили все вместе, иначе относился к поучениям своего сына. Стоило Нату выдохнуть чуть громче, чем следует, за этим незамедлительно шел удар. Всё тело парня от бёдер до плечей было в шрамах от подобных взысканий и, конечно, от нелёгкой жизни в бегах. Первый шрам начинался у основания шеи, петлей огибая ключицу; возле него кранец морщинистый рубец с рваными краями — след пули; бесформенная заплатка тонкой бледной кожи от левого плеча до пупка обозначала то место, которым Нат проехался по асфальту, выпрыгнув из машины на полном ходу и ободрав весь бок. Мелкие застарелые шрамы на спине, предплечьях, ляжках, которые списывались просто на неосторожность. На правом плече — четкий отпечаток раскаленного утюга. Он уже не помнил, чем так сильно разозлил отца. Скорее всего, дело было после очередного визита полицейских. Ни у полиции, ни у федералов не имелось на отца ничего конкретного, но при этом те и другие постоянно заявлялись к нему в дом в надежде что-нибудь нарыть. Во время таких посещений от Ната требовалось сидеть тихо и не издавать ни звука. Видимо, в тот раз он слишком много ерзал на месте, потому что сразу после ухода визитеров отец выхватил у мамы горячий утюг и ударил им сына. Нат до сих пор помнил, как с него сползали клочья обгорелой кожи. Большой продолговатый рубец от ножа, который несколько лет назад насквозь проткнул ладонь правой руки, не задев при этом ни одной кости. Отец не оценил того, что его сын помог сбежать кролику, хотя тот должен был стать очередным предметом для оттачивания навыков обращения с холодным оружием. Все эти отметины спокойно прятались за одеждой в повседневной жизни. Все, кроме одного. Широкий безобразный рубец тянулся от основания пальцев практически до конца ладони. Тот день он помнил просто прекрасно, каждую мелочь. В тот раз ему впервые всучили для разделки миленького маленького кролика, которого видимо подловили на заднем дворе. Натаниэль всю жизнь очень любил животных, гораздо больше, чем людей. Маленький Нат не мог лишить жизни такое чудо, поэтому отпустил его. Конечно, отец обо всём узнал. И, дабы преподать урок, наилучшим решением для этого счёл проткнуть ладонь своему сыну. Но Нат не был бы собой, если бы даже тут не нашёл выгоду. Благодаря нескольким месяцев, проведённым с перевязанной рукой, мальчик научился пользоваться в той же степени и левой. Теперь же он был вынужден скрывать этот ужас за длинной чёрной перчаткой без пальцев, которая тянулась практически до локтя, чтобы точно не сползла в самый неподходящий момент. Внутрь были вшиты ножны, а в в них лежал небольшой складной нож. Его Мэри отдала сыну, когда они только пустились в бега, чтобы у Ната при себе постоянно находилось какое-либо средство для самообороны. — Эй, парень, просыпайся давай, мы приехали. — услышал Нат сквозь сон настойчивый и звонкий голос. Девушка вскрикнула, когда парень парень подскочил и начал лихорадочно шариться по всему креслу руками. — Тише ты, что случилось? — Грейс выглядела обеспокоенной. — Ой. — Нат понял, что налажал, пытаясь инстинктивно оборониться. — Извини, кажется, кошмар приснился. Я не хотел тебя так напугать. “Мне так насрать обосралась ты или нет. Как же надоела эта вежливость. Кто блять личность этого Нила прописывал.” — ворчал мысленно Натаниэль спросонья. — Я от неожиданности, ничего страшного. Вылезай давай, а я пока багажник открою. — Спасибо тебе. Нат спокойно вышел из машины, забрал сумку и поплёлся прочь. До сих пор он не был уверен в правильности своего решения. Однако на данный момент же ничего плохого не произошло. Не значит ли это, что всё будет нормально? Наверное, стоит меньше паранойить. Как было указано в одной из записок, которая находилась в папке, если идти вправо от главного входа в аэропорт, то там недалеко будет находиться вход в подвал, куда Натаниэлю и надо. Смотря себе под ноги, Нат дошёл до нужной ему двери. Нажимать на кнопку домофона было немного страшновато, он первый раз будет получать личность без матери. Подобные организации находились по всей Америке, требовалось только знать точки. Если взять просто новые документы, новое имя, то никто попросту не сможет подтвердить твоё существование. Подобные компании подкупали достаточное количество людей, чтобы те в любой момент могли подтвердить, к примеру, что да, именно этот тихий мальчик Джон учился в нашей школе пару лет назад. На руки давалась анкета, где было написаны всё о новой личности: внешность, характер, предпочтения и прочие данные. Вот уже с этим надо было отправляться дальше за изготовкой документов. Делалось это для подстраховки и для большей убедительности. Именно по этой причине сейчас Натаниэль был Нилом Джостеном, тихим мальчишкой из захолустья. Этот кадр был определённо не самым худшим из всех, но всё равно довольно сильно подбешивал. Поэтому Нат уповал на то, что следующий выпавший характер будет хоть немного похож на его. Помявшись около минуты, Нат всё же позвонил. — Слушаю, — отозвался хриплый мужской голос. — Натаниэль Абрам от Мэри. — Впускаю. Никогда нельзя было рисковать, особенно в подобных местах, поэтому Нат никогда не упоминал ни свою фамилию, ни мамину. Он знал, что их узнают и без этого. Дальше по плану шло быстро разобраться здесь и отправиться в аэропорт на ближайший рейс до Нью-Йорка, а в зале ожидания изучить новые бумаги вдоль и поперёк. Как окажется в городе, сменит внешность, сделает документы и отправится попробовать пожить в том городе, который будет указан как место жительства следующей личности. — Добрый вечер, Натаниэль. — Обратился к нему немолодой мужчина, как только парень спустился в подвал. — Добрый. — Я вижу Вы сегодня один. Полагаю, что заготовленные бумаги вам не потребуются. Он сказал это с такой простотой, отчего у Ната сжалось сердце. Конечно, жалеть тут не надо было никого, но можно же было хоть не заявлять о подобном так прямо. — Да, я бы хотел просмотреть банк. — Понял, какие будут пожелания? — Чтоб водил машину с мотоциклом, рос где-то в глуши, внешность не выделялась, характер обычный и всё, вроде. Мне пятнадцать лет, рост — сто шестьдесят девять, вес — пятьдесят три. — Понял, — отозвался мужчина, уходя в другою комнату. Помимо Ната в так называемом лобби не было никого, что было неудивительно. Все пятнадцать минут ожидания парень переодически проговаривал про себя: “Сраный Господ, сделай так, чтобы был нормальный характер.” — Нашёл, — вернулся тот же мужчина, но уже с конвертом в руках, — Норман Оливер Вуд. — Получше имя не нашлось? — Хоть в таких местах Нату не надо было притворяться: строить из себя паиньку. — Извините, под ваше описание мы нашли только это. С вас тысяча семьсот. Нат расплатился, забрал конверт и направился ко входу в аэропорт. Насколько ему повезло с этим Норманом, он разберётся, когда будет ждать посадку. Надежда умирает последней, может это только имя поганое попалось. Летать с поддельными документами было всегда страшно, но они с матерью делали это уже столько раз, что волноваться было особо не о чем. Даже тут у них было своё правило: не посещать один аэропорт несколько раз. — Здравствуйте, можно билет на самый ближайший рейс до Нью-Йорка? — Спросил Нат у миловидной девушки за стойкой регистрации пассажиров. — Добрый вечер, самый ближайший рейс будет через три с половиной часа. — Отлично, один билет эконом класса без багажа. Ждать — самое ужасное на свете для Натаниэля. Он ждал всё своё детство, когда его жизнь наконец станет нормальной, как у всех. Но всё становилось с каждым годом только хуже. Теперь он ненавидел ожидание во всех его появлениях. Даже сейчас три часа казались ему вечностью. Вот чего Нат и боялся, Норман оказался ещё большей занудной задницей, чем Нил. “Что за пиздец?! Какой из меня ботан и заучка?! Меня за идиота держат? Спокойный… Ну кто бы сомневался. А че не нытик сразу? Хоть о поебени в жизни своей пожаловался бы.” — от злости лицо покрылось достаточно заметным румянцем. Нату не верилось в его везение. Чтобы выучить эту нудятину, потребовалась пара часов. Благодаря его феноменальной памяти, которую также приходилось постоянно тренировать, восемь листов уже прочно сохранились в памяти. В оставшееся время Нат кушал в кафешке, где его и скоротал. В самолёте удача наконец повернулась к нему не задницей: рядом с ним не оказалось соседей. Нат спокойно улёгся на два сиденья сразу, надеясь поспать какое-то время. Завтра его ждал долгий день от смены внешности до оформления документов. Надо было свыкнуться с мыслью, что у проклятого Нормана мало того что чёрные волосы, так ещё и короткие. Жизнь — сплошное разочарование уже только поэтому. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- “Дамы и господа! Говорит командир корабля. Наш полёт завершён. От имени всего экипажа благодарю за выбор авиакомпании «United Airlines». Желаю хорошего дня!” Сообщение о посадке с лёгкостью вырвало Ната из расслабляющей дрёмы. Впереди ждал довольно насыщенный день, к которому надо быть готовым. Перед ним стоял выбор: жить в вечном страхе или наконец принять неизбежное и хотя бы месяц пожить так, как он сам того хочет. Может быть, если постарается, даже получится совместить первое со вторым. Тот самый Норман по бумагам живёт в небольшом городке Гамбург, недалеко от Нью-Йорка. Население там не превышает даже шестьдесят тысяч человек. Но, что странно, в подобном захолустье находится несколько приличных школ, а в одной из них даже есть команда по экси. Именно туда надо будет подать свои документы в первую очередь. Нат помнил, как играл в последний раз, помнил свои эмоции и ощущения, и хотел повторить. Данный вид спорта являлся командным. Экси — игра-гибрид, помесь: что-то вроде лакросса на поле размером с футбольное — и по жесткости не уступает хоккею. Нат обожал в этом виде спорта всё, начиная от высокого темпа и заканчивая агрессивностью. Экси — единственная часть его детства, помимо рисования, от которой он не смог отказаться. Экси ему по-настоящему нравилось заниматься, только оно с такой силой будоражило его чувства. Однако сейчас думать об этом было слишком рано. Для начла стоило хотя бы сменить внешность. С сегодняшнего дня начинается новая глава в его жизни, скорее даже новый том. Почему-то именно так воспринимал для себя смену имени Нат, несмотря на то, что делал это уже двадцать два раза. Хотя на самом деле точка невозврата наступила там на пляже, когда догорела машина. В этот раз ему предстоит продолжить путь в одиночку, поэтому новые документы Натаниэль расценивал, как новый старт. “К чёрту всё”,— подумал Нат, срывая ручную кладь с полки. Погода при выходе из самолёта оказалась довольно приятная, что не могло не порадовать после теплового удара особенно. В аэропорту ему делать было нечего, багажа он не имел, поэтому сразу направился к выходу. “Интересно, а в Нью-Йорке все так вычурно выглядят?”— удивился парень, когда оказался в холле. Обычно они с матерью одевались так, чтобы не выделяться в толпе. Их гардероб в основном составляли старые застиранные и блёклые вещи. Теперь же на фоне всех этих людей Нат выглядел чересчур бедно, тем самым привлекая к себе лишнее и никому ненужное внимание. Стоило скорее убраться отсюда. Сначала по плану — смена внешности, потом паспорт с прочими документами, и в конце концов — отдых в отеле. Только вот последнее будет лишь ближе к ночи, поэтому сейчас стоит поторопиться, чтобы успеть нормально поужинать. Нат вышел из главных дверей и направился к месту, где стояло много свободных такси для приезжих. Он уже хотел было сесть в одну из машин, которая стояла ближе всех, но внезапно её дверь открылась. Его кто-то пихнул внутрь так, что парень прямо рухнул на сиденье салон. Все внутренности похолодели. Натаниэль поднял взгляд затравленного зверька. Перед ним сидел человек с азиатским типом внешности. Итиро Мориама предстал во всём своём величии. Старший сын Кенго Мориама нисколько не походил на отца Ната с его буйным темпераментом и репутацией головореза. Отличался он и от Рико, своего младшего брата, которому были присущи порождённая эгоизмом жестокость и детские припадки истерики, с которыми сталкивался Нат во время тренировок в Малой Лиге. Этот человек мог бы обуздать обоих одним взглядом. Казалось, он был рождён, чтобы править. Больше всего Нат хотел сейчас провалиться под землю. Однако максимум, что он мог — это бежать, но уже и для этого было слишком поздно. Он не понимал зачем оказался здесь, ведь с глазу на глаз со своим братом не встречался даже Рико. Нат помнил это ещё с детства, а будучи в бегах всегда следил за новостями, чтобы оставаться в курсе всех событий. Парень лихорадочно рылся в памяти в поисках подсказки, как следует держаться на подобной встрече. Представить себя своим поддельным именем не имело никакого смысла; перед Итиро следовало предстать Натаниэлем Абрамом Веснински. Это означало, что каждое его слово должно быть правдой — и это будет величайшей ложью, какой только Нат выдумывал за всю свою жизнь. Парень уже было дёрнулся в попытках бегства, но оцепенел от голоса, который заполнил салон автомобиля. — Не спеши так, Натаниэль, — спокойным холодным тоном произнёс Итиро, явно угрожая. — Знаешь, кто я? — Да, — ответил Нат и на миг замешкался, не зная, какое обращение будет уместным. «Сэр» прозвучало бы без должного уважения, и он вдруг вспомнил, как многочисленные жертвы его отца обращались к тому, называя господином. Слово казалось устаревшим и нелепым, но ничего другого в голову не приходило. — Вы — господин Мориама. — Да, — подтвердил Итиро таким же ровным голосом. — Догадываешься, с какой целью именно я с тобой встретился? — Вы пришли из-за моего отца, — утвердил Натаниэль не только для Молодого лорда, но и для себя. — Правильно. — губы Итиро растянулись в подобии улыбки.