***
Особняк встретил её гробовой тишиной. Вывалившись из камина в столовой, Гарри хмуро оглядела руины помещения. Обломки длинного стола были равномерно разбросаны по комнате вперемешку с антикварным серебряным сервизом. Красивые высокие окна выбиты напрочь, позволяя легкому весеннему ветру играть с обугленными портьерами. Прямо напротив камина, широко раскинув руки и устремив в потолок пустой безжизненный взгляд, лежал хозяин особняка, некогда холеный аристократ, Люциус Малфой. Гарри тяжело вздохнула и, обогнув тело, решительно пошла к выходу. Она надеялась, что остальные обитатели поместья успели покинуть поле боя, хотя, если честно, была не прочь полюбоваться на труп Беллатрикс. С трудом пробираясь по разрушенным коридорам, Гарри задавалась двумя вечными вопросами: что она делает и зачем? Как только ее нога переступила порог камина, облегчение наполнило душу. Она глубоко вдохнула, радуясь наступившей легкости. Будто огромный булыжник исчез с груди. Стоило признать, отсутствие Волдеморта делало ее жизнь довольно мрачной. Но, если быть абсолютно честной, не настолько мрачной, чтобы преследовать этого невыносимого человека, каждый раз наталкиваясь на агрессивный отпор. За свою бесконечно долгую жизнь Гарри пережила множество кризисов, прежде чем обрести душевное равновесие. Были периоды отчаяния и смертельной тоски. Были периоды апатии, когда она теряла счет дням, месяцам, лежа в тишине, не открывая глаза, лишь погружая раз в сутки весь коттедж в глубокий сон. Были периоды безумия. По сравнению с этим то, что она переживала сейчас, едва ли можно было назвать неудобством. Скорее легкой неприятностью, наравне с участившимися с появлением соседа приступами мигрени. Так зачем же она с такой упрямой настойчивостью преследует его? Зачем идет в логово неуравновешенного темного мага, имея лишь смутное представление о том, что ему сказать? Она знала ответ, он лежал на поверхности и был очевиден любому, кто хоть немного знаком с Девочкой, Которая Выжила. Она просто не могла пройти мимо человека в беде. Даже если этим человеком был Лорд Волдеморт. Несмотря на все прожитые годы, она прекрасно помнила, каково оказаться здесь совершенно одному, каково сходить с ума, не понимая, в чем дело, бесконечно искать выход и каждый раз просыпаться утром одного и того же дня. Она помнила, каково это — отчаяться настолько, чтобы добровольно пойти на поцелуй дементора и обнаружить, что даже это не выход. Волдеморт мог бесконечно отталкивать ее и разрушать все вокруг, Гарри было плевать. Она не могла оставить его сейчас без поддержки. — Ты безнадежна, Поттер, — пробормотала Гарри девиз всей своей жизни, найдя, наконец, нужную комнату в одной из башен поместья. Дверь тихонько скрипнула, и Гарри вошла в темный кабинет. Здесь разрушений было меньше, лишь валялись повсюду разорванные бумаги да окно покрывала вязкая черная пленка, поглощающая весь свет. Все это делало комнату похожей на склеп. — Ты слишком долго не портила мою жизнь. Высокий бесцветный голос разрезал мертвую тишину. Волдеморт стоял спиной к ней у погасшего камина — сливающаяся с тьмой зловещая фигура. Слова Дамблдора еще звучали в ее голове: не знает, как тебя контролировать и не понимает, что с тобой делать. Движимая каким-то мимолетным, но чудовищным по своей силе порывом сочувствия, Гарри набрала в грудь воздух и выпалила, наверное, самую глупую вещь в своей жизни: — Я боюсь щекотки. Минуту сохранялась тишина. Гарри боролась с искушением сбежать — в ее голове это звучало иначе. Почему она не дала себе немного времени подумать? Если честно, она просто забыла, каково это — сгорать от стыда. — При чем здесь это? — тихо спросил Волдеморт, не оборачиваясь. Гарри была благодарна темноте за то, что та скрыла ее горящие щеки. — Ну, я подумала, что для тебя все это большой стресс, и, чтобы немного уравновесить наше положение, надо сообщить тебе мою слабость. Так вот, это — щекотка. Голос Волдеморта был подобен штилю в арктическом океане — спокойный и ледяной, — и лишь нарастающая боль в шраме намекнула ей, что под этой маской его сдержанность дала трещину. — То есть ты считаешь, что это знание каким-то образом сопоставимо с тем фактом, что мой главный враг стал бессмертным и всемогущим? — Ну, я бы не назвала себя всемогущей… — начала оправдываться Гарри, но ее перебили: — Неужели? Ты усыпляешь десяток магглов за раз, пробираешься в самую охраняемую библиотеку мира, грабишь «Гринготтс», ломаешь все мои охранные заклинания, и все это не доставая палочки. — Ну, вообще-то, на этом мои способности практически заканчиваются, — поспешила заверить его Гарри. — Ты неуязвима для моих заклинаний. Как ты это сделала? Гарри стушевалась. — Есть такое, но это не моя заслуга, честно. Кроме того, я неуязвима только для боевых, а заклинание щекотки к таковым не относится, и, как я уже сказала… — ХВАТИТ! Вихрь разрушительной силы пронесся по кабинету, переворачивая мебель. Волдеморт наконец повернулся к ней: бледный, как смерть, с искаженным болью и ненавистью лицом. — Довольно издевок, Поттер! Охнув, Гарри схватилась за лоб. Мерзавец резко снял блок, и боль ударила по ней набатом. — Думаешь, это смешно, что мой враг получил невероятное преимущество и теперь скрашивает свои дни, преследуя меня?! Думаешь, забавно, что я бессилен что-либо с этим сделать, запертый в одной тюрьме с тобой? Он кричал, и его крик ввинчивался в мозг Гарри, как раскаленные шурупы. — Ты ленива и бездарна, ты никогда ни к чему не стремилась, ты ничем не заслужила бессмертия! Только я, я один должен жить вечно! — ЗАТКНИСЬ!!! Гарри задыхалась. Вся боль, вся усталость и раздражение, все, что копилось в ней бессчетные годы, разом взметнулось и смело последние остатки самообладания. Волдеморт вскрикнул и схватился за сердце, впиваясь когтистыми пальцами в мантию, будто пытаясь вырвать из грудной клетки нечто обжигающее. — Ты думаешь, это удача, Волдеморт?! Думаешь, я хотела этого? Думаешь, я счастлива каждый день видеть лица друзей и знать, что я на целую долбанную вечность оторвана от них, вырвана из их мира? Ты думаешь, бессмертие это дар?! Да если бы я могла, я бы с радостью поменялась с тобой местами! Что-то горячее текло по щекам. Гарри со злостью смахнула влагу. Ее сердце колотилось как бешеное, и посреди этого безумия она вдруг с оглушающей отчетливостью осознала, что не помнит, каково это — плакать. Это поразило ее, она застыла, глядя на Волдеморта, будто увидела того впервые, и встретила столь же ошеломленный взгляд. Мгновение они смотрели друг на друга и, спустя удар сердца, синхронно отвернулись. Он — к потухшему камину, натягивая на лицо привычную бесчувственную маску, она — к залитому черной пленкой окну, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Не сговариваясь, они одновременно выставили самые сильные окклюменционные блоки. Что ж, стоило признать, это была катастрофа. Их с Волдемортом взаимодействие немногим отличалось от взаимодействия спички и баллона с газом или, если учитывать зону поражения, — огнемета и дирижабля. Их эмоции, подобно обезумевшему бумерангу, били друг по другу, перемешивались, взаимно усиливались и ударяли обратно по своим же владельцам до тех пор, пока все это не выливалось в безудержный, уничтожающий все живое в округе взрыв. Гарри казалось, что, если оставить их наедине на достаточно долгое время, они бы спровоцировали коллапс вселенной. Причем сама Гарри делала все возможное, чтобы этого избежать! Она выдавала неприятные новости порционно, опасаясь за и без того подорванное ментальное здоровье соседа. Она подбирала умиротворяющую обстановку и заботилась о том, чтобы добыть его любимый чай. Она до последнего пыталась сохранять спокойствие, несмотря на лавину ярости, боли и паники, атакующую ее с той стороны. Но голова раскалывалась, соображать становилось все труднее, и в какой-то момент ее терпение не выдерживало. Она, черт возьми, и не обязана быть оплотом смирения. Ей, в конце-концов, всего семнадцать! Биологически. Холодный голос разорвал напряженное молчание: — Как ты меня нашла? Я ни на секунду не снимал блок. Гарри ответила не раздумывая, все еще погруженная в мрачные мысли. — Я всегда знаю, где ты. Я же твой крестраж. В густой, как нефть, тишине отчетливо прозвучало едва слышное: — Что?.. Осознав, что сказала, Гарри тихо выругалась себе под нос. — О, черт, каждый раз забываю, что ты не в курсе.***
Гарри сидела в своем любимом плетеном кресле, глубоко закопавшись в подушки, и мрачно смотрела на плавающие чаинки. Ее подташнивало. Схватив подрагивающими пальцами кругляшок лимона, она кинула его в чашку и растолкла ложечкой. Сделала глоток. Лучше не стало. Дерьмо. В этот раз Волдеморт знал, чего ожидать, и провел более успешную атаку. Перед тем, как захлебнуться в водовороте дней и удариться о вокзальную стену, он успел-таки нащупать крохотную часть своей души, которая радостно взметнулась ему навстречу. Гарри утешала себя тем, что он бы все равно все узнал, как только добрался бы до дневников. Крестражная гипотеза, наряду с гоблинской, — одна из первых, над которой она работала. Проблема заключалась в том, что о крестражах почти ничего не было известно. Вообще ничего — о крестражах-людях. И уж подавно никто не мог предположить, что произойдет, если человек сделает крестражем другого человека, а потом попытается его убить. Они с Волдемортом стали первопроходцами. Портрет Дамблдора разводил руками и лишь горько сетовал, наблюдая за отчаянием Гарри. По всем прикидкам, она должна была просто умереть. И уж никак не свернуть вселенную в бараний рог. Так ничего не обнаружив, Гарри отложила эту версию, с течением лет почти забыв о своем случайном попутчике, благо, тот был совсем крохотным и неразумным. И только когда Волдеморт попал в петлю, осколок его души начал регулярно напоминать о себе приступами удушающей головной боли. В который раз Гарри задумалась над несправедливостью этого мира: в ней сидит часть могущественного темного волшебника, и все, что она получает в виде арендной платы — мигрень да способность шипеть по-гадючьи. Хотя, если подумать, Нагайне еще хуже — шипеть-то она и до этого могла, значит, у нее только мигрень. Пока Гарри мрачно размышляла о превратностях бытия крестражем, мысли Волдеморта текли совсем в другом направлении. — Ты вновь переиграла меня, Поттер. Да уж, сорвала ва-банк, как сказал бы Дамблдор. — Подумать только, мой главный враг и одновременно — хранитель моей души, страж моего бессмертия… Должно быть, ты рада, ведь теперь я не смогу убить тебя. Как будто когда-то мог. — Однако это объясняет твою невероятную везучесть. Сам Лорд Волдеморт охранял тебя все эти годы — его часть, заключенная в тебе, давала тебе силы, делилась своим могуществом. Поэтому я не мог причинить тебе вреда. Ведь все это время я, по незнанию, противостоял сам себе. Гарри молча закатила глаза. Сил на иронию уже не оставалось. Волдеморт ходил взад-вперед по маленькому садику ее любимого кафе, неделю назад разрушенному ими до основания. К счастью, сейчас все вернулось на круги своя: удобные кресла, приветливый официант и молодой вьющийся виноград. Официанта, правда, вновь пришлось усыпить, — при виде Волдеморта он завопил и бросился наутек. — Но взгляни на это с другой стороны. Даже специально я не придумал бы хранилища надежнее. Бессмертный, запертый вне времени, отрезанный от всего мира маг. Идеальный, неуязвимый крестраж… Теперь твое заточение обрело смысл, не правда ли, Гарри? Волны самодовольного торжества распространялись от Волдеморта, и Гарри снова замутило. Желание обломать мерзавцу праздник усиливалось с каждой секундой. — Вообще-то, ты тоже тут застрял. — О, это ненадолго. Я найду выход, и тогда никто и ничто не сможет остановить меня. — Ну-ну, — пробормотала Гарри, не желая спорить, — удачи. Волдеморт посмотрел на нее с мягкой улыбкой, будто она была уткой с подбитым крылом, появившаяся у него на пороге в канун Рождества. — В чем дело, Гарри? Неужели ты не рада оказанной тебе чести? Быть крестражем величайшего мага современности — многие бы умерли за такую возможность. — Скорее они бы умерли от ужаса подобной перспективы, — вяло огрызнулась Гарри, но Волдеморта это нисколько не задело. — Лишь слабые духом. Но ведь ты не такая, не правда ли? Девочка, Которая Выжила, Избранная, золотой ребенок Дамблдора. Старик и не подозревал, что я его переиграл. Волдеморт рассмеялся высоким холодным смехом. Рано радуешься, мстительно подумала Гарри, и как бы невзначай обронила: — Вообще-то, Дамблдор был в курсе. Смех резко оборвался. Волдеморт напрягся, в голосе его больше не было обманчивой мягкости. — Что ты имеешь в виду, Поттер? Если бы он знал, разве бы он носился с тобой, как с сокровищем, оберегал бы тебя? О нет, Дамблдор и близко не так благороден, как ты думаешь! Он бы отвернулся от тебя, как от прокаженной, он бы не посвящал тебя ни в какие тайны. Возможно, он бы даже подстроил твою смерть… Вместо ответа, Гарри кинула на Волдеморта многозначительный взгляд. Спустя секунду его глаза расширились. Дошло. — Та дуэль… Ты сказала, что не стала защищаться! — Угу… — Ты знала! Волдеморт выглядел пораженным. Он быстро собирал куски головоломки. — Ты знала… Но он бы не доверил тебе это знание, боясь, что я доберусь до тебя. Значит, он сказал тебе в последний момент! Оставил подсказку или передал через надежного человека. Он сказал тебе и приказал… нет! попросил… пойти на смерть. Если бы не чашка в ее руках, Гарри бы поаплодировала. Она знала, что Волдеморт умный парень, но иногда ее поражала скорость его мышления. — И ты пошла. Волдеморт смотрел на нее по-новому: открывшаяся информация одновременно потрясла и возмутила его. — Ты добровольно подставилась под Аваду, потому что это был единственный шанс победить меня! Гарри лишь вздохнула, ощущая, как осточертевшие гвозди впиваются в ее голову, усугубляя боль от насильно устроенного сеанса легилименции. Еще раз, почему она вообще его искала? Голос Снейпа в ее голове был полон издевки: если бы вы были нормальным человеком, Поттер, вы бы радовались, что он далеко. Торжество Волдеморта сменилось яростью в одно мгновение. — Что ж, это было умно. У старика почти получилось, не так ли? Натравить тебя на остальные крестражи и в конце саму подставить под удар. Невероятно, он готов был пожертвовать своей главной фигурой, чтобы уничтожить меня. Уместная метафора, когда речь идет о Дамблдоре, подумала Гарри. В принципе, Альбусу повезло, что он любит именно шахматы — в шахматы можно играть даже будучи портретом. Тем временем Волдеморт перекинулся на нее, явно пытаясь ударить в больное место. — Каково было это осознать, Поттер? — зло прошипел он. — Каково было понять, что ты для него всего лишь разменная монета, свинья на убой? — Обидненько, — отстраненно ответила Гарри. — Но в целом, я его поняла. — Поняла?! — переспросил Волдеморт неверяще, а потом опять отчаянно рассмеялся. — О, конечно, ты его поняла и простила, глупая девчонка, из тебя ведь всю жизнь растили жертву! Кажется, в этом злом упреке было больше личного, чем он сам готов был признать, мелькнула неоформившаяся до конца мысль. Гарри решила обдумать ее позднее. Чужое ликование вновь взметнулось в ней, болезненная радость. Господи, как его самого еще не разорвало от всех этих эмоций? — Но у вас с ним ничего не вышло! Сама вселенная воспротивилась этому, заперев тебя там, где ты не сможешь причинить мне вред! Радость испарилась, столь же стремительно, как и возникла. Волдеморт склонил голову, пристально вглядываясь в Гарри. Та снова вздохнула, уже зная, куда завернет разговор. Будь прокляты его хорошая память и сообразительность. — Тот ритуал. Гарри что-то невнятно промычала, наблюдая, как шестеренки в его змеиной голове крутятся с бешеной скоростью. — Ты сказала, что нашла способ выбраться отсюда с помощью той твари. Что у тебя бы все получилось, если бы я не вмешался. Но если бы им можно было управлять, ты бы остановила его. Этой тварью нельзя было управлять, не так ли, Поттер? Даже твоя легендарная удача не помогла бы, это не дракон, которого можно оседлать. Гарри не отвечала, лишь устало смотрела на взвинченного Волдеморта. Больше всего на свете она хотела оказаться дома на диване, со стаканом чего-то крепкого в одной руке и таблетками от головной боли в другой. И меньше всего — служить безмолвным зрителем и одновременно объектом волдемортовской дедукции. — Вот что ты задумала, девчонка! Исчезнуть из времени, — тихо произнес он, приходя в свое обычное состояние холодной ярости, — стереть себя из этой реальности, уничтожить еще один мой крестраж. А потом… потом тварь добралась бы и до меня. Я с самого начала был прав, все это было очередным планом по моему убийству! Тут уже Гарри не выдержала. Как же ей надоела эта параноидальная чепуха! — Если бы я хотела твоей смерти, я бы просто не стала мешать ему доедать тебя. — Не лги, Поттер! Ты сама проговорилась, что сначала необходимо уничтожить тебя, только это сделает меня вновь смертным. Иначе Дамблдор не послал бы тебя… — О боже, как же ты мне надоел! — взорвалась Гарри наконец. — Да, да, ты прав, план был в том, чтобы чудище вычеркнуло меня из реальности! Стерло сам факт моего существования, все, что привело меня в эту точку, все причины моего заключения здесь. Это, черт возьми, был единственный способ отсюда вырваться! И нет, оно бы больше никого не тронуло, ты бы и сам это понял, если б хоть минуту подумал об этом, прежде чем кидаться на меня с обвинениями, придурок! Они снова буравили друг друга злобными взглядами, но тут уже Гарри сдалась первой. С громким стоном она спрятала лицо в руках. Как же ее все это достало… Волдеморт был здесь всего полтора месяца, а уже уничтожил всю ее веками накапливаемую выдержку. Гарри тихо выругалась, впервые за очень долгое время помянув недобрым словом старуху Трелони, с ее «ни один не может жить спокойно, пока жив другой». Собравшись с силами, она продолжила: — Оно бы не тронуло тебя, потому что, стерев меня, оно бы уничтожило того, кто его освободил. Это бы нарушило причинно-следственную связь, и оно бы вновь оказалось в темнице. Я не знаю, кто это придумал, но это идеальная ловушка. Так что да, все бы получилось, если бы ты не влез. Гарри с трудом выпуталась из кресла и направилась к выходу, надеясь, что этот дурацкий разговор подошел к концу. Она точно не полезет к нему ближайшую неделю… нет, месяц. Она почти добралась до выхода, когда ледяной, колючий, как февральская поземка, голос остановил ее. — Как ты это сделала, Поттер? О черт. — Сделала что? — попробовала потянуть время Гарри. Может, он отвлечется на что-то, и она спокойно уйдет? — Каким образом ты затащила меня сюда? Застонав, Гарри прислонилась пылающим лбом к шершавому косяку. Она чувствовала, как Волдеморт кружит вокруг, как стервятник, все ближе подбираясь к очередной опасной теме. Той самой, о которой она не стала говорить с Дамблдором… — Тут что-то не сходится, Поттер. Если ты уже знала, как запирать здесь людей, что мешало тебе затащить сюда своих друзей? Ты могла бы поместить сюда всех, кого хочешь, и вы все жили бы обычной жизнью… Больше — бессмертной жизнью. Бессмертные, вечно юные, в мире, принадлежащем лишь вам. Разве не это — определение рая? — Во-первых, — глухо ответила Гарри, не отрываясь от косяка, — это больше похоже на ад. Еще раз, вынужденное бессмертие не несет никакой радости, и я бы никогда не стала обрекать на это никого из своих друзей. Вообще никого, даже тебя, если бы ты сам не полез в пасть хтоническому чудовищу. Гарри замолчала. Она не была уверена, что ее организм выдержит реакцию Волдеморта на следующую новость. Но, с другой стороны, он имел право знать. Да и чем быстрее она с этим расправится, тем лучше. — А во-вторых? — поторопил ее Волдеморт. В любом случае, он ее теперь не отпустит, пока не выпотрошит целиком. — А во-вторых, я бы не смогла затащить сюда всех, потому что это не сделать обычным заклинанием. Петля завязана на мою душу. А значит, только то, в чем содержится моя душа, может оставаться здесь со мной. Набрав в грудь воздуха, она наконец открыла глаза и обернулась. Волдеморт застыл напротив, достаточно близко, чтобы она увидела, как расширились алые глаза. Он уже догадался, догадался в ту же секунду, как она это произнесла, а, может, подсознательно знал все это время, ощущая странные, непонятные, невесть откуда взявшиеся эмоции. Но он не признавал, отчаянно не желал видеть… окровавленное тело, рот распахнут в крике, оторванная кисть, слепой ужас в змеиных зрачках… корчится, кричит, цепляется оставшейся рукой, отбивается, сопротивляется изо всех сил… судьба рвется, лопается нить, выплетается, красные глаза, чьи? кто он? Волдеморт… кто это? Том Риддл… кто? мальчик — темные волосы, высокие скулы, улыбается насмешливо, надменно… удар клыка, кровь? нет, чернила, текут по пальцам, кричит, корчится, умирает… кто он? не важно, помочь, ему нужно помочь! как?! — Что ты сделала? — спросил он тихо, и длинные белые пальцы судорожно сжали мантию на груди. — Что ты сделала? Гарри вздохнула и сказала, наконец, правду: — Я поместила в тебя часть своей души. Теперь ты мой крестраж, Волдеморт, так же, как и я — твой. слова всплывают в голове — резкие, чудовищные, запретные… палочка — наставить, быстрее, быстрее, это спасет, она вырвет его, заберет туда, где безопасно, где Оно не найдет, укроет, спрячет… Волдеморт вскрикнул — зло, яростно. Взрыв магии пронесся по саду, вновь разрушая это место огненным штормом. — Ты лжешь! — Прости… — Нужна была жертва, там больше никого не было! — Я принесла жертву. холодная рукоять, размахнуться посильнее, чтобы рука не дрогнула в последний момент, лезвие врезается в горло, боль ослепляет, быстрее, быстрее, как же больно, рвануть, прорезать мышцы, хрящ, хруст, выдернуть, струя алого бьет, хлещет, как из садового шланга тети Петуньи, бьет, пальцы липкие… чернила? нет, кровь — Кого?! — Себя. боль в груди, разрывает, сминает, сжигает заживо, живое внутри отрывается, улетает, Гарри не видит, Гарри ослепла, холодная земля под щекой, очки врезались в переносицу, золотой свет, быстрее, успей, успей, окровавленный кусок души врезается в изодранное тело, в последний момент, цепляется крюком, намертво, вырывает из зева, тащит за собой, в укрытие, там безопасно, время отматывается назад, золотой песок режет глаза, лес, школа, диадема, осада, озеро, дракон, золото в сейфе, золотой песок, золотая чаша, держись, держись, мы скоро будем дома, море, темпус, ситцевые шторки, рассвет… — Я убила себя. Как выяснилось, это считается. Просто никто не проверял до меня, это типа… не имеет смысла в реальном мире. Воспоминания проносятся перед глазами кровавой молнией. Впивается в разум, ворошит ее память, судорожно, зло, пораженно, неверяще. Ищет подлог, следы лжи, зацепку, что угодно, и не может, не может найти… Добро пожаловать домой, Том. — НЕТ! …огненный шторм, магия, вышедшая из-под контроля, ужас и гнев в алых глазах, шрам разрывается от боли… Ну хватит. Стена из красного кирпича мигом вырастает, аккуратнее, чем в прошлый раз, но столь же надежно отделяя их сознания друг от друга, охлаждая голову, успокаивая нервы. Хватит с нее допросов на сегодня. — Но в этом есть и плюс, — мстительно подытожила Гарри. — Теперь тебе тоже оказана великая честь быть крестражем бессмертного всемогущего мага. Волдеморт не произнес более ни слова. Он вскинул палочку и молча аппарировал. Гарри застонала. Дерьмо… Они вновь пришли к тому, с чего начали. Это был чертов заколдованный круг в чертовом заколдованном круге.