Party Favours

Шесть месяцев спустя Розали устроила небольшое празднество, чтобы отметить официальное признание и добавление её символа в анналы Тайной Геральдической Власти в Лускане. Вечеринка также превратилась в неофициальное новоселье, потому что Астарион переехал сюда за три недели до этого. Они оба решили оставить это объявление небольшим и уютным, что вполне устраивало Розали, даже если казалось, что оно находится за пределами рулевой рубки Астариона. Роуз не знала, то ли он никогда не предлагал устроить настоящую вечеринку по случаю переезда, потому что не хотел ничего сглазить, то ли он просто не хотел составлять список гостей и точно раскрыть, скольких из своих знакомых он уложил в постель. Это было решение, которое могло привести некоторых к неуверенности, за исключением того, что Астарион отказался от своего дурацкого дома ради неё. Розали до сих пор не знала, как ей удалось убедить его, что её квартира — подходящее место для них (хорошо, она точно знала, как: с напоминаниями о том, как часто они могут заниматься сексом под одной крышей). Когда они поняли, что жить отдельно больше нет смысла, она отказалась переезжать в огромный таунхаус, который он купил на свои собственные заработки, на том основании, что это её очень пугало. С таким количеством мест, где можно спрятаться, и с таким количеством тихих пространств, заполненных только мебелью. Он всегда поражал её тем, что больше всего дом был одиноким памятником его богатству. Не то чтобы она когда-либо говорила что-то подобное вслух, потому что знала, что его целью всегда было иметь что-то свое, а не Казадора. Она просто никогда не могла избавиться от ощущения, что он купил это, потому что это было эквивалентно тому, что было у Зарров. Свидетельство того, что он действительно был равным своему хозяину и никогда больше не будет ему подчиняться. Астариону, с другой стороны, было что сказать о её квартире, когда он въехал. Он так долго жаловался на её отказ превратить кабинет в гардеробную, что в первую неделю их совместного проживания она не соблаговолила сообщить ему, что с помощью и ресурсами Гейла она превратила убогую сушилку на лестничной площадке в карманное измерение, которое можно было бы одновременно использовать и как его гардеробную. Фактически, она даже затеяла игру, заставив огромное количество его свежевыстиранной одежды испариться там, чтобы посмотреть, сколько времени ему понадобится, чтобы заметить. У него осталось всего четыре рубашки, когда он, наконец, начал задавать вопросы. …Это звучало так, будто они не ладят. По правде говоря, они хорошо уживались. Не имея никаких занятий и джентльменского графика, Астарион научился держать её в постели до позднего утра, когда солнечный свет начинал проливаться сквозь шторы и окаймлять их золотом. Иногда он убеждал её принести бумаги, которые она изучала, обратно в постель, и по причинам, совершенно ускользающим от её понимания, они оба проводили там весь день. Часто даже не было скрытых мотивов: он доставал свои книги или просто смотрел, как она работает. Ночами, когда он был на очередной роскошной вечеринке, которые ему до сих пор очень нравились, она всегда просыпалась на следующее утро уже с его руками, обнимающими её. Каким-то образом он использовал всю свою подлую вампирскую скрытность, чтобы вернуться домой, в их постель, ни разу не предупредив и не разбудив её. Они ели вместе. Они не спали и разговаривали до поздней ночи. Он любил свою волшебную гардеробную, и она, чёрт возьми, знала, что он её полюбит. Да помогут ей боги, она вернулась домой из двухдневной поездки в Лускан на собеседование с символами и обнаружила, что Астарион даже поливал её комнатные растения. Для Роуз всё это всё ещё имело смутный оттенок нереальности. Это многое говорило о мужчине, которого она любила, и то, что больше всего она сомневалась в его нормальных моментах. Она просыпалась и на секунду задавалась вопросом, придумала ли она всё это. Затем Астарион говорил что-нибудь, чтобы напомнить, что нет, он всё ещё тот самый крысиный ублюдок, с которым она работала восемь лет. А затем она целовала его, успокоенная уровнем его уверенности, который всегда превосходил её воображение. Как и сейчас: он стоял у двери в темной рубашке и брюках, встречая гостей, только… — Ах, Рин. Как приятно тебя видеть! — сказал он голосом, который даже не удосужился попытаться скрыть ложь. — Тренн… — Скажи, у тебя есть приглашение? Или ты просто появляешься на пороге дома своей самой горячей бывшей, осознав, какие ужасные ошибки ты совершила… — Тренн! И Лламрил! — сказала Розали, вмешавшись прежде, чем могло произойти что-то монументально катастрофическое. Она встала между ними двумя, извиняющимся взглядом посмотрев на Лламрил, ведь не смогла притвориться перед партнёром. — Рада вас видеть. Спасибо, что заглянули. Мне очень жаль, он пьян. — Нет, он не пьян, — смиренно вздохнула Тренн. — Нет, я не пьян… — сказал он в то же время. — В любом случае! — она продолжила, повышая голос. — Спасибо вам большое, что согласились приехать. Мне очень жаль, что нам всем приходится это делать. Оказывается, что сегодня вечером Лаэ’зель находится на материальном плане, и поверьте мне, это было достаточно сложно, заставить её прийти на вечеринку… — Я полагаю, что для тебя лучше, чтобы некоторые из нас присутствовали на этой маленькой встрече умов, — протянул Астарион, глядя на свои ногти, — ну, знаешь, чтобы вмешаться, если ты скажешь что-то катастрофически неправильное или бесчувственное о гитианки… О Гитзерайском расколе, что заставит её просто… Я не знаю… Убить тебя… Тренн открыла было рот, но была остановлена ладонью Лламрил, сжимавшей её руку. — Нет, нет, нет, — сказала Лламрил, — спасибо. Я пыталась обратиться к послу в посольстве гитьянки в Невервинтере, но их бюрократия была кошмаром, как вы можете себе представить. Я очень, очень благодарна, — Розали заметила, как рука Тренн сжалась при этом, словно подчеркивая это, — даже за возможность поговорить с ней и Роуз… — Розали, — поправил Астарион, заставив Роуз закатить глаза. — Розали очень любезно объяснила мне гитский этикет, в деталях… — Я всё ещё могу выступить в качестве переводчика, если хочешь, — добавила Розали, потому что, даже несмотря на всю её подготовку, всё ещё оставался двадцатипроцентный шанс, что Лаэ’зель её заколет. Просто потому, что она была Лаэ’зель, и приглашение её на вечеринку уже требовало от неё большого количества светских милостей. — Нет! Нет, — сказала Лламрил, — это твоя вечеринка. Тебе нужно развлечься. Я сама поговорю, и буду вести себя как всегда очаровательно, — она многозначительно перевела взгляд между ними троими, как будто напоминая о том, что на самом деле они с Роуз были чем-то вроде сердечных друзей, несмотря на всё остальное, что было в этом конкретном взаимодействии. Тем временем Тренн и Астарион продолжали смотреть друг на друга, как злые кошки. — И мы не будем бревном в глазу, я обещаю… — Хорошо, — сказал Астарион без особых церемоний. — Астарион, — сказала Розали. Он посмотрел на неё своим самым невинным взглядом, который не был таким уж невинным, но она знала, что это было связано главным образом с платьем, которое на ней было, а не с чем-то ещё. На этот раз она выбрала платье с открытой спиной и знала, что ему это нравилось. — Я не могу достаточно отблагодарить тебя за предоставленную возможность, — сказала Лламрил, изображая полное раскаяние, в то время как Тренн стояла неподвижно, как доска рядом с ней. Лицо её снова было покрыто барьером из клинков, и Роуз не могла не позволить маленькой злобной части себя процветать благодаря тому факту, что эта полезная сетевая дружба ранила Тренн больше, чем когда-либо это могло ранить её. — Не упоминай об этом, пожалуйста, — сказала Розали с милой сахарной улыбкой. — Это меньшее, что я могла сделать после того, как ты ускорила мои поправки к сигильдиям в Кэндлкипе. Воистину, ты заслуживаешь быть здесь, на этом празднике, как и любой другой! Надеюсь, ты прекрасно проведёшь время. Теперь настала очередь Астариона закатить глаза. Но она знала, что он слышит всякий раз, когда её приятный голос подделывается. Он посмотрел то на неё, то на Тренн, а затем обвил рукой её талию и притянул её ближе. — Мне нравится, когда ты коварная, — прошептал он ей на ухо, когда Лламрил поспешно утащила Тренн в дом. — Даже если ты так ужасно в этом разбираешься. Скажи мне ещё раз, почему бы мне не вызвать эту суку на дуэль за твою честь прямо здесь и сейчас. Почему бы не отстоять ей её права на нашем крыльце? — Эти поправки стоили бы тысячу золотых, если бы Лламрил не предложила посетить архивы и сделать их для меня, — сказала ему Роуз с улыбкой и быстрым поцелуем в качестве награды за хорошее поведение. — Между тем, всё, что они получают от сделки — это разговор с Лаэ’зель. И Лэ’зель точно знает, кто такая Тренн. — …Ты строишь убедительные выводы. — Когда она услышала, что я была добра к человеку, который сделал меня таким мертвым грузом, не учитывая паразита, Лаэ’зель сама предложила сразиться с ней. Но я подумала, что принуждение их обоих к нормальному разговору на самом деле может иметь более разрушительные результаты, — сказала Роуз, пожав плечами. — …Ты всё ещё можешь плюнуть в её напиток, если хочешь? Я сделаю вид, что не заметила. — Осторожнее, Фоксглав, такими темпами мы сподвигнем тебя на убийства уже завтра, — Астарион прошептал ей в волосы, заставив её вздрогнуть. Розали на самом деле совершила довольно много убийств, и иногда ей казалось, что её счет, возможно, больше, чем у Астариона, если принять во внимание все несчастные сопутствующие огненные шары. Но сейчас она была рада подыгрывать. — Что я могу сказать? — она театрально вздохнула. — Ты плохо на меня влияешь. — Боги, как бы хотелось, чтобы это была именно эта причина. — Почему? — она повернулась в его руках и поправила его воротник, прежде чем обвить руками его шею. — У тебя есть мысли, как ты собираешься меня развратить? — Всего несколько, — пробормотал он, скользя руками по её обнаженной спине, по изгибу её талии, чтобы… — Отвратительно, — раздался ровный, не впечатленный голос позади Розали, напомнив ей, что она должна была приветствовать гостей. Она вытянула голову и увидела, что Шэдоухарт стоит там со скрещенными руками. Это был один из редких случаев, когда она была без формы, а это означало… Она была одета в той же цветовой гамме: накрахмаленная белая классическая рубашка и темные брюки. — Ты собираешься вести себя так всю ночь? — Если я имею право голоса по этому вопросу, — ухмыльнулся Астарион, кладя подбородок на изгиб плеча Розали. — Ты просто завидуешь. И держу пари, что сейчас… Ты не совсем уверена, кому из нас. Шэдоухарт пристально посмотрела на него. — На самом деле это даже не вопрос. Розали. За то, что наконец-то нашла способ заставить тебя заткнуться. — Не совсем, — вмешалась Роуз мрачно. Такое поведение только делало его более разговорчивым, а те немногие вещи, которые лишали его дара речи, не совсем подходили для вежливой компании. — Фоксглав любит, когда я говорю, — без нужды добавил Астарион. Розали закатила глаза, как могла, и предательский румянец окрасил её щеки. — О боги, — простонала Шэдоухарт, — а я думала, что годы жалкой тоски были ужасными. Где твоя ванная? Меня тошнит. — Почему тебя тошнит? … Ах, — сказал голос позади Шэдоухарт, когда Гейл быстро подошел к порогу и увидел, что они оба буквально погружены друг в друга. — Ну разве это не прекрасно! Как трогательно! Эм… Ты собираешься вести себя так всю ночь? — Кажется, всех очень интересует то, что мы собираемся делать позже, дорогая, — пробормотал Астарион, но театрально, намеренно глядя на обоих своих друзей. — Кто знал, что мы оба так популярны? — Ой, перестань, — без всякого жара отругала она, потому что знала, что он не это имел в виду. — Мои игры отличаются от твоих. — …А что именно включали в себя мои вечеринки? Какие ужасные и развратные вещи, по-твоему, я мог бы совершить? — спросил он её, кружа пальцем или двумя вокруг её хвоста. — Какое славное время, чтобы полностью чудесно уйти в закат! — объявила Шэдоухарт в воздух, прежде чем пройти мимо них обоих на пороге и войти в квартиру. Гейл вошел на её место, как будто собирался подняться на виселицу. Поэтому Розали решила, что пора проявить благоразумие, и осторожно высвободилась из Астариона, развернувшись и разгладив складки на своем платье. — Я с подарками! — сказал её друг с неловкой улыбкой, когда Астарион просто отказался понимать намёк и вместо этого обнял её за талию сзади. — По пути сюда я остановился в Волшебной всячине, и вы никогда не догадаетесь, что я нашёл! Гейл порылся в сумке, стоявшей рядом с ним, и достал две вещи: книгу в кремовом льняном переплете длиной примерно в сто страниц и свиток, перевязанный ягодно-фиолетовой лентой. Розали взяла их у него и осмотрела. С улыбкой она поняла, что кремовая книга на самом деле была её трактатом по заклинаниям Гит, опубликованным и переплетенным как академический текст. А другим подарком была копия «Песни звёзд Ледяной Песни», недавно купленная и готовая к переписыванию в любую книгу заклинаний, в которых её ещё не было (в её случае — во многих, многих черновиках). И на обоих, и на сургучной печати свитка, и на лицевой стороне тома, отчеканенной сусальным золотом, красовался её недавно отчеканенный официальный символ волшебника. Не цветущая роза, как в Кэндлкипе, а наперстянка. Это была та причина, которая стоила того, чтобы почти стать другом Лламрил. *** Роуз быстро приближалась к опьянению от вина. Комната была золотой и мягкой по краям и ощущалась теплой и готовенькой, как утешительные объятия. Даже присутствие Тренн не могло стряхнуть сияние, исходившее из её живота и груди. Саму женщину прижали к стене настолько сильно, насколько это было возможно, и выглядело так, словно она пыталась стать невидимой или, возможно, подвергалась пыткам. Тем временем Лламрил стояла перед Лаэ’зель, пытаясь скрыть дрожь её рук, когда она делала записи в небольшой кожаный дневник. — Спасибо за ваше понимание. Я действительно очень благодарна за ваше время, кит’рак, — сказала она, опустив глаза и говоря осторожно, а титул Гит лишь немного неловко звучал с её акцентом. — Я уверена, — ответила Лаэ’зель своим кратким баритоном. Несмотря на то, что это была вечеринка, она стояла там в полном облачении, в блестящих доспехах, с рубиновым венцом на лбу и скрещенными на груди руками. Она разговаривала с Лламрил, но смотрела на Тренн так, словно хотела прожечь ей голову. Как будто она представляла, как будет выглядеть выпотрошенная женщина. Розали действительно была очень тронута: от Лаэ’зель редко можно было получить подтверждение дружбы, но защитная убийственная ярость в адрес бывшей была одним из самых частых и надёжных индикаторов. — Хочешь ещё вина? — спросила она, положив руку на плечо подруги, проходя мимо. Лаэ’зель искоса взглянула на неё, а краем глаза увидела, как Тренн напряглась, как будто думала, что близость Розали с её компаньоном каким-то образом обернётся против неё сильными последствиями. — Нет, — сказала Лаэ’зель сквозь стиснутые зубы, что побудило интуицию Роуз начать думать больше в духе «двойного виски». — Скажи мне, — сказала Лаэ’зель потом, когда интервью проводилось, виски уже было налито, а Лламрил сама выпивала полный бокал вина, уже пятый, наполняя рот в далеком отдельном углу. — Ты уже изобрела заклинание, которое сделает что-нибудь полезное. Например, сотрёт с земли слабых и утомительных вместе со всеми их следами? Или это всё ещё твои глупые предзнаменования и именно поэтому я должна говорить сейчас с этими надоедливыми червями? — Ой, ты сегодня такая сварливая, — сказала Роуз, потому что вино сделало её ласковой, а затем ударила Лаэ’зель по её крошечному милому носику, потому что это также запятнало её самосохранение. — И всё же ты всё равно пришла на мою маленькую вечеринку и оказала мне маленькую услугу. Это мило. Лаэ’зель моргнула один раз. Её лицо было совершенно нейтральным, как будто она не знала, что делать со словами или жестом. После минуты гробового молчания она сказала: — …Тебе повезло, что я в долгу своей жизни перед тобой. — Столько жизненных долгов, — согласилась Розали, любезно кивнув, а затем увидела белоснежное пятно, которое, должно быть, было Астарионом в другой комнате. Боже мой, она скучала по Астариону. Словно в её груди был рыболовный крючок, она без раздумий пошла в его сторону, по пути принимая ещё один напиток. Астарион разговаривал с Уиллом, который выглядел очень респектабельно и почти великолепно в костюме темно-красного цвета, который дополнял как его цвет кожи, так и золотую радужную оболочку его нового глаза-протеза, который он купил взамен камня, как только он разорвал свой договор с Мизорой. У него также были золотые кольца почти на каждом пальце: он вложил своё состояние в академию искателей приключений и зарабатывал состояние, тренируя новое поколение героев, в то время как его собственные песни всё ещё ходили по каждой таверне Врат. Роуз входила в совет директоров школы — в её честь даже была названа одна из его многочисленных стипендий. Несмотря на то, что Уилл выглядел красивым, Розали не могла оторвать взгляд от Астариона, когда она приближалась. Ей нравилось, когда он улыбался: свет и легкомыслие, которые это придавало его лицу, и то, как появлялись ямочки на его щеках. Те редкие моменты красоты, которые не требовали от него никаких действий. Они были нечастыми, и она держала ближе всего к сердцу. Затем он со смехом откинул голову назад, поместив лицо и горло в профиль, и во рту у неё пересохло. Она знала, что это был алкоголь, но боги. Она вспомнила все те времена, когда она была подвыпившей, когда ей приходилось сдерживать каждый свой порыв, напоминать себе, что нельзя быть глупой и не быть странной. Когда ей пришлось сидеть сложа руки, потому что всё, чего ей хотелось — это прикоснуться… Теперь она столкнулась с ним лицом вперёд и бесхитростно, без приветствия. Разговор прервался. Она услышала от него тихий звук удивления, когда она сунула руку в его рубашку и прижалась к нему, повернувшись лицом к его ключице. — Что-то случилось, дорогая? — спросил он, обняв её за талию. — Не то чтобы я жалуюсь, но постарайся не пролить вино. — Скучала по тебе, — ответила она просто и искренне, хотя он был всего в одной комнате от неё. Это слишком далеко, решила Розали и попыталась сократить то небольшое пространство, которое теперь оставалось между ними. После быстрого изучения Астарион притянул её ближе, и она удовлетворенно вздохнула, просто радуясь быть рядом с ним. От него так приятно пахло, и его руки были красивыми, и его грудь была твердой. И она провела носом по его челюсти, представляя, как бы она хотела провести руками по его мягким волосам… — Ты пьяна, — сказал он совершенно обрадованным голосом. — Может быть, — сказала она без стыда, а затем добавила на всякий случай, в качестве мирного предложения, на случай, если она его раздражает. — Ты красивый. — Я, красивый? Насколько красивый? Что ж, это мирное предложение сработало как заклинание и почти не потребовало никаких усилий. Либо она умела манипулировать лучше, чем он предполагал, либо он был просто легкодоступным парнем. Но на самом деле здесь не было никаких уловок, подумала Роуз, потому что он был просто замечателен. Это теплое сияние снова вернулось в её живот, всё волнистое по краям. Розали отстранилась, широко улыбнувшись, и поцеловала его. — Знаешь, — громко сказал Уилл в воздух через полминуты, дав им очень тонкий сигнал, чтобы их рты оторвались. — Я внезапно представил, что могло бы случиться, если бы я принял определенное приглашение шесть месяцев назад. Давайте вспомним, кто был первым выбором, м? Кто знает, кто с кем мог бы встречаться, если бы всё пошло немного по-другому? Нет-нет! Не надо благодарности! Я буду сидеть здесь, как выжатый лимон, пока ты совершаешь публичные непристойности? — Это звучит как совершенно потрясающая идея, — ответил Астарион. Роуз издала тихий звук, влезая ему в воротник. — Боги, я думал, что леди Шар просто драматизирует, но она была права: вы двое чертовски невыносимы. — Это неприятно, да? — спросил Астарион. Розали услышала, как он ухмыляется. — Признаюсь, я прекрасно провожу время. — Послушай, я никогда не думал, что скажу тебе это, но, пожалуйста, мы можем просто закончить наш разговор? — Уилл вздохнул. — У меня есть группа потенциальных охотников на монстров, которые одержимы идеей расчистить гнездо на востоке. И мне действительно не помешало бы иметь под рукой консультанта, прежде чем они убьются… — Ты слышишь это, Фоксглав? Судя по всему, я востребованный эксперт по героике. Для тех, кто хочет убивать вампиров, не меньше! — Тебе следует согласиться, — сказала она ему в плечо, потому что ей это показалось очень простым уравнением. Астарион был хорошим человеком, ему нравилось помогать людям, и он любил деньги: конечно, это был простой способ совместить все три. После секунды молчания, во время которой он не сразу согласился с её безупречной невысказанной логикой, она слегка отстранилась и взглянула на него — взглядом сквозь ресницы, который действовал почти на всех остальных с полусовестью. Потом надулась для ровного счёта, ведь у Астариона не всегда была совесть, а он был очень простой человек. — …Хорошо, — сказал он примерно через пять секунд сопротивления, и Уилл выглядел очень самодовольным, как будто он внезапно не возмущался, что пьяная Роуз перехватила их разговор ради объятий. Он даже с усмешкой поднял за неё свой бокал. Где-то в своем более рациональном уме она знала, что только что сэкономила Клинку Фронтира по крайней мере добрых двадцать минут торга. — Я передумал, — сказал Астарион пять минут спустя, когда Уилл отказался разговаривать с ними обоими, потому что ход мыслей Астариона продолжал исчезать каждый раз, когда ее объятия оказывались под рукой. — Я не думаю, что ты мне достаточно симпатизируешь. Я думаю, тебе следует использовать эти свои новообретенные способности только во благо. В противном случае мир мог бы оказаться в тяжелом положении. Розали провела кончиками пальцев по бедренной кости и улыбнулась ему в рот, когда он бездумно напрягся. — Ты в этом уверен? — Ну, в любом случае, тебе не следует использовать их против меня, — фыркнул он, зарывшись рукой в её волосы и проводя большим пальцем по её щеке. — Действительно? Я обнаружила, что именно здесь они наиболее эффективны. — Ты монстр… Розали поцеловала его в челюсть. — О, ты хочешь… — Эм, мы уходим! — послышался неловкий пронзительный голос позади них. Роуз обернулась и увидела, что Тренн стоит рядом с таким видом, будто её возмущает то, что шикарные школьные упражнения по этикету вынудили её попрощаться с хозяином. Лламрил была рядом с ней снова с той же вежливо-весёлой улыбкой, несомненно, задаваясь вопросом, не повторится ли инцидент с позолоченной лестницей. Это была та же улыбка, что и на следующее утро после дня рождения Тренн, когда она пришла в квартиру Роуз, чтобы вернуть сумочку. И Роуз открыла дверь, поморщившись, будучи одетой только в рубашку Астариона. — Лламрил закончила разговор с твоим другом, — продолжила Тренн, — так что теперь мы уходим. — Замечательные новости для всех гостей, — протянул Астарион. — Ты же не ожидаешь, что мы тебя проводим, не так ли? — Нет, спасибо, — коротко сказала Тренн. — Но… — Но? — Я, гм. Я хотела поговорить с Роуз, с Розали. — Неужели? — Неужели? — сказал Астарион очень опасным тоном. — Всего на секунду, — пояснила Тренн. — Мы явно заняты, Тим. — Ой, тише ты, — вздохнула Розали, похлопав Астариона по плечу и высвобождаясь из его рук. Она отряхнулась и повернулась лицом к Тренн. — Я могу уделить секунду. Извини его, он просто очень меня любит. — И готов жестоко убить любого, кто причинит ей боль, эмоциональную или физическую. Просто для уточнения. Тренн даже побледнела от угрозы, что было новым и необычным опытом, возможно, даже для Астариона, поскольку многие из его друзей уже давно перестали воспринимать его угрозы всерьёз. — …Пойдем сюда, — быстро сказала Роуз со своей лучшей фальшивой улыбкой. Она бросила взгляд на Астариона и увидела, как он начинает дуться. В его глазах убийственное выражение, а на подбородке пятно помады. Она задавалась вопросом, не задумался ли он уже о очередной загадке «милая и злая Розали», ведь ему хотелось бы, чтобы она была немного менее доброй. В пьяной дымке, она отвела Тренн и Лламрил к двери квартиры и почувствовала, как её брови поднялись к линии волос, когда Лламрил поспешно надела пальто и решила подождать свою девушку в палисаднике, предоставив им возможность побыть наедине. — Итак, — сказала она удивлённо, — значит, это было нечто личное? Без обид… Но о чём, чёрт возьми, нам ещё осталось поговорить? — Я просто, — Тренн сглотнула, ещё раз вздохнула и снова сглотнула. Было похоже, будто она хотела умереть. Роуз не соизволила помочь ей пережить это неприятное время. — Я просто, — начала она снова, — я хотела спросить тебя кое-что о твоём… об Астарионе. — …Хорошо? — Это просто… Я имею в виду… — …Да? — Извини, я знаю, что это не мне тебе указывать, но… Просто… Мне нужно было проверить… Я имею в виду… Ты знаешь, что он вампир, верно? — прошипела Тренн, на её щеках появился редкий румянец, а в глазах появился настоящий ужас. Розали на секунду остановилась. Ещё один разговор, которого она никоим образом не предвидела, произошёл прямо на пороге её дома. Она вспомнила, как Тренн увидела след его укуса, той ночью он побежал ей «на помощь» и какой напуганной она выглядела. Но она не удосужилась поднять этот вопрос в течение следующих шести месяцев, поэтому не могла слишком беспокоиться о безопасности Розали. — Это не ускользнуло от моего внимания, нет, — ответила она. Затем подавила желание прикоснуться к самому свежему следу от укуса на её теле — в конце концов, это было немного неловкое место для вежливой компании бывшей девушки. Тренн вздохнул с явным облегчением. — …И ты не очарованная, да? — Отродье не может очаровывать людей, Тренн, — ровным голосом ответила Роуз. — Хочешь верь, хочешь нет, но он просто делает меня счастливой. — О, боги, я действительно не это имела в виду. Я просто… Лламрил сказала ничего не говорить, но я не могла позволить этому пройти мимо. Пока ты знаешь, знаешь, но не… И все же ты… Тренн начала понимать, что она говорит, и что они были совсем не в том месте, где она могла бы это сказать, да и не будет никогда. Но опять же, её ужасная бывшая девушка была откровенно бестактной, и поэтому она, похоже, не смогла удержаться от одного последнего необдуманного вопроса. — …Я имею в виду, разве он тебя не переживёт? Розали на мгновение задумалась о том, чтобы выпустить палящий луч достаточно большой силы, чтобы он стёр кого-нибудь с Фейруна, как и просила Лаэ’зель. Но Лламрил стояла всего в нескольких метрах от них. И Лламрил каким-то образом, несмотря ни на что, особенно на её ужасный вкус к женщинам, была хорошим человеком, который не заслуживал того, чтобы увидеть, как на её глазах умирает тот, кого она любила. — Он эльф, — вместо этого сказала ей Роуз голосом, полным смертельного спокойствия. — Он всё равно меня переживёт, несмотря ни на что. Это был разговор, которого у неё ещё не было с Астарионом, и ей не очень хотелось вести его с Тренн. На самом деле Тренн ей не очень-то нравилась — вообще-то она её чертовски ненавидела. И вот в тот момент Розали не почувствовала необходимости раскрывать причину, по которой у неё была только квартира. Когда у Уилла была целая академия, у Гейла был замок, а Астарион купил себе особняк. На самом деле она никогда никому не рассказывала, что она сделала с более чем половиной денег из своей доли драконьего запаса, и почему она продолжала работать, хотя однажды у неё было достаточно денег, чтобы она больше никогда в жизни не нуждалась в работе. Розали вложила все это… В бриллианты. На самом деле бриллиантов на двадцать пять тысяч золотых. Все они ждут её в хранилище во Вратах Балдура. Достаточно алмазов, чтобы клерику удалось сотворить истинное воскрешение, если Астарион когда-нибудь этого захочет. Она приняла это решение в тот момент, когда он посмотрел на неё поверх умирающего тела Казадора и решил не пить остывающую кровь этого чудовищного человека, не становиться Лордом Вампиров, а вместо этого остаться чем-то далеким от того, что он действительно ненавидел. Это был момент, когда она поняла, что он хороший человек и заслуживает того, чтобы прожить свою жизнь на своих условиях. Помимо заклинания Желания, истинное воскрешение было одним из единственных способов вылечить вампиризм. Оживление тоже сработало бы, но сначала нужно было убить тело, а Розали не хотела, чтобы он снова так страдал. Она провела расчеты несколько лет назад, когда, наконец, заставила его в пьяном виде признаться в своем возрасте. Он был близок к отсечке, но на принятие решения у него оставалась пара лет. Конечно, как только он поймёт, что это вообще вариант. Она планировала рассказать ему об этом в ближайшее время, когда ему не покажется, что их отношения зависят от ответа, потому что это не так. В конце концов, он был эльфом, и это изменило бы некоторые вещи, но не обязательно все. Вслух она сказала Тренн. — Думаю, тебе, наверное, следует уйти. Тренн открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумала и просто кивнула. Она сунула руки в карманы пальто и поспешила к Лламрил. Роуз уже отошла от двери, не обращая внимания, но ей показалось, что она услышала слова Лламрил. — Ну а чего еще ты ожидала? Когда она повернулась, она не удивилась, увидев, что Астарион следовал за ней на расстоянии и ждал на другом конце коридора, у порога столовой, полной людей. Она задавалась вопросом, насколько эта конфиденциальность была притворством и слышал ли он всё, что они сказали своим вампирским слухом. Она решила, что это не имеет значения, и вместо этого подошла к нему и заключила его в долгие крепкие объятия, нуждаясь в его немедленном утешении, чтобы вызвать это теплое чувство обратно в её грудь. — Знаешь, если ты настаиваешь на продлении этого бессмысленного знакомства, нам обязательно стоит пожениться раньше них, — размышлял Астарион, поглаживая её по волосам. — Просто чтобы втереть это в её чертову самодовольную физиономию. — Мы вместе всего шесть месяцев, Астарион, — сказала Розали с небольшим жаром, даже когда обнаружила, что улыбается ему в плечо. Она отстранилась и подняла бровь, напомнив ему. — И в церковь нельзя ступить ногой. — Мы практически вместе столько же, сколько и они. По крайней мере, я люблю тебя уже восемь лет, — парировал он. — И мы гораздо более захватывающие, предприимчивые и спонтанные. Не говоря уже о том, что мы страстно увлечены друг другом… — Знаешь, почему я никогда не воспринимала эти старые предложения всерьез? — сказала Роуз. — Такие вещи, как утверждение, что нам нужно пожениться только для того, чтобы позлить мою бывшую, определенно… Способствовали бы ощущению незащищенности. — Я имею в виду, ты бесстыдно использовала меня, чтобы поразить свою бывшую, и я принял этот апперкот как чемпион… — Ты сбежал и целый месяц прятался в своем дурацком доме, — ответила Роуз. — Так стоп. — Почему? — он ответил, и да помогут ей боги, выражение его лица было искренне раскаявшимся, не говоря уже о том, что его руки нежно ласкали её обнаженную спину, когда он уговаривающе гладил её по спине. — Ты уже знаешь, что я безумно люблю тебя. Их очень мало. Людей, с которыми я бы позволил себе быть честным. Ни с кем, кроме тебя на самом деле. И ты уже пользуешься этим против моей воли большую часть времени. Так что я думаю, что это должно произойти, в конце концов. И почему бы просто не спросить сейчас. Собираешься ли ты пережить всё это потерянное время? Как мы только что выяснили, я настолько предан, что даже пошёл бы на священную землю рядом с тобой, всё время будучи в огне… — Попробуй ещё раз, когда Тренн не будет стоять в саду, дорогой, — сказала Роуз, не удосужившись обернуться и проверить, была ли она права. — Чушь, — вздохнул он. — Я думал, что ты у меня есть. Розали наклонилась и поцеловала его, коротко и сладко, прежде чем отступить и сказать ему. — Хочешь верь, хочешь — нет. Во всех смыслах. Через несколько секунд, когда они просто смотрели друг на друга, Астарион снова притянул её к себе и поцеловал глубже, чем раньше. В этом была жестокость и немного отчаяния. Она могла бы превратить такой поцелуй в конфронтацию, как она обычно делала. Но в тот момент она не хотела этого делать, вместо этого бездумно поддавшись тому, что он готов был дать. Роуз не была уверена, было ли это вызвано алкоголем или просто всепоглощающей волной эмоций, которую он мог так легко заставить её почувствовать, но она быстро стала податливой и бескостной под его прикосновениями. Выгибаясь против него, падая в него. Никакого напряжения, никакой тревоги и очень мало мыслей. Только то тепло, которое разливалось по всему её телу, которое сначала успокаивало, а затем начало превращаться во что-то новое и волнующее. Вместе с тем поднимался громовой пульс. Он нежно провёл руками по её скулам, а затем погрузил их обе в её волосы, прочесывая пальцами вниз и сквозь распущенные кудри запутываясь в рычании. Прижавшись к нему, она на мгновение почувствовала давление на заживающий укус на груди. Она издала звук, который был слишком громким, когда комната, полная всех их друзей, находилась всего в нескольких метрах от неё. Инстинкт, который удерживал её от жестокого обращения с ним во время приключений, включился снова, хотя в нём не было необходимости почти год. Они оба с торопливым вздохом распались и синхронно повернулись, чтобы посмотреть на дверь слева, ту, которая вела к любовно созданному для Астариона пространственному карману. То, что этот карман оказался звуконепроницаемым, было приятным побочным эффектом сложной межпространственной магии. С улыбкой, которая, возможно, могла бы превратить ангелов в демонов. Астарион взял Розали за руку и повел её внутрь.