Глубокие тайны раскрыли глаза

Их совместные занятия не помогали. Бетси посмотрела на него, потом на Эндрю. Ни один из них ничего не сказал, но казалось, что между ними что-то происходит. Аарон тихонько вздохнул, а в груди запульсировала дыра. Он больше не был раздражен. Давно прошли те дни, когда Аарон говорил и говорил, разглагольствовал и бредил. Он не смотрел на своего близнеца, ему больше не хотелось получать этот пустой взгляд. Ничто не могло заставить Эндрю заговорить, даже то, что Аарон говорил о Ниле, уже не помогало. Он был уверен, что Эндрю даже смотрел не на него, а просто мимо. Он наконец понял, что все, чего он хотел от их отношений, никогда не произойдет. Он вырос без него и проведет без него всю оставшуюся жизнь, и ему нужно смириться с этим. Но это было больно. Вся та боль, через которую они прошли, и он все еще не мог заставить Эндрю поговорить с ним. Аарон согласился бы даже просто снова поиграть на PlayStation, даже если бы ему каждый раз надирали задницу. Эндрю больше не было рядом.   Аарон посмотрел на часы, и с каждой минутой в его груди становилось все теснее. Боль не прекращалась, одиночество не кончалось. Он мог погрузиться в учебу лишь настолько, чтобы она вспыхнула, чтобы поглотила его. Он вернул толстовку на место: нужно было сменить ее на более подходящую, но Аарон не мог расстаться с той небольшой суммой денег, которая у него оставалась. Аарон встретил взгляд Бетси, и ему захотелось закричать. Он хотел сказать ей правду, но это означало бы признать, что ему трудно. Не то чтобы кто-то заметил, он сомневался, что кому-то из них будет до этого дело. Он даже не мог вспомнить, когда Кевин в последний раз кричал на него на тренировке. Кто бы мог подумать, что он будет жаждать именно этого. Прошло три месяца с тех пор, как он столкнулся с Нилом в хижине. Он не знал, сказал ли Нил что-нибудь Эндрю. Ответит ли Эндрю? Будет ли он рад этому? Аарон знал, что он заслужил это. Миньярд закатил глаза; он не мог поверить, что думал, что это сработает. Он снова обманывал себя, но Эндрю было все равно. ― Аарон? ― он только покачал головой. Как он мог сказать ей, что это единственный раз, когда они будут сидеть вместе в одной комнате. Ему просто нужно было закончить последние три года обучения в колледже. Получить диплом и поступить в медицинскую школу. Тогда он сможет жить дальше, оставить все это в прошлом, может быть, это было бы к лучшему. Осталось две минуты. Официально прошло четыре недели с тех пор, как они в последний раз разговаривали, ну, с тех пор, как в последний раз говорил Аарон; прошло двенадцать с тех пор, как Эндрю что-то говорил ему напрямую. Аарон зацепился за ругательство на французском, которое Эндрю перенял у Нила. Аарон погуглил его.   ― Ребят, мы действительно собираемся сидеть в этой комнате и снова ничего не говорить? ― Бетси щелкнула ручкой: ― Может, лучше на этом закончить и возобновить все это после лета? ― Аарон наблюдал, как она трижды крутанула ручку и еще раз щелкнула ею. Тишина повисла в воздухе между ними тремя. Аарону она показалась удушающей. ― Я позвоню вам обоим и договорюсь о встрече в первый понедельник семестра. Вы знаете, что вы оба можете позвонить мне, если я вам понадоблюсь, ― Бетси посмотрела между близнецами. ― Спасибо, Би, увидимся после лета, ― ответил Эндрю. Каждое слово звучало как удар. ― Приятного путешествия, Эндрю! ― Эндрю поставил свою чашку и вышел из комнаты, но Аарон просто сидел на месте. ― Аарон, следующий урок свободен, если ты хочешь остаться, ― Аарон поднял глаза и почувствовал, что ему хочется плакать, хочется поговорить с кем-нибудь, но она была так близко к Эндрю, и он не доверял этому. Он не доверял ей. Аарон сглотнул комок в горле: ― Бетси, я больше не могу. ― Мне нужно, чтобы ты был более конкретен, Аарон, ― Бетси отложила ручку, ее лицо оставалось нейтральным, но он чувствовал, как ее глаза сверлят его. ― Я не могу больше проводить эти сеансы, я не могу сидеть здесь с ним, ― Аарон поперхнулся словами или комком в горле. Он уже не был уверен. Бетси вздохнула, тихо, но в комнате было так тихо, что оглушающе: ― Аарон, вы оба должны продолжать стараться, если хотите, чтобы стало лучше. ― Почему это должно зависеть от меня? Почему я должен делать всю работу? ― Тебе нужно дать ему время, он делает все, что может, ― она была так снисходительна к нему, так понимала его. За что? Он принял решение, Аарон просил слишком многого и все испортил. Он пытался все изменить, но это было уже неважно. Было уже слишком поздно. ― Прошло три месяца, а стало только хуже! Я больше ничего от него не хочу, не хочу. Я просто хотел, чтобы мы поговорили, чтобы молчание закончилось, но даже этого оказалось слишком много. С меня хватит, ― он не заплакал бы, он не стал бы плакать. Не перед ней. Аарон проглотил комок в горле, желая, чтобы он остался внизу, но все же выбрался наружу.   ― Все наладится, ― настаивала Бетси. ― Бетси, я разрушаю себя из-за этого, я не хочу больше этого делать! ― Аарон не мог даже поговорить с ней. Он не мог разговаривать с кем-то, кто был полностью на стороне Эндрю. Ему нужен был свой человек, но у него не было денег. Не было лишних. Аарон встал. ― Я не буду посещать эти занятия в следующем семестре, хорошего вам лета, доктор Добсон. Аарон не стал хлопать дверью, он медленно дышал, осматривая комнату – никого не было. Глубокий вдох, глубокий выдох. Аарон вышел на улицу; Мазерати не было на стоянке. Ничего страшного, Аарон мог идти пешком. Он уже не удивлялся, это было не в первый раз. Это было лучше, чем когда он бросил его в закусочной в Колумбии, потому что тот назвал Нила мудаком. Он заслужил это, он просто хотел реакции, Аарон должен был знать, что не получит той реакции, которую ожидал, когда дело касалось Эндрю. Он не думал о том, что все монстры были там, что никому из них не было до этого дела. Обычно Аарон шел прямо на корт, а Эндрю сидел на улице и курил, ожидая, когда они вместе войдут. Однако сегодня Аарону все это надоело, он не собирался возвращаться туда, чтобы терпеть их всех и смотреть на то, что он мог назвать ликованием в глазах Эндрю, когда тот заметил его, покрытого потом. Аарон направился в противоположную сторону, к Лисьей башне, ему нужно было заниматься. Финальные экзамены были так близко, а он не был готов к ним настолько, насколько это было необходимо. Ему нужно было полностью сосредоточиться на своем будущем, может быть, если он перестанет тратить время на беспокойство о других Лисах, он сможет найти работу на полставки и начать копить деньги на медицинскую школу. Аарон просто сосредоточился на том, чтобы ставить одну ногу перед другой. К счастью, это было то самое приятное время между занятиями. Он никого не хотел видеть. Никто не увидит его слез. Никто не увидит его боли. Аарон чувствовал себя отвратительно, когда проскользнул в здание. Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Открыв замок своей комнаты, вошел внутрь, тишина давила на него, но он не мог сказать, что он чувствует. Он сел за свой стол и фыркнул – он все еще был в своей экипировке. Аарон быстро переоделся, сел обратно за стол и пододвинул к себе экзаменационный вопрос. Медицинская школа. Он мог это сделать. Его телефон зажужжал, на экране появилась надпись "Тренер". Тренировка закончилась, и Аарон взял трубку, раздумывая, хочет ли он это делать. Он ответил на звонок. ― Куда ты, мать твою, подевался? ― крикнул тренер в трубку; Аарон не смог удержаться от вздрагивания. ― Эндрю оставил меня там, а Лисья Башня была ближе. Сезон экси закончился, мы победили. Мне нужно сосредоточиться на экзаменах, ― сказал Аарон. ― Аарон, ты не можешь просто бросить тренировку, когда тебе вздумается, ― Аарон почувствовал, как его желудок опустился, – одно правило для него, другое – для всех остальных. ― Эндрю может, Нил делает. Это была половина тренировки. Экзамены начинаются в пятницу. Это была двухчасовая тренировка. ― Аарон, ― сказал тренер, предупреждая, что ему следует прислушаться. ― Что? Мне нужно принести нож, это позволит мне уйти, когда я захочу? ― Аарон рассмеялся, он играл только для того, чтобы заплатить за колледж, вот и все. Господи, сезон закончился. На другом конце провода воцарилась тишина. ― Аарон, я думаю, нам надо поговорить, ― наконец сказал тренер. Аарон не хотел говорить, он не мог представить, что тренер может сказать что-то полезное. ― На следующей тренировке, а сейчас я готовлюсь к экзаменам, ― Аарон повесил трубку. Он ненавидел грубить им, но всегда было одно правило для одного и другое правило для него. С него было достаточно. Текст на страницах расплывался, а глаза жгло от слез, которые отчаянно хотели упасть. Он уже достаточно наплакался.

***

Аарон проснулся по сигналу будильника, когда он сел, у него болела спина. Это была ложь, болело все. Аарон снял с лица экзамен. Он встал, его тело щелкало и скрежетало. Он почувствовал себя старым, повернулся, а перед ним уже стоял Ники. Они смотрели друг на друга, пока Ники не отошел. Аарон снова почувствовал дыру в груди, в животе забурлило: еще один человек, которому он причинил боль, он полностью провалил это дело. Он хотел что-то сказать, но не знал что. Он не знал, как это сделать. Аарон смотрел, как он выходит из комнаты. Аарон не заслуживал Ники; ему было лучше без Аарона. Боль пронзила его при этой мысли. Аарон бросился в душ, оделся и быстро выскользнул за дверь. Уже несколько недель он не садился в машину Эндрю, один раз опоздал, и все. Он направился в сторону спортзала. В такое раннее утро было спокойно идти через кампус, солнце уже взошло, дул прохладный утренний ветерок. Недостаток сна начинал настигать его. Аарон подошел к кафе и задумался, стоит ли тратить 2 доллара на кофе? Это будет не по карману, но зато он сможет продержаться весь день. Аарон проскользнул внутрь и заказал черный кофе. Когда закончатся экзамены, парень побалует себя хорошим кофе. Он прошел остаток пути, кофе был горячим в его руках. Он сделал глоток, напиток был крепким, не в его вкусе. Впрочем, Аарон принимал кофеин в любом виде, в котором мог его получить. Он все равно пришел в спортзал раньше всех, ну, кроме тренера, который стоял у двери и курил сигарету. Он наблюдал, как тот заметил его, и Аарон раздумывал, как ему поступить. Тренер наблюдал, Аарон подходил ближе. — Аарон, — наконец сказал Ваймак. — Тренер. — Ты хочешь поговорить? — он больше ничего не хотел. Ни от него, ни от Эбби. Ни от кого из них. Аарон осушил последний стакан кофе. — Нет. Тренер вздохнул: — Аарон... — Я сказал после тренировки, это спортзал. Еще слишком рано, — Тренер потянул его за волосы, и Аарон подумал, что если он беспокоится о том, что облысеет, то ему следует беспокоиться, потому что так и будет. Именно это останавливало его от того, чтобы дергать себя за волосы. Он никогда не будет лысым близнецом. Миньярд услышал, как подъехали машины «Лисов», тренер посмотрел мимо него на машины, и Аарон воспользовался этим моментом, чтобы ускользнуть. Он не мог вспомнить, когда в последний раз разговаривал с кем-то из команды, и сегодня все будет по-другому. Аарон направился наверх, сегодня у него было кардио, а это означало, что он мог включить свои наушники и послушать одну из своих книг. Сегодняшняя глава была посвящена низкому кровяному давлению, и он с нетерпением ждал ее. Прошло уже много времени, и ему не помешало бы освежиться. Аарон начал уставать, спать за рабочим столом было не самым лучшим решением. Парень замедлил шаг, остановив книгу. Он услышал свое имя, но знал, что они будут говорить не с ним, а о нем. За последние несколько недель его приятели так поднадоели ему, что он не мог слышать, как они шепчутся. Аарон прокручивал в голове свой план: однажды он обретет счастье. Для начала ему нужно было закончить колледж.

***

Он стоял в своей комнате в общежитии, она была совершенно пуста. Лисы все уехали, их машины исчезли. Аарон догадался, что все они снова уехали в Колумбию. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ездил сам, когда его приглашали. Хотя он сомневался, что Кевин туда ездил. Это были последние выходные перед летом, шли экзамены, и, к счастью, первый экзамен прошел нормально. Он вздохнул, стараясь не чувствовать тяжести тишины. Он сам был во всем виноват, но от этого было не легче. Он обращался с ними как с дерьмом, почему они должны хотеть проводить с ним время? Он больше не хочет проводить время с самим собой. Это была самая большая правда, которую он когда-либо говорил себе. Аарон рассмеялся, глядя, как слезы бегут по его лицу, он заслужил эту боль, в эти дни он приветствовал ее. Он был просто мудаком, он разрушал себя из-за людей, которые не хотели быть рядом с ним. Он разрушал себя, прося больше, чем ему полагалось, потому что он этого не стоил. Он хотел обвинить Нила, ведь он тоже был мудаком, но это было неправдой. Он уже не мог сдержать слез, дыра в груди становилась все больше. «Ты сделал это». Еще один раз, сказал себе Аарон. Еще один раз, и тогда он разберется с собой. Его больше ничего не будет волновать. Он собирался пройти через это сам. Он может это сделать, он должен это сделать. У него не было выбора, не успеет он оглянуться, как окажется в медицинской школе. Он взял свою сумку в спальне и направился в ванную. Аарон запер дверь на тот случай, если он ошибся насчет Лисов. Парень прислонился спиной к стойке и достал скальпель, который случайно украл в классе. Миньярд снял джемпер и спустил штаны до колен. Он хорошо спрятал их, даже если бы ему пришлось воспользоваться несколькими общими душевыми, но это были Лисы, они не смотрели. По всем бедрам, ближе к паху, тянулись шрам за шрамом. Все от того, что он пытался контролировать боль. Он знал, что заслужил ее, но это было совсем другое чувство – делать боль самому и просто чувствовать, как она приходит из ниоткуда. Когда он делал это, когда он становился источником, это разбивало дыру внутри него, это фокусировало его. С этим было легче справиться. У него был список тех, для кого он был причиной их боли. Потом он разрешил две для себя. 1. Эндрю. 2. Кейтлин. 3. Ники. 4. Желание наркотиков. 5. Потому что он заслужил это. Ему нужно было отвлечься от людей, если он собирался пережить следующие три года, ему нужно было перестать думать об этом. С этого момента он должен был думать только о себе. Например, как он должен был спасать людей, если сам едва мог спастись? Аарон всадил лезвие, почувствовал ослепляющую боль и дождался, когда польется кровь. Только теперь он смог вздохнуть. Словно груз с плеч свалился. Аарон снова опустил скальпель, слезы, наконец, стоили того, теперь он мог физически видеть их причину. Если бы он мог чувствовать себя так постоянно, он знал, что все будет хорошо. Кровь стекала по его ногам, одна рана была немного глубокой. Аарон порылся в сумке, вытащил принадлежности, украденные у Эбби, быстро зашил себя, на всякий случай, и промыл все, прежде чем прыгнуть в душ, наслаждаясь ожогами горячей воды на теле, на ранах. Это была эйфория – быть в ясном уме. Он понимал, что должен использовать это время для работы, но даже ему было ясно, что сейчас он ничего не добьется. Комната в общежитии была в его распоряжении, пора было поспать. Он прошелся по тихим комнатам и посмотрел вниз. Штаны были ему мешковаты в талии. Как только он проснется, ему нужно будет поесть. Сейчас у него не было сил. Он терял вес, и достаточно быстро. Завтра он поест и решит, достаточно ли у него проблем, чтобы пойти к Эбби или к другому врачу.

***

Аарон смял пакет в руке. Таблетки для щитовидной железы, подумал он, не потому ли он так ужасно себя чувствует. Дни проходили как в тумане, он не мог вспомнить, когда в последний раз ходил в суд. Аарон не мог вспомнить, когда в последний раз принимал душ. Он пересел на скамейку, на которой сидел, и принюхался. От него не пахло. Во всяком случае, ему так не показалось. Аарон оглядел заросшие травой поля. Они были пусты, все готовились уехать домой на лето. Домой. У Аарона такого не было. — Аарон? — юноша поднял глаза, там стоял Кевин. Он был в своей спортивной форме. Его одежда прилипла к нему от пота. Аарон отвернулся, почувствовав, что Кевин сел рядом с ним. Он вспомнил, как они вместе смотрели фильмы. Когда они вместе играли в игры. Аарон снова смял сумку. Мерцание того, что он чувствовал, исчезло. — Что происходит, Аарон? Ты можешь поговорить со мной, — Кевин сказал, как будто он был нечетким. Как будто его что-то окутывало, будто он был завернут во что-то. Аарон хотел что-то сказать, Аарону нужно было что-то сказать. Аарону было страшно. Аарон хотел заплакать. — Все будет хорошо, Аарон, если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, — Аарон смотрел, как Кевин встал и пошел прочь. Аарон открыл рот, но из него ничего не вышло. Аарон смотрел, как Кевин бежит трусцой. Люди бродили, Аарон сидел. Он не назвал бы то, что он делал, наблюдением. Аарон вздрогнул от прохладного ветерка. Его тело болело, а солнце уже начало садиться. Он пошевелился, пытаясь размять напряженные мышцы. Он не мог сидеть здесь весь день. Он посмотрел на сумку в своих руках: чек был распечатан через три часа после последнего экзамена. Черт, он просидел здесь весь день. Это выходило из-под контроля, и он засомневался, реален Кевин или нет. Аарону стало казаться, что он сходит с ума. Он надеялся, что это просто стресс перед экзаменами. Надеялся. Аарон медленно пошел обратно. Его движения были медленными, так как он расслаблял свое застывшее тело. Аарон оглянулся на скамейку, которая стояла под деревом. По крайней мере, у него хватило ума сидеть под деревом в тени. Это не мешало ему сидеть на жаре. Он принюхался. Он хмыкнул. От него так плохо пахло. Он проскользнул в комнату, где была дверь, Мэтта не было, а Ники в общежитии возбужденно разговаривал по телефону, и он мог только догадываться, что это был Эрик. Аарон тихо прошел мимо, Ники его не заметил. Он принял одну из таблеток, прежде чем залезть в душ. Когда на него полилась горячая вода, он почувствовал, что последний год давит на него. Аарону нужно было поспать, и он потащил себя к кровати. Завтра будет лучше. Будет лучше.

***

Аарон проснулся, его полотенце запуталось в простынях. Он потянулся. Чувство, как будто совсем не спал. Мышцы на спине болели, голова раскалывалась, как будто он выпил. Ярко светило солнце. Он посмотрел на другие кровати – на всех были сняты простыни. Его сразу осенило: сегодня он должен съехать. Он все еще не знал, куда ему идти. Он должен был уйти к 12 часам, подумал Аарон, но идти было некуда. Он вскочил на ноги, натягивая треники. Он мог видеть, не стоит ли машина Эндрю в Колумбии. Если он не сможет остаться там, то, может быть, найдет хостел. Аарон размышлял, стоит ли ему поговорить с тренером, но не думал, что сможет вынести все это. Аарон встал, его сердце трепетало в груди. Он знал, что ему нужно делать. Ему нужен был Ники. Он открыл дверь спальни, дивана уже не было. Мэтта тоже, но что-то было не так. Его вещи были разбросаны, приставка исчезла. Он подошел к своему столу, его вещи были в беспорядке. Записка, нацарапанная почерком Ники. Это было не похоже на него – устраивать такой беспорядок. Он поднял записку. Уехал в Германию. Ники. Аарон стоял там, он не попрощался, он не говорил с ним. Когда он в последний раз с ним разговаривал?  Он наконец-то сделал это, он оттолкнул единственного члена семьи, которого когда-либо любил. Ники, который любил всех, любил безоговорочно. Дыра в его груди расширялась, она разъедала его. Его глаза слезились, но слезы не шли. Как такое болезненное событие может не вызывать слез, оно словно съедало его чувства. Это он учился не переживать? Это было не так, это было неправильно. Аарон поднял ключи, одного не хватало. Одного брелока и одного ключа. Ключ от общежития был единственным. И тут его пронзила боль, она выбила из него весь ветер, сжала грудную клетку, не давая ей расшириться. Боль накатывала волнами. Руки затряслись, голова начала кружиться, и он не мог вдохнуть воздух. Эндрю убил семью, которая причиняла ему боль, а Аарон довел семью, которая заботилась о нем, до предела. Он любил их, и его убивало, что они не любят его в ответ, он не понимал. Он просто хотел иметь семью, но не принимал того, что они могли ему дать. Он стал ужасным гомофобным мудаком, потому что это означало, что они с ним разговаривают. Крики – это уже что-то, это реакция. По крайней мере, они не игнорировали его. По логике вещей, это не должно быть больно. Так почему же. Он сделал это с собой. Аарон, спотыкаясь, вернулся в свою комнату, еще раз. Еще раз, и он поговорит с тренером. Еще раз, и ему помогут. Он вытащил свою сумку из-под кровати, не стал тянуться в ванную, спустил штаны. Он достал скальпель и поднес его к коже. 1. Ники стало больно. Снова. 2. Эндрю стало больно. Снова. 3. Ужасные вещи, которые он говорил. Снова. 4. Быть слабым. 5. Потому что ты заслуживаешь этого. 6. Ты 7. Сделал 8. ЭТО 9. С 10. СОБОЙ!!! Кровь залила его руку. Было чертовски больно, все болело. Он больше не хотел этого, он больше не мог этого делать. Он никогда не ненавидел себя так сильно. Он заслужил все это, больше никакой ясности, никакой ясной головы. Он больше не заслуживал их. Боль. Аарон скорчился от боли. Он не мог этого сделать. Он натянул штаны, кровь впиталась в ткань. Им будет лучше без него, он был для них пустым звуком, он не вносил никакого вклада. Он никогда никого не спасет. Он никогда никого не спасет. Боль, которую он чувствовал, пересилила. Он никогда не станет врачом. Он убил человека. Как он мог заставить людей доверять ему, чтобы помочь им, если он даже не смог завоевать доверие своей семьи. Но он мог спасти их. Он подготовился, у него было более чем достаточно для того, что он хотел сделать. Без него они смогут жить дальше, он не станет их злить. Он достал из сумки маленький футляр. Освободив иглу, он посмотрел на нее. Он хотел быть свободным. Словно память, прежде чем он успел осознать это, он заполнил ее, ее было так много, что ее должно было хватить, чтобы убить его. Он посмотрел на себя, точно ли это то, чего он хотел? Да. Ему больше некуда было идти. Он не хотел больше так жить. Он сделал себе инъекцию, совсем чуть-чуть. Этого было недостаточно, он ввел еще. Им будет лучше без него, они не заметят. Он вколол еще больше. Его голова наполнилась гулом, прошло столько времени. Он наконец-то почесал этот зуд, но это было не то, что раньше, это было все еще там. Это не избавило его от отвращения. Это не избавило его от ненависти к себе. Он впрыснул еще немного. Они будут счастливы. Они оба заслуживали этого. Он хотел, чтобы они были счастливы. Он ввел последнюю дозу. Он хотел, чтобы боль закончилась. Аарон слышал биение своего сердца, оно у него действительно есть. Его рука была красной, почему? Что там было? Он поднял скальпель, поднес лезвие к запястью, прямо вниз. В голове все плыло, боль вытекала из рук, чем больше крови, тем лучше, так они будут счастливы. Она была такой яркой, густой, он засмеялся, она была липкой. Они будут счастливы. Ему нужно было больше, чтобы они были счастливой семьей. Лезвие не давало покоя, пока он делал свою семью счастливой, лезвие было против него. Наконец-то боль ушла, он сделал это! Он создал семью, о которой всегда мечтал. Он так устал, может быть, эта семья захочет его.