Мы дополняли друг друга.
На самом деле они никогда не были одни. Изольде казалось, что, если она действительно освободится и уйдёт из этого места сама по себе, что-то важное останется за её спиной… Нет, скорее, кто-то. Она почти не сомневалась, что в безумных лабиринтах был кто-то другой. Она не могла быть одной-единственной в своём роде. Должен был быть кто-то идентичный, кто-то похожий. Как бы далеко он ни был, он тоже нуждался в помощи, только дать её было некому. Изольда не знала, увидит ли она его когда-нибудь. Сможет ли он выбраться в одиночку, выживет ли он, да и жив ли он вообще сейчас. От этого становилось очень жутко, но всё, что ей оставалось — надеяться, что он справится там без неё. Что поделать, такова несправедливость этого дуракцого искуственного мира. Афанасий тоже о чём-то догадывался. Его не покидало ощущение постороннего присутствия, словно в нём откликались эмоции, которые ему не принадлежат. Чужая энергия порой дополняла его собственную, но этого было недостаточно. Она была слишком далеко. И она затухала. Оттого ли, что его не было рядом с ней, или по собственным причинам — что-то изводило её, пыталось задаваить, не взирая на сопротивление. Ни бестелесный голос, ни его мрачные комнаты не хотели давать подсказок о том, как её найти. К сожалению или к счастью, направление было дано лишь одно, быть может, именно то, которое нужно. Ни малейшего понятия о внешности, характере, голосе, только это чувство похожести. Понимания. Сочуствия. Это было невозможно описать, но и нужды в этом никакой не было. Сами они воспринимали это как что-то естественное: есть я, и есть кто-то второй, и иначе быть не может. Они не были уверены, что увидят друг друга однажды и смогу ли освободиться вдвоём. Они не в чём не могли быть уверены даже в рамках собственной судьбы, что уж говорить про чужую. Они никогда не были одни, и в то же время изнывали от одиночества. Осознание того, что так быть не должно, делало их состояние ещё хуже. У них ничего не было, кроме них самих. И надежды, что однажды всё изменится.Эпилог
— Когда ты появилась, мне показалось, будто я обрёл какую-то часть себя, которой мне не доставало. — Ух ты. Красиво сказано. — Хах… Я просто описал свои ощущения. — Да, я понимаю. Я, наверное, тоже что-то такое почувствовала. — … Как думаешь, Якоб даст нам остаться у него ещё на месяц? — Не знаю. Он ведь говорил, что нашёл каких-то людей, которые могут нам помочь… Которые разбираются в своего рода… как её… — Паранормальщине? — Ага. Я надеюсь, они действительно скажут что делать. Не можем же мы до самой старости прятаться у Якоба от всего мира. Хочется и самим как-то пожить. — Да, мы ведь за этим и выбирались, всё-таки. — М-да… Хотелось бы узнать, что это было вообще… Ну, знаешь, Голос, лабиринты, мы сами. Откуда всё это взялось? Откуда он взялся? Кем он был до нас? Зачем он делал с нами это всё? — Может, однажды узнаем… Знаешь, было бы хорошо вернуться в то место, просто посмотреть на него ещё раз, разобраться… Но я слишком боюсь оказаться запертым снова. — Ну чего ты, давай не будем об этом думать пока что. Не стоит нагружать себя лишними волнениями. — Да, и правда... — Хей, главное, что мы сейчас здесь. Мы сделали всё, что смогли, и нам удалось взять наши судьбы в свои руки. Мы свободны, и мы живы. И мы вместе. — Да. Как и должны быть. — Как и должны быть._The End