ВСЕ СОЛНЕЧНЫЕ ДНИ

      Чонгук       Настоящее       В доме родителей я не провёл и пары минут. Наспех сбросив ненужные вещи в некогда принадлежавшей мне и сохранившей прежнее состояние комнате, я поспешил обратно к машине.       Отца дома не оказалось. К моего огромному облегчению, очередная встреча вынудила его провести все утро и часть дня в кампании, избавив нас обоих от бесполезной болтовни.       Объясняться с мамой я тоже не горел желанием, но увидев ее у своей машины, я понял о неизбежности разговора. Излагаться долгими ответами, удовлетворяющими её любопытство, я не намеревался. Скупо намекнув о своих планах, с трудом пробившись через взволнованную мать, мне все же удалось сесть в машину. Она продолжала бить по стеклу, сердито поджав губы, требуя с ней поговорить.       - Не делай этого, Чонгук. Ты не понимаешь на что себя обрекаешь, - кричала она, с ужасом пронзившем её лицо, но я устал и больше не поведусь на её манипуляторные способы меня удержать. – Ты пожалеешь об этом…       Но не дав ей закончить, я выдавил педаль газа и надеясь на благосклонность удачи, с ощущением обретённой свободы, устремился прочь.       Я не сказал ничего конкретного, только город Сеул и расплывчатые намеки на грядущие планы прозвучали в адрес матери. Днём ранее я также отправил отцу сообщение с просьбой дать мне место в Сеульском офисе, которое он проигнорировал. Однако вечером его помощница все же выслала мне бумаги в удовлетворении просьбы. Видимо отец хорошенько пораздумав оказался не так уж против избавиться от нерадивого сынка. Что ж, видимо мы одинаково видели в этом выход из неутешительного положения.       Мыслями я крепко накрепко держался за ту несчастную коробку, само собой отправившуюся со мной в путь. Она заключала в себе таинство, в своём немногом содержимом, предоставляющим собой ответы на столь необходимые мне вопросы. Почти год родители и Рейчел направляли меня в неверном направлении, намеренно или неосознанно, лишая драгоценной возможности попробовать добиться результата там, в городе откуда в первую очередь следовало начать.       Я бежал от будущего к прошлому, гонясь за последней призрачной надеждой восстановить утерянный его фрагмент. Теперь этот переезд, начавшийся, как побег от рутины и изживших себя отношений, обрёл многообещающую перспективу, воодушевившую меня на успех.       Рейчел неохотно рассказала мне, где искать квартиру, ключи от которой я нашёл. Я не знал на что рассчитывать и не имел особых ожиданий, по прибытию в первую очередь отправившись туда. Отец мог давным-давно продать квартиру, и это безусловно стало бы огромной потерей в моих поисках, но в той коробке лежат и другие подсказки. И как знать, быть может более значимые чем эта.       Меня встретил консьерж, одарив вежливой и приятной улыбкой, всего на несколько секунд сменившейся замешательством. Я попытался вспомнить его лицо, видел ли я его прежде. Чистые голубые глаза навеивали знакомые мотивы, но то могло быть отчаянием, с которым я искал случайные воспоминания. Затем я осмотрелся по сторонам, цепляясь за каждую незначительную деталь, но все труды оказались тщетно потраченным временем.       - Добрый день, господин Чон, - в профессиональной манере произнёс консьерж. – Я счастлив видеть вас в добром здравии. Я наслышан о той аварии. Могу ли я вам чем-то помочь?       Вежливость старика подкупала и отметил за этим возможность его разговорить. На многое надеяться я не стал, но получив даже маленькую деталь, это могло дать пусть и не полную, но частичную картину тех двух лет.       - Да, вообще-то можете, - я неуверенно прочистил горло, возвращаясь на годы назад, неожиданно ощутив себя сопливым юнцом. – Квартира в которой я жил, она ещё свободна?       - Да, сэр. После той ужасной… катастрофы, квартира так и числится на ваше имя. Кроме горничной никто там не появляется.       - А кто оплачивает ее услуги? – спросил я, не до конца поняв кому потребовалось поддерживать чистоту в пустующей квартире, если как выразился старик, уже более года никто туда не приходил.       - Этого мне неизвестно, - уклончиво пробормотал он, опустив глаза в пол. Всего на миг мне показалось, что он о чём-то намеренно недоговаривает, но моё чрезмерное рвение к разгадке прошлого вполне объясняет почему мне хотелось видеть больше, чем располагала действительность.       Я сжал в руке холодный металл ключей, взвесив их в ладони. Тревожное чувство перед неизвестностью, ждущей меня наверху, леденящим порывом пронзило грудь. Я мог найти там всё, либо ничего.       - Я могу туда подняться? – спросил я, сам не понимая на что надеяться.       - Безусловно, сэр, - опустив подбородок ответил мужчина, заведя руки за спину.       - И, я могу просить вас об услуге?       - Конечно, сэр. Всё что угодно.       - Пожалуйста, пусть моё присутствие останется приватным. Никто не должен знать о моём проживании здесь. Никто. Включая моего отца, матери и других людей. Я могу на вас положиться?       - Если вам так угодно, сэр, то никто ничего не узнает. Гарантирую это.       Консьерж проводил меня через вестибюль к лифту. Невидимое препятствие всего секунду удерживал меня от решительного шага, пока в конечном итоге я не ступил вперёд. Нутро наполнилось надеждой и верой, но сердце подсказывало, что просто не будет. Что бы я в квартире не нашёл, это станет лишь малой частью тех двух лет о которых я не помню. Но лучше иметь то немногое, чем не иметь ничего.       Кивнув одним только подбородком, старик удалился. Я нажал кнопку лифта и двери сомкнулись, отправив меня в неизвестность. Только спустя пару секунд я понял о своём бессознательном жесте, ведь Рейчел никогда не упоминала номер этажа, как и консьерж с которым мы говорили минуту назад. Все случилось само собой, словно мое собственное тело вело меня, вопреки барьеру, удерживающему воспоминания.       Одна крошечная победа среди сотен неудач, слишком долго преследовавших меня.       Поднявшись на двадцать седьмой этаж, ещё ненадолго я задержался в лифте, гладя на пустой длинный коридор сквозь раскрытые створки. Где-то там находилась та самая дверь, ведущая в ту самую квартиру, из той самой жизнь. Я мог ничего там не найти и мне пришлось бы нести бремя разочарования, или наоборот – найти слишком многое и пожалеть о том, что влез не туда. В любом из этих вариантов таился ключ к разгадке моего прошлого от которого нельзя просто отмахнуться и выбросить из жизни. Лишь разобравшись с прошлым, я смогу задуматься о будущем.       Я провернул ключ и дверь с лёгкостью поддалась. Открыв ее шире, ещё ненадолго я задержался на месте, всматриваясь в пустующее пространство, прислушиваясь к ощущениям и мыслям. На этот раз, ни подсознание, ни тело не дало никаких подсказок и это несколько подкосило мой настрой. Почувствовав гнетущую тишину разума и исходящую от квартиры заброшенность, я медленно переступил порог и закрыл за собой дверь.       Не то чтобы я искал здесь своего рода портал, таблетку излечивавшую амнезию или средство, мгновенно отправившее меня на год назад, но питал искру надежды на менее удручающий результат. Все казалось незнакомым, чужим, пусть временами и прослеживались мои вкусовые предпочтения, выраженные в выборе мебели, посуды или других вещей, первыми бросившимися в глаза. Тёмно-синий цвет с бирюзовыми мотивами, всегда казавшийся мне приятным, преобладал на стенах, диванных подушках, даже торшер имел синюю «шапку».       За два первых года обучения в университете, тему о переезде в Сеул родители ни разу не поддержали. Мама всегда стремилась держать меня при себе, словно оторвавшись от ее юбки, случится самое страшное, и я осознаю значение собственного мнения, подвергнув ее манипуляции сомнениям. Отец же наоборот, особой привязанности ко мне не питал, и если где-то в далёком детстве его безразличие ранило своим пренебрежением, то теперь обернулось взаимным холодом, так или иначе послужившим уже второй причиной, когда как мама являлась первой, уехать из дома и начать свою жизнь здесь, в городе. Я не выдержал накалившихся с родителями отношений и предпочёл уехать, не желая мириться с летевшими в мой адрес упреками и множественными ссорами. И это не взялось из ниоткуда, а подверглось критическому анализу, повлиявшему на конечное умозаключение. Именно так я все и видел, пусть и не помнил этого.       Я оставил сумку в примыкающей к прохожей кухне, нерешительно продвигаясь в гостиную, не очень многим выдающим в ней присутствие жильца. Все лежало на своих местах, показывая исключительную опрятность жившего здесь человека, а может поддерживаемую добросовестными стараниями приходящей уборщицы. Трудно сказать наверняка.       Я обошёл гостиную, касаясь пальцами каждой мелочи, словно одна из них расскажет мне о чём-то важном, о чём мне особенно стоит вспомнить. Ничего не найдя, я отправился в одну из двух имеющихся спален, с первой попытки, которую я не знаменовал ничем иным кроме как случайностью, я забрёл к некогда принадлежавшей мне. К моему огромному удивлению та оказалась заперта, однако нужного ключа среди имеющихся не оказалось. Мысль о том, что комната могла стоять нетронутой на протяжении года обнадёжила меня, но в тоже время напугала до чертиков. Какими бы не были причины, по которым я ее запер, они должны подразумевать под собой весомые аргументы. Я наклонился, прижавшись щекой к полу, старательно вглядываясь в щель под дверью, но ничего кроме слоя пыли разглядеть не сумел.       Возможно, стоило не заморачиваться и просто выбить дверь. Но очередная загадка манила меня, а поиски нужного ключа могли дать объяснение такой скрытности. При условии существования того самого ключа. Он вполне мог сгинуть вместе с моим телефон во время аварии, и тогда поиски растянутся на целую вечность. Вот тогда я и подумаю вскрыть дверь. Четырнадцать месяцев я жил окутанный тайной, ничего если интрига продержится еще немного.       Я направился ко второй спальне, попытав удачу если не найти ключ, так не наткнуться на очередную запертую дверь. Там меня ждал идентичный результат с гостиной. Ничего кроме хорошо убранного помещения я не нашёл. Я осмотрел пустой шкаф, пространство под кроватью, все выдвижные ящики, но никакого результата не получил. Эта комната никак не выдавала чьего-либо присутствия, особенного моего.       Ничего так и не добившись, я забрал сумку и вернулся в пустующую спальню, определив ее местом своего обиталища. Первой я достал коробку и разложил ее содержимое на одеяле, как отдельно имеющуюся подсказку. Частично сгоревшая фотография сильно выделялась среди остального на первый взгляд мусора, за который с недавнего времени я цеплялся как за последнее связующее меня с прошлым. Возможно они не имели никакой информационной ценности, но я выясню это скорее, чем попытаюсь избавиться.       Я взял фотографию, уже не помню в который раз за последние сутки. Именно с ней я имел наиболее сильную необъяснимую связь. Сердце посылало болезненные толчки, точно сообщение, которое мой внутренний сломанный переводчик никак не мог распознать. Я попытался возродить в памяти образ незнакомца, рисуя предполагаемые черты лица и характера, которыми он мог обладать. Постарался вспомнить его голос, имя и хоть маленькое даже незначительное воспоминание о нем.       В какой-то момент, это стало похоже на медитацию. Глядя на фотографию, я сконцентрировался на мгновении, запечатлённом на ней, мысленно переносясь в ту самую секунду. Я старался, пока от напряжения не заболела голова и я в полной мере осознал свою неимоверную глупость. Смеясь над самим собой, я наспех сгрёб вещи обратно в коробку, оставив одну только фотографию. Коробка отправилась в ближайший выдвижной ящик, а сам я прилёг поверх застеленной постели, оставив снимок лежать на соседней подушке.       Я лёг на спину, глядя в потолок и думая о том, не совершил ли я ошибку приехав сюда. Гоняясь за прошлым, шансы на успех не гарантированы. Я уже потерял год нормальной жизни, и сколько ещё потеряю если не смирюсь со своим бессилием. Память может никогда не вернуться, и я потрачу десятилетия на бессмысленную борьбу. Но тогда в лифте, номер этажа сам собой возник и все случилось так естественно, словно оно всегда было со мной.        «Оно и было с тобой, болван. Воспоминания никуда не делись, они лишь спрятались, сделались невидимыми и только делают вид своего отсутствия, но они там, в твоих мозгах. Тебе нужно всего-то приложить немного усилий и вынуть их из самой задницы», думалось мне.       Быть может здесь, в этой квартире, наполненной моей прошлой жизнью, воспоминания подобно номеру этажа постепенно начнут пробуждаться. Одно за другим. Процесс может занять месяцы, а может и годы, и, если бы я только знал, что риски будут оправданы, мои сомнения тут же развеялись.       Вскоре я сам не знаю, как уснул. Организм, переполненный объемом впечатлений, просто отключился, ища покоя и отдыха безобидным способом.       Мне снился маяк и беспокойное море, огромными шумными волнами, оглушающе бьющиеся о его основание. Волны казались немыслимо высокими, смертоносными, словно имеющими перед собой цель снести неугодное им строение, но оно смело противостояло бушующей стихии.       Я стоял на самом верху маяка, наблюдая как чернеющие тучи целиком захватывают небо, и молнии разъяренными стрелами втыкаются в горизонт. Ветер усиливался, бил в лицо, пытался опрокинуть за ограждение. Картина казалась удручающей, пугающей и иногда наводящей ужас своим апокалиптическим зрелищем. Но страха не было. Меняющийся облик внешнего мира, выходящего за грани этого маяка, завораживал и ничем не угрожал.       - Дух захватывает… - восторженно прокричали я, вцепившись пальцами в металлическое ограждение всеми силами. Свобода подхватила меня, окутала мягкими порывами, раздвинув границы привычного для меня мира. Она была прекрасна, сладка и безгранична.       Я снова посмотрел вниз, глядя на небольшую лодку, совсем крошечную с такой высоты, раскачивающуюся у берега. Именно она принесла двух отчаянных людей на этот маленький бездушный островок.       - Точно не против переночевать здесь? – повысив голос спросил кто-то за моей спиной. – Ночью здесь бывает… неуютно.       - Мы не сможем плыть обратно, - напомнил я. – Море совсем разошлось.       Ответа не последовало. Плыть обратно несколько километров в шторм самоубийственно.       Тёплая ладонь накрыла мою руку, переплела пальцы, вместе с тем возрождая давние и забытые эмоции. Сердце в груди затрепетало, и я повернул голову к источнику этого чувства. На меня смотрел молодой человек, его улыбка сразу же озарила меня, проникла в самую глубь души, наполняя ее собой. Столько жизни и счастья горело в его глазах, и я потерялся в попытке разгадать, откуда их столько в одном единственном человеке.       Два маленьких неглубоких шрамы на его щеке привлекли мое внимание, показались невероятно знакомыми, но мысли разбежались прежде чем история, лежавшая в их появлении, обрела смысл в моей голове. Мне хотелось коснуться его щеки, почувствовать бархат кожи под своими пальцами, но нерешительность резко остановила меня.       - Значит мы застряли здесь до утра, - наконец изрёк незнакомец приятным голосом, в котором напрочь отсутствовало сожаление по поводу сложившейся ситуации, наоборот, он скорее источал маловидимую радость.       - Выходит, что так, - неузнаваемым для себя голосом подхватил я, сам не понимая откуда взялись слова.       Незнакомец взглянул наверх, моргнув пару раз из-за внезапно опустившихся на его лица капель. Где-то вдали послышался гром, раскатистый и зловещий.       - Дождь начинается, - сказал он. – Лучша спуститься вниз. Во время грозы сюда может ударить молния.       - И как часто это происходит? – спросил я, следуя за незнакомцем через фонарный отсек и начиная спуск по винтовой лестнице.       - Иногда бывает, - уклончиво пояснил он, но настаивать на большем я не решился.       Лестница не особо внушала в меня уверенность, выглядела неустойчивой и слегка пошатывалась при передвижении по ней. Я цеплялся в поручни, словно это могло нас уберечь от внезапного обрушения конструкции.       - Страшновато только первые пару раз, - сказал идущий на пару ступеней впереди он. – Потом привыкаешь. Она ещё при моем деде так шаталась, а это было лет так двадцать тому назад…       - И никто за это время не додумался закрепить ее покрепче? – спросил я, очевидно возникший вопрос.       - Наверное, кто-то за этим следил пока маяк работал.       - Так твой дед был смотрителем? – продолжил я проявлять любопытство.       - Почти всю свою жизнь, пока за маяками не научились следить дистанционно. Часть моего детства прошла здесь, - с грустью ответил он.       - Наверное, это было увлекательное время, - поделился я своими соображениями, представляя образ старика и мальчика, играющими где-то здесь.       - Вообще-то не очень, - отозвался он. – Скука смертная. Условий никаких. Полная изоляция. Из занятий только помощь деду и истории, порождённые его богатой фантазией…       - О чем были те истории? – спросил я, всего на мгновение задержавшись у крошечного окошка с видом на бушующее море.       - Я уже и не помню толком. О моряках, кораблях-призраках, сокровищах, брошенных на этом острове… Ерунда всякая в которую я верил. Но согласись, атмосфера здесь особенная, располагающая к загадкам о моряках и сундуках с золотом, - с энтузиазмом сказал он и я про себя согласился. Атмосфера здесь и правда… особенная, отдающая стариной прошлого века. – А ты чем занимался в детстве?       Я попытался вспомнить о том, как прошло мое так называемое детство, изобилующее всевозможными занятиями свойственными отпрыскам миллионеров вроде конного спорта и музыки, которые я ненавидел. Пока мои сверстники играли на улице, прыгали по лужам и обдирали коленки, я осваивал скрипку и живопись, видя шалости лишь из окна. Мое детство не было плохим, в нем просто отсутствовала радость обычного ничем не обременённого ребёнка.       - Мое детство отличалось от твоего, - с горечью признался я.       - Само собой, - насмешливо поддержал молодой человек, слегка задев меня этим. Я понимал, чему он забавлялся, но веселья не поддержал.       - Не смейся надо мной. Деньги родителей не обеспечили мне счастливое детство. Безбедное – да, но не счастливое, - смущенно признался я.       - Даже в мыслях не было. Но может пояснишь?       - Что именно? – поинтересовался я, но ответа ждать не стал. – Что я потратил годы на освоение музыкального инструмента к которому не притрагивался много лет? Или как работал на фирму отца каждое лето начиная с двенадцати лет, пока мои одноклассники путешествовали и напивались на вечеринках? Что мои родители с самых маленьких лет лепили из меня успешного бизнесмена?       Парень промолчал, а лица я не видел и не смог обрисовать спектр его эмоций. Но я и так понял какую ошибку совершил.       - Впрочем, забудь, - смущенно сказал я. – Тебе, наверное, не терпится провернуть золотую ложку в моей заднице и напомнить о настоящих проблемах людей…        «Вот же я кретин. Распинаюсь о том, как плохо мне жилось в огромном семейном доме, полном мирских благ и ни в чем н нуждаясь, когда как его семья преодолевала один кризис за другим, пытаясь выжить.»       - Счастье можно обрести не имея ничего, Чонгук, как и быть несчастным имея все, - немного помолчав сказал он.       Я ничего не ответил, не видя смысла мусолить эту тему дальше.       Мы все спускались и спускались, и лестница казалась нескончаемой, ведущей в никуда. Ступени должны были давно закончиться, но мы продолжали идти. И только звук металла, отбивающийся под ногами заглушал нависшую над нами тишину…       Нас окутало тьмой. Лестница вела все дальше вниз, но я услышал всплески воды, и мы стали погружаться под воду.       - Какого… - начал я, опустившись по грудь. Незнакомец остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов и поднял взгляд наверх. Его белая рубашка промокла насквозь, и он водил руками под поверхностью воды, будто стараясь удержаться наплаву.       - Посмотри наверх, Чонгук. Разве это не прекрасно? Эта ночь… Звёзды… Ты? – умиротворенно произнёс он, и я почти услышал, как сильно бьется его сердце, целиком отдаваясь этому моменту.       - Какие к черту звёзды? – спросил я, видя перед собой одни лишь узкие стены маяка. Но он так завораживающе смотрел куда-то в небо, и я поддался, машинально устремив взгляд вверх.       Звёзды… Миллионы сияющих звёзд, мерцающие в глубоком небесном океане. Я выругался одними лишь губами, на что мой спутник не обратил никакого внимания.       Откуда-то зазвучали басы, громкая музыка и голоса огромного количества людей заменили ещё совсем недавно стоявшую здесь тишину. Видение, сон или воспоминание преобразилось, перенесло нас на какую-то вечеринку, вереница событий которой, заставила нас оказаться в бассейне полностью одетыми.       Я старался отделить реальные воспоминания от чуши генерируемой моим мозгом, и отделить одно от другого становилось невозможным. Я словно листал случайные картинки в пинтерест вперемешку с собственными фотографиями. Образы никак не складывались, путались и не подходили друг к другу, и только нежное чувство, забытое, но не потерянное, просилось наружу, точно поплавок, стремящийся из глубины к поверхности воды.       Все походило на бред, при этом я четко понимал нереальность происходящего. Был ли это просто сон или перегруженное сознание вбрасывало всякий мусор в мою голову, определить оказалось непросто.       - Мы можем уехать отсюда и сделать эту ночь ещё лучше, - сказал я и плеснул в парня водой, непонятно откуда взяв слова.       Отмахиваясь он рассмеялся и звук его смеха подхватил меня, оказав влияние на чувствительную сенсорику моих ощущений.       - Зачем? – возразил он, подплыв чуть ближе ко мне. – Здесь есть алкоголь и ты… Разве эта ночь может стать еще лучше?       Люди вокруг нас кричали и смеялись, но для меня их присутствие ограничивалось пустым звуком, когда как действительно интересующий объект моего внимания находился прямо передо мной. Расстояние между нами стало ещё меньше, наши лица разделяли несчастные несколько сантиметров и горячее желание прильнуть к его губам исписывало мою выдержку на прочность…       И тогда я понял, что это чувство, возникшее минуту назад, принадлежало не мне, оно тянулось к парню поцеловать которого я все не решался…       - Кто ты? – задал я вопрос, интересующий меня.       - Я… - только и успел он раскрыть рот, но что-то помешало ему закончить.       Реальность уже тянула меня обратно. Я проснулся весь в поту, не представляющий ничего о своём местонахождении. Комната погрузилась во мрак, придавая и без того мало знакомому помещению зловещий вид, играя с тенями и образуя леденящие душу образы на стенах.       Мой телефон разрывался, вероятно послужив той самой причиной моего пробуждения. Найдя мобильный исключительно по исходящему от пего свечению, сперва я подумывал бросить его в стену, не имея никакого желания с кем-то сейчас общаться. Имя на экране принадлежало помощнице отца, и я неохотно принял звонок.       - Да, Су Ён, - сонным хриплым голосом сказал. – В чем дело?       - Твой отец ищет тебя. Не мог бы ты назвать свой адрес, где ты находишься. Он хочет отправить тебе материалы дела, которые он собирается передать тебе, - избегая любезностей, как и приветствий, сразу перешла к сути она.       Су Ён проработала на отца почти пятнадцать лет, и само по себе это стало самым рекордно продолжительным сроком, продержавшегося в его подчинении сотрудника. Никто другой просто не способен выдержать его властного поведения с такой стойкостью мирясь со всеми недостатками его характера. С годами она переняла их некоторые черты, став чуть более черствой и беспринципной, коими мой отец обладал в полной мере. Слухи о их романе гуляли многие годы, но подтверждения им никто не находил. Однако я скорее склонен доверять им, чем опровергать. Мой отец пусть и нравственный человек в его собственном понимании того, но у него имеется свой багаж темного прошлого.       Я хорошо понимал, что ни о какой передаче материалов речи не идёт. Отец просто ищет способы добраться до меня, когда как их с матерью контроль начал потихоньку слабеть, а действовать радикально он не собирался. Но я уехал не за тем чтобы снова попасть под влияние отца.       - Я завтра буду в офисе и сам найду все необходимые документы, - ровным, скрывающим раздражение голосом произнёс я. – Спасибо за беспокойство. Передай отцу, что я свяжусь, когда потребуется. Спокойно почи.       И я сбросил звонок. Оставив телефон на прикроватной тумбочке, я встал. Взял чистую одежду и поплёлся в душ. Холодные струи стекали по моему телу, пока воспоминания прокручивали сон, снившийся мне. Я и какой-то… парень. Это показалось мне смешным, но не бессмысленным. Я определённо имел подобные склонности, но всю осознанную жизнь подавлял их и прятал. Мог ли я поддаться искушению и дать волю тайным предпочтениям? Или моя фантазия нашла собственную трактовку найденной фотографии?       Я возродил в памяти внешность незнакомца, его улыбку и тёмные глаза. Это ли лицо поразил огонь на той фотографии?       Вытершись полотенцем, имеющим не неприятный, но явно залежавшийся запах, я оделся в домашнюю одежду и вернулся в спальню, ведомый навязчивым стремлением сравнить приводившийся мне образ с человеком на снимке. Я удерживал его в голове, боясь потерять и упустить, осознавая маловероятность вновь увидеть во сне.       Я включил в комнате свет, но фотографии на нужном месте не обнаружил. Нечто схожее с паникой отразилось в груди острой сердечной болью. Я обошёл кровать, на ту сторону с которой оставил потерянную вещицу и заручившись фонариком принялся перебирать постельное белье и принадлежности в ее поисках. Ничего не найдя в первых порывах, я начал осматривать поверхности вокруг, заглядывая под кровать, под матрас и области в которые снимок мог затесниться, сброшенный мною во время сна. Отсутствие успеха привело меня в отчаяние, но я не намеревался сдаваться. На всякий случай я принялся осматривать ящики поочередно выдвигая каждый из них, а затем взялся за саму тумбу и отодвинул ее в сторону, абсолютно пустая она с лёгкостью поддалась. Фотография аккуратно лежала под ней.       Но то стало не единственной находкой, обнаруженной мной…