План Ворона

Роберт Из всех мест, куда Роберт ожидал вернуться в самую последнюю очередь, Черные камеры, в которых коротал свои дни его съехавший головой средний братец, занимало одно из ведущих мест. Очень уж ему не хотелось снова говорить со Станнисом после того, в чем он признался. И еще меньше ему хотелось в чем-то от Станниса зависеть. Однако, пришлось. Крессен, Ренли и сам Роберт молча шли по коридорам темницы — навстречу неминуемому разговору со Станнисом. Только ради него они сюда и спустились. Спасибо Меррину Транту, который, едва очнувшись, вспомнил о том, что в той ужасной жизни Станнис зачем-то уехал на Стену. Причем именно тогда, когда там был и Джон Сноу тоже. Нет. Не Сноу. Джон Таргариен… Роберт все-таки не сошел с ума окончательно и бесповоротно после откровений Крессена и Ренли. И гнев его не угас. Но он стал другим — холодным и твердым, как сталь. С одной стороны казалось, что на него ополчился весь окружающий мир. С другой — он не видел перед собой ничего, с чем нельзя было справиться хорошим ударом боевого молота. Или несколькими ударами, если одного не хватит. В этот раз он лично позаботится о том, чтобы драконьих отродий в этом мире больше не осталось. Вообще. Сначала он покончит с теми, что прятались на Севере. Потом доберется и до тех, что живут за морем. Он шел дальше по узкому темному коридору, следом за тюремщиком. От мыслей о том, как он всех убьет, становилось намного легче. Вот она, нужная камера. Пока тюремщик открывал тяжелый замок, Роберт быстро оглянулся на Ренли и Крессена. Первый заметно нервничал — несмотря ни на что, он до сих пор боялся Станниса. Второй сохранял мрачно-понурое выражение лица, готовясь к противостоянию с бывшим воспитанником. Дверь открылась. Тюремщик вошел внутрь первым, освещая себе путь факелом. Следом за ним шагнул и Роберт. Он увидел примерно то же, что и ожидал. Станнис сидел, опершись спиной на каменную стену и быстро моргал, прикрывая ладонью отвыкшие от света глаза. Он сильно изменился за время заключения. Сильно похудел и осунулся, усохнув еще больше, а одежда, которой он не менял несколько месяцев, вся истрепалась и насквозь пропахла немытым телом. Когда он, наконец, проморгался, в его взгляд вернулась хорошо знакомая Роберту стальная твердость. И худоба только добавляла его взгляду решительности и безжалостности. Станнис в упор уставился на Роберта. Роберт в упор смотрел на Станниса. Братья определенно стоили друг друга. Затем взгляд Станниса скользнул к его спутникам, вошедшим следом. Выражение его лица ничуть не изменилось, когда он снова посмотрел на Роберта. — Чего тебе от меня надо, Роберт? — процедил Станнис таким привычным для него неприветливым тоном, в котором появились новые оттенки — дерзость и равнодушие. Однако голос его был трезвым — месяцы воздержания от выпивки давно вывели из него хмель. Тюремщику такой тон сильно не понравился. Он резко шагнул вперед и ударил узника кулаком в щеку. — Следи за словами! Ты говоришь с… — Хватит! — рявкнул Роберт, отталкивая надзирателя в сторону. — Отдай факел Ренли — и выйди наружу! Тюремщик вздрогнул, затем, не говоря больше ни слова, вышел в коридор. — Что, позлорадствовать пришел? — продолжал насмехаться Станнис и даже зубами скрипнул, глядя поочередно на всех посетителей. — Нет, мы просто хотели… Кое-что спросить… — начал Ренли. — Спросить? — почти прорычал Станнис, прервав его на полуслове. — А может сначала сам на мой вопрос ответишь? Ренли от этого выпада аж дар речи потерял. Растерянно переглянулся с Робертом, затем снова повернулся к Станнису. — Какой… вопрос? — Почему она выбрала тебя, Ренли? — Что? Кто? — Как ты сумел завоевать ее преданность? Что ты сделал, чтобы ее заслужить? — выпалил Станнис. — Что ты, что Роберт… Люди вокруг вас так и кружат, прислушиваясь к каждому вашему слову… А я всю жизнь прожил по чести и справедливости, но никто по собственной воле не приходил под мое знамя так, как приходили к тебе… или Роберту, — он снова скрипнул зубами и в этот момент был похож на себя прежнего как никогда. Роберт ничего не понимал. О чьей преданности он говорит? Кого Ренли удалось «заслужить»? — Кого «заслужить»? — окончательно растерянный Ренли озвучил его собственный вопрос. — Кого-кого… Бриенну твою, кого же еще… — понизил голос Станнис. И в его словах Роберт услышал… что-то вроде зависти. — Я… Я не знаю. Правда не знаю, — пожал плечами Ренли. — Я просто… был к ней добр. И все. Ничего другого я ей не делал и не обещал… — он встряхнулся, приходя в себя. — А теперь объясни, с какой стати ты вообще об этом спрашиваешь? — Это она. Она меня убила. С твоим именем на устах… — устало ответил Станнис. — Ты уже много лет как лежал в могиле… А она все еще служила тебе верой и правдой. Последние слова он произнес с неподдельным отвращением. Ренли не мог найти нужных слов — и поверить его откровениям тоже не мог. И Роберт не мог. «Бриенна? Убила Станниса?» — он смотрел то на одного брата, то на другого. Он знал Сельвина Тарта достаточно близко, тот был хорошим человеком и верным вассалом… И дочь, очевидно, пошла вся в отца. «Надо будет и мне с ней познакомиться», — лениво подумал Роберт. — Ладно. Забыли. Мы не за этим сюда пришли, — грубо прервал он перепалку братьев. Станнис бросил в его сторону полный злобы взгляд. — Мы хотим, чтобы ты рассказал все, что знаешь о Джоне Сноу, бастарде из Винтерфелла, — ровным голосом произнес Крессен, встав между Робертом и Станнисом. — О Джоне Сноу? — не понял нахмуривший брови узник. — А он вообще при чем? — он сделал паузу. — И с какой стати я вообще должен что-то вам рассказывать? — Ради спасения дома Баратеонов, — совершенно серьезно ответил Крессен. — И ради Ширен. Станнис злобно прищурился, глядя на старого мейстера снизу вверх. Крессен глубоко вздохнул и приоткрыл перед ним маленькую часть правды. — Дело в том, что Джон Сноу он… скажем так, действует в интересах… дома Таргариенов, — осторожно пояснил он. Лицо Станниса вытянулось в замешательстве. — Джон Сноу… вместе с Таргариенами? — насмешливо переспросил он. — А мне всегда казалось, что этот северянин больше всего на свете чтит семейные узы… Ни за что не поверю, что он согласится предать память о своем дедушке и дяде, с которыми враги так ужасно поступили. Нет, я его достаточно хорошо узнать успел. Он весь в отца пошел. Такой же суровый и непреклонный. Нед Старк хорошо воспитал его, ничего не скажешь. Роберт изо всех сил стискивал зубы, стараясь не заорать. Станнис ничего не знал, но каждая его фраза — абсолютно каждая — ранила его больнее ножа. Особенно та, где он упомянул Неда. — В том-то и дело… — Крессен неуверенно повел плечами, отчего его цепь пару раз брякнула. — Ты абсолютно прав. Но ты одной вещи не знаешь… которая все меняет… Станнис снова посмотрел на него, но ничего не сказал. — Дело в том, что… Джон Сноу не сын Эддарда Старка, — прямо сказал ему Крессен. Станнис нахмурился. — Даже если так и есть, что это меняет? Я видел, что он настоящий Старк — что снаружи, что внутри, — уверенно отрезал он. — Я так понимаю, Нед где-то на юге отыскал сына своего покойного брата и взял к себе в семью, я прав? В таком случае у этого Джона Сноу еще меньше причин дружить с Таргариенами, разве нет? — Нет, — окончательно поник Крессен. — Не брата. Сестры. И Станнис… В отличие от Роберта и многих других, он моментально понял, что все это значит. Он сразу сообразил, о какой сестре идет речь — и кто должен быть отцом мальчика, к несказанному отвращению и ярости Роберта. Затем он снова посмотрел на Крессена. — …Так что теперь он претендует на Железный Трон как Джон Таргариен… Законный наследник дома Таргариенов, — закончил мейстер. Роберт подумал о том, что здесь Крессен, конечно, приврал, ведь пригретый Недом драконыш, несмотря ни на что, оставался бастардом… Но при этом он оставался драконьим отродьем, которое нужно было раздавить, как он уже раздавил его отца-насильника. Ошалевший Станнис тем временем несколько секунд переводил взгляд с Крессена на Роберта и обратно. А потом запрокинул голову и громко рассмеялся. Нет, даже не так. Расхохотался в голос, задыхаясь и хватая воздух ртом. И в темнице этот хохот казался еще громче. Роберт и представить себе не мог, что Станнис вообще может так смеяться. Он в замешательстве смотрел на реакцию брата. А Станнис все продолжал и продолжал хохотать на глазах у остолбеневших посетителей. Ренли аж рот от удивления открыл. Роберт его не винил — хохочущий Станнис еще совсем недавно казался ему таким же немыслимым образом, как и Станнис, пьяный вусмерть. Спустя очень долгое время смех начал утихать. Но потом Станнис еще раз глянул в лицо Роберта — и снова расхохотался. Роберт в гневе сжал кулаки и шагнул вперед. Ренли резко схватил его за плечи, не давая совершить что-то совсем уже непоправимое. Он резко вывернулся из рук брата, посмотрел на него так, что Ренли отшатнулся назад, но от дальнейших действий воздержался. И если и ударил веселящегося Станниса, то только взглядом. — Наверное… боги… правда… существуют! — кое-как проговорил Станнис между приступами хохота. Роберт смотрел на него, стискивая зубы от нарастающего внутри гнева. — Даже после смерти… Рейгар… не оставил тебя… в покое! — проговорил Станнис. — Ха-ха-ха! Нет! Видимо, в мире… все-таки есть… справедливость! Когда Роберт услышал такое, его ярость достигла пика, а лицо, кажется, просто окаменело. — Роберт, не надо! — воскликнул испуганный Крессен, который старался все время быть между ним и Станнисом. Король в ответ стрельнул взглядом в сторону Станниса. Мол, уйми его сам, раз так хочешь. Крессен намек понял. — Станнис, я прошу тебя, — мейстер повернулся к другому брату. — Подумай о доме Баратеонов, подумай о Ширен… Где бы она ни была, ты же должен понимать, какая опасность ей грозит! Ведь Таргариены тоже должны ее разыскивать! Смех начал утихать. Затем, когда к брату вернулась членораздельная речь, он замотал головой. — Нет. Нет, я вам ничего не скажу. Где бы ни была Ширен… Она в безопасности. Пока Давос рядом, ей ничего не грозит. Даже если бы я сам знал, где она… Я все равно бы не сказал вам. Я не знаю, где она… И это самое главное. Ей ничего не грозит… Станнис сделал паузу, затем… снова улыбнулся. На его изможденном лице эта улыбка больше походила на предсмертную гримасу. Он посмотрел на Роберта — и воскликнул: — Да здравствуют Таргариены! Да здравствует король Джон! И снова расхохотался. ------------------------------------------------- Этот смех звучал в ушах Роберта еще очень долго после того, как они покинули темницу. Смех — и радость на лице брата. Каждый раз, вспоминая все это, он в бессилии стискивал кулаки. Станнис наверняка именно этого и добивался. — Роберт… — тихий голос Ренли вернул его в реальный мир. Роберт встряхнулся и посмотрел на младшего брата, который показывал взглядом куда-то в сторону выхода из зала. Роберт, сидя на Железном Троне, осторожно наклонился вперед, оглядывая сегодняшнего посетителя двора. Молодой мужчина с породистым лицом бодрым шагом приближался к подножию трона. На груди у него был вышит фамильный герб с пурпурной молнией на черном поле. Понятно, Дондаррионы. Следом за ним шел молодой оруженосец в лиловом плаще с гербом, которого Роберт давно уже не видел — падающая звезда и меч. Наконец-то! Берик Дондаррион, последний из лордов Дорнийских марок, все-таки явился в Королевскую Гавань. Теперь они могли начинать свой военный поход против драконьих отродий! — Добро пожаловать, лорд Дондаррион. Только вас и ждем, — прямо заявил Роберт, приветственно раскидывая руки и садясь обратно на Железный Трон. — Прошу простить мое опоздание, ваша милость, — извинился Дондаррион, низко кланяясь трону и человеку на нем. — Мне пришлось задержаться… Моя невеста не позволила мне уехать до того, как мы сочетаемся браком. Роберт посмотрел на него сверху вниз, потом запрокинул голову и рассмеялся: — Вы еще даже не поженились, а она уже тобой командует? — Ну… — Берик Дондаррион беспомощно пожал плечами. — Она дала мне понять, что в прошлый раз, когда я уехал в Королевскую Гавань, обещав ей жениться сразу, как только я вернусь… Я так и не вернулся. Вот она и настояла на том, чтобы в этот раз я ей хотя бы наследника оставил… Роберт снова присмотрелся к нему повнимательнее. Его забавляла решительность и дерзость новоиспеченной леди Дондаррион, но он сразу обратил внимание на то, что Берик тоже оказался в числе вспомнивших. Что он мог успеть увидеть в прошлой жизни, Роберт не знал — и это тревожило. — Но это не все, — продолжал Берик. — Есть еще одно дело… Он коротким жестом велел своему оруженосцу выйти вперед. Это был худощавый мальчик со светлыми волосами и почти лиловыми глазами. Тех же цветов, что и герб его дома, который он носил с гордостью. — Ваша милость, я имею честь быть Эдриком Дейном из Звездопада. Мой лорд-отец приносит вам извинения за то, что не смог откликнуться на ваш призыв по причине нездоровья… Но он отправил вместе с нами столько воинов, сколько смог. И за это он тоже извиняется… Мы не могли выделить больше… С учетом недавних событий… в Дорне… Мы не могли найти больше тысячи конных копейщиков… Если принимать во внимание текущую ситуацию, это было очень даже неплохо. И остальные тоже это понимали, судя по прокатившемуся по залу одобрительному ропоту. Роберт довольно кивнул — в последнее время хороших новостей было не так и много. И он приветствовал каждое. — Да. Я очень рад, что твой отец помнит свои клятвы даже в эти мрачные времена. Что сейчас происходит в Дорне? — Сейчас… — мальчик сжал губы, сглотнул и продолжил. — Красный Змей осаждает Айронвуд… Говорят, он не берет пленных. Будь оно все проклято… То, что им вообще удалось получить хоть какую-то помощь из Дорна, можно было назвать не иначе как чудом. И кроме этого подкрепления из Звездопада на них в обозримом будущем рассчитывать не придется… Проще говоря, все силы, которыми он располагал, находились здесь, в Королевской Гавани. И готовы были идти на войну. На войну с драконьими отродьями. И на войну с Ланнистерами. И на войну с Недом… Его кровь продолжала кипеть. Он его найдет. Обязательно найдет. И придушит собственными руками. Ничего, скоро будут битвы, где Роберт сможет выплеснуть накопившуюся ярость. — Присоединяйтесь к остальным. Скоро выдвигаемся, — суровым голосом скомандовал Роберт. Рыцарь и оруженосец еще раз поклонились, назвали его «вашей милостью» и ушли. Потом Роберт еще какое-то время принимал просителей, по большей части перебрасывая их вопросы Ренли или Крессену. У него не было ни времени, ни желания погружаться в эти мелочи. Его ждала война. Скоро. Совсем скоро. Он поведет войско в Речные земли. Туда, где все началось. В Харренхолл. Вуды и их союзники уже были предупреждены и готовились ударить клятвопреступников с тыла. Харренхолл обязательно падет. А следом за ним — и все Речные земли. Только сейчас проклятый смех Станниса был, наконец, изгнан его памяти. Его заглушил гром войны. ------------------------------------------------- Эддард Они уже видели Стену. И с каждым днем она становилась все ближе и ближе. Если они будут двигаться прежними темпами, до Черного Замка они должны были добраться дня через два. Проезжая через Брандонов и Новый Дар, они еще раз убедились в том, насколько сильно менялся Север. Когда-то эти земли были почти безлюдными. Сейчас они сбились со счета новых поселений и стоянок, разбросанных у них на пути. Кто-то ставил шатер или ярангу, кто-то вырыл землянку, а кто-то успел соорудить для себя пусть и простую, но все равно хижину. Это были одичалые. Нет, не так — Вольный народ. Джон и раньше рассказывал ему о том, что они уже поступали так в той жизни — и собираются поступить снова. Но одно дело слышать, а видеть, как одичалые осваиваются на землях Севера… Это совсем другое. Северяне продолжали двигаться дальше на север, к Стене. Она звала их. К его немалому удивлению, особых протестов против новых соседей не последовало. Даже от Большого Джона, чьи предки сильнее прочих страдали от набегов одичалых. Нет, согласия пропустить застенщиков сюда он не одобрял, мягко говоря, но дальше редкой (и очень мощной) ругани дело так и не зашло. Во всяком случае, в его присутствии. Нед мысленно вздохнул. То, как он повел себя сначала в Кархолде, а потом и в Последнем Очаге, радикально изменили его репутацию. Тихий Волк отрастил острые клыки. Вернее, не такой уж и тихий, как оказалось. Если бы его видел старший брат… Он сначала рассмеялся бы, а потом похвалил его. В последние дни он вообще часто вспоминал Брандона. И Лианну тоже. И отца. Многие годы он избегал воспоминаний о них, но теперь в его памяти словно рухнула какая-то дамба. Старые раны продолжали болеть — они никогда не заживут. Но сейчас боль немного утихла. И говорить с Джоном, Роббом, Хоулендом и остальными о таких вещах становилось легче. Всего один раз за все путешествие из Последнего Очага к Стене его размышления были прерваны. Это случилось когда они повстречали очень многочисленный отряд одичалых, которые выглядели очень недобро. И явно не были настроены разъехаться мирно. Многие уже держали в руках оружие. Тогда Нед замедлил ход и переглянулся с Роббом и Большим Джоном. Мол, что делать? И только Джон, подняв коня на дыбы, поскакал дальше быстрой рысью, отрываясь от них и от собственной охраны. Нед проводил его удрученным взглядом. Даже то, что теперь Джон был королем, не избавило его от этой дурной привычки — вечно лезть всюду самому, без оглядки. Одичалые его увидели — и узнали. Нед собственными глазами видел, как они успокаиваются. Обменявшись с ними парой фраз, Джон оглянулся к своим — и жестом велел Неду и остальным продолжать ехать. Одичалые спокойно ушли с их пути, как ни в чем не бывало. Нед еще раз посмотрел на здоровяка Амбера. Тот только руками развел. Джон снова махнул рукой, давая знак ехать дальше. И северяне поехали. Их ждала Стена. ------------------------------------------------- На ночлег они разместились подальше от поселений застенщиков-переселенцев. «Так будет лучше», — решил он. Лучше было избегать недопониманий между ними, особенно ночью. Понятно, что новый мир шокировал одичалых ничуть не меньше, чем северян. Не стоило подносить огонь к этой горючей смеси лишний раз. Потом все они, возможно, привыкнут. Потом. Так или иначе, ничто так не объединяет бывших недругов, как новый общий враг. Или старый — очень старый. Нед обходил стоянку, беглым взглядом осматривая, как все разместились. Северяне держались с осторожностью — и он прекрасно их понимал. Едва ли не каждый из них сейчас думал о многовековой вражде с застенщиками, которую все они впитывали с материнским молоком. Зато это могло отвлечь их от того, что могло ждать у Стены… и за ней. Джон тоже делал свой обход лагеря, взяв с собой Джори и Робба, поэтому Нед гулял в одиночестве. Какое-то время его сопровождал Большой Джон, но он быстро потерялся, смешавшись с воинами Амберов. Он остался наедине со своими мыслями — и сам не заметил, как ушел на самый край стоянки, к большому чардреву, где прямо на голой земле сидели Бран и Жойен, прижавшиеся спинами к шершавой коре. Когда-то он был бы рад, узнав о том, что мальчики подружились между собой. Но Трехглазый Ворон… Он не был его мальчиком. Он медленно приблизился к ним, до последнего момента сомнваясь, что поступает правильно. Он вообще ни в чем не был уверен, если этого касался Бран. Когда он подошел, они оба посмотрели на него снизу вверх, а Жойен даже встал и поклонился: — Лорд Старк… — серьезность, с которой сын Хоуленда поприветствовал его, больше подходила взрослому человеку, а не ребенку. — Отец, — ледяным голосом подхватил Бран. Он не встал, а его глаза оставались такими же пустыми, как и всегда. Он кивнул в ответ и дальше стоял молча, не зная, с чего начать разговор. И они молчали, терпеливо дожидаясь, когда он заговорит. Наконец, Нед нарушил молчание. — Мы скоро будем на Стене. И я хочу знать… Что дальше? Бран моргнул и ответил ровным голосом: — Будем готовиться. — Готовиться? Бран кивнул. С самого начала они только и делали, что готовились. Зима близко… Но пока еще не наступила. Уже скоро. Но у них еще было время на подготовку. Он еще раз посмотрел на них. Он не собирался заводить с ними беседу. Он вообще случайно сюда забрел. А они смотрели на него одинаковыми пустыми взглядами и ждали, что он еще скажет. Внезапно дремавший рядом Лето поднял голову. Принюхался. Поднялся. Осмотрелся. И Бран тоже повернулся к своему лютоволку. Впервые за долгое время на его бесстрастном лице появилось замешательство. Лето резко напрягся и присел к земле, встревоженно оглядываясь вокруг. Потом зарычал, оскалив зубы. А дальше запрокинул голову и протяжно завыл. Вой разнесся эхом во все стороны и Неду показалось, что от этого звука у него дрожат кости. Он почувствовал, как у него начинают шевелиться волосы на голове. Он тоже огляделся, пытаясь понять, что же напугало лютоволка. Ему потребовалось всего мгновение на то, чтобы понять, что лес стал на удивление тихим. Он слышал далекий шум из лагеря северян, но в окружающем лесу царила гробовая тишина. В этой тишине шорох близлежащих кустов звучал еще громче. Он успел обернуться, когда из кустов вылетела тень и бросилась на него. Впервые за очень долгое время Нед окаменел вместо того, чтобы дать отпор врагу. Врагом этим оказалось жуткое создание, будто вышедшее из страшных сказок Старой Нэн. Создание, которое когда-то было человеком. И только уцелевший глаз на полуразложившемся черепе давал понять, что перед ним такое. Глаз ярко-голубого цвета. Вихт… Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Перед ним был вихт! В голове моментально пронеслись все рассказы Джона о том, как нужно бороться с вихтами. Он выхватил меч… Но это не был Лед. Фамильный двуручник, передаваемый Старками из поколения в поколение, было неудобно носить все время с собой. И сейчас он лежал в его походной палатке. А значит, ему конец. Валирийская сталь могла с одного удара уничтожить вихта или даже Белого Ходока. Обычная — нет. Но он все равно сжал меч покрепче и крикнул Брану и Жойену: «Держитесь за мной!» И вихт был не один. Следом за первым из кустов полезли еще два… И Нед, не удержавшись, отпрыгнул назад от бегущих в его сторону гниющих трупов. Времени на раздумья не было. Едва первый мертвяк поравнялся с ним, протягивая когтистые лапы к его горлу, тренированное тело сделало все само — и сделало так, как научили его годы тренировок. Меч рубанул по протянутым рукам, отрубив с одного удара сразу обе. Вихт будто бы и не заметил, что лишился рук. У него оставались еще и зубы. И он продолжал нападать, визжа и клацая челюстью. И когда он был совсем уже рядом, Нед резко ударил его в центр лица рукоятью меча. Голова вихта откинулась назад и следующим ударом Нед отделил ее от тела. Обезглавленное тело рухнуло наземь грудой мяса, голова откатилась в сторону. Мимо пронесся разъяренный Лето, который сбил с ног еще одного мертвяка, мотая его туда-сюда и разрывая зубами на куски. Следующий враг оказался опаснее первого — в его мертвой руке еще оставался ржавый меч. И он еще помнил, как им пользоваться. Он даже смог отбить один удар. И ударил сам. И еще раз, и еще. Сноровки мертвяку явно не хватало, но силы в нем хватало на двоих. Каждый отбитый Недом удар отдавался в его руках тупой болью. Тогда он сам перешел в наступление. Он колол и рубил, раз за разом доставая нежить острой сталью. Многие удары, достигшие цели, были смертельны для любого живого существа, но этого они ничуть не беспокоили. Единственным способом убить его… Вернее, не убить, а упокоить — было расчленение на мелкие части. Иначе никак. Поединок с вихтом продолжался, как показалось Неду, целую вечность. Но ему все-таки удалось его сначала обезоружить, а затем и обезглавить. А отрезанные от него ошметки… Они продолжали шевелиться. И он, не удержавшись, отступил на пару шагов, подальше от них. Оперся на меч и попытался собраться с духом. И успокоить бешено стучащее сердце. Рядом раздался громкий крик. И он, обернувшись, застыл от ужаса при виде того, как катается по земле Жойен, на которого навалился мертвяк. Нед почувствовал, как сердце подпрыгнуло к его горлу — он не заметил, как на них напали еще три вихта. Одного из них прямо сейчас грыз Лето, со вторым боролся Жойен, а третий… С замиранием сердца он понял, кто должен быть целью третьего восставшего мертвеца. И он не ошибся. Тварь и правда тянулась к Брану. Сын торопливо карабкался на чардрево, пытаясь как можно скорее уйти от цепких мертвых рук. Он бежал со всех ног. Он и подумать не мог, что может так быстро бегать. Но он успел. Мертвая тварь успела подняться всего на фут над землей. Нед схватил вихта за ветхое тряпье, бывшее когда-то его одеждой, оторвал от чардрева, швырнул на землю. И сам упал сверху, нанося удар за ударом, разрубая его на мелкие куски… Он как раз заносил меч для очередного удара, когда что-то с силой отбросило его в сторону. Меч выпал и он принялся драться голыми руками с тем, кто на него напал. С еще одним вихтом. Он ударил локтем в морду твари и сумел перевернуться на спину. Теперь он мог его видеть. И чуять. Запах… Он поразил его. Прогорклый запах гнили, смешанный с тем, что он мог назвать запахом смерти. Он изо всех сил старался удержать руки вихта подальше от своей шеи. Каким-то чудом ему это пока удавалось. Мертвяк смотрел на него с бесконечной яростью и ненавистью в светящихся синих глазах, что-то визжал и открывал рот. Он не дышал, но из его рта все равно пахло какой-то гнилью. И это делало кошмар, в котором он оказался, еще хуже. Хотя казалось бы, куда уже… Вихт клацал зубами, словно пытался дотянуться до его лица и откусить его. И его зубы становились все ближе и ближе… Вонь его мертвой плоти становилась все сильнее по мере того, как он приближался. Ему еще удавалось его сдерживать, но силы рано или поздно должны были закончиться… И он не мог дотянуться до меча, обе его руки были заняты. Время играло против него. Он был обречен. «Неужели все закончится вот так? Неужели я избежал казни по приказу Джоффри лишь затем, чтобы вот так сдохнуть?» Яростный крик непонятно откуда достиг ушей Неда за секунду до того, как знакомый серый металл разрубил голову мертвяка. И тот, вздрогнув, тут же обмяк на нем. Мимо пронеслось что-то белое и сшибло с ног еще одного вихта, которого он пока не замечал. Он присмотрелся — и увидел склонившегося над ним Джона с Льдом в руках. Никогда прежде Нед не видел на лице племянника такого выражения. Отшвырнув от себя труп, снова ставший трупом, он торопливо вскочил на ноги. — Бран! БРАНДОН! Джон тоже шагнул вперед и вонзил лезвие меча в шевелящийся обрубок. Тот тут же перестал дергаться. Он снова был мертв. А Нед бежал со всех ног к чардреву, продолжая звать Брана. Подняв глаза, он увидел, как его сын спускается вниз. Потом он спрыгнул, оказавшись в нескольких пядях над землей, а Нед упал перед ним на колени, схватил, прижал к себе, благодаря всех богов за то, что его сын жив и здоров. Спустя какое-то время он немного успокоился, отстранил Брана от себя и посмотрел ему в глаза. Погладил по лицу, все еще не веря в то, что все закончилось. — Я невредим, отец, — сказал, наконец, Бран тем неприятно-спокойным голосом, которым он говорил с самого Пробуждения. Нед глубоко вздохнул. Огляделся. Джон с оружием наготове осматривался вокруг в поисках новых врагов. С его оружием. Рядом держался Робб, тоже выставив меч, время от времени задерживая испуганный взгляд на разбросанных повсюду ошметках вихтов. Джори опустился на колени рядом с Жойеном и выглядел он… не слишком обрадованным. И остальные тоже стали собираться вокруг него. Он, кажется, даже заметил среди собравшихся не только северян, но и одичалых… — НЕТ! НЕЕЕЕЕТ! — раздался рядом истошный крик Хоуленда Рида, от которого у Неда все похолодело внутри. Его друг с посеревшим лицом бежал к своему сыну. Нед проводил его взглядом. А остальные молча расступились — и Нед успел увидеть, что Жойен все еще лежит в той же позе. И что его глаза открыты… и слепы. Хоуленд рухнул на колени, в рыданиях прижимая тело сына к себе. Он как будто пытался его разбудить. И Нед осознал, что победа в этом бою не обошлась и без потерь. Он отвернулся, понимая, что если бы все пошло немного иначе, он сейчас бы оказался на месте старого друга. И его взгляд остановился на другом мертвом теле… действительно мертвом. Его плоть уже достаточно разложилась, а сквозь расколотый череп можно было даже разглядеть остатки гниющего мозга. Это Джон ему череп расколол, когда мертвяк уже готов был его, Неда, убить. Он огляделся вокруг, мысленно содрогаясь увиденному. Это были не сказки, которыми пугали непослушных детишек. Это была самая настоящая Долгая Ночь. До которой, как он думал, оставалось еще несколько лет. Но она почему-то уже была здесь.