План Ворона

Трехглазый Ворон Ночь. Сейчас всегда была ночь. Только луна нарушала эту кромешную темноту. Он смотрел, как Дети Леса готовятся к Ритуалу у корней сердцедрева — наверное, последнего в мире. Рядом стояла леди Мелисандра и тоже молча наблюдала. Легкий снежок падал на и без того белый пейзаж. Сердцедрево уцелело, скорее всего, потому что росло в самом сердце богорощи острова Ликов. То самое сердцедрево, что помнило еще первых людей, пришедших в Вестерос. Уже тогда оно было очень старым. Бран, сидевший чуть поодаль на большом плоском камне, тоже смотрел на последние приготовления к Ритуалу. И время от времени задерживал взгляд на ком-нибудь из собравшихся. Здесь были все выжившие представители уцелевших великих домов Вестероса. Санса Старк, укутанная в тяжелые меха. Стройная, высокая и гордая, с вышитым на платье серым лютоволком. И все такая же несгибаемая, даже после гибели почти всей ее семьи, даже перед лицом надвигающейся отовсюду смерти… Настоящая леди, какой ее учила быть покойная мать. Рядом с ней стоял Джон. Ушел бастард из Винтерфелла, ушел старковский волк с его одежды — теперь его место занимал красный трехглавый дракон дома Таргариенов. Ушел Джон Сноу, брат Ночного Дозора, чья жизнь закончилась у Стены. Его место занял Джон Таргариен, законный правитель Семи Королевств. Вместе с ними стояла и ближайшая родственница Джона. Дейнерис Таргариен, Королева Драконов, все такая же великолепная в укутывавших ее слоях ткани и мехов, раскрашенных в традиционные черно-красные цвета ее великого дома. И когда ветер трепал ее наряд с вышитым на нем красным драконом, казалось, что он пытается оторваться и взлететь в небо. Чуть поодаль разговаривали между собой братья Ланнистеры, Джейме и Тирион. Очень тихо разговаривали, чтобы не помешать. Джейме сейчас казался еще выше, чем раньше. Наверное, из-за того, что похудел. Он уже не выглядел таким надменным, как когда-то, но… какие-то остатки ланнистерской спеси еще виднелись в его взгляде. А как иначе? Без них он бы не был Джейме Ланнистером. Он был облачен в простой латный нагрудник, единственным украшением которого был отчеканенный ланнистерский лев. А на поясе у него висел Верный Клятве. На смену позолоченной металлической кисти, заменившей потерянную на войне руку, пришла другая, с растопыренными когтистыми пальцами из драконьего стекла. Тирион рядом с ним казался почти пародией на человека, закутанной в красный плащ с таким же гербовым львом, поверх которого были накинуты для тепла две звериные шкуры. — Это просто безумие, — произнес Джон неизвестно кому. — А у нас есть выбор? — пожал плечами Бран. — Нет, выбор есть всегда. Мы можем принять бой и умереть жуткой смертью, — невозмутимо отозвался Джейме. — Умереть никогда не поздно. — И не поспоришь. Мой брат всегда найдет альтернативу, — с ленцой в голосе добавил Тирион. — Не самую приятную, конечно, но действенную. — Ну нет. Лучше уж этот выбор… — возразил Бран. — Не «этот», а единственный выбор, — отрезала Дейнерис. — Потому что все остальное мы уже потеряли. А тут… Мы можем вернуться. Мы можем исправить все. Мы можем спасти всех. Бран моргнул и посмотрел в глаза Королеве Драконов. — Не все. И не всех. — Он прав, — поддержала брата Санса. — Не всех. — С теми, кого не стоит спасать, я разберусь… когда мы вернемся, — хищно усмехнулся Джейме. — Итак, решено, — подытожила Дейнерис. — Мы должны попытаться. — Конечно, ваш-ство, — Тирион иронично улыбнулся и отвесил почти насмешливый поклон. — Итак, сейчас Дети начнут петь свои песни и истекать кровью… А потом дойдет очередь до тебя… — Джейме кивнул Брану. — Потом он начнет колдовать… — его голос стал сочиться сарказмом. — А нам с Джоном нужно всего-то — сдержать целую армию нежити, пока вы тут трюкачите. Проще простого, да. — Это не так уж и сложно. Ведь с нами вся армия Царства людей… И ее должно хватить на то, чтобы сдерживать Короля Ночи достаточно долго… чтобы они успели закончить, — с мрачной решимостью заявил Джон. Эти слова могли кого-то обнадежить… если этот «кто-то» не знал о том, что в «армии», где собрались войска всех лордов Семи Королевств, Золотые Мечи и остальные заморские наемные отряды, Безупречные, всадники из Великого Травяного моря и еще много кто… …Что в ней осталось меньше трех тысяч человек. И это было все. Три тысячи — против бессчетной орды Белых Ходоков и тварей, поднятых ими из мертвых. После слов Джона последние нотки веселья обреченных моментально сменились суровостью и непреклонностью. Дальше они просто стояли и молчали, пока тишину не нарушил один из дежуривших на берегу разведчиков. — Ваша милость, — коротко поклонился он Джону. — Они идут. Джон отослал его прочь легким движением руки и повернулся к Джейме. — Ну вот. Пора и нам внести свой вклад. Джейме кивнул и повернулся к своему брату. — Я не прощаюсь, — как можно убедительнее произнес он. — Конечно, брат, — ответил Тирион со своей неизменной улыбочкой. Джейме наклонился и крепко обнял его. А затем резко отстранился, кивнул, развернулся и быстро пошел прочь, не говоря больше ни слова. И Джон тоже позволил себе потратить несколько мгновений на то, чтобы в последний раз обнять и поцеловать — целомудренно поцеловать — Сансу и Дени. С Сансой все получилось легко, а вот с Дейнерис… Не очень. Хотя они давно уже не скрывались. Да и какой в этом сейчас смысл? Затем Джон подошел к Брану и тоже обнял его. — То, что ты делаешь… это ради всех нас, — прошептал он на ухо тому, кого когда-то считал единокровным братом. И ушел, не оглядываясь. Бран сидел молча, пока они не ушли за пределы слышимости, и только тогда обратился к дожидающимся начала Детям Леса. — Вот теперь мы и правда можем начинать. Молча кивнув в ответ, Дети выстроились кругом вокруг сердцедрева. С ножами в руках. За их спинами встала Мелисандра, вокруг которой собрались Дейнерис, Тирион и Санса. Последние представители трех великих домов тоже держали в руках ножи. Дети Леса не смотрели на них. Они что-то пели на своем давно забытом языке и ничто, кроме них, не нарушало тишины богорощи. Бран не знал, чувствуют ли это остальные — но он не мог не чувствовать, что волшебство в воздухе становится все гуще и тяжелее по мере того, как песнопения становились все громче. — Никогда не думал, что умру вот так… — Бран слегка вздрогнул и покосился на нарушившего тишину Тириона, который смотрел, на мигая, на лезвие в своей руке. — Я не успел состариться. Мой живот не полон доброго вина. И я не чувствую горячего девичьего ротика на своем… Он осекся, внезапно вспомнив, кто его сейчас окружает. Дейнерис смотрела на него с, кажется, искренним интересом, а Санса, похоже, вообще не была удивлена. Он посмотрел на них обеих с виноватым видом, а затем выпалил с таким видом, будто ему все равно уже нечего терять. — …члене! Да! Я и правда хотел умереть вот так! Я Бес или кто? Раз уж меня всю жизнь считали похотливым гаденышем, почему бы и нет? И тут… Твою ж мать! Вместо этого я должен сам себя заколоть, как свинью на бойне! Нахер! Раз уж все равно без этого никак, дайте хотя бы высказать напоследок все, что я думаю! Все это время он размахивал ножом в воздухе, словно пытаясь решиться. Дени и Санса сначала слушали его, нахмурим брови… а потом рассмеялись. — Ну что, не будем на него сердиться за такое излияние души? — спросила Бурерожденная. — Ты его жена, последнее слово за тобой… — Ладно, — Санса изобразила на лице насмешливую укоризну. — В этот раз прощаю. Но чтобы больше я подобного не слышала! Даже если бы он и попытался, вряд ли ему это удалось. Потому что пение Детей заглушило почти все вокруг. — Уже почти… — услышали они сквозь напевы голос Мелисандры. Тирион нервно сглотнул, сжал рукоять ножа покрепче. — Увидимся по ту сторону… Песня оборвалась в одно мгновение, когда Дети Леса вонзили ножи себе в грудь. И когда безжизненные тела упали на снег, Бран почувствовал, как его тряхнуло магической волной. — ПОРА! — крикнула Мелисандра. Три человеческих тела упали рядом с нечеловеческими и их кровь смешалась с кровью Детей. Корни сердцедрева жадно впитывали жизненную сущность Детей Леса, Первых Людей и одной дочери Древней Валирии. И она пришлась ему по вкусу. Корни, а затем и ствол начали светиться изнутри. Брану показалось, что он тонет в бездонном море древнего волшебства. Он позволил неведомой силе овладеть им, пропустил ее через себя. И стал плести последние звенья магической цепи. ------------------------------------------------- Сэмвелл Сэм смотрел на заледеневшую поверхность Божьего Ока. Озеро начало покрываться льдом еще позавчера, а сегодня он стал достаточно крепким, чтобы выдержать идущее по нему войско. Они уже слышали, как нежить шагает, ковыляет и ползет в их сторону. — Мы готовы, — услышал Сэм знакомый голос. Он обернулся и встретился взглядом с сиром Дарвоном Кресси, старым, видавшим виды рыцарем с покрытым шрамами лицом, бывшим мастером над оружием Рогова Холма. Рядом с этим человеком в голове Сэма начали всплывать непрошенные воспоминания. Именно этот старый рыцарь убил уйму времени на том, чтобы сделать из первенца лорда Рендилла настоящего воина. И с треском провалил свою задачу. Сэм — вернее, старый, прежний Сэм — был толстым, слабым и трусливым. Вернее, он сам считал себя таким. Пока Джон Сноу не доказал обратное. Но даже он не смог в одночасье изменить его. Тогда не смог. Новый Сэм, как, впрочем, и старый знал цену знаниям. Но теперь он научился укреплять эти знания силой оружия в собственной руке. Новый Сэм дополнил острый ум крепкой рукой — рыхлость и дряблость сменило собой тело воина, медлительность и робость — решительность и быстрота. За эти годы он многому научился. И заплатил за это всего лишь жизнями всех близких, кто был ему по-настоящему дорог. Лилли. Сэма Младшего. Таллы. Он пытался вызвать в памяти образы Лилли и Сэма. Но они ушли так давно, что он больше не видел их лиц и не слышал их голосов. Он их подвел. От этого осознания в нем начала разгораться ярость на старого Сэма. И, что самое забавное, если бы грозный и безжалостный лорд Рендилл Тарли смог увидеть нового Сэма… Он наверняка гордился бы им. «Старый упертый баран…» Сэм не смог сдержать презрительной гримасы при воспоминании об отце. Он оставался таким упертым до самого конца. И это свело в могилу не только его одного. Он и Дикона еще с собой утащил. Нельзя сказать, что их с братом отношения были сколь-либо теплыми. Но никакие ссоры и размолвки не заставили бы Сэма желать ему смерти. Тарли встряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок. Не время сейчас предаваться грустным воспоминанием. Нужно было жить здесь и сейчас. «Ничего, это ненадолго». Он покрепче сжал рукоять Губителя Сердец. И посмотрел на медленно приближающиеся к ним ровные шеренги Белых Ходоков. — Скажи людям… Скажи, что как только заметят его… пусть сразу сообщат, — не слишком доброжелательным тоном приказал Сэм. — Слушаюсь, милорд, — кивнул сир Дарвон. И побежал к остальным, чтобы передать приказ. ------------------------------------------------- — Вон он, милорд, — сир Дарвон указал в нужную сторону. Взгляд Сэма проследовал за его рукой… И он почувствовал, как ярость снова закипает внутри него, стоило Королю Ночи появиться в поле зрения. — Труби общий сбор! Пора! Мы не покинем этот мир безропотно, как скот на бойне! Сир Дарвон начал выкрикивать приказы и все, кто его слышал, торопливо строились для атаки. Кто-то подвел к Сэмвеллу коня, и он легко вскочил в седло. Огляделся. Задержал взгляд на сире Дарвоне. И рыцарь понимающе кивнул. Потом еще раз посмотрел на тех, кто готов был идти за ним в последний бой. Подумал о том, что так и не успел узнать имена этих мужчин и женщин, которые должны были отдать жизнь ради того, чтобы хотя бы ненадолго задержать Иных. Они собрались сюда со всех уголков Вестероса и остального мира. Последние из тех, кто еще мог сражаться. Единственным человеком, которого он знал, не считая сира Дарвона, был Джендри Уотерс, который собирался идти в бой в первом ряду, вместе с ним. Он держал в руке тяжелый боевой молот, который напоминал о том, чьим сыном он был. И обращался он со своим оружием не хуже отца. Хотя чего еще можно ожидать от парня, выросшего в кузнице? То, что он сегодня был рядом, дарило капельку надежду и Сэму, и остальным. Он вытащил из ножен Губителя одним плавным движением — и указал им вперед, в сторону Короля Ночи. — Враг пришел за нами! Пришел, чтобы забрать все, что у нас еще осталось! Но я говорю: НЕТ! Это мы заберем у него все! Кто со мной? — РРРРРААААА! — взревели остальные воины, вскидывая вверх оружие. И Сэм тоже кричал вместе с ними, подняв над головой Губителя Сердец. А потом добавил уже тише, чтобы его мог слышать один только Джендри: — За Лилли… — За Арью… — так же тихо ответил Уотерс, сжав покрепче рукоять молота. И Сэм указал мечом перед собой. Прямо на Короля Ночи. — ВПЕРЕЕЕЕД!!! Пришпорил коня и первым ринулся в бой. Пехотинцы тут же раздвинули стену щитов, пропуская тяжелую конницу, которая понеслась к своей цели. Видимо, Белые Ходоки не ожидали, что загнанная в угол добыча попытается огрызнуться. И первые их ряды были буквально сметены массой несущихся в их сторону коней и людей. А Сэм и его люди все вгрызались и вгрызались в ледяную массу, прорываясь все дальше к одной-единственной цели. Но постепенно напор конной лавы начал угасать в бесконечной массе вражеской плоти. И вот уже кони начинали падать один за другим, пока их всадники еще пытались рваться вперед, крича что-то неразборчивое или непристойное. Все они пытались прорваться к Королю Ночи — верхом, пешком или ползком, неважно. — НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ! — орал во весь голос Сэм, надеясь подбодрить своих людей. Рядом с ним сир Дарвон метнул в ближайшего Ходока копье с наконечником из драконьего стекла. Попал. Иной тут же оступился, с жутким скрежетом повалился наземь и рассыпался. Следом за ним о лед стукнуло древко с наконечником. И все же они прорвались сквозь первую волну. Постепенно толпа мертвецов вокруг начинала редеть. И Сэм снова смог ускориться… …Пока один из Ходоков чуть поодаль не присел на одно колено и не коснулся ледяной корки рукой. И лед… Он словно подпрыгнул навстречу несущимся в бой всадникам. Льдины вздыбились вверх, а в некоторых местах еще и проросли торчащими шипами. Лавина конников тут же попыталась отвернуть в стороны, понимая, что сейчас будет. Если им очень сильно повезет, их всего лишь выкинет из седла прямиком в массу голодной мертвечины. В число таких «везунчиков» попал и Джендри. Краем глаза Сэм видел, как он, уже спешенный, яростно размахивает молотом, в оголовье которого были обильно вплавлены осколки обсидиана. Он крошил все подвернувшиеся под его оружие черепа, он проламывал грудные клетки одному вихту за другим… Он возвращал их в мир мертвых, откуда никто не должен был вернуться. Затем вокруг Джендри образовалась пустота. И сразу двое Иных набросились на него с ледяными мечами наголо. Он уклонился раз, другой. Отпрыгнул назад. Еще удар, еще… Пока один из Белых Ходоков не открылся, потеряв на мгновение осторожность. И Джендри с яростью, которая лишний раз показала, из какого рода он происходит, впечатал свой молот прямо в челюсть противника. Иной, в черепе которого застряло сразу несколько черных осколков, с булькающим скрежетом рухнул на лед — и навечно замолк, рассыпавшись на куски, которые быстро испарялись в белой мгле. Второй Ходок набросился на него с удвоенной ненавистью. И Джендри снова начал отступать. Он отходил, парировал и уклонялся… Пока очередной удар не достиг цели. Следующий удар должен был стать смертельным, но его Уотерс все-таки успел отразить древком молота. Клинок разрубил его оружие надвое, отделив древко от боевой части. И тогда Джендри с отчаянным ревом вскочил и бросился на Белого Ходока с кинжалом в руке. С ее кинжалом. С последней памятью об Арье. Как только валирийская сталь вошла в плоть Иного, он взорвался тучей осколков. А Джендри, потеряв равновесие, упал на лед. В следующее мгновение он был погребен под кучей навалившихся на него восставших трупов. Так пал последний отпрыск Демона Трезубца. Сэм все это видел. Но сделать ничего не мог. Рядом с ним ежеминутно погибали десятки людей, но он не мог им помочь — у него была своя цель, которой он должен был достичь. Он продолжал приближаться к Королю Ночи. И ничто не могло его от этого отвлечь и помешать. Он подбирался все ближе и ближе, прорубая себе путь Губителем Сердец, уничтожая все, что попадалось на пути. Король Ночи повернулся в его сторону. Их взгляды встретились. А потом Сэм почувствовал, что летит. Он так и не понял, что произошло. К счастью, падать с коня он уже умел. Упал, перекатился, рубанул перед собой раз-другой, надеясь зацепить неосторожного врага. И зацепил — одним Белым Ходоком стало меньше. Встал и снова пошел на Короля Ночи. И расступились перед ним Иные — этот противник принадлежал их господину. Король Ночи обнажил свой ледяной меч и принял боевую стойку, предлагая Сэмвеллу честный бой. Подняв над головой Губителя Сердец, Тарли с ревом бросился вперед. Валирийская сталь столкнулась с зачарованным льдом. Бой начался. Сэм давил и напирал, нанося удар за ударом. А соперник пока только отражал их. Он был еще полон сил, несмотря на все, что сегодня пришлось пережить. Перед ним проплывали лица тех, кого он уже потерял по вине Иных — и это подкрепляло его сильнее, чем можно было себе представить. Лилли. Талла. Матушка. Сэм Младший. Другие… Он рубил и ревел в лицо Королю Ночи. А тот без труда отбивал все его попытки. Затем начал атаковать сам. Когда предводитель Иных ударил в первый раз… Сэм с большим трудом не выронил Губителя из рук. «Ничего себе…» Удары летели со всех сторон. И каждый из них готов был оторвать ему руки. Или сломать их. Каждый следующий удар оказывался сильнее и тяжелее предыдущего. Их даже сравнивать не стоило с теми, что он получал от других Белых Ходоков. А потом… Ему вдруг стало очень холодно. Там, внизу. Страшный холод в животе стал разливаться во все стороны. И руки стали слабыми. Они больше не могли удержать Губителя Сердец. Меч упал на лед под ногами. Сэм посмотрел вслед упавшему оружию и увидел торчащее у него в животе ледяное лезвие. Король Ночи медленно вытащил свой клинок из тела Сэма. У него тут же подкосились ноги. Он упал на колени. Дотронулся до живота — и руки тут же помокрели от крови. Он закрыл глаза, чувствуя, как чудовищный холод подбирается уже к горлу. «Лилли… Держись там… Я уже иду…» Он успел бросить в безразличные глаза Короля Ночи последний взгляд, полный ненависти. Потом увидел быстро опускающийся ледяной меч. Потом — ничего. ------------------------------------------------- Джон Далеко за спинами первой линии защитников Джон все-таки увидел, как пал его друг. Когда все закончилось, он отвел взгляд и почувствовал, как его глаза заполняют непролитые слезы. «Прощай, Сэм. Если боги благоволят… Мы еще встретимся». Слишком много. Слишком много друзей он уже потерял. Слишком много боевых товарищей уже пали. «Мы вернемся домой, слышишь, брат! Мы вернемся, Теон! Понял меня? Если я погибну… верни моего брата домой! Исполни мою клятву! Запомни, что ты мне обещал!» — Джон вспомнил последние слова Яры Грейджой перед тем, как она ушла, понимая, что уже не вернется. «Я помню», — сказал он себе. Меньше месяца прошло с тех пор, как эта островитянка ушла на смерть. И подарила им шанс оказаться здесь и сейчас. «Опять?» — только это и успел сказать Берик Дондаррион, устало улыбаясь и умирая в последний, но далеко не первый раз. «Обычно мы говорим Ему: «не сегодня»… Но мне, кажется, придется… уже сегодня…» — он так и не понял, о ком тогда сказала Арья. «Я никого из вас не забыл», — повторял он про себя. И тут чья-то рука, толкнувшая его в плечо, все испортила. — Опять задумался, Сноу? — услышал он насмешливый голос Тормунда. — На том свете надумаешься, харр! А здесь драться надо! Если не пошевелишься, я всех один порубаю! Я хочу зарубить две тыщи тварей перед тем, как сдохнуть! Тебе интересно, почему две? Потому что у меня их два, вот почему! И он с хищным оскалом на бородатом лице продемонстрировал два боевых топора из чистого обсидиана. — Надеешься все-таки успеть понравиться Большой Женщине? — в тон ему ответил Джон. — Не надейся. Ей нравятся только красавцы. Со светлыми волосами… — он указал в ту сторону, где Джейме Ланнистер готовился к последней атаке Врага. — А там, куда мы вернемся… он будет еще красивее, поверь. Тормунд бросил злой взгляд в спину Джейме, скрежетнул зубами и резко отвернулся. — Чего это на него нашло? — поинтересовался подошедший с другой стороны Эддисон Толлетт, глядя на насупившегося одичалого. — Тебе все равно не понять, Последний из Ворон! — бросил Тормунд, мгновенно возвращая на лицо привычную ухмылку. Как всегда. А вот Скорбный Эдд напротив, помрачнел еще больше. — Чтоб вас… Сколько можно напоминать о «великих подвигах», совершенных последним лордом-командующим Ночного Дозора?! Джон многозначительно ухмыльнулся, глядя в упор на старого товарища. — Я всего лишь поручил тебе проследить за тем, чтобы Стена не рухнула в мое отсутствие… Ну и? Эддисон скривился и махнул рукой. — Седьмое пекло! Да если бы я… Если бы я этого не сделал… Я бы сейчас был там, среди этих! — он мотнул головой в сторону наседающей отовсюду нежити. — Боги, скорее бы уж меня убили! Сколько можно? В пекле я хоть согреться смогу! Тормунд и Джон понимающе рассмеялись. А потом прозвучал сигнал боевого рога, и веселье тут же угасло. Один сигнал — это означало, что Враг достиг первой линии обороны и начал прорыв. Они подготовили три линии на единственном пути к сердцедреву, перемежающиеся западнями, ловушками и укрепленными линиями. Они понимали, что все равно не смогут остановить нежить… Надежда была лишь на то, что они задержат Короля Ночи и его армию мертвых достаточно долго. Джон еще раз переглянулся с Эддом и Тормундом, затем посмотрел наверх, на луну и звезды. Битва началась не так уж и давно. А каждая секунда, которую они могли выиграть для Брана ценой собственных жизней, была поистине бесценной. Не успели он как следует это обдумать, как до них снова донесся звук рога. И еще один. Враг добрался до второй линии. Джейме как раз находился там. А они были в третьей линии. «Да помогут нам боги Старые и Новые…» Джон молча молился о том, чтобы Джейме прожил еще хоть немного. Каждая секунда была на вес золота. ------------------------------------------------- Он не знал, сколько времени прошло с того момента, когда Иные достигли третьей линии. Казалось, что целая вечность. Он был весь залит кровью, у него от изнеможения болело все, что могло болеть и что не могло, воздуха в горящей болью груди давно уже не хватало… Он стоял на одном колене, стискивая в мокрой от пота ладони Длинный Коготь. Собрал оставшиеся крохи сил — и сумел-таки подняться на ноги, не замечая, как кровь заливает глаза. Потом заметил и вытер. Еще один удар почти вслепую. И еще. Он не видел, куда бьет. Да и какая уже разница… Они были со всех сторон. А он был один. Совсем один. Как же давно он видел рядом с собой хоть одного живого человека? Мир вокруг крутился как в водовороте. Но он все равно стоял и рубил. Пока не заметил среди окружавшей белой мути какое-то движение. Присмотрелся. «Король Ночи!» Да, это был он. Король Ночи собственной персоной. Он стоял на возвышенности, далеко позади своих ледяных легионов с копьем в руке. Потом он метнул копье в цель. Увернуться от него у Джона уже не было сил. Удар просто снес его. Он даже не упал — отлетел назад. Потом шлепнулся на спину и прокатился по снегу и льду еще несколько шагов. Дышать становилось все труднее. И мертвый холод быстро растекался от места удара во все стороны. Оставшаяся в его теле кровь быстро окрашивала землю красным цветом. Последним, о чем успел подумать Джон Таргариен перед тем, как провалиться в бездонную тьму, было: «Хоть бы получилось…» ------------------------------------------------- Трехглазый Ворон Слишком много! Слишком много силы! Слишком много крови! Когда отступать было уже поздно, он понял, как сильно просчитался. Никто не знал заранее, насколько глубоко ушли в землю корни древнего сердцедрева. Очень глубоко. Слишком глубоко… Они думали, что святилище находится здесь, возле дерева. «Боги, да это святилище занимает собой весь остров! Остров Ликов — один большой алтарь Старых Богов!» И каждая пролитая на его поверхность капля крови увеличивала силу колдовства. Каждая павшая душа усиливала и без того непредсказуемое заклинание. Они надеялись обойтись малой кровью — во всех смыслах. Кровь Детей Леса — есть. Волчья кровь Королей Зимы — есть. Львиная кровь Королей Утеса — есть. Драконья кровь Древней Валирии — есть… Этого было достаточно. Более чем достаточно. Но как быть, если вместо жертвоприношения трех человек они, сами того не желая, скормили сердцедреву ТРИ ТЫСЯЧИ? «Мы просто задержим врага», — думали они. И продолжали напитывать своей кровью корни древнего святилища. Три тысячи человек разных народов и разного происхождения. Дичайшая смесь родословных Вестероса и Эссоса… И остановить это было уже невозможно. Он погружался в магическую бездну все глубже, преодолевая время вспять и пытаясь направить потоки силы в нужные русла, отсекая ненужные. Он был опутан со всех сторон паутиной судеб, нити которой тянулись из будущего в прошлое. И он трудился без устали, сплетая их между собой, связывая одни и разрывая другие. Он выбивался из сил. Он понимал, что не переживет этого… И все равно продолжал. Кроме него, некому было это сделать. Он не мог оступиться. Только не сейчас, когда на карту было поставлено действительно все. Он продолжал работать — и вот перед его глазами постепенно ткалось новое мироздание. Спустя целую вечность новая паутина времени была связана. Он, наконец, завершил свое заклинание. Из последних сил собрался — и одним движением вынырнул обратно в «свое» тело. Вернулся в мир живых — в тот самый момент, когда все начиналось. Открыл глаза. Посреди алтаря лежало обугленное тело, от которого еще поднимались струйки дыма. Мелисандра… Похоже, весь поток волшебства пошел сквозь нее. Она пожертвовала собой ради него, приняла на себя удар такой чудовищной силы. И он трудился над паутиной времени, не осознавая того, на что она пошла ради того, чтобы помочь ему обуздать великую силу. Дети Леса, Дейнерис, Санса и Тирион лежали там же, где упали. Никто их не трогал. Их кровь заливала корни и впитывалась в них. Потом он поднял взгляд на сердцедрево. Оно больше не светилось в темноте. Оно сияло ярче солнца, которое в прежние времена вставало каждое утро. Его свет заливал все вокруг. И когда его глаза немного привыкли к этому свету, он увидел, что оно плачет. Вырезанное лицо истекало кровавыми слезами. Затем оно издало глухой зловещий стон, засветилось еще ярче. И взорвалось с чудовищным грохотом. Всепоглощающий Свет залил все вокруг.