Черным по белому

Юлька вбежала в комнату вся в слезах и прямо с порога кинулась на кровать, подвывая и всхлипывая. Девчонки, совершенно не следующие правилам лагеря и на сон-часу разложившие на застеленных кроватях дурачка, тут же всполошились. — Юль, Юлечка, — загомонили они все как одна, — Что случилось? Отказал, да? Юлька, утопившая лицо в подушке, начала выть уже в полный голос. Плечи ее, украшенные переводными татуировками с блёстками, крупно затряслись и задергались, волосы, собранные в прическу из многих колосков встопорщились, как у испуганной кошки, а ноги забили по одеялу, усеянному журналами и косметикой. — Отказа-а-а-ал, — застонала она, являя девочкам красное лицо, — О-о-о-н… отказа-а-а-ал. Мне-е-е! Она снова уткнулась в подушку, размазывая по белой (когда-то) ткани тушь и помаду. Девчонки, влекомые новой сплетней, зацокали и закачали головами, подсаживаясь ближе. Кто-то подал воду, а кто-то запрещённую и кое-как протащенную через строгий вожатский контроль, колу. — А почему отказал? — спросила главная красавица отряда Арина, — Потому что он старше? Юлька снова повернула лицо к свету, растирая размазавшуюся подводку по лицу. — Да! Он сказал, что я ещё маленькая. И что он вожатый. Но мне ведь уже пятнадцать! И я люблю его-о-о! Почему он мне отказа-а-а-ал?! Слезы катились по ее щекам непрерывным потоком, оставляя черные некрасивые потёки и маленькие крапки. — А ещё! Ещё он сказал, что он уже любит кого-то! И что он просто хочет дружить! Но я! Люблю! Его! Ы-ы-ы! Девочки переглянулись и тут же сгрудились вокруг Юльки, тесно прижимаясь плечами друг к дружке. Подругу им было, конечно, жалко: всё-таки первая любовь, да ещё и такая несчастная, это событие масштабное, но… Но узнать в кого влюблена главная звезда лагеря — красавец, умница и, несмотря на строгость, добряк Константин Петрович, было интереснее, чем утешать расстроенную подругу. — А в кого он влюблен, — спросила лучшая подруга Арины Настенька, — он не сказал? Юля вся скукожилась и сжалась. — Не-ет, — заскулила она едва слышно, — не сказал. Но сказал, что это замечательный, очень добрый и очень хороший человек. Он сказал, что надеется, что мне также повезет со своим будущим особенным человеком, как ему со своим. И обнял меня! Ы-ы-ы-ы-а! Юлька снова уткнулась в подушку, а девочки, поглощенные новой информацией, оживлённо зашушукались. — Да это сто процентов Татьяна Васильевна из старших вожатых! — хлопнула по коленкам хохотушка Инга. — Вы ж видели, он к ней так часто ходит. И цветы дарил! — Конечно дарил! — возразила Арина, — У нее ж день рождения был! Ей все дарили. А часто ходит он, потому что за наших мальчиков нагоняй получает. Ты ж знаешь, что они творят! Собачий кайф один чего только стоит! Мне вот кажется, что это все-таки Анна Петровна. Видели, какими она глазами на Константина Петровича смотрит? И гуляет вместе с ним часто. Да и отчества у них похожи… — Мы что, в детском саду, чтобы по отчеству себе мужа искать, — нахмурилась молчавшая до этого тихоня Лиля, — Анна Петровна-то смотрит, конечно, но только смотрит. С тоской так. Несчастно. Может она в него тоже влюблена, конечно, но он в нее точно нет. На любимых так не смотрят, как он на нее. Только на друзей. Так что не она. — А может Камалия Мухаммедовна?.. — робко предположила Катя, но под возмущенными взглядами девочек стушевалась. Камалия Мухаммедовна была замужем за местным физруком, о чем отряду по большому секрету рассказал Юрий Иванович — их второй вожатый. Он, оказывается, приходился методистке родным братом и о ее личной жизни знал все. Конечно, пара из активной и веселой Камалия Мухаммедовны, танцующий на каждой дискотеке и участвовавшей во всех флешмобах и мероприятиях, и молчаливого Святослава Юрьевича представлялась слабо, но… Противоположности, наверное, притягиваются? Девочки задумались, прикусывая кто пальцы, а кто свеженакрашенные губы. Редкие Юлькины всхлипы мешали думать. — Да бросьте вы, — хмыкнула прислонившаяся к косяку Оля, которая обычно предпочитала читать в одиночестве, а не играть и болтать, — Это Юрий Иванович. Девочки зафукали и засмеялись. Даже Юля хмыкнула и утерла слезы. — Скажешь тоже! — сказала она, откашливаясь, — Константин Петрович не гей! И уж тем более Юрий Иванович не гей! Фанфиков ты своих яойных перечитала, вот и думается тебе всякое. Они просто друзья! Девочки согласно закивали, а Оля покачала головой. — Ну смотрите. Они постоянно вместе — раз, друг о друге заботятся — два, вечера вместе проводят — три. И даже на медляке танцевали. Помните? На день середины смены. И на дне Нептуна друг за другом гонялись и водой обливали. Женатики. — Это потому, что они вожатые одного отряда! — возмутилась Лиля, — Не выдумывай! И вообще. Чего пришла? Манги все перечитала? Оля пожала плечами и мотнула встрепанной головой в сторону. — Не манги, а манхвы. И не перечитала, а просто сон час заканчивается. Меня Юрий Иванович попросил вас разбудить. Сказал, что на полдник будет арбуз, так что надо поторопиться. А то остальные отряды все съедят без нас. Девочки испуганно ойкнули и начали собирать разбросанные вещи и карты. Кто-то побежал к себе в комнату, а кто-то полез в шкаф, выискивая там нарядное платье и сетуя на то, что утюг, наверное, опять придутся клянчить у соседнего отряда, потому как их плюется ржавчиной. Сегодня все они должны были быть при параде — вечером обещали длинную дискотеку, возможно даже до полуночи. Оля улыбнулась и пошла к себе в комнату. Выдумывает она, ага. И взгляды между ними придумывает, и парные кольца, якобы дружеские, выдумывает, и поцелуй под ивами, застанный ей случайно и после отбоя, когда она вышла на балкончик подышать свежим воздухом, она тоже выдумывает. Какая у нее, однако, хорошая фантазия, надо же… — Эх, девочки, — сказала она себе под нос, — много-то вы понимаете.