По ту сторону сцены (18+)

В моем одиночестве нет ни падений, ни взлетов, ни поцелуев, ни оскорблений. Земля не уходит у меня из под ног. Никто не берет меня за руку. Я ни к кому не спешу. Все как всегда. Но сладкий плен послушания не сулит перемен. Глава 3. Вики       – Может, кофе? – предложила Моника, кивнув в сторону Старбакса, когда наш обеденный перерыв уже подходил к концу. – Издеваешься? – я усмехнулась. – Там одна чашка стоит как крыло самолета. – Да, ладно, пошли. Я угощаю, – протянула она, толкнув дверь и, перед тем как скрыться внутри, добавила: – Тебе как обычно латте? – Ага, – я быстро сдалась и последовала за ней. Нужно как-то исправлять этот паршивый день. Чашка вкусного кофе мне сейчас жизненно необходима. Сегодня был знаменательный и, в то же время, отвратительный день – экватор моего нахождения в проекте. Позади ровно шесть месяцев. Осталось ровно столько же и мой волонтерский контракт закончится. От ощущения этого рубежа противно и страшно одновременно. За эти несчастные полгода ничего не изменилось. С завидным упорством я посещала места, где парни были замечены, зависала в знаковых клубах, ходила по «их» улицам, пробиралась на закрытые вечеринки – но чуда так и не произошло. Несмотря на все попытки, я даже не смогла обзавестись знакомством ни с одним человеком, кто хотя бы косвенно знал одного из знаменитой четверки. Время неумолимо утекало сквозь пальцы, оставляя мне все меньше шансов на встречу с ним… Помню, как я была на седьмом небе от счастья, когда пришло подтверждение моего участия в проекте. Я просто летала и, впервые, чувствовала себя живой. Спускаясь с трапа самолета, предвкушала, что в моем распоряжении есть целый год и всякое может случиться. Но прошла уже ровна половина срока и… – Так и не случилось… – едва слышно выдохнула я, поджав губы. В ожидании напитков я как обычно дотянулась до смартфона и открыла инстаграм Оливера. Последнее действие повторялось с завидной частотой, становясь уже каким-то маниакальным, и занимало почти каждую свободную минуту. Новых постов за утро так и не появилось. Историй тоже. «Где же вы, Олли?» – мысленно взывала я к знаменитым братьям. Пара машинальных движений и перед глазами уже профиль Мэтта. Никаких новостей. Еще пара действий – в аккаунте Макса тоже ничего нового. Я была частым гостем на их страницах, но никогда не подписывалась. По той же причине не посещала концерты. Только в страшном сне я могла представить себя среди толпы беснующихся фанаток. Я не хотела, чтобы когда-нибудь они узнали, что я была одной из них. Зомбируя взглядом экран, я решила проверить еще одну страницу. Закрытую фанатскую группу, среди участников которой было много сталкерш. Они часто рассказывали разные небылицы о том, что лично знакомы с парнями. Некоторые даже намекали, что имели с ними некую связь. Но, так или иначе, участницы всегда очень быстро отслеживали и заливали фото, сделанные папарацци – что было весьма полезно и стало главной причиной, по которой я частенько заглядывала в эту группу. Хотя последние несколько месяцев даже здесь новостей о парнях было крайне мало. Страница на пару секунд зависла и экран ярко вспыхнул, привлекая внимание. Десятки коротких видео с обрывками нового интервью, предстали перед глазами. Сердце забилось с удвоенной скоростью. Быстро подключив наушники, я наугад нажала на одно из них. Просторный светлый зал. Панорамные окна, сквозь которые угадываются очертания города. Парни восседают на красивом большом подиуме, перед толпой журналистов. Том. Он выглядит безмятежным и уверенным. Казалось, этот человек не знает сомнений. Харизматичный, знающий себе цену. Одним своим присутствием естественно подчиняет себе окружающих. – Сколько девушек у тебя было? – Сегодня или вообще? – он кидает соблазнительный взгляд, поверх темных очков и демонстративно медленно облизывает губы. По залу проноситься сдавленный смех, а у меня перехватывает дыхание. Теперь не могу думать ни о чем кроме его влажных губ. – Сегодня! – выкрикивает кто-то из зала. – Несколько, – отвечает он и хитрая самоуверенная улыбка, обнажает белоснежные зубы. О, боже. Нельзя быть настолько красивым. На автомате листаю ленту вниз, чтобы ознакомиться со всем, что успело появиться за утро. Улыбаюсь лицу Тома, закатывающего глаза, которое уже разлетелось на мемы. Готова поспорить, оно было ответом на очередной неуместный вопрос. Тома всегда крайне раздражала людская тупость. «Сегодня вечером Томас Райт будет на открытии нового ресторана Blossom» – глаза выхватили название одной из закрепленных тем. Они вернулись. Я готова расцеловать каждого в этой кофейне. – Твой латте, – произносит Моника, взявшаяся из ниоткуда, и протягивает мне горячий стаканчик. – Спасибо. Ты же знаешь, как я тебя обожаю? – сияю я, чувствуя, как настроение взлетело до небес.       Я пересматривала новое интервью, наверно, уже раз тридцатый. Как и многие другие с их участием, но все продолжала его смотреть. Снова и снова. Жадно глотала каждое слово и восхищалась такими сильными мыслями. Холодный экран погружал меня в совершенно другую реальность. Отличную от моей. Четверо парней лучезарно улыбались во все тридцать два зуба, заходясь в заразительном хохоте. Такие позитивные и открытые. Лишь иногда они становились серьезными, когда речь заходила о творчестве или далеком прошлом. Как же вам повезло, что вы есть друг у друга. Старые друзья, которые прошли через многое вместе. Единомышленники, поддерживающие друг друга. Том снова отмочил одну из своих шуточек, и вся аудитория взорвалась резким раскатом заливистого смеха. Я тоже невольно улыбнулась. Интервью вновь подходило к концу, напоминая о том, что буквально через пару секунд возможность прожить кусочек их жизни испарится. И я снова коснусь суровой реальности.        День пролетел как одно мгновение, и на город неминуемо опустился вечер. «Что надеть, чтобы произвести впечатление, но при этом не выглядеть разодетой куклой? Как накраситься? Заговорить первой или просто попытаться привлечь внимание?» – Я прокручивала эти вопросы снова и снова. Перебирала в голове всю одежду и аксессуары, что уместились в мой чемодан полгода назад, пытаясь сделать верный выбор. Придумывала возможные варианты знакомства и ни на минуту не переставала волноваться. Обычно я любила приходить в самый разгар вечеринки, но сегодня никак не могла усидеть дома. Одна мысль о том, что могу разминуться с ним, приводила в панику. Поэтому, не желая испытывать судьбу, я приехала к самому началу.

Подъезжая к ресторану, внутри меня все трепетало, а руки нервно тряслись. «Достаточно ли хорошо я выгляжу? Встречусь ли с ним? Что принесет мне сегодняшний вечер?» – вереница вопросов зациклено крутилась в голове, от чего желудок то и дело скручивало, и к горлу подступала тошнота. Ресторан оказался небольшим уютным заведением в сердце Даунтауна. Одной из его прелестей оказался ухоженный сад во внутреннем дворике. Проблем на входе не возникло. Незаметно проскользнув внутрь, я села за барную стойку и, заказав самый дорогой кофе в своей жизни принялась ждать. Глава 4. Том       Я лежал на кровати, таращась в пустоту. Слишком много вспышек фотоаппаратов, слишком много тупых вопросов для одного дня. Но все только начинается. Завтра снова придется быть милым, спрятавшись за притворной улыбочкой. Музыкальный бизнес день ото дня жестко имеет каждого из нас. И каждый день найдется очередная задница, которая напомнит о его хищных правилах. От этого бардака тянет блевать… С детства я мечтал о славе. О популярности. О том, как мое имя будет греметь по всему миру. Представлял, как стану крутым музыкантом, с толпой фанаток… и все сбылось. Все, до мелочей. А лучше бы хоть что-то осталось недосягаемым. Я думал, исполнение заветных желаний принесет долгожданное удовлетворение и избавит от пустоты внутри – но нет. Хотя поначалу реально казалось, что это панацея от всех бед. Прославившись еще подростком, я упивался славой. Наслаждался повышенным вниманием к собственной персоне, сотнями девчонок, визжащих на концертах мое имя и желающих заполучить меня. Прикоснуться ко мне. Я с радостью натянул на себя образ крутого пацана, с острым языком и пошлыми шуточками, предложенный продюсерами. Я чувствовал себя таким. Крутым. Победителем, утершим всем недоброжелателям нос, которые еще вчера кричали мне и Мэтту в спину, что наша группа никогда не прославиться, и мы так и останемся неудачниками из глубинки. Но теперь наши лица виднелись с обложек все популярных журналов, светились во всех телевизорах и смартфонах. Мы стали «феноменом нашего времени» и я упивался этой шумихой. Тешил свое самолюбие, взлетевшее до небес. Подпитывал собственную значимость новыми победами в номинациях, востребованностью, свободой и вседозволенностью. Больше не нужно было думать о деньгах. Любая прихоть могла быть исполнена по щелчку пальцев. Любая вещь могла оказаться в шкафу, любая девушка – в моей постели. Секс за деньги. Любовь за деньги. Легкие наркотики. Манипуляции беспринципными фанатками, готовыми на все лишь хоть на миг прикоснуться к нашей жизни. В то время я был жестоким и абсолютно не думал о чувствах других людей. Период загула был короткий, но все же был. И при воспоминаниях о нем совесть до сих пор неприятно жалит душу. Не помню, когда точно я пришел в себя. Когда все это стало вызвать рвотный рефлекс. Наверно, Олли отрезвил меня. Как самому мелкому из нашей группы, популярность полностью снесла ему крышу… и, чувствуя ответственность, я остановился, внезапно осознав, что подаю ему плохой пример. Жесткая хватка Дэвида, упустившая нас на некоторое время, вновь перекрыла кислород и привела всех в чувство. Свобода оказалась мнимой. А вседозволенность… она так быстро надоела. Захотелось зажить обычной жизнью, но было уже слишком поздно. Мы оказались заперты в клетке из собственной славы. Теперь я не мог ступить и шагу без охраны, не будучи атакованным фанатками. Не мог спокойно прогуляться по улице. Не мог доверять новым знакомым. После бесконечных тусовок захотелось уюта. Тепла. Того, что не продается. Тогда в моей жизни появилась она… шатенка с озорными глазами. Моя тихая гавань. Надежда на спокойную счастливую жизнь, которой было не суждено сбыться. – Думал, ты уже ушел, – голос Мэтта выдернул из мыслей. Басист остановился в коридоре, замерев неподалеку от двери. – Не-а. Отмазался. Использовал последний шанс в этом году сочкануть. Я уломал Дэвида, сославшись на плохое самочувствие. На удивление, он легко согласился. Видимо решил перестраховаться, чтобы я не разболелся перед предстоящим туром и жестким графиком. Но как обычно выставил ультиматум – не важно как, но я должен быть в форме к завтрашнему дню. – Может, тогда отметим последний спокойный вечер в этом году? Тяжелый вздох. – Пошли, – я с готовностью поднялся с кровати. – Макс здесь? – Неа. При первой возможности упорхнул к своей женушке, как всегда, чертов семьянин, – хохотнул Мэтт. – Такими темпами придется выкинуть его из группы и взять кого помоложе. Олли, подъем, – крикнул Блум, затарабанив по соседней двери. – Бутылка Джека сама себя не выпьет.       Алкоголь приятно грел изнутри, раздражительность и напряженность испарились. А нервы, сжатые в тугой клубок, наконец, потихоньку расслабились. Бутылка виски уже подходила к концу, я мы все продолжали сидеть на полу в гостиной. – Парни… – внезапно подал голос Олли, – если бы изобрели машину времени и у вас был шанс вернутся назад. Вы бы повторили наш путь? Сделали бы тот же самый выбор? – Пфф, конечно! – прыснул Мэтт, запрокинув голову. – Спрашиваешь еще! Я живу жизнью мечты просто!! – А ты, Том? – Оливер с интересом уставился на меня. – Ты именно о такой жизни мечтал? Бесхитростный вопрос ставит в ступор. Я сам боюсь узнать на него ответ. Не хочу смотреть правде в лицо и, по привычке, вру. – Конечно, – не задумываясь ответил я. Об этом ли я мечтал? Сейчас уже сложно сказать. Как любой шестнадцатилетний мальчишка я мечтал пользоваться успехом у девушек. Мечтал о деньгах, крутых шмотках, сексе, тачках. Мечтал ни в чем себе не отказывать. Мечтал о славе. Нас откапали в захолустном баре, где мы играли по выходным на потеху друзей… и все изменилось в один день. За этим правда еще последовал год, который мы провели в подготовке. Дэйв таскал нас по курсам актерского мастерства и вокала. Мы готовили альбом, оттачивали и записывали песни, чтобы бомбануть в один прекрасный день. Что произошло. Мы получили все, когда мне было семнадцать. С тех пор прошло много времени. От тех наивных мальчиков не осталось и следа. Мечты сбылись, оставив зияющую пустоту внутри, которую сейчас с трудом заполнял алкоголь. Жаль, никто не предупредил нас тогда, что судьба еще и выставит счет – в виде тотального контроля со стороны продюсеров и отсутствия личной жизни. Счастлив ли я сейчас? Такой ли жизни хотел? Большой… нет, скорее даже огромный вопрос. – Вечные гастроли, давление общества, отсутствие свободы и доверия к окружающим… - вкрадчиво начал перечислять Оливер. – Легкодоступные куколки, море выпивки, внушительный банковский счет и траты, ограниченные только твоей фантазией, – грубо прервал его Мэтт. – Поменяться с кем-то жизнями? Ты в своем уме? Мы живем жизнью, о которой мечтают миллионы! Половина из них с радостью бы тебя прикончили лишь бы занять это место! – Ой, ладно, – Олли демонстративно закатил глаза, – уймись, Мэтт. Я просто спросил. – А ты? – решил узнать я. – Не знаю, – он пожал плечами, поднимаясь с ковра. – Не думал над этим. Ладно, у меня дела. – Куда намылился? – уточнил я, подливая себе еще. – Договорился встретится с Марком, – ответил брат, одним махом осушив свой бокал до дна. – Давай только недолго. Завтра весь день расписан. – Постараюсь, – он сухо кивнул, поднимаясь с пола и небрежно натягивая толстовку. Прозрачный маленький пакетик спикировал из его кармана прямо на ковер. Кристально белый порошок. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что это… – Какого хрена?! – взревел я. Черные глаза Оливера в ужасе распахнулись и он поспешил оправдаться: – Это не мое!! Он пытаясь подхватить пакет, но я оказался быстрее. – А чье блядь? Пресвятой Девы Марии?! Мэтт, не сдержавшись, хохотнул. – Правда, не мое! Марк попросил раздобыть для него. – Хочешь сказать вы не планировали снюхать это вместе? – я подозрительно уставился на него. – Нет! – Олли беспомощно замотал головой. – Он просто захотел попробовать и попросил достать качественный! Не хотел, покупать всякое дерьмо у барыг. – Значит, передай ему, что это будет у меня, – я оборвал его оправдания, отправляя вес в карман джинс. – И если я еще раз увижу тебя с… – Ой, все! – Олли резко вскочил на ноги. – Задрали! Хоть в очко себе этот пакет засунь. Мне похрену. Надо Марку сам у тебя заберет. – Ты куда? – бросил я в след. – В свою комнату, – ответил он, скрываясь в глубине пентхауса. Мэтт покачал головой, разливая остатки виски по бокалам. – Том, отстань от парня. Тебе надо отвлечься, развеяться, – завел басист свою шарманку, едва Олли покинул гостиную. – Ой, завали… – небрежно отмахнувшись, протянул я. – Иначе я начну обсуждать твои нелюбимые темы. Как там дела с Мией? – последнюю фразу я произнес многозначительно, надавливая на больную точку Мэтта. Друг скривился. – Давай покопаемся в твоих проблемах, раз так хочется поговорить о личном, – разошелся я. – Она все еще хочет детей? Замуж? Знает, что ты даже не собираешься делать ей предложение? Ни завтра. Ни через год. Ни даже через пять? – Том, это другое дело, – произнес Блум, с едва скрываемым раздражением. – Твоя ситуация сейчас важнее… – Ни черта подобного! – прыснул я. – Том… – Что за дичь ты несешь? – Том, знаю, что это было твое решение, – перебил он, – и знаю, что ничем не могу помочь. Но ты себя со стороны видел? Его слова и выразительный взгляд подействовали отрезвляюще. – Все так плохо? – я шумно выдохнул, глянув на Мэтта. – Ты про своё кислое выражение лица или вечное раздражение? – парень ухмыльнулся, но вмиг став серьезным, добавил: – Вы с ней виделись после того раза? – Нет, – коротко ответил я, подавляя воспоминания. Видимо заметив, что моё лицо становится еще мрачнее и почувствовав вину, Мэтт поспешил сменить тему: – Что касается Мии, я пока не решил, что с ней делать. Мне становится откровенно скучно, и, если честно, в последнее время она не вызывает у меня доверия. – Что ты имеешь в виду? Парень пожал плечами, делая глоток виски. – Думаешь, она тебе изменяет? – Нет. Скорее всего, нет. Пока точно нет, – он тут же стал оправдать подругу. – Но думаю, что может. Последнее время она часто ноет, просит денег и, когда я ей звоню, постоянно где-то шляется. Меня преследует навязчивое ощущение, что, если ей подвернется партия получше, она долго думать не будет. Я вращал бокал в руках, вглядываясь в янтарную жидкость, и раздумывал над его словами. – Знаешь, есть у меня одна идея… – не успел я договорить, как телефон Блума, лежащий на ковре, зазвонил. – Мия, – Мэтт обреченно вздохнул, – стоит только вспомнить. – Он провел рукой по волосам, пытаясь придать себе более прилизанный вид, будто она могла его увидеть, и снял трубку. – Да, дорогая… Я решил не мешать ему и, прихватив свой бокал, направился на балкон. Пройдя через кухню, я обнаружил отрубившегося на кушетке Олли. Он развалился, раскинув руки в стороны и едва слышно сопел. Мой взгляд задержался на нем. Когда он успел превратиться из четырнадцатилетнего застенчивого подростка, осуждающего меня и Мэтта за асоциальное поведение, в серьезного восемнадцатилетнего парня, который пытается пить с нами наравне? Эти несколько лет пронеслись, как одно мгновение. Если он изменился так сильно то, как это время изменило меня?... Я одернул себя, не желая раскручивать мысль, и вышел на террасу, плотно прикрыв за собой дверь. Холодный ночной воздух пронизывал до костей. Осушив бокал, я шумно выдохнул и достал из кармана пачку сигарет. Прикурил и жадно затянулся. Вглядываясь в очертания города на горизонте, я выдыхал дым и снова затягивался, погружаясь в мысли о завтрашнем дне. Мы официально приглашены на вечеринку и, хотя на нее не будут пускать папарацци, снимать прибывающих гостей им никто не запретит. И как бы мне ни хотелось пропустить это мероприятие, я просто обязан туда пойти. Завтра наше «укрытие» падет, и все повторится заново. Я опять окажусь под присмотром. Под тяжелым взглядом миллионов любопытных глаз. Как же я ненавижу это. Помню, как впервые почувствовал себя уязвимым. Тогда какая-то несчастная газетенка полностью исказила все интервью и нехило добавила отсебятины. Помню это ощущение, словно с тебя содрали кожу. Тогда я был в гневе, а теперь стал конченным интровертом. Удалился из всех соцсетей и вообще не понимаю, что в них до сих пор делает Оливер. Хотя для него это скорее наркотик. У него свои причуды… Непонятные мне. Но я принимаю его таким. Ведь без него я бы уже давно просто сошел с ума. Телефон в кармане толстовки завибрировал. Еще одна затяжка и я достал мобильник. На экране светился номер. Он не был записан, но этот порядок цифр я знал наизусть. Так же прекрасно, как и его обладателя. Ощущая абсолютную пустоту внутри, я ответил на вызов.