Я найду тебя там

Глава 1. Мелани Донован была не из тех, кому все дается легко. Это касалось многих аспектов ее жизни, но в особенности - социальной сферы, а потому иногда ей хотелось стать кем-то другим – кем-то более общительным и ярким, кем-то, кто всегда находится в самой гуще событий. Но так уж вышло, что Мэл была человеком, всегда забегающим в последний вагон. Ее мать была волшебницей, а отец – маглом. Она поступила в школу чародейства и волшебства Хогвардс в том же году, что и знаменитый Гарри Поттер. Волшебная шляпа распределила ее на факультет Пуффендуй, что не стало для нее неожиданностью. Она с самого детства предполагала, что попадет именно на Пуффендуй – по остаточному принципу, так как ни особой храбростью, ни любовью к учению, ни амбициозностью она не отличалась. Мэл неплохо училась, хотя некоторые предметы давались ей с трудом. Она не была замкнутой, но имела склонность к уединению, поэтому, несмотря на наличие у нее хороших подруг, лучшим другом она так и не обзавелась. Пожалуй, наиболее тесно она общалась только с Хейзел Руш – сокурсницей с Когтеврана, которая была столь же противоположна ей по характеру, как белое противоположно черному, но с которой они на удивление нашли общий язык. Сокурсники уважали Мэл за легкий нрав, отзывчивость и готовность всегда прийти на помощь, но по большей части Мэл оставалась для них незаметной фигурой. Мэл была очень близка со своими родителями. Ее отец часто присылал ей в конвертах с письмами магловские мятные конфеты - она их обожала и в волшебном мире таких было не найти: единственный раз она купила в Хогсмиде мятные леденцы, и они едва не обкусали ей все губы. Отец также раз в месяц присылал ей магловские книги в мягких обложках по три-четыре штуки в свертке. Их семейная сова доносила такой груз с легкостью, однако редко церемонилась с тем, чтобы аккуратно приземлить его на стол, в результате чего при виде предназначенного Мэл туго набитого книгами свертка, парящего над столом Пуффендуя, ее соседи по столу привычно отскакивали в стороны, прикрывая головы руками. Благодаря отцу Мэл все годы обучения в Хогвардсе сохраняла тесную связь с миром маглов, что приводило ее друзей в недоумение. И маглорожденные, и полукровки после первого года обучения полностью погружались в магический мир: читали книги, написанные волшебниками, слушали музыку, созданную волшебниками, ели волшебные сладости. К третьему курсу они практически полностью теряли связь с неволшебным миром, возможно поэтому Мэл росла немного молчаливой – ей порой не с кем было поговорить об интересующих ее вещах. Однако Мэл не сильно переживала по этому поводу. Обучение в школе ей нравилось, Хогвардс с первой минуты, как она переступила порог замка, стал ей домом. Но в конце четвертого курса обучения все в ее жизни вдруг в одночасье перевернулось с ног на голову. Сразу после того, как закончился Турнир трех волшебников и Дамблдор публично объявил о возвращении Темного Лорда, Мэл получила письмо от родителей о планируемой ими трехдневной поездке в Уилтшир, а потому, не имея иных родственников, которые могли бы ее приютить, была вынуждена на несколько дней задержаться в школе, несмотря на то, что все остальные студенты разъехались по домам на каникулы. Родители Мэл должны были в скором времени вернуться, а потому она с нетерпением ждала от них письма, однако в назначенное время оно так и не появилось. Мэл не просто забеспокоилась – у нее возникло нехорошее предчувствие, и, наверное, впервые в жизни ее охватила острая, иррациональная тревога, словно подсознание ее уже знало: случилось что-то плохое. Впрочем, жизнерадостная натура вскоре взяла вверх, и она на некоторое время успокоилась, убедив себя в том, что родители просто задержались в поездке или пребывали в дороге, откуда не могли направить сову. Но ни через три дня, ни через неделю родители не объявились, и Мэл с чувством растущего беспокойства обратилась за помощью к Дамблдору. Когда минуло две недели с того дня, как Мэл поступило последнее письмо от родителей, Дамблдор вызвал ее к себе. С каждым шагом по пути в кабинет директора она чувствовала, как тревога, словно сумеречный туман, окутывает ее с головы до ног, как бы ни старалась она убедить себя в том, что ничего плохого не произошло. - Мелани, - начал Дамблдор, глядя на нее с искренним участием. Мэл не понравилось, что он назвал ее по имени: это не могло означать ничего хорошего, – к сожалению, я не могу сообщить тебе хороших новостей. Твои родители пропали месяц назад при неизвестных обстоятельствах. Правоохранительные органы маглов объявили их в розыск, но пока никаких новостей нет. Мэл почувствовала себя так, будто ее с головой окатили ледяной водой, но виду не подала - лицо ее застыло, словно каменная маска. - У тебя ведь нет других родственников, верно? Я связался с родителями мисс Руш, они приютят тебя на то время, пока будут вестись поиски, – Дамблдор устало пробежался глазами по портретам бывших директоров Хогвардса. – Не стоит пока думать о плохом. Мэл искренне пыталась последовать этому совету. … - Мелани! Мистер и миссис Руш стояли на пустынной платформе в ожидании, пока Мэл выгрузит свои вещи из поезда. Миссис Руш – элегантная женщина со светлыми волосами, затянутыми в узел на затылке, облаченная в твидовый костюм, ее супруг – высокий мужчина с важным видом в рубашке и брюках, с неизменной сигаретой в зубах и зализанными к затылку волосами. Мэл давно была знакома с родителями Хейзел, она частенько проводила у них часть своих летних и рождественских каникул. Мама Хейзел ей нравились, она всегда относились к ней с добротой и благодушием. Ее отец был человеком серьезным и задумчивым, чья отстраненность порой граничила с безразличием. Он терпимо относился к друзьям своей дочери, хотя Мэл порой казалось, что эта терпимость распространяется и на его собственную семью. Миссис Руш порывисто обняла Мэл и ласково поинтересовалась ее самочувствием. Та в свою очередь с чувством благодарности отметила, что ни сама Хейзел, ни ее родители не испытывали неловкости, свойственной людям, ставшим свидетелями чужого несчастья. Мэл связывалась с подругой накануне отъезда из Хогвардса через каминную сеть. Хейзел, узнав новость про родителей Мэл, горячо заверила ее, что они обязательно найдутся, и мгновенно утратила интерес к этой теме. Она не была по природе эгоистичной, однако все еще не утратила детской наивности и не ведала про существование зла и горя. Весь предшествующий отъезду Мэл вечер она щебетала о всяких пустяках с успокаивающей беспечностью. - Ты можешь пробыть у нас столько, сколько потребуется, Мэл. Об этом можешь не беспокоиться, - заверил ее мистер Руш, когда все они обменялись дежурными любезностями. Мэл изрядно удивилась этим словам, учитывая, что до этого момента самой продолжительной его репликой по отношению к ней была просьба передать соль за обеденным столом. - Да, Мэл, мы очень тебе рады, и если потребуется, ты можешь остаться хоть на все лето, - подхватила миссис Руш. - Спасибо, - искренне поблагодарила Мэл, улыбнувшись, а затем сконфужено добавила: – Не знаю, куда бы я пошла, если бы не вы. Наверное, пришлось бы остаться в школе на все лето. - Да брось, - небрежно отозвался мистер Руш, вынимая чемодан у нее из рук и кивком головы побуждая ее следовать за ним. - Министерство магии бы нашло, куда тебя пристроить, - и бодро зашагал в сторону вокзала. - Однако мы настояли, чтобы этим летом ты осталась у нас, - поспешно добавила миссис Руш, мелким шагом семеня за супругом. Чета Руш проживала в небольшом современном доме в спальном районе Лондона, укрытом от посторонних глаз густыми зарослями терновника и ракитника. Когда они добрались до дома, и он предстал перед ними, сверкая чистенькой черепицей под лучами жаркого летнего солнца, Мэл почувствовала себя немного лучше. Миссис Руш сразу посадила Мэл за обеденный стол, к ним вскоре присоединились Хейзел и ее брат Ник – десятилетний неугомонный мальчуган, который в этом году с нетерпением ждал своего письма из Хогвардса, и они приступили к трапезе. Так протекали дни. Мэл с Хейзел и Ником целыми днями торчали на улице: играли в квиддич, купались в речке, гоняли со двора садовых гномов, катались на самодельных качелях под старым буком. Мэл каждую минуту старалась занять себя, чтобы отвлечься от дурных мыслей. Она судорожно избегала чувства тревоги, которое наваливалось на нее, стоило только на минуту остаться в одиночестве. Но вскоре прогулки и развлечения перестали помогать. Новостей о ее родителях не было, и с каждым днем настроение Мэл становилось все мрачнее и мрачнее, и она все больше погружалась в себя. Всякий раз, когда прилетали совы без письма для нее, Мэл ощущала, будто ее желудок сдавливает в тугой узел, и узел этот с каждым днем затягивается все сильнее. По ночам она подолгу лежала в постели без сна, отчитывая свое сердцебиение, только чтобы заглушить тревогу, сжимающую сердце в плотных тисках. Миссис Руш частенько с беспокойством поглядывала на нее и шептала что-то своему мужу, обычно слишком занятому газетой, чтобы реагировать на ее слова. Все лето она старалась относиться к Мэл с повышенным вниманием и заботой. Мэл была благодарна миссис Руш за то, что та ни разу не заговорила с ней о ее родителях напрямую, однако куда большую благодарность испытывала к мистеру Рушу, который оставался таким же безразличным и отчужденным, как и всегда, а потому в его присутствии она могла ощущать себя так, будто ничего не случилось. К концу каникул Мэл поняла, что пора было признать очевидное: ее родители не вернутся. Что бы с ними не случилось, скорее всего, их больше нет в живых, и теперь нужно было как-то с этим смириться. Никаких новостей, зацепок – не было ничего, что могло бы пролить свет на тайну их исчезновения. Миссис Руш и Мэл три раза за каникулы посещали Министерство магии и каждый раз возвращались ни с чем. Все, кто знал о ситуации Мэл, смотрел на нее с сочувствием, но никто так и не решился сказать ей, что вероятность того, что ее родители найдутся живыми, ничтожно мала. Мэл пришлось прийти к этой мысли самой. Она ждала, что узел, скручивающий ее внутренности бесконечной тревогой и отчаянием, постепенно развяжется, оставив за собой только скорбь и тоску, но этого не случилось. Чувство напряжения в солнечном сплетении стало частью ее самой, и вскоре она перестала его замечать. Заглушая мрачные мысли, она взращивала в себе решимость во что бы то ни стало найти тела своих родителей и выяснить, что с ними случилось. Конечно, в ней оставалась надежда, что они все еще живы. Было бы странно, если бы она ее утратила. Но Мэл была реалистом и всячески глушила надежду, не без основания опасаясь, что, если слишком распустить это чувство, оно однажды разрушит ей жизнь. За неделю до возвращения в Хогвардс Мэл впервые открыла и перечитала последние письма родителей. Они с беспокойством писали о возвращении Того-кого-нельзя-называть, о последних новостях в «Ежедневном пророке». Ее мама верила Дамблдору и потому сомневалась, стоило ли им с отцом ехать в Уилтшир. Они давно планировали эту поездку, чтобы повидать свою давнюю подругу, но учитывая, что в Уилтшире расположено поместье Малфоев – бывших Пожирателей смерти, мама предположила, что поездку стоит отложить. Мэл в ответном письме попросила маму «не глупить»: возвращение Темного лорда под сомнением, к тому же, вряд ли Люциус Малфой сохранил верность своему бывшему хозяину, ведь Министерство магии ему доверяет. Мэл в своем письме повторяла вычитанные ею слова из «Ежедневного пророка», раздуваясь от важности, ведь родители впервые советовались с ней, как со взрослой. Информацию о том, что исчезновение родителей, возможно, связано с поездкой в Уилтшир, Мэл еще в начале каникул сообщила мракоборцам, однако не упомянула о том, что, вероятно, именно ее письмо сподвигло родителей отправиться туда. Долгое время она отгоняла от себя мысли о том, что косвенно виновна в смерти родителей, но, когда она решилась перечитать письма, прятать голову в песок стало бессмысленно: осознание собственной причастности отпечаталось на ее сердце клеймом. В тот же день мистер Руш собрал всех за обеденным столом и голосом, не терпящим возражений, сообщил, что поскольку он имеет гражданство США, а в Европе сейчас становится очень опасно, они с миссис Руш приняли решение о том, что Хейзел и Ник в этом году не поедут в Хогвардс, а отправятся учиться в Ильверморни – школу чародейства и волшебства, расположенную в штате Массачусетс. Затем, не слушая яростных возражений детей, ровным голосом добавил, что этот вопрос уже решен, документы на Хейзел забраны из Хогвардса и поданы в Ильверморни, и изменить ничего нельзя. Хейзел схватилась за голову и застонала. - Что касается тебя, Мэл, - мистер Руш повернулся к ней, - все зависит от твоего желания. Мы с Моникой хотим оформить на тебя временное опекунство, это займет какое-то время. Конечно, если ты сама не возражаешь. И после всех формальностей мы также определим тебя в Ильверморни. Мэл была несказанно удивлена таким участием в своей судьбе мистера Руша. - Дамблдор всегда говорил, что Хогвардс – самое безопасное место в мире! - вскричала Хейзел, картинно заламывая руки. - Все уже решено, Хейзел, - отрезал мистер Руш. – Так что, Мэл? Мэл неуверенно посмотрела на миссис Руш. Та ободряюще ей улыбнулась. - Я не могу уехать из Англии. Я должна выяснить, что случилось с моими родителями, - несколько секунд поразмыслив, твердо ответила Мэл, стараясь игнорировать отчаянную жестикуляцию Хейзел. – Мистер Руш, миссис Руш, я очень вам благодарна за это предложение, но боюсь, что не смогу его принять. - Что за глупости! - недоверчиво фыркнул мистер Руш. - Неужели ты думаешь, что твое присутствие в Англии как-то поможет делу? Мракоборцы отлично справятся и без тебя. Мэл упрямо вздернула подбородок. - Что-то они вот уже больше месяца не могут сдвинуться с мертвой точки, - с прохладцой в голосе заметила она. - Однако вряд ли твое участие как-то изменит текущее положение вещей. - Может быть и так, но я по крайней мере смогу стоять у них над душой немым напоминанием о том, что у них осталось неразрешенное дело, - Мэл произнесла эти слова в шутливой манере, однако голос ее звучал непреклонно. На секунду воцарилось молчание, а затем Хейзел вновь завела свою шарманку. - Я не хочу уезжать! - захныкала она. - Не торопись, подумай, - сказала миссис Руш Мэл, не обращая внимания на стоны Хейзел, постепенно переходящие в истерику. – Возвращайся пока в Хогвардс, но знай, что наше предложение остается в силе. … Уже через четыре дня Мэл и чета Руш проводили Хейзел и Ника на самолет в штат Массачусетс, США. Хейзел все три предшествующих дня беспрерывно плакала и ругалась с родителями. Мэл всю ночь накануне отъезда успокаивала ее, непрерывно шутила и обещала еженедельно писать ей письма. Чемодан Хейзел был наполовину укомплектован сладостями и был настолько тяжелым, что, когда они оказались в аэропорту, его с трудом удалось загрузить на тележку совместными усилиями всей семьи Руш и Мэл. Благодаря стараниям подруги Хейзел все же успокоилась и смирилась со своей участью, но с родителями попрощалась довольно прохладно, Мэл же заключила в крепкие, удушающие объятия. Та с трудом сдерживала слезы. Ей было невыносимо грустно от мысли, что она не увидит Хейзел еще минимум полгода. Когда самолет Хейзел улетел, Мэл тут же направила ей вдогонку сову с письмом, зная, что подруге будет приятно получить письмо сразу по прилете. Спустя два дня Мэл получила сову из Хогвардса со списком всего необходимого к новому учебному году и в тот же день отправилась за покупками в Косой переулок. Деньги у нее имелись, поскольку родители еще в первый год ее обучения в Хогвардсе открыли в Гринготтсе счет на ее имя, которым она имела право распоряжаться по своему усмотрению. И уже на следующий день Мэл стояла на платформе девять и три четверти и прощалась с родителями Хейзел, чувствуя, как к горлу подступают слезы при воспоминаниях о том, как ее собственные родители провожали ее в Хогвардс после прошлых рождественских каникул, не подозревая о том, что это их последняя встреча с дочерью. - Будь осторожна, Мэл, - напутствовала миссис Руш, заключив девочку в объятия. – Мы будет тебе писать, не забывай отвечать и помни, что наше предложение насчет временного опекунства в силе. Мистер Руш похлопал ее по плечу и вручил ей пакетик с мятными леденцами. - Спасибо, - растроганная Мэл приняла пакетик и улыбнулась. – Спасибо, что приютили меня. Хогвардс-экспресс издал оглушительный гудок. - Удачи! – закричала миссис Руш ей вслед, когда она заскочила в поезд. Заняв свободное место и разложив вещи, Мэл облокотилась на спинку сидения и почувствовала, как по телу разливается чувство усталости и облегчения. Ведь теперь по приезду в Хогвардс она наконец сможет занять себя поисками родителей. Безделье обычно приносило ей удовольствие, но этим летом оно стало для нее невыносимым бременем. Чувство вины караулило ее сознание и всякий раз, когда она оставалась наедине с собой, тихонько нашептывало ей все новые и новые мысли о том, как сложились бы обстоятельства, если бы она тогда ответила родителям иначе, если бы она серьезней отнеслась к словам Дамблдора, если бы просто, как иногда с ней случалось, забыла ответить на письмо, если бы, если бы….