По ту сторону сцены (18+)

      Белоснежные клубы дыма продолжали висеть в воздухе, не желая рассеиваться. Лучи утреннего солнца путались в них, с трудом просачиваясь, и падали на темно-серую крашеную стену. Удобно устроившись в кожаном кресле, я лениво перебирал ногами по полу, медленно вращаясь из стороны в сторону. Новая затяжка и через пару секунд сигаретного дыма стало еще больше. Ночь прошла в пустую. Я провел в зале звукозаписи всю ночь, но так ничего и не сделал. Тупо пялился на микрофон и курил сигарету за сигаретой. Идея новой песни, вращавшаяся где-то на подкорке, так и не смогла сформироваться во что-то конкретное. Мысли путались, а о концентрации можно было только мечтать. Но никотин успокаивал. Прохладный утренний воздух с Мейн стрит проникал в комнату, принося с собой немного кислорода. Новости о грядущем холодном антициклоне оказались правдой. Всматриваясь в золотистые кристаллики пыли, мягко парящие в лучах солнца, навязчивые воспоминания атаковывали голову, но я изо всех сил гнал их куда подальше. – Работа сегодня совсем не прёт, – раздался позади голос Мэтта. Я медленно повернулся в кресле. Басист, бесцеремонно, ввалился в комнату и с грацией слона плюхнулся на кожаный диван, что-то быстро печатая в телефоне. – Ну, и накурил ты тут, – отметил он очевидное, не открываясь от экрана. Звук набора клавиатуры заполнил пространство, разрушая такую идеальную тишину. Глубокий вдох и медленный выдох. – С кем ты? С Мией? – вопрос больше от нечего делать, чем из интереса. – Ага, – Блум самодовольно ухмыльнулся и его взгляд жадно скользнул по экрану. Клац, клац, клац. – Фаак, гребанная автозамена, – на губах друга проскользнула легкая усмешка. – Ошибочка вышла, – пальцы, быстро стерев текст, с удвоенной скоростью забегали по клавиатуре. Клац-клац-клац. Противный звук все не утихал. Он начинал действовал на нервы и жутко бесить. Вдох – выдох. Клац. Клац. Клац. С каждой минутой сохранять спокойствие становилось все труднее. Клац. Клац. Клац. – Про беззвучный режим слышал? – я не сдержался. – Том, завали, – огрызнулся Блум, даже не удосужившись оторвать взгляд и снова чему-то самодовольно улыбаясь. Готов поспорить на что угодно, он опять пишет пошлые смс-очки Мие, предлагая провернуть что-нибудь этакое в постели и подогреть уже давно остывшие чувства. Может, он и сможет сохранить эти отношения – в чем лично я сильно сомневаюсь – но у него хотя бы есть шанс. Шанс на более-менее нормальную жизнь с этой Мией или любой другой. Хоть Мэтт и усиленно изображает, что это не так. Старается держать личную жизнь в секрете и делать вид, что свободен. Но по большому счету – всем же насрать… Я ехидно усмехнулся собственным мыслям. Больше всех повезло, конечно, Максу. Что скрывать – он самый непопулярный из нас. Возможность создать семью – его награда за все те дни, когда он был обделен женским вниманием, завистливо стоя в стороне. Теперь он даже не пытается привлечь его к себе, мужественно оберегая свою жену от внешнего мира. Счастливчик. Я могу лишь мечтать об этом.… Нет, конечно, мне сейчас не нужна ни жена, ни тем более ребенок. И может, никогда не понадобятся, но отсутствие самой возможности зажить спокойной счастливой жизнью угнетает. У нас с Оливером просто нет шансов – это наша плата за славу. Клац-клац-клац. – Мэтт, мать твою, выключи! Все-таки сорвался. Басист перестал печатать. Округлив глаза, он окинул меня серьезным взглядом, будто желая убедиться: все ли в порядке. – Том, тебе бы отдохнуть, – проигнорировав повышенный тон, совершенно спокойным голосом, произнес Мэтт в ответ. – Сходить в бар. Развеяться. Напиться, как следует, – он заговорщически поиграл бровями. – Спасибо, но нет, – сквозь зубы процедил я, разворачиваясь к нему спиной и устало прикрывая глаза. Клац. Клац… – МЭТТ!!! – Определенно надо, – короткий сдавленный смешок. – Подумай над этим, – добавил Блум, перед тем как подняться с дивана и выйти из комнаты. Может, он и прав… но в бар совсем не хочется. Не хочется ни с кем знакомиться. Да, даже просто разговаривать. Иногда в жизни наступает время, когда ты уже больше не хочешь никого узнавать. Изучать новых людей, их особенности и черты характера. Ты устаешь. Устаешь от многочисленных тараканов в людских головах. Хотя раньше это манило. Новые знакомства, интересные связи, неординарные личности и интрижки на одну ночь. Казалось, весь мир у наших ног… Он и сейчас у них. Но я так устал. Порой можно устать даже от чего-то приятного. Того, что раньше являлось мечтой. Особенно, когда на протяжении уже нескольких лет живешь как под большой увеличительной лупой. Всеобщее внимание, оказывается, очень быстро надоедает. Любопытные изучающие взгляды, лукавые улыбки, лебезящие речи и сплетни, сплетни, сплетни – вот, что меня окружает. Едва пара внимательных глаз узнает мое лицо в толпе, как тут же впивается взглядом и отпускает, только когда я исчезну из поля зрения. А ведь иногда так хочется просто выпить чашку кофе, сидя на террасе летнего кафе. В тишине. Одному. Без просьб сфотографироваться. Без объятий. Бывшие мечты обернулись ночным кошмаром. – Томас, – голос продюсера раздался за спиной. Боже, да когда же вы оставите меня в покое… – Ты что всю ночь провел в студии? Я обернулся. – Да, – смысла врать не было. Он слишком хорошо меня знал. – Черт, Томас, – мужчина застыл в дверном проеме и вздохнув, устало потер переносицу, – у вас же пресс-конференция через полтора часа. Какого черта? – Надену черные очки. – Том… – уставшие глаза впились в меня с укором. – Дэвид, я справлюсь. Он тяжело вздохнул и произнес: – Ладно, черт с тобой. Просто хотел напомнить, сегодня тебе необходимо появится на открытии того ресторана, о котором я рассказывал. – Только мне? – Сегодня да, – на его лице тоже читались последствия бессонной ночи – темные круги под глазами, взъерошенные черные волосы и нездоровый цвет осунувшегося лица. Сейчас, несмотря на отличное телосложение для тридцати пяти лет, он выглядел гораздо старше своего возраста. – Ничего сверхъестественного, – добавил он, – выпьешь пару коктейлей, сделаешь пару фото и свободен. Все координаты скину чуть позже. Устало прикрыв глаза, я тяжело выдохнул: – Да, Дэвид. В ответ продюсер лишь коротко кивнул и вышел, оставив меня в полном одиночестве. Иногда так хочется послать его к черту… но я не смею. Этот человек в начале карьеры заменил нам отца и мать. Мы привыкли доверять ему. Поэтому все просьбы о появлении в определенных местах и на важных мероприятиях давно не обсуждаются. Сказал – значит надо сделать. Значит по каким-то причинам, мне, правда, стоит там показаться. Полтора часа. Еще полтора часа, и увеличительное стекло снова нависнет над нами. Под светом софитов, прицелом камер, под этакой громадной лупой, которой является всеобщее довлеющее внимание, я вынужден отвечать за каждый свой шаг, за каждый поступок, за каждое слово. Порой мне хочется послать их всех… и сбежать. Все бы отдал, чтобы собрать вещи в кулек и свалить. Но куда идти? Куда лететь, чтобы спрятаться от всех? На Марс? Я перевел взгляд в окно. Ветви голых деревьев легко гнулись на ветру, на фоне идеально голубого неба. Дотянулся до почти пустой пачки сигарет и снова закурил. Не знаю, каким чудом нам удалось вернуться из отпуска незамеченными, но мы вовсю пользовались этой возможностью. И вот уже неделю сидели здесь – в двухэтажной квартире, совмещенной со студией звука записи – и никуда не высовывались. Все встречи с друзьями и родственниками проходили тоже только на нашей территории. Мы понимали, что не сможем скрываться вечно. Однажды нам все же придется выйти на улицу, но мы пытались оттянуть этот момент по максимуму, став затворниками по собственной воле. К счастью, уговаривать никого не пришлось – все были рады немного отложить время нашего появления. Хотя относительно спокойная жизнь в этой квартире, не шла ни в какое сравнение с трехмесячным проживанием на практически диком острове в Тихом океане полным свободы. Никаких папарацци. Никакого внимания. Только пять вилл на всем побережье, окруженных непроходимыми джунглями. Красивые дикие пляжи с белоснежным песком и скалами. Свежие фрукты и морепродукты. Байк для передвижений по острову. И абсолютная свобода. Такой отдых стал нашим спасением. Глотком свежего воздуха. Мы устраивали его себе всякий раз перед очередным туром. Но каждый раз нам приходилось возвращаться, и все повторялось вновь. И я до сих пор помнил, как впервые, убравшись подальше от цивилизации, почувствовал себя свободным...       — Пойдем, — она тянет меня за руку, направляясь в сторону гаража. — Спорим, ты раньше никогда этого не делал?! — Не делал чего? — интересуюсь я, позволяя вести меня. — Хочешь почувствовать себя неизвестным чуваком, а не Томасом Райтом? — Эй, быть Томасом Райтом круто! — огрызаюсь я, а она весело хохочет. Её прядки волос забавно разлетаются, когда она оглядывается на меня. Я хочу обидеться, но широкая белоснежная улыбка и искорки в её глазах тут же смягчают мое сердце. — Так куда мы едем? — уточняю, едва мы садимся в машину. Её глаза продолжат заговорщически блестеть. — Никуда, — резко выдает она, быстро перемахнув через коробку передач и усаживаясь на меня верхом. — Спорим, — растягивая и смакуя каждую букву, произносит она, — у тебя никогда не было секса в машине? От неожиданности в груди что-то замирает. По телу разливается волна приятного возбуждения со смесью предвкушения скорого наслаждения. Она тянется к небольшому рычажку и резко приводит кресло в более горизонтальное положение. — Ну, что приступим? — горячее дыхание обжигает ухо. От ее голоса с придыханьем сносит голову. — Спрашиваешь, — ухмыляюсь я, опуская руки на ее ягодицы и сильно сжимая их. Она обхватывает мое лицо руками и целует. Нежно, ласково, заставляя внутри что-то предательски трепетать. Я отвечаю на поцелуй, позволяя нашим языкам сплетаться в страстном порыве. Поддев пальцами подол платья, тяну вверх и задираю его до талии. Она облизывает губы и запускает пальцы в мои волосы, постанывая от возбуждения, когда я отодвигаю край ее белых трусиков. С приоткрытых влажных губ срывается стон, когда я, играючи, проникаю средним пальцем глубже. Как же внутри нее влажно, жарко и тесно. Она закусывает нижнюю губу, наслаждаясь моими действиями, и подается вперед, учащенно и глубоко дыша. В моих штанах все окончательно каменеет. — Не тяни, — жалобно просит она, приподнимаясь и помогая мне спустить штаны, высвобождая член. Едва он оказывается на свободе, она властно обхватывает его рукой и насаживается. Я едва слышно охаю, чувствуя, как по телу проносятся тысячи импульсов. — Не волнуйся, — сбившимся голосом произносит она, влажно целуя мочку уха, — я на таблетках. Сладкий аромат ее волос заполняет легкие. Я прижимаю ее хрупкое изящное тело к себе и насаживаю ее глубже, срывая с губ очередной стон. — Еще, — капризно требует она, и я начинаю толкаться грубее и чаще, наращивая темп. Её щеки розовеют, а губы становятся припухлыми. Воздух в машине нагревается, точно в сауне, становясь невыносимо жарким. В порыве страсти она тянет бретельки платья вниз, оголяя грудь, и сжимает соски. Это дико заводит, и я сжимаю ее ягодицы так сильно, что, скорее всего, на них останутся синяки. Она шумно стонет и недвусмысленно тянется к клитору, как вдруг я слышу, как ворота гаража начинают подниматься. И в испуге замираю, быстро прикрыв ей рот рукой. — Черт, Олли вернулся! — севшим голосом шиплю я. Раздается шуршание шин. Машина Оливера начинает въезжать в гараж. Наши парковочные места разделяет небольшая перегородка — поэтому он не видит нас. И есть большая вероятность, что и не увидит, так как лестница, ведущая в дом, расположена в его секции парковки. Если только он не услышит... Мысли об этом возбуждают сильнее, туманя сознание. Она хочет слезть с меня, но я властно усаживаю ее обратно. — Давай продолжим, — едва слышно шепчу, прижимая ее тело к своей груди, и улыбаюсь, — только тихо. Она мнется с ответом, но очевидно - идея ей нравится. Слыша, как шуршат шины и Олли паркуется, я начинаю толкаться. Медленнее. Глубже. Она тихо постанывает, а я едва сдерживаю себя. От ощущения того, что нас могут застукать, все эмоции накалены до предела. Дверь машины хлопает, раздаются шаги Оливера. Ради веселья я просовываю руку между нами и начинаю теребить ее клитор, попутно толкаясь членом. Её глаза в ужасе распахиваются, тело предательски выгибается дугой. Я вижу, что она не в силах себя сдержать, и вновь притягиваю её к себе и целую. Она беспомощно кончает, тихо постанывая мне в рот. Шаги останавливаются. Эмоции на пределе. Я наращиваю темп и чувствую, как волна наслаждения накрывает меня с головой. В глазах темнеет, и долгожданное расслабление разливается по телу. Звук шагов возобновляется и стихает на втором этаже. В тот вечер он так и не застукал нас... Практически осязаемые образы прошлого медленно растворились в воздухе. «Она была такой… тупой сукой!» – додумал я, гневно сжимая пальцы в кулак. – Томас, пора, – в проеме двери вновь появился Дэвид. Я кивнул и, резким движением раздавив сигарету в пепельнице, вышел из комнаты.       Все как всегда – ряд из четырех стульев на небольшом возвышении перед зрительным залом, под завязку набитым журналистами. Закрытая пресс-конференция, на которой мы вновь проанонсируем готовящийся к выходу новый альбом. Напомним о себе. А завтра начнем посещать мероприятия, и наш отпуск будет официально завершен. Я бросил короткий взгляд на циферблат часов. Стрелки едва перевалились за отметку в девять утра, а мы уже больше получаса часа давали интервью. Не знаю, кому и зачем пришло в голову назначить сбор в такую ебучую рань, но мысленно я уже ненавидел этого человека. Мечтая лишь об одном – чтобы долбанная пресс-конференция поскорее закончилась, и я завалился спать. Парни тоже не выспались и, готов поспорить, проклинали это утро так же, как и я. Макс, как обычно молчал. Мэтт заигрывал с журналисткой, отвечая на адресованный ему вопрос. А Олли натянув на глаза большие темные очки, мирно сидел рядом со мной. Как он, любитель поспать, поднялся сегодня с постели одному Богу известно. – Кто научил тебя играть на барабанах? – Раздался новый вопрос, на этот раз для Оливера. Его глаза потухли. Подобный вопрос ему задавали тысячу раз. Он ответил сразу. Не задумываясь. Удивительно, но, несмотря на недосып, он совсем не огрызался и на все вопросы журналистов отвечал мягким спокойствием. Хотя последние опять не блистали умом, спрашивая одно и тоже. Из года в год. На протяжении уже гребанных пяти лет. «Как вы прославились? Откуда произошло название вашей группы? Встречаетесь ли с кем-то?» – и еще тонна других абсолютно одинаковых вопросов, словно списанных друг у друга под копирку, звучат снова и снова. Уже давно пора записать нашу историю и растиражировать, чтобы все уяснили ее раз и навсегда. Но нет. Они упрямо продолжают задавать их на протяжении всей нашей карьеры, и как рыбка Дори из приключений Немо – тут же забывают ответ. Я готов уже лично вручить миллион баксов тому, кто задаст нетривиальный вопрос, который не вызовет у меня рвотный рефлекс и на который реально захочется ответить. Но нужно набраться терпения. Наше затишье окончено. Впереди новый альбом. Потом тур. Который, как обычно, продлят, если все билеты раскупят в первые дни. И если ближайшие пару дней еще обещают быть терпимыми, то вот когда начнется турне – жизнь превратиться в сплошные ранние подъемы и тупые интервью, к которым добавятся еще изматывающие перелеты, многочасовые поездки в тур-автобусе, саунд-чеки и вереницы городов. Раньше я обожал все это. Каждые два-три дня новый город, любимая сцена, вечеринка с тоннами алкоголя и легкий перепихон без обязательств. Но сейчас это все рождало лишь желание взвыть и полезть на стену. Жизнь стала пресной. Ничто больше не вызывало во мне эмоций. Этот тур сделает еще более невыносимым новая креативная идея наших продюсеров. Чтобы срубить побольше бабла, они запустят в продажу билеты с проходом за сцену и на саунд-чек. А значит, фанатки будут еще ближе, чем раньше, а личного пространства станет еще меньше. Я бесшумно выдохнул, в красках представляя круги ада на ближайшие полгода, а может и на все девять месяцев. Эти мысли наводили на меня тоску и чувство безысходности. Мэтт подался вперед и вопросительно глянул на меня. Черт, кажется, я прослушал вопрос… Молоденькая журналистка, стоявшая по центру зала, хлопала глазками и с любопытством взирала на меня. – Простите, замечтался, – заученный ответ и обаятельная улыбка на губах. По залу прокатился легкий смешок. – Томас… – Зови меня Том, – я бесцеремонно перебил ее, послав вдогонку хищный самоуверенный взгляд. Мой фирменный, которому меня давным-давно, с легкой руки Дэвида, научила преподавательница по актерскому мастерству. – Ой, простите, – девушка едва заметно смутилась, но взяв себя в руки продолжила: – Том, все уже давно наслышаны о твоих похождениях. Поэтому хотелось бы узнать, сколько девушек у тебя было? – едва она договорила, как ее глаза с интересом вцепились в меня. – Сегодня или вообще? – я лукаво прищурился и словно невзначай облизнул губы. По залу пронеслось улюлюканье и щеки девушки вспыхнули румянцем. Я видел, как Дэвид, стоя позади толпы, едва заметно, одобрительно кивнул головой. Мэтт громко заржал, а Макс, поднеся руку к лицу, спрятал улыбку. Реакции Олли не было видно, но я знал – за темными очками скрываются его закатанные к потолку глаза. – Сегодня! – раздался выкрик из зала. – Несколько, – самоуверенный лживый ответ. – Одобряю! – новый выкрик. Я подмигнул толпе, в очередной раз, поражаясь тому, что люди продолжают вестись на этот фарс. – А есть ли среди ваших песен те, что вы по каким-то причинам не любите? – задал вопрос другой журналист, когда смех стих. Оливер хотел было ответить, но заметив, что я начал говорить, покорно умолк. Не забыв напоследок метнуть в меня обжигающий взгляд. Он с детства терпеть не мог, когда внимание уделяли кому-то кроме него. Особенно его бесило, что оно всегда доставалось мне легко, а ему же приходилось из кожи вон лезть, чтобы его заметили. – Нет, – отмахнулся я, – мы обожаем все наши песни. Наглая ложь. На самом деле я мог перечислять и перечислять. Весь наш второй альбом. Мы ненавидели эти песни всей душой. Их написал Дэвид. От нас с парнями там ничего не было. Мы бы физически не смогли написать целый альбом в такие сжатые сроки. Но на волне популярности, продюсеры хотели немедленно повторить успех и дать людям желаемый контент. Поэтому едва вернувшись из затянувшегося мирового турне, нас просто заперли в студии, заставив тупо записать уже готовый материал. Именно тогда я понял, что продюсеры не слезут с нас, пока не выдоят каждый вложенный доллар. Их ни что не волновало – ни наша усталость, ни моральное истощение, ни болезни. Только прибыль. Дэвид был и остается самым человечным из команды продюсерского центра, но, к сожалению, его голос далеко не всегда является решающим. Воспоминания о тех тысячах концертных площадок, где мы выступали со вторым альбомом, давно слились в один кошмарный сон. Злоупотребление алкоголем, легкие наркотики, проблемы с Оливером, мои проблемы – все это происходило под бесконечный тошнотворный аккомпанемент этих песен. Они стали для нас гимном прошлого года. Мы ненавидели их. Не любили исполнять и даже слушать, они словно возвращали нас в прошлое. – Какая ваша самая необычная последняя покупка? – раздался новый вопрос. – Одна из картин Алека со Скруджем Макдаком, – ответил Оливер. – Дом, – хохотнул Макс, – Может и тривиально, но для меня очень необычно. – А я купил волшебную палочку Волан-де-Морта, когда мы с парнями были в Универселе, – подал голос Блум. – Потому что Мэтт само зло! – Не удержался от сарказма я. По залу снова прокатился сдавленный смешок. – А ты какую купил, Том? – подхватил журналист. – Нее, – отмахнулся я, – у меня есть своя волшебная палочка. А вот Мэтту она нужна, так как у него самая обычная. – Пошел ты, – Мэтт заржал во весь голос и зал подхватил его заразительный смех. – Томас, у всех парней есть аккаунты в Инстаграм. А у тебя есть пустая верифицированная страница. Не надумал ее вести? – Меня порядком достал интернет, – я едва заметно скривился, опасаясь, что теперь Дэвид точно заставит делать посты. – Ты можешь быть отъявленным суперменом по ту сторону экрана, а на деле просто кусок дерьма. Влачишь жалкое существование в темном уголке собственной комнаты и в реальной жизни не в состоянии даже голос подать. Сплошная фальшь. – Многим людям просто нравится причинять боль, но на расстоянии. Сидя в безопасности, – подхватил Оливер. – Но если на мою пустую страницу подпишется пара миллионов человек, то так и быть я подумаю над вашим предложением, – отшутился я. – Назовите самый счастливый день в вашей жизни? – О, это легко. Когда наш альбом взорвал чарты и мы стали популярны, – не задумываясь ответил Мэтт. – Да, но это даже не день, а более продолжительный срок… – поддержал я Блума. – Тот год изменил наши жизни. Это было, пожалуй, самое счастливое. Когда ты полон решимости, энтузиазма и веры, что сможешь свернул горы. Когда у тебя за спиной ровным счетом ничего и есть лишь одна дорога – вперед. Удивительно, но на этот раз я не врал. Жаль, правда, никто не предупредил нас тогда, что когда сбывается мечта ты ничего не получаешь. Только теряешь цель вставать по утрам и остаешься… пустым. После пятиминутной радости от исполненного желания весь этот запал исчезает. И чтобы вновь почувствовать вкус жизни нужно придумывать новую и желательно недостижимую мечту. В моем случае судьба еще и выставила счет – в виде тотального контроля со стороны продюсеров и отсутствия личной жизни. – А как на счет вас парни? – Последний раз я чувствовал себя счастливым на собственной свадьбе, – легко ответил Макс. – А я и сейчас вполне счастлив, – улыбнулся Оливер. – Я чувствую много вдохновения, думая о будущем. – Какие планы на будущее помимо нового альбома? – Я готовлю новую коллекцию. Я хочу попробовать себя в роли дизайнера. Так что вы скоро увидите линию одежды в моем исполнении, – оживился Оливер. Олли хотел сказать что-то еще, но журналистка, будто не заметив этого снова переключилась на меня. – А ты, Том? – обратилась она ко мне, и я поймал на себе его обжигающий взгляд. Он с детства терпеть не мог, когда внимание уделяли кому-то кроме него. Особенно его бесило, что оно всегда доставалось мне легко, а ему же приходилось из кожи вон лезть, чтобы его заметили. – Мне достаточно музыки, – я ухмыльнулся, краем глаза замечая, как братец едва слышно фыркнул себе под нос. – Я считаю, что нельзя пытаться развиваться в разных направлениях. Иначе лучшим не стать нигде. Нужно сконцентрироваться на чем-то одном. Глаза Олли скрывали темные очки, но я был готов поклясться, что сейчас сквозь тонкое темное стекло на меня смотрит его говорящий взгляд с ноткой презрения, которым он одаривал каждого, кто хоть мало-мальски не разделял его мнения. – Да, поэтому Том совсем скоро порадует вас новыми песнями. Ядовитый дротик прилетел прямо в яблочко. Мелкий засранец знал, как меня задеть. За последнее полгода я не смог написать ни одной стоящей песни. Абсолютно все наши композиции с нового альбома снова были куплены.  Вдохновение испарилось. Жизнь стала пресной. Ничто больше не вызывало во мне эмоций. Девушка заметила создавшееся напряжение и поспешила задать следующий вопрос: – Вы так много времени проводите вместе. Как часто вы ссоритесь? Оливер уже открыл рот, но резко передумал и ничего не сказал. – Редко, чаще мы просто дискутируем, – спокойно ответил я, пожимая плечами. – А кто из вас первый идет на примирение? – Обычно я, – самодовольная улыбка снова оказалась на моем лице. – Зависит от ситуации, – поправил Оливер, вставив свои пять копеек. – Нее, реально Том! – протянул Блум в мою поддержку. – Он обычно мирится с тобой! – Спасибо, Мэтт. Я вообще самый лучший! – произнес я, снова не удержавшись от сарказма. Парни тут же прыснули от хохота, а Оливер лишь уязвленно надул губы. Прости, братец… Но я должен играть свою роль. Журналисты одобрительно закивали, подобно стаду болванчиков. – Что вы сейчас слушаете? – раздался новый вопрос. – Новый альбом «Nevermind», – не задумываясь ответил я. Этим простым ответом я только что поднял восходящей группе рейтинг процентов на 30, а то и на 50! Пора уже лично за это деньги брать. На самом деле, я их не слушал. Даже туго представлял, как они выглядят. Их название меня попросил сказать Дэвид. Нет, конечно, ради приличия я прослушал пару их синглов, чтобы не упасть в грязь лицом. Но Дэвид дерьмо не толкает, ему можно доверять. – Как всегда «Metallica», – ответил Макс, оставшись верным себе. – Я ничего сейчас не слушаю. Поверьте, музыки и так хоть отбавляй в моей жизни, – усмехнулся Мэтт. – Я тоже, – поддержал его Оливер. Прозвучал новый вопрос от следующего журналиста, а я снова бросил взгляд на наручные часы. Стрелки упорно показывали начало десятого. Боже, да когда же это дерьмо закончится?!       – Может проедем через Старбакс? – подал я идею водителю, едва мы оказались в микроавтобусе. – О, да! Мне точно нужен кофе, – оживился Оливер. – Поддерживаю, – подал голос Макс. Энди кивнул, сворачивая на подъездную дорожку к окну заказов, где уже скопилась небольшая очередь из машин. Телефон, зажатый в руке, пискнул, уведомляя о новом сообщении. Количество людей, знающих мой номер можно было пересчитать по пальцам. Уверен, ничего важного. Очередной спам от сотового оператора. Еще один писк. Я бросил беглый взгляд на экран. «Скоро все узнают твои секреты, Томас» – светилось короткое сообщение. Этого еще не хватало… Сердце пропустило удар и забилось с удвоенной скоростью.