Ночь в театре

      Аквамариновые капельки сережек блеснули в свете настольной лампы. Веспертина придирчиво посмотрела на свое отражение, коснулась кончиками пальцев все тех же сережек, затем лица и волос, заколотых сочетающейся шпилькой с лебедем. Она отошла чуть подальше, чтобы полностью увидеть себя в зеркале. Простое синее платье с длинными рукавами мягко облегало фигуру, создавая плавный, элегантный силуэт. Тина пригладила юбку и вновь вернулась к лицу. Взгляд упал на небольшую косметичку — новогодний подарок от Насти. Немного подумав, она выудила тюбик с помадой и задумчиво глянула в зеркало. С одной стороны, немного цвета не помешает. С другой… Нет, ей все нравится, и она не хочет испортить все своими слабыми, мягко говоря, навыками макияжа. Забавно, она может чуть ли не с нуля восстановить книжные иллюстрации, но не может ровно подвести глаза.       Дверь спальни скрипнула, выводя из размышлений. Тина поставила косметичку на место и повернулась к зашедшему в комнату Илье. Все предыдущие мысли вытеснила одна-единственная: как же восхитительно он выглядит в классических брюках и белой рубашке. Улыбка сама появилась на губах, а разум начал уходить куда-то далеко, и ей буквально пришлось заставить себя сосредоточиться. В конце концов, у них еще вся ночь впереди.       — Родная, ты готова? Нам уже пора, — позвал Илья, и его взгляд остановился на ней. Он вернул улыбку и, подойдя ближе, взял за руку, мягко целуя ладонь. — Выглядишь превосходно.       Каждый раз, когда Илья смотрел на нее так — словно во всем мире нет ничего и никого ценнее ее — Веспертине казалось, что ее сердце снова бьется. Ничто не приносило ей большую радость чем видеть его счастливым. Его чувства отдавались импульсом в ее крови. Приложи она пальцы к запястью, свой пульс она бы не чувствовала, — его уже давно нет — но почти наверняка ощущала бы как все в ней отзывается на каждое его действие и эмоцию. Ощущала бы его. Хотелось бы Тине чаще видеть его таким, особенно сейчас. Потому что Тина прекрасно понимала, что сильнее всего радовало Илью сейчас. Не только ее внешний вид — это неизменная константа — и не только тот факт, что они впервые за долгое время смогли выбраться на нормальное свидание.       Уже три дня она спит нормально. Ни кошмаров, ни видений, ни голосов. Она все еще просыпается несколько ослабленной и уставшей, но по крайней мере она спит. И если так продолжится, Илье больше не нужно будет переживать из-за ее еле живого (хотя, казалось бы) состояния и случающихся после каждого кошмара истерик.       Потому что однажды он устанет это терпеть, а она не сможет осуждать его за это.       — Спасибо, милый, — сказала Веспертина, стряхнув секундное оцепенение. — Да, не будем медлить. Пойдем.       Тина очень любила театр. Но при жизни, к сожалению, это было крайне редкое удовольствие. Когда она не занималась учебой и своими исследованиями, свободное время занимали мама и младшая сестра. Иногда ее посещали мысли о том, что она зря тратит свою молодость и то немногое сознательное время, что ей отведено. Но это все почти сразу перебивалось пониманием, что если она докопается до корня их проблем, то сможет облегчить жизнь всем, и это заставляло ее продолжать работать в том же темпе.       А затем она попала в Союз и ее обратили.       Теперь у нее на руках было все время мира, а рядом дорогие люди, без которых Тина уже не могла представить свою не-жизнь. Все произошедшее за прошлый год стоило того, где она была сейчас.       Сегодняшний вечер Веспертина действительно очень ждала. Праздничный вечер, поход с мужем в театр, что вообще может пойти не так?       Вживую Большой театр выглядел еще величественнее, чем на разных фотографиях, которые она видела. С неподдельным детским восторгом Веспертина рассматривала внутреннее убранство, едва они зашли в вестибюль. Белые стены фойе украшены арочной лепниной вокруг больших окон. Почти вся имперская символика была так или иначе убрана, но знающий глаз все равно замечал характерные мотивы в барельефе карниза и росписи на потолке. Изящные настенные бра сочетались с висящей в самом центре хрустальной люстрой, заливая все помещение мягким светом, отражающимся от окон, за которыми уже опустилась ночь. Наверняка в своем первозданном виде все выглядело еще великолепнее, но даже так зал скорее напоминал что-то сказочное, словно это часть настоящего дворца. Эту атмосферу поддерживала музыка. В другом конце фойе мужчина за фортепиано играл дивную мелодию, что-то балетное, которую было слышно даже внизу, в вестибюле. Легкая, нежная, завораживающая, словно нечто магическое и не из этого мира. Хотя… Как знать, как знать.       — Ты правда впервые в Большом? — спросил Илья, пока они поднимались по застланной красным ковром лестнице. Тина не сразу даже отреагировала, слишком завороженная всем вокруг нее. — Тина?       — А? — она пару раз моргнула, все же отрываясь от восхищений. — Да, да. Когда бы я еще была? Сам знаешь, как у нас обычно со свободным временем и возможностями.       — Да, но ты ведь и до этого сколько пробыла в Москве на учебе, почти полгода? Я думал, Большой театр одно из тех мест, куда сразу пытаются направить иностранных студентов.       — Ну… Да, — протянула Тина, накручивая локон на палец и отводя взгляд. — И нашей группе действительно организовывали поход в театр. Но я не пошла.       — Почему? — Илья удивленно вскинул брови. Веспертина, которая с таким восторгом смотрела на подаренные Настей билеты и так ждала этой ночи, отказалась от подобной возможности? Что такого должно было случится?       — Я тогда только добралась до трудов о Древней Греции на русском и не хотела отвлекаться на что-то, — она проговорила это так быстро, что фраза сперва показалась одним сплошным словом. Илья прыснул от смеха, на что Тина скрестила руки на груди, обиженно поджав губы. — Эй!       — Прости, просто… Ты не перестаешь меня поражать, — все еще посмеиваясь ответил он, а затем осторожно приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал в уголок губ. — Ну, не дуйся. Идем лучше найдем наши места.       Улыбка вернулась на лицо Веспертины, когда Илья взял ее под руку и завел в зрительный зал, который оказался еще более величественным. Невероятно огромный, в четыре уровня высотой, в обрамлении красного и золотого, и таких же внушительных размеров сцена с тяжелым бархатным занавесом с изображением театральных масок. Люди уже постепенно заполняли зал и для вечернего, почти ночного, представления аудитория набиралась весьма внушительная.       Феерия. Пожалуй, это было самое подходящее слово для описания происходящего. Едва поднялся занавес и зазвучала музыка, как все вокруг словно преобразилось. Происходящее на сцене, казалось, отрезало от всего остального мира, вовлекая в волшебную зимнюю сказку, где в переливах света искрится снег, по залу кружатся куклы в ярких платьях, а сова со старых часов перевоплощается в доброго волшебника. И все эти плавные движения, элегантные переходы и прыжки. История, рассказываемая языком тела. Вместо реплик — невесомые касания, вместо театральных монологов — пробирающий до глубины души танец. Так поразительно наблюдать за тем, как кто-то настолько растворяется в музыке, отдавая всего себя и отрекаясь от человеческого естества ради этого момента на сцене. Становясь воплощением искусства.       Казалось, ничто не может нарушить эту картину. Но что-то все же смогло.       Сперва Веспертина подумала, что ей показалось. Просто игра света. Она потерла глаза ладонью, уверенная, что это просто странно отраженный луч прожектора. Но вновь посмотрев на сцену, Тина поняла, что ей не кажется.       Это была не аура. Тина слишком хорошо разбиралась в них, чтобы отличить одно от другого. И на астральный след это было не похоже, тот бы полностью повторял движения танцора. Это было что-то иное. Призрачная фигура, передвигающаяся по сцене следом за артистом, в таком же танце, но с некими отличиями. Тот же танец, но другая постановка. И его костюм — ну или заметные его очертания — тоже выглядел более старым. Но это все были мелочи. Ведь чем дольше Тина смотрела на эту фигуру — тем больше ее пробирал холодящий ужас. Что бы это ни было, его не должно здесь быть.       Силуэт исчез так же внезапно, как и появился. Веспертина уже было решила, что ей привиделось. Что это опять ее приступы пытаются испортить им вечер. Но затем появился другой. Теперь уже следующий за главной балериной, со все теми же различиями в танце, той же старой пачкой и могильным ужасом, исходящим от нее.       Что-то здесь определенно не так.       Театральный звонок оповестил о начале антракта, но Тина еще несколько минут смотрела на уже опустившийся занавес, пытаясь осмыслить только что увиденное.       — Что, настолько впечатлилась? — Илья повернулся к ней, а, не получив ответа, слегка потряс за плечо. — Тина, вернись в реальность.       — Прости, я просто задумалась, — пробормотала она, все же отрывая взгляд от сцены и натягивая неуверенную улыбку.       — Все нормально? — он нахмурился. — Я был уверен, что тебе понравится, а ты словно хочешь убраться отсюда поскорее.       — Нет-нет, представление великолепное, — Тина покачала головой. Она несколько замялась, но затем все же продолжила. — Но, кажется, я видела… кое-что.       — Кое-что? — медленно повторил Илья, при этом абсолютно не изменившись в лице.       — Кое-что, — нервный смешок сорвался с губ Веспертины. Она почувствовала, как Илья крепче сжал ее ладонь.       — Это опять было…? — настороженно спросил он.       — Нет, я в порядке, не переживай, — тут же отреагировала Тина. — А это… Даже не знаю, как лучше объяснить. Словно какой-то призрак. Там, на сцене, прямо вместе с остальными танцорами.       Пару минут Илья просто молчал, задумчиво глядя то на сцену, то обратно на Веспертину. Она сама же нервно заламывала пальцы, уже сожалея о том, что вообще что-то сказала. «Везет» же ей на виденье подобного, особенно когда пытаешься от всего этого отдохнуть. А вечер ведь так хорошо начинался. Тина уже хотела было сказать, что не стоит думать об этом и, возможно, ей просто показалось, когда Илья наконец заговорил:       — Слушай, театр очень старый. Пережил несколько войн, отстроек и еще черт знает чего. Было бы наоборот странно, не будь тут призраков или спектров, — спокойно рассудил он. — Из того, что я о них слышал — если они не нападают сами, то относительно безобидны. Возможно, ты и правда увидела его потому, что ты, ну, чувствительна к подобному.       — Наверное ты прав, — Тина почувствовала, как напряжение постепенно отступает. — Просто последнее, что сейчас хотелось бы — это каких-то подобных проблем.       — Думаю, переживать не о чем, — Илья погладил ее по щеке. — Будь здесь какая-либо угроза, мы бы уже поняли. Так что просто постарайся расслабиться, хорошо?       Тина кивнула, слабо улыбнувшись и позволяя сменить тему и заболтать себя. Это действительно помогло, воодушевленность и восхищение вернулись, пока она говорила о первом акте. И к началу второго Тина полностью забыла о своей тревожности и переживаниях, вновь погрузившись в магию театра.       Но, к сожалению, эта магия была опять разрушена и очень быстро. Едва ли спустя несколько минут второго акта они появились вновь. И больше, куда больше. Вечный пугающий танец призрачных фигур, словно выдернутых из своего времени и по каким-то причинам оказавшихся здесь. Почти все они состояли из некой фиолетовой дымки и чем больше их появлялось на сцене, тем словно холоднее становилось вокруг. А Тина не могла ощущать холод. Впрочем, холод ли это был? И ощущали ли его остальные в зале?       Фигуры кружились по сцене, проходя сквозь танцоров и показывая свое собственное представление. Но каждое их движение выглядело вымученным, сломленным. Если живые балерины были воплощением искусства, то призрачные выглядели истощенными, как догорающие свечи. И все же что-то все еще заставляло их танцевать.       Призрачная фея Драже замерла на краю сцены в финальном поклоне перед теми, кто ее даже не видел, а затем медленно подняла голову. Веспертина была готова поклясться, что она смотрела прямо на нее. Ее абсолютно пустые, мертвые глаза впились в нее, и от этого пристального взгляда кожа покрывалась мурашками. А затем ее губы начали шевелиться. Они были слишком далеко друг от друга, Тина никак не могла услышать, что именно она говорит, если говорила.       Но голос призрака раздавался невероятно отчетливо в ее голове.       Помоги мне.       Веспертина вздрогнула, вжавшись в кресло и неотрывно глядя на сцену. Призраки продолжили свой танец, а само представление постепенно подходило к концу, но она уже не обращала внимания на это. Все мысли теперь занимал тот факт, что эти существа от нее все же что-то хотели. Были ли это все они или только та, которую она услышала?       Узнать был только один способ. Как только все вышли на финальный поклон и грянули аплодисменты, Тина сосредоточилась на сцене. Все ощущения обострились, звуки стали громче, а глаза улавливали больше. Силуэты аур мелькали вокруг, сливаясь в одну цветную массу, но она не смотрела в их сторону, ведь ответ на все происходящее должен был быть на сцене. И действительно, там, помимо аур танцоров, Тина теперь видела абсолютно всех призраков. А они видели ее. На нее тут же обрушился гул нестройных голосов, твердящих одно и тоже.       Все молили о помощи.       Она пошатнулась от этого резкого шума и рефлекторно схватилась за плечо Ильи, чтобы не потерять равновесие. Он сразу посмотрел на нее, но за звуком аплодисментов и гулом у нее в голове Тина даже не услышала его голос. Каким-то образом она уловила другой звук. Среди всех этих аплодисментов один раздавался как будто… сверху. Подняв голову, Веспертина заметила слабое радужное сияние под самым потолком, прямо рядом с огромной театральной люстрой. Но как ни старалась разглядеть больше не смогла.       Зажегся свет, зал постепенно начал пустеть. Но Тине казалось, что она вовсе не может сдвинуться с места. Странное ощущение ютилось где-то внутри. Так ощущает себя зверь, загнанный в ловушку. Казалось, за то, что она увидела эту пугающую изнанку, сам театр теперь не выпустит ее отсюда. В себя она пришла, лишь ощутив хватку сильных рук, выводящих ее из зала.       — Так, Тина, давай, посмотри на меня, — Илья отвел ее в дальний угол вестибюля, пока остальные толпились на лестнице. — В чем дело? Что случилось?       — Это не просто призраки, — наконец смогла произнести Веспертина и сбивчиво начала пересказывать все произошедшее. Илья сохранял невозмутимое выражение лица, но взгляд его мрачнел с каждой секундой. Наконец, выслушав ее, он покачал головой и крайне устало вздохнул.       — Мы не можем провести хоть один вечер спокойно, так?       Вопрос был больше риторический, но Тина все равно попыталась ответить:       — Мы можем просто проигнорировать это все и пойти домой.       — Хочешь сказать ты так и сделаешь? — беззлобно хмыкнул Илья.       — Им нужна помощь… — почти шепотом проговорила Веспертина, потупив взгляд. — Тебе не обязательно ввязываться в это. Я же знаю, что ты хотел насладиться последними днями отпуска и…       — И дать тебе влезть во всю эту чертовщину одной? Нет уж, дорогая, — перебил он, все еще не отпуская ее руки. — Либо вместе, либо никак.       Тина наконец слегка улыбнулась. Признаться честно, она понимала, что затея абсолютно безумная. Связываться с призраками, в большинстве случаев, так себе затея. Особенно если их можно было увидеть даже без «выхода из себя», как это называла Настя. А если еще и ее догадки о том, что было под потолком, верны… Кто ее умной после этого назовет. Но также возможно, что это не обман и что они правда могут кому-то помочь. И, как бы ни хотелось, она в таком случае просто не может пройти мимо.       — Итак, какой у нас план?       Не то чтобы план был. Но стоило отдать должное, за все время постоянных заданий и скрытных проникновений куда-либо Тина неплохо так поднаторела в этом. Дождаться закрытия театра и найти служебную дверь, от которой можно добраться до арьерсцены было не особо сложно. Обойти охрану (не то чтобы они как-то особенно хорошо выполняли свою работу) и взломать дверь — тоже. Хотя Тина чувствовала, как дрожали пальцы, пока она вскрывала замок своей шпилькой. Если она сломает ее таким образом — Настя ей этого никогда не простит.       Злосчастная дверь наконец поддалась, и они оба медленно прокрались внутрь. Тишина. Ни единого признака жизни или не-жизни. Пустые разграниченные коридоры, ведущие к арьерсцене, в конце некоторых горела одна или две лампочки.       — Не передумала? — тихо спросил Илья. Тина покачала головой, слегка сжимая ткань платья. — Тогда вперед.       Они двинулись вперед по одному из коридоров. На первый взгляд он казался достаточно небольшим, но прошла минута, другая, а он все не кончался. Да и горевшая где-то в конце лампа ближе не становилась. Тина поджала губы, глядя по сторонам и пытаясь найти хоть какую-то зацепку того, куда им надо.       — Тут поворот, — наконец она заметила проход направо. В нем было больше света, да и выглядел он пошире. А здесь им явно ловить было нечего, этот коридор был… пугающе длинным. Свернув в сторону, Тина начала внимательней присматриваться к окружающим ее предметам, потому что все вокруг было слишком одинаковым. Они прошли всего пару шагов, а уже не различали то место, где только что повернули направо, а коридор опять тянулся далеко вперед.       Это начинало напоминать Ладогу. А если что-то начинает напоминать Ладогу — значит все очень плохо.       — Тебе тоже кажется, что мы в каком-то лабиринте? — Илья остановился около сложенных у стены декораций. — Мы уже раз третий проходим мимо этого хлама.       — Да, есть такое, — Тина попыталась всмотреться в темноту. Сосредоточившись, она вновь прибегла к своим обостренным чувствам, чтобы понять, есть ли где-то настоящий проход хоть куда-нибудь.       Откуда-то со стороны до нее донеслась тихая, едва уловимая музыка. Веспертина нахмурилась и осторожно прошла вперед. Новый поворот появился буквально на глазах. Сделав еще пару шагов, Тина поняла, что это первый почти полностью освещенный коридор, и в конце его была лестница. Музыка стала громче. Похоже, вот и путь на главную сцену.       — Илья, я нашла, куда нам! — позвала Тина. Ответа не последовало. Она резко обернулась, понимая, что больше его не видит. — Илья?       Паника подступила к горлу. Тина побежала обратно, сворачивая в первый коридор, но лишь через пару мгновений поняла, что оказалась там же, где была до этого. Тот же свет, та же лестница в конце, та же музыка.       — Илья! — вновь отчаянно позвала она, продолжая оглядываться. Ничего. Словно крик в пустоту. Сжав ладони в кулаки, Тина заставила себя повернуться и идти вперед. Кто бы или что бы это ни было, оно пытается выманить ее к себе. И оно выбрало худший метод.       Музыка нарастала и, уже приблизившись к лестнице, Тина узнала «Вальс цветов». Похоже для нее балет еще не закончился. На главной сцене, на первый взгляд, было пусто. Даже не совсем понятно, откуда доносилась музыка. Но тот холод, который она ощущала во время представления, все еще был здесь. Веспертина на мгновение прикрыла глаза, а когда открыла, то вновь увидела их.       Призраки кружились по сцене, в этот раз не обращая на нее внимание. Они походили на старых заведенных кукол, у которых вот-вот закончится завод, и они остановятся навсегда.       Осталось только понять, где здешний кукловод.       Веспертина попыталась коснуться одного из проплывающих мимо призраков, но никакого эффекта это не возымело. Ее рука прошла сквозь, а призрак просто последовал дальше в своем танце. Тина продвинулась к центру сцены, пытаясь найти источник музыки. Возможно, если она сможет его остановить, что-то изменится.       — Так, так. Похоже на нашу репетицию пришел новый участник.       Голос раздался откуда-то сверху, Тина вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Первое, что она увидела — радужный ореол, плавно спускающийся с потолка и принимающий человеческий силуэт. Длинная, тонкая фигура, с несколько непропорциональными конечностями. Бледная кожа отдавала синевой, особенно на фоне ярко-алого кафтана с меховой оторочкой и узорами из золотой тесьмы. Из-за густой гривы длинных посеребренных волос проглядывали кончики заостренных ушей. Под снисходительным взглядом раскосых лиловых глаз тут же становилось не по себе. Веспертина с трудом подавила желание съежиться и отступить назад, глядя, как он опускается на сцену в нескольких шагах от нее.       От Буревестника веяло смертью и животным страхом. От Повелительницы Мух — безысходностью и смирением. Глядя на него, создавалось ощущение, что смотришь в кривое зеркало. Все вокруг искажалось от одного только его присутствия. Все становилось неправильным.       Чертовы феи.       — И что же гостья думает о нашей скромной труппе? — его голос сочился медом, невероятно плавный и чарующий.       — Где мой муж? — Тина сжала ладони в кулаки. Она прекрасно понимала, что против феи бороться бесполезно, только бежать. Но черт возьми, если придется…       — Кто? А, тот второй, вас же сюда двое проникло, конечно, — он лениво отмахнулся, словно отгоняя назойливое насекомое. — Блуждает где-то в коридорах. У него нет ничего интересного для меня, он банален до ужаса. Ты же, с другой стороны.       Фея резко оказалась рядом, нависая над ней. Тина рефлекторно попыталась отойти, но лишь наткнулась на тяжелую ткань занавеса. Его глаза сияли нездоровым интересом, пока он крайне пристально разглядывал ее.       — Давно я не встречал создание ночи, способное увидеть красоту искусства так же, как вижу я, — длинные пальцы скользнули по ее лицу. — Ты ведь видела их, да? Видишь их и сейчас. Разве они не прекрасны?       — Что они такое? — Веспертина слышала, как хрипло, с налетом испуга, звучал ее голос. — Кто ты такой?       — Прошло столько лет, у меня было столько имен. Но, полагаю, с учетом моих деяний сейчас меня стоит звать Балетмейстер. А они, — он торжественно раскинул руки, обводя всю сцену. — Мои неиссякаемые источники вдохновения. Мои вечные воплощения искусства.       Призраки синхронно поклонились, а затем завели новый танец. Балетмейстер сделал глубокий, полный наслаждения вдох. Тина вспомнила рассказы Насти о том, как феи черпают свои силы. В частности, как достаточно многие из них, считающие себя благородными, делают это с помощью искусства. И если все эти призраки когда-то были танцорами, из которых Балетмейстер черпал силу и энергию, а теперь нашел способ делать это даже после их смерти…       Это не театр. Это фабрика смерти для этих несчастных душ и магазинчик сладостей для Балетмейстра.       Кто-то из призраков вновь обратил полный боли и пустоты взгляд на Веспертину. В этот раз не было зова, все было ясно и без слов. Но как она может им помочь? Что она сейчас вообще может сделать, одна, против поехавшей феи?       — Тебе понравилось выступление? Я знаю, что понравилось, иначе ты бы не смотрела специально на них, — Балетмейстер обошел Тину, заставляя ее отступать обратно к центру сцены. — Я все ждал, когда кто-то оценит по достоинству.       — Хочешь сказать, что это не только для твоего развлечения? — Веспертина все же нашла в себе силы ответить.       — Конечно нет! — он звучал почти что оскорбленно. — Взгляни на них. Когда-то они были лучшими в своем деле. А я увековечил их и их талант.       — Они страдают! — сорвалась она, наконец ступая ему навстречу.       — Если бы они страдали, то от них не исходило бы столько вдохновения, — возразил Балетмейстер. — Впрочем, ничего удивительного, вряд ли даже ты сможешь так тонко это прочувствовать. Ты все еще всего лишь создание ночи. Хотя я знаю, как можно показать тебе это.       — Что?       — Ты видишь больше, чем другие тебе подобные, но все еще лишь вершину айсберга. А мне нужна прима, — на его лице появилась хищническая улыбка. — Почему бы мне не показать тебе полную картину?       Бежать. Бежать как можно дальше отсюда. Найти в этих проклятых коридорах Илью и убираться прочь. Ей хватило предыдущих встреч с феями чтобы запомнить раз и навсегда, что справиться с ними можно только по очень счастливой случайности и уж точно не в одиночку. Видишь фею — просто беги.       — Будь моей Кларой в этой постановке, прекрасное создание ночи.       Веспертина развернулась с намереньем убежать к лестнице, которая вывела ее на сцену. Но лестницы больше не было. Не было кулис, не было сцены. Был бесконечный зимний лес. Снег сиял в свете луны словно тысячи крошечных алмазов и приятно хрустел под ногами. В самом центре поляны находилась ель, макушка которой устремлялась в небеса, а хрустальные украшения на ней переливались всеми цветами радуги. Она опустила взгляд на свое платье, которое теперь было из воздушной ткани небесно-голубого цвета, расшитой серебряными узорами. Позади раздались шаги и, обернувшись, она увидела фигуру в алом камзоле с синей орденской лентой, закрепленной на поясе саблей и в черной двууголке. Но при попытке взглянуть на его лицо все словно плыло и было видно лишь нечеткое размытое пятно. Он подошел ближе, протягивая ей руку.       — Потанцуй со мной, моя Клара.       Зачарованная его голосом, она позволила увлечь себя в танец. Снежинки взмывали в воздух с легким перезвоном, словно смехом, кружась вокруг них и напоминая крошечных фей. Тело двигалось само, будто всегда знало эти движения. Все вокруг казалось каким-то эфемерным, абсолютно сказочным, но при этом таким завлекающим. Кто бы не хотел здесь остаться?       Снег вновь захрустел и рядом с ними одна за другой закружились фигуры в белоснежных искрящихся платьях. Как будто все те снежинки, что летали рядом, обрели физическую форму и присоединялись к их танцу.       Идиллию нарушил странный шум, отдававшийся пульсацией в крови. Она посмотрела через плечо и заметила нечеткий силуэт, двигающийся в их направлении. Как бы она ни старалась, но сфокусировать зрение не выходило. Вновь раздался шум, словно чей-то голос, и в этот раз все ее естество отозвалось на него. Она попыталась сделать шаг назад, но «партнер» удержал ее на месте.       — О, нет, это слишком опасно, моя Клара. Я смогу защитить тебя.       Он обнажил саблю, направляясь в сторону силуэта, а ее начали увлекать за собой назад все те же снежинки. Они окружили ее плотным кольцом, хватая за руки и не позволяя сделать ни шагу. Все вокруг уже не выглядело столь сказочным, прикосновения «снежинок» обжигали холодом, а за их спинами мелькали два нечеловечески быстрых образа. Как бы она ни пыталась, что-то держало ее и не давало ей пробраться вперед. Один из силуэтов замер и голос раздался вновь, но теперь отчетливо и словно прямо у нее в голове.       — Тина, очнись!       Веспертина резко вдохнула, словно очнувшись ото сна. Сказочный лес растаял, его место вновь заняла сцена театра, а вокруг оказались не снежинки, а все те же призраки с пустыми глазами и скорбными выражениями лиц. Тина отмахнулась от них, вырываясь из кольца и успевая заметить, как слишком сосредоточенного на ментальной связи с ней Илью откидывает в сторону одной из закулисных балок. Не раздумывая ни секунды, Веспертина стремительно побежала к нему, надеясь добраться раньше Балетмейстера.       — А я уже думал, что не найду тебя, — Илья вымученно улыбнулся, когда она склонилась над ним.       — Я здесь, — Тина помогла ему подняться и посмотрела в сторону приближающегося Балетмейстера. — И нам пора убираться отсюда.       Едва фея оказалась рядом с ними, Илья машинально завел Тину себе за спину и сжал ладони в кулаки, опасно оскаливаясь.       — Не смей прикасаться к ней, — медленно проговорил он, не скрывая угрозы в голосе. Балетмейстер замер, склонив голову на бок и прищурив глаза, с явным любопытством разглядывая Илью.       — Оу. Оу. Я недооценил тебя, —наконец произнес он, расплываясь в улыбке. — У тебя все же есть кое-что интересное мне. Создания ночи, которым доступно то, что неподвластно мне, теперь вы не…       Договорить ему не дали. Тина ощутила напряжение в воздухе, словно произошел некий сдвиг, а когда подняла голову, то увидела Балетмейстера, буквально ходящего на месте и постоянно порывающегося вновь достать саблю.       — А я уже боялся, что не сработает, — признался Илья и схватил ее за руку. — Идем, я не знаю, сколько это продлится.       Они вновь оказались у арьерсцены. Коридоры стали чуть менее запутанными, но ориентироваться в них было все еще трудно.       — Как ты нашел меня? — спросила Тина, в этот раз не отпуская ладонь Ильи. Он взглянул на нее, а его большой палец скользнул к запястью ее правой руки, к той жилке, которая должна была бы биться, будь у нее еще пульс.       — Главное, что нашел, — проговорил он, сворачивая за угол и увлекая ее за собой.       Странное ощущение не покидало Веспертину. Это казалось неправильным. Да, они сбегут, но Балетмейстер рано или поздно отомрет и продолжит свои издевательства, все пополняя и пополняя свою коллекцию. Это необходимо прекратить.       Тина резко остановилась, вынуждая Илью тоже затормозить. Он обернулся с крайне недоумевающим взглядом.       — В чем дело?       — Мы должны помочь им, — упрямо сказала она. — Призракам. Нельзя позволять этой фее и дальше напитываться ими.       — И каким образом? — Илья развел руками. — Даже если он пробудет в таком состоянии достаточно долго, мы не знаем, что удерживает каждого призрака здесь.       — Удерживает? — вскинула брови Тина. Илья выругался, понимая, что сам оплошал. Отступать назад уже не имело смысла.       — Обычно, если призрак застревает здесь, то значит есть какой-то предмет, который удерживает его, — объяснил он. — По крайней мере я читал про такое. Но опять же, пытаться сейчас найти хоть один из них, все равно, что искать иголку в стоге сена. Мы понятия не имеем, где они могут быть.       — Но можем узнать, — Веспертина посмотрела на свои руки, вспоминая как призраки хватались за нее. Если она попытается… Илья заметил этот ее взгляд и тут же нахмурился.       — Тина, нет.       — Я могу так отследить их!       — Ты обещала не входить в это состояние, пока мы не выясним, что с тобой происходит, — продолжал настаивать Илья. — Тебе только начало становиться лучше.       Веспертина поджала губы, опустив плечи и глядя куда-то в сторону. Она понимала, что Илья прав. Что им в первую очередь нужно спасать себя, что иногда стоит затыкать свою совесть. Но после того, что она видела, после того как на нее саму накинули эту пелену иллюзий… Она просто не могла.       — Пожалуйста, — жалобно проговорила она. — Милый, прошу тебя. Всего одна попытка. Если у меня не получится — мы тут же уходим.       — Одна попытка, — наконец сдался Илья. Лицо Тины тут же просияло. Она закрыла глаза, взывая к образам в своем разуме и проваливаясь в Грезу. Первое, что попалось Тине на глаза — синие отпечатки ладоней на своих руках в тех местах, где призраки пытались схватить ее. Их же образы мелькали рядом, но ни один не был достаточно четким, чтобы сосредоточиться на нем. Тина шагнула глубже, вылавливая воспоминание о том призраке, который просил ее помощи со сцены. Этот образ действительно оказался более четким, и Веспертина попыталась ухватиться за него.       Настя как-то сказала, что, когда она «выходит из себя», ее и ее тело соединяет тонкая серебряная нить. Возможно, что-то подобное есть и у призраков с тем, что удерживает их. Тина коснулась образа, пытаясь увидеть эту связь, этот едва уловимый след. И наконец получилось. Слабая, но все же заметная нить, ведущая словно куда-то вниз, под сцену.       Нет, не под сцену. В оркестровую яму.       Веспертина вернулась в реальность, все еще стараясь удерживать концентрацию на этой нити. Едва открыв глаза, она схватилась за придерживающего ее Илью, стараясь не потерять равновесие. А белая нить все еще была перед ней, прокладывая дорогу.       — Я знаю, куда нам идти, — сказала она, крепче став на ноги. — И надеюсь благодаря этому мы больше не заблудимся в этом проклятом месте.       Нить действительно помогла пройти по этим чертовым коридорам, но где-то на полпути они оба услышали резкий шум, как раз откуда-то со стороны сцены. Словно что-то с грохотом упало или сломалось.       — Похоже, наша фора закончилась, — заметил Илья, крепче сжимая ее ладонь. Тина кивнула и ускорила шаг, наконец выводя их к двери в оркестровую яму. След начал слабеть, и они постарались как можно быстрее попасть внутрь. Нить обрывалась в одной из подсобок. Судорожно перебирая все коробки, они услышали голос, доносящийся с авансцены, усиленный в несколько раз.       — Вы не можете спрятаться от меня, не в моей обители, — Балетмейстер звучал почти что разъяренно, а разъярённая фея — это очень страшно.       — Нашла, — голос Тины сошел почти до писка, когда она стащила на пол коробку, заполненную старинными пуантами, обрывками костюмов, украшениями и даже небольшим реквизитом. — И что нам теперь с этим делать?       — А теперь мы освободим этих призраков, — Илья взял одну из заколок и разломал ее на две части. И почти сразу все также сверху раздался полный опустошения крик. Но принадлежал он не призракам.       — Нет! Мои воплощения искусства! Вы не посмеете!       Один за другим они уничтожали найденные предметы, и с каждой разломанной крик становился все громче, оглушая до такой степени, что невозможно было услышать ничего кроме этого вопля. Постепенно в ушах Тины он начал превращаться в болезненный ультразвук, от которого все закладывало. Она помнила это ощущение с той ночи, когда они искали в лесу Павла. Нет, нет, только не опять.       Последние пуанты в ее руках распались на части, и вопль наконец стих. Как стихла и часть звуков вокруг. Одно ухо оказалось напрочь заложенным, и Тина ощущала, как болезненно пульсирует та часть лица.       — Тина? Тина, ты меня слышишь? — Илья повернул ее к себе и провел пальцами по левой щеке. Краем глаза Веспертина заметила размазавшуюся кровь.       — Да, — отозвалась она, несколько громче, чем хотелось, но хотя бы не так плохо, как в прошлый раз. — Да, частично по крайней мере. А ты, ты в порядке?       — Вроде бы. Удивительно, но обошлось, — он посмотрел наверх и замер, словно прислушиваясь. — Так… Теперь точно давай уходить.       Ближайшая лестница вывела их обратно в зрительный зал, и Веспертина заметила свернувшуюся на авансцене в клубочек фигуру. Иссохшийся и словно ставший в разы меньше, Балетмейстер теперь больше напоминал умирающую бабочку. Даже его раньше шикарная одежда теперь походила на истрепанные и истерзанные лохмотья. Похоже, потеря всех источников разом очень сильно ударила по нему. Он умирал. На какой-то короткий момент Тине даже стало его жаль. Но в конце концов она заставила себя отвернуться и наконец покинуть театр.       Ночь встретила их резким ветром, но после всего случившегося это было даже приятно. К сожалению, ожидаемого удовлетворения Тина не ощущала. Она была уверена, что сделала все правильно и не сомневалась в принятом решении, но что-то все равно продолжало мучить ее.       И, кажется, она догадывалась, что.       — Ты злишься? — осторожно спросила Веспертина, глядя себе под ноги. Илья удивленно посмотрел на нее.       — С чего бы мне злиться? — недоумевал он.       — Ну, я затащила тебя в непонятную заварушку, оказавшуюся логовом феи, чуть не осталась там сама, подвергла тебя опасности и в целом просто испортила нам свидание, — она ковырнула снег носком сапога. — И все из-за моего упрямого желания помочь.       Илья остановился, повернулся и внимательно разглядывал ее. Тина поежилась под его взглядом. Сцепив ладони в замок перед собой, она вжала голову в плечи, словно пытаясь спрятаться в воротнике своего пальто. Но затем она почувствовала, как он аккуратно заправил волосы ей за уши, открывая ее лицо — крохотный жест нежности, который он всегда использовал в моменты единения и доверия.       — Будем честны, я абсолютно не так представлял этот вечер, — наконец заговорил он. — Но пройди он иначе — это уже был бы не вечер с тобой. Ты пошла на этот зов, потому что не можешь иначе. Потому что ты такая, какая есть: добросердечная и отзывчивая. И за это я тебя и люблю. И абсолютно точно не могу на тебя злиться.       — Я тоже люблю тебя, — улыбка расцвела на лице Тины. Она сделала шаг вперед, поднялась на носочки и накрыла его губы своими. Руки Ильи тут же оказались на ее талии, притягивая ближе. Медленный, тягучий поцелуй распалял кровь обоих, разгоняя по телу сверхъестественный жар и позволяя на мгновение вновь ощутить искру жизни. Одно-единственное чувство, сохранившееся в их мертвых сердцах, разделенное на двоих и способное на подобное.       Создания ночи, которым доступно то, что неподвластно мне.       Еще какое-то время они оставались в объятиях друг друга, под поразительно звездным небом и падающим снегом.       — Домой? — наконец спросила Веспертина, слегка отстранившись, но все еще обнимая его.       — Домой, — кивнул Илья, погладив ее по щеке и уводя подальше от всех событий этой ночи.