Скиталица

      Температура помещения была довольно теплой, и Манджула могла поклясться, что здесь теплее, чем в последний раз ее нахождения здесь. Занавески балкона были отодвинуты в сторону, открывая обозрение на стоящего короля. Он был спокоен, а ветер то легкими, то сильными порывами покачивал ткань его одежды. Балдуин стоял неподвижно, словно статуя, оставляя свои мысли нечитаемыми.       Переступив с ноги на ногу, девушка неуверенно направилась к мужчине. Естественно, так самовольно расхаживать по покоям короля — наглость. Однако ей так не хотелось прерывать его размышления, ведь сама не любила, когда кто-то так делает. Вот представьте… Вам приходит на ум незамысловатая идея или гениальное решение проблемы, но Вас резко отвлекают, переводя внимание на какие-то бытовые проблемы. После этого все напрочь забывается, и приходится это вспомнить лишь по счастливой случайности. Именно по этой причине Манджула тихонько ступила на каменный пол балкона, не произнеся ни звука. Она простояла так минуты две, наблюдая то за государем святой земли, то за яркими ночными звездами.        Тихо… Так тихо…       Бесшумная ночь. Которую смел прерывать лишь ветер и дыхание находящихся в комнате. Спустя пять минут Балдуин повернулся к индианке, всматриваясь в ее силуэт. Белая ткань красиво выглядела в ночном освещении, а глаза отражали свет луны. Она не нашла слов, глядя в его очи, пытаясь отыскать ответы на интересующие себя вопросы. Однако прервать тишину Балдуин решил первым.       — Вы, верно, любите звезды? — с ноткой любопытства поинтересовался король. Он продолжил стоять неподвижно и, вероятно, считал свой вопрос невероятно важным. Манджула удивилась, не скрывая округлившихся глаз.       — Откуда столь удивительные догадки, Ваше величество? — с большей уверенностью, нежели ранее, поинтересовалась брюнетка, слегка поправляя одежду, дабы все выглядело презентабельно. За ее жестами внимательно проследил Балдуин, после чего обосновал свое предположение.       — Вы около пяти минут созерцали на это чудо природы, однако пришли явно не за этим, — сложенные руки за спиной не сулили Манджуле ничего хорошего. Позаботилась о важных мыслях, называется! Возможно, его размышления не несли серьезных помыслов, и стоять на его балконе без разрешения пять минут оказалось лишним.       — Прошу прощения, что без дозволения. Мне не хотелось прерывать Ваши светлые мысли, — в оправдание себе сказала девушка, переминаясь с ноги на ногу, после чего, закусывая губу и нервно посмеиваясь, добавила, — вдруг неотложные государственные дела, о решении которых стоит подумать, ибо Вы все же занятой человек, — довольно хитрый ход со стороны Манджулы, сделать вид тотальной заинтересованности. Балдуин же на ее слова хмыкнул, вновь отворачиваясь от девушки и опираясь длинными руками на изгородь балкона.       — Смотреть на звезды — это не для государственных дел, — с добротой в голосе сообщил он, после спокойно добавляя, — а для души.       — Я далека от такой науки, как астрономия. Однако величество далекого — невероятно маняще, — пожав плечами, Манджула попыталась вспомнить отдельные моменты своей жизни, когда ее учил Зи-Хао ориентироваться по звёздам. Это было нужно, чтобы не потеряться в открытом океане, а так же всегда знать дорогу домой. Которого у нее нет…       — Не побоишься подойти ближе? — в глазах юноши читалась легкая надежда, ведь в данный момент Манджула находилась в закрытой одежде и могла спокойно приблизиться к нему. Вместо ответа брюнетка молча подошла к прокаженному королю, находясь близко, но всё же сохраняя дистанцию. Ее широко распахнутые глаза с интересом смотрели на что-то прекрасное. Но самыми дивными этой ночью были не звезды, а очи Балдуина. Они, как побережье моря в солнечную погоду, как голубое небо на ранней заре, как самые чистые сапфиры, до которых не касалась рука человека.       Король смутился, ведь на него редко смотрели так, что кажется, будто ты последний человек на земле. Однако это смятение продлилось недолго, ведь девушка наконец нашла слова.       — Отчего мне бояться? — по глазам можно понять, когда человек улыбается, а когда злится, и в данном случае было первое. С легким смешком в голосе индианка добавила, — вы ведь вовсе не страшный, а болезнь мы вылечим.       — Вы так говорите, будто видели мое лицо! — уже более недовольно выпалил Балдуин, строго смотря на девушку, которая рассуждала так, будто бы пережила то же, что и он. Его всегда ранили слова о его недуге, даже добрые, ведь он нес это бремя сам и не любил обсуждать с другими.       — Ваша великолепная сестра сказала, что Вы были необычайно красивы… — естественно — она это выдумала. Однако, что ей еще оставалось делать? Манджула и вправду вовсе не знала, каково королю, и не могла судить, находясь в теле здорового, красивого человека.       — Она всегда так говорит, хотя, думаю, мало кто поверит в эти россказни, — он был совершенно недоволен тем, что его сестра стала рассказывать такое врачу, который видел вещи и поужаснее. Однако девушке же казалось, что ему было бы больнее не слышать такое, он просто пока не осознал это сам, ведь все требует определённого времени и понимания.       — Красивый человек — красив душой, — пожав плечами, ответила брюнетка, смотря то в глаза Балдуина, то в сторону, тем самым заставляя его чувствовать себя не в своей тарелке. Она ничего не добавила, лишь взяла его за руку, тихо сказав: — идемте.       Иерусалимский, ничего не ответив, пошел за девушкой, не выпуская своей руки из ее. Для него это было невероятно странным ощущением, ведь женщин, которых он держал за руки, были лишь две сестры и никто более. Прежде мужчина не задумывался о значении слов, сказанных девушкой ранее. Он не мог дать оценку своей душе, он не мог сказать, какая она у него, но мог с точностью заявить, что у таинственной лекарши она точно есть.       Все то время, пока он находился в ожидании процедур, его глаза бегали по бледно-белому силуэту девушки. В сердце было одно единственное желание.        Дабы слова не забрали обратно.       Она либо вежливо промолчит, либо… Он не знал, в любом случае очень страшно было снимать с себя одежду, чтобы она смогла обработать их раствором, который, по словам самой девушки, был очень быстродействующим.       Холодные тонкие пальцы коснулись его кожи. Его изуродованной страданиями кожи. Манджула ели держалась при виде такого зрелища. Было слегка страшно касаться его ран, размазывать непонятное вещество, которое она, наверное, не так применила, и сейчас, вероятно, мажет какую-нибудь бурду ему на язвы.       У него была красивая фигура, широкие плечи, узкий таз и высокий рост. Балдуин был худой, болезненно… Позвонки нездорово выпирали, а впалые ребра и живот наводили желание скорее его накормить. Однако он был сыт, но никогда не мог насытиться сполна, ведь его болезненные, гниющие раны по всему телу и вправду заставляли сочувствующе поджать губы и иметь желание уйти куда подальше от этого зараженного места. Он и вправду был очень болен, и девушка совершенно не имела понятия, есть ли возможность помочь этому человеку, ведь болезнь еще не выглядела, как самая опасная стадия, но уже имела очень неприятные проявления.        Он дрожал…       Его легкое подрагивание после прикосновений брюнетки каждый раз заставляло сердце девушки сжиматься. Хоть она и наблюдает за этой картиной всего около пяти минут, однако, она не удержалась.       — Тише… все хорошо       Ее пальцы коснулись его щеки, которая в тот же момент дёрнулась, он застыл, как статуя. Уже во второй раз за день, тем самым пугая девушку, но она не подала виду. Вероятно, он сделал глубокий вдох перед тем, как застыть, ведь выдох эхом раздался по стенам комнаты.       — Я спокоен, — грубо ответил Балдуин, из-за чего девушка смогла сделать вывод и больше никогда не пытаться его жалеть. И вправду… Вероятно, если бы она была неизлечимо больна, то не потерпела бы к себе вечной жалости. Ведь, когда тебя постоянно жалеют, ты и сам, порой, начинаешь ощущать себя жалким. С этим трудно поспорить. Поэтому девушка, закончив обмазывать короля средствами, крадеными у взятого в плен шотландского лекаря, быстро убрала их в сумку. До нее, вероятно, теперь прикоснуться без перчаток — опасно.       — Я закончила, — сообщила девушка, протягивая тому ложку какой-то смеси болотного оттенка, а так же кружку воды, стоявшей у Балдуина на тумбочке. — Выпейте. Она горькая, зато — действенная! — ее попытки хоть как-то прибодрить Иерусалимского не увенчались успехом. Мужчина быстро осушил посудину и вовсе не скривился от ужасно невкусной смеси, хотя, возможно, девушка просто ее не пробовала? В любом случае пробовать она ее не собирается, и вообще, Манджула на секунду задумалась, что крайне несерьезно подошла к своей задаче! Ей поручено сдать Иерусалим арабам, а не жалеть их государя, когда-то загубившего огромное количество людей Саладина. Кстати говоря о нем: султан Египта и Сирии должен получить свой отчет ровно через шесть дней, по сей причине выпытать у Балдуина систему отправки писем было просто необходимо!       — Благодарю за оказанную услугу, — он склонил голову в знак уважения, после чего ему стоило переодеться. — Не могли бы Вы отвернуться, пожалуйста?       — Конечно, я пока запишу свои наблюдения, — девушка утвердительно кивнула, после чего, уже развернувшись, стала что-то старательно писать в маленькую книжку на протяжении нескольких минут. По истечению времени, она позволила себе повернуться, наблюдая уже за одетым и полностью уверенным королем. Мужчина в который раз поправил свою корону, после чего развернулся к девушке лицом. Серебристая маска…       За ней не было видно его мук и страданий, так он был загадочным Иерусалимским правителем, истинный облик которого практически никто не видел.       — Прошу прощения, — отвлек он ее от размышлений. — Я так и не узнал Ваше имя, — с требовательным тоном сказал Балдуин, отчего сердце индианки заплясало в танце. Хотя, уже много кто из этого места знает ее имя, ему было страшно говорить восточное имя, выдавая себя за северянку. Однако, была не была!       — Мое имя Манджула, Ваше величество, — после легкого поклона стоило выждать ответную реакцию, которая последовала незамедлительно, стоило королю слегка пораскинуть мозгами.       — Не слыхал такого раньше. Однако я склоняюсь к тому, что оно имеет восточные корни, как и Ваша внешность, — акцент на ее смуглую кожу был сделан неспроста и, дабы убрать подозрения, стоило придумать что-то вправду стоящее.       — Моя мать из Индии.       — Интересно! Можете поведать мне о том, при каких обстоятельствах встретились Ваши родители? — интерес был вовсе не напускным, похоже, что Балдуину было действительно любопытно то, как настолько далеко живущие друг от друга люди встретились. Собравшись с мыслями, Манджула начала выдуманный рассказ.       — Мои родители познакомились на ярмарке в самой Шотландии. Она длилась в течение месяца, поэтому у них было время на достойное знакомство. Мама родом из Индии и приехала туда вместе со своим отцом, чтобы оказывать помощь, как я полагаю, — коротко и ясно. Честно говоря, индианка до последнего надеялась, что ее вранье не раскусят и будут верить каждому сказанному слову до конца миссии. Но на это рассчитывать было опрометчиво, так как у короля уже сейчас стали возникать вопросы по поводу ее происхождения.       — Довольно увлекательно. Порой я немного удивляюсь внезапной привязанности людей.       — Вы никогда не привязывались к людям? — удивленно захлопала глазами Манджула.       — Не припомню такого, — его тон означал, что он больше не намерен продолжать эту тему, поэтому индианку учтиво кивнула головой.       — Я тогда пойду? — поинтересовалась брюнетка, ведь ей хотелось поскорее снять с себя зараженные перчатки и выкинуть.       — Я попрошу стражу, чтобы Вас сопроводили до покоев, — это был не вопрос, а утверждение.       Король выглядел довольно уставшим, поэтому он присел на свою кровать, изучающе наблюдая за девушкой и ее дальнейшими действиями, в которых, к слову, не было ничего необычного. Она перепроверила сумку, перепроверила письмо и, попрощавшись, удалилась из королевских покоев.       Как же ему полегчало. Не то чтобы рядом с ней некомфортно находиться, однако без своей одежды он, как без брони. Ему не нравилось то, как люди на него реагировали, да что уж там, никому бы не понравилось. Когда он лёг в постель, сознание постепенно покинуло голову, отстраняя короля от важных мыслей о государстве и предстоящих походах.