Прошлое. Тэхён
1 ноября 2023 г. в 01:12
Прошлое
Тэхён
Дорогой дневник, дела дома обстоят неважно, но стабильно. Отчим пьёт, мама – делает вид, будто его алкогольная зависимость не прожигает огромную дыру в семейном бюджете. Но по правде говоря, я устал. Устал терпеть его пьяные выходки, мамины подозрения в его неверности и собственное бессилие терпеть все это.
Я ищу работу, постараюсь совмещать ее с учебой и наконец выбраться отсюда. Рассчитывать на нечто глобальное я вряд ли могу, но мелкую подработку найти сумею, а там посмотрим. Может я смогу найти дешевое жилье и съехать.
А пока… список из последствий неверно принятых решений пополнился ещё одним пунктом. Я заболел. Та пробежка под дождем скосила мое здоровье и шибанула высоченной температурой по моей безрассудной голове. Я слёг тем же вечером, мучаясь в каком-то бреду и бессвязно повторяя имя Чонгука. Ничего из этого я конечно же не вспомнил, но пришёл в дикий ужас услышав обо всем от мамы. Она тактично промолчала и не стала закидывать меня обличающими вопросами, но она явно заподозрила больше, чем мне хотелось бы.
Для человека с шилом в заднице нет худшего кошмара, чем провести долгие дни в постели. Я чувствовал себя ужасно, но даже в таком состоянии я не мог сидеть на одном месте, а уж тем более лежать. Смертельная слабость и заложенный нос изводили меня не так сильно, как неспособность встать с кровати и заняться активной деятельностью.
Встреча с Чонгуком летела ко всем чертям на ближайшие несколько дней и это осознание в просветах здравого ума ударило по мне похлеще гриппа.
Я решил позвонить ему и предупредить об изменении в своём здоровье. Но сильнее всего мне хотелось услышать его голос, почувствовать незримое приступите. Он ответил почти сразу, но на первых парах заметно растерялся, не признав в хрипах курившего целую жизнь старика мой голос.
- Подожди, я позвоню по видеосвязи, - обеспокоено предупредил он, сбросив звонок прежде чем я успел ответить.
Я взволнованно уставился в тёмный экран туманными глазами глядя на то чудовище, которому предстояло показаться Чонгуку через несколько секунд. Может дело во внутренней уверенности, а может таблетки и болезнь притупили чувство стыда, но я без колебания ответил на поступивший звонок.
- Прости, я ужасно выгляжу, - кашлянув и шмыгнув носов сказал я. – Не вылезаю из кровати целую вечность.
- Ты в порядке? – сочувственно спросил он, растеряв всю игривую смелость с нашей последней встречи.
- Нет, но в скором времени буду, - пообещал я. – Просто решил, что ты должен знать. Не знаю, как долго это продлится.
Я, сразу же обратив внимание на полусонный и непривычно небрежный вид. Видимо он спал, и я послужил той эгоистичной причиной, помешавшей спокойно продолжить это дело. Мой взгляд бросился к обнаженным участкам кожи, наспех врезая их в память.
- Черт. Прости, - виновато пробормотал я, стараясь надумать о неподобающих вещах. – Я тебя разбудил?
- Нет, - резко бросил он и сел в постели, всё ещё стараясь разлепить глаза. – Я рад, что ты позвонил. Я ждал твоего звонка раньше, но учитывая твоё состояние… теперь мне стыдно какой критике я подверг твоё двухдневное молчание.
Меня бросило в краску, вполне списываемую на болезнь, но отчего-то мне совсем не хотелось прятаться за плохим самочувствием.
- Наверное, мне лучше не спрашивать, - хрипло рассмеялся я и зашёлся в очередном приступе кашля. – Прости. Не так я представлял себе наш следующий разговор… В нем не было столько соплей и мокроты.
Сейчас, описывая все на листах тетради я задумываюсь, стоило ли мне употреблять столько мерзких слов в разговоре с интересующим меня парнем, не отпугнёт ли его это. Но Чонгук рассмеялся, абсолютно не обращая внимания на такую, казалось бы, ерунду.
- В детстве я часто болел, - понимающе признался он, переворачиваясь на живот, предоставляя частичный обзор на свою комнату. – Лекарства, ингаляции… Полный отстой.
- Да, отстой, - повторил я и будто в подтверждение вновь громко закашлял, на этот раз до боли раздирая горло. Я взял со столика леденец от кашля и засунул в рот.
- С тобой кто-то есть? Ты ведь не один там? – спросил он, так пристально глядя на экран, словно в худшем случае готовясь сорваться с места и примчаться сюда. Мне пришлось побороть желание именно так и поступить.
- Моя мама, - с придыханием ответил я, умолчав про отчима. О нем говорит мне не хотелось по многим причинам. – Заключила меня в плен одеял и подушек, кормит таблетками по расписанию… Скукотища, одним словом.
Я взглянул на дверь, прислушиваясь к тихим шагам и наблюдая за гуляющими под ней тенями.
- Она заботится о тебе, - с грустью подметил он.
- Знаю, - отчего-то виновато произнёс я. – Не подумай, что я жалуюсь. Я ценю ее заботу. Не будь ее рядом, я бы загнулся в первый же вечер. Вряд ли я отличу таблетки от диареи от таблеток от головной боли…
Я рассмеялась, не заботясь о том насколько должно быть глупо выгляжу говоря об этом. Я подумываю съехать, но как собираюсь выживать, ничего не смысля в лекарственных препаратах.
Мы проболтали ещё около часа, а может и больше. На время я не смотрел. Минуты летели и ускользали, но мы брали от них все что могли. Мы говорили о всяких мелочах вроде любимого завтрака или предпочтениях в алкоголе. Мы говорили обо все и ни о чем одновременно. Не так важна тема, как то, с кем ты о ней говоришь. А с Чонгуком мне хотелось обсудить каждую мелочь из его жизни, узнать каждый ее кусочек.
И все же я с сожалением отмечал, что он не здесь и пройдёт ещё как минимум несколько дней прежде чем наше виртуальное общение станет физическим. Но я рассматривал это и с мотивирующей стороны. Оставалось только выздороветь.
В отличии от меня, Чонгука ждали дела по учебе и работа, не оставляя для нас ни единой лишней минуты.
- Мне пора, - с печалью прошептал он, стоя у входной двери, но не решаясь выйти из квартиры. Связь со мной была единственной отдаляющей ниточкой, выйти и начать этот день. Но кажется мы оба этого не хотели. – Будь сегодня воскресенье, нам не пришлось бы сейчас прощаться. Но у меня так много дел… Отец с меня три шкуры сдерет, если через пятнадцать минут я не появлюсь в офисе.
- У вас с ним хорошие отношения? – спросил я первое пришедшее в голову и мгновенно пожалел.
Отвечать на мой вопрос Чонгук не стал, или может не знал, как, но настаивать я не решился. Грусть в его взгляде намекала насколько метко и болезненно я попал в самую точку.
- Я наберу, как только смогу, ладно? Отец звонит, нужно ответить, - его настроение заметно испортилось, и я ощутил укол вины за это. Впрочем, смену настроения также мог вызвать и сам отец.
- Хорошего дня. Пока, - сказал я и первым сбросил звонок.
Я обмяк на матрасе со странным скопившемся тревожным осадком под рёбрами.
Мама пришла вскоре после этого. Насыпала горсть таблеток мне в руку, протянула стакан воды и велела выпить. Посредством лекарств, поднявшейся температуры и усталости я очень быстро уснул, видя странные сны и судя по всему вновь призыва в них Чонгука.
Вечером, в сумерках, меня разбудила мама о чём-то тихо нашёптывая. Я машинально высунул ладонь из-под одеяла, готовясь получить очередную порцию лекарств.
- Не сейчас, - тихо сказала она, проведя ладонью по моей макушке. – К тебе пришли.
- Кто? – спросил я, так резко подскочив, что это отдалось болезненной пульсаций в голове. Я поморщился и прижал ладони к вискам.
- Твой друг, - слишком уж загадочно уведомила она. – Чонгук. Так ведь его зовут? Очень хороший мальчик. Принёс фрукты и лекарства. Сильно расстроился, когда узнал, что ты спишь. Я подумала ты захочешь его видеть.
- Чонгук? – переспросил я, дабы убедиться, что все это не часть бредового сна, из которого меня выдернули. – Что он тут делает?
Я оказался удивлён, не более. Но мама не ответила, вероятно сама, не зная о причинах, по которым он мог оказаться здесь.
- Я позову его сюда. Поговори с ним хоть пару минут, ладно? Выслушай его. Он выглядит неважно. Нельзя отпускать его вот так, не выслушав.
Я кивнул, стараясь не выдавать своего волнения. Узелок нервов затянулся в животе и после маминого ухода я принялся наводить порядок в комнате, пусть все и без моей помощи, по предусмотрительности мамы, стояло и лежало на своих местах. Меня затошнило, и я вернулся в постель.
Единственным источником света служила настольная лампа, поэтому в комнате было скорее темно, чем светло. Но даже в таком полумраке выражение лица Чонгука казалось мрачнее некуда. Он спрятал руки в карманах черного пальто, которое не потрудился снять.
- Принесу вам горячий чай, - сказала мама и удалилась, услужливо прикрыв скрипучую дверь. Ту самую присев у которой ещё два дня назад, я бесконечно думал и придавался фантазиями о Чонгуке.
- Прости, что нагрянул вот так без предупреждения. Я не знал, что ты отдыхаешь. Но твоя мама… - он прошёл к столу и сел на единственный стоявший в комнате стул. Лампа осветила половину его лица на которой красовались фингал под глазом и разбитая губа.
- Что случилось? – с тревогой спросил я, свесив ноги с кровати. – Ты в порядке? Твоё лицо…
Кончиками пальцев он коснулся глаза и крошечного кровоподтёка в уголке губ, словно пребывал в глубоком шоке и только сейчас узнал о случившейся неприятности.
- Принесу лед. Глаз начинает опухать, - я встал и метнулся на кухню, едва не сбив маму с ног. Я схватил первое попавшееся из морозилки и вернувшись в комнату, прижал мороженный горошек к щеке Чонгука. – Вот так. Прижми и не отпускай.
- Спасибо, - слабым голосом сказал он, случайно задев дрожащими пальцами мою руку. Ток пронзил неравные окончания. – Ещё раз извини. Не нужно было приезжать.
- О чем ты говоришь? Как ты вообще узнал, где я живу? – мгновенно позабыв о болезни сказал я. Охваченный страхом я не мог найти себе место, блуждая по комнате кругами до очередного приступа тошноты.
- Сядь, пожалуйста, - попросил он и я подчинился его просьбе. – Нашёл твой адрес в документах, оставленных полицией после наезда.
Я старался сохранять спокойствие, но бушующее сердце в компании с мозгом так и подкидывали в мои мысли неутешительные картинки. И поскольку Чонгук не торопился объясняться воображение гуляло полным ходом.
- Какого черта произошло? Кто тебя так? – я подсел поближе, на самый кончик кровати, вцепившись в изножье.
Чонгук поднял взгляд, выглядя измученным и виноватым.
- Мы можем об этом не говорить? – спросил он, сжав свободную руку в кулак пока костяшки не побледнели. – У меня был дерьмовый день, и я не знал куда поехать…
Поэтому выбрал самую крайнюю точку из всех возможных.
- Почему? – с интересом спросил я. – У тебя столько друзей. Я сам их видел. Та девушки… Но ты предпочёл тащиться из города к черту на куличики, чтобы приехать сюда…?
«В старый дом, с прогнившими досками и запахом сырости на каждом шагу», - подумал, но не добавил я.
«Идиот, он здесь ради тебя!» - подсказало подсознание.
Я видел уязвимые терзания в его глазах, мечущийся от желания сказать к желанию проигнорировать этот глупый вопрос. Положение спасла или усугубила мама, со стуком вошедшая в комнату. Она несла поднос с двумя чашками дымящегося чая, миской печенья и нарезанными фруктами, принесёнными Чонгуком.
С такой губой пить горячую жидкость он не сможет ещё несколько дней.
- Мам, ты можешь принести аптечку? Там ведь осталась та мазь... заживляющая? – кому как не мне держать в доме целый арсенал обеззараживающих жидкостей, обезболивающего, пластырей и мазей.
- Сейчас принесу, - пообещал она, ставя поднос на стол, перед уходом она ободряюще потрепала Чонгука по влажным взлохмаченным волосам, будто зная обо всем случившемся с ним в этот день.
Чонгук с грустью взглянул в ее удаляющийся след.
- Тебе очень повезло, Тэхён. Очень повезло… - задумчиво пробормотал он себе под нос.
Спрашивать ничего я больше не стал, как отрицать или подтверждать его убеждение. Не столько рискуя снова наткнуться на пустые ответы, сколько пожелав оставить парня в покое. Очевидно сейчас не лучшее время для такого разговора.
Мама принесла аптечку и тут же ретировалась. За что я и любил свою маму так за ненавязчивость во всякий требующий того момент.
- Сними верхнюю одежду и садись на кровать, - мягко попросил я, поскольку требовать и упрашивать не оставалось смысла.
Чонгук нерешительно бросил подтаявший горошек на стол, осторожно снял пальто, накинул на спинку стула и как требовалось сел на кровать. Он молча позволил стереть кровь, обработать царапины и замазать синяки заживляющей мазью.
Он не мог оторвать от меня глаз. А я – от него, пусть и старался глазеть не так открыто. Мне нравилась источаемая им уверенность, когда как моя собственная девалась куда-то восвояси рядом с ним. Ничуть не мешавшее нам молчание укрепляло взаимное притяжение наших губ, тел, душ… И это мгновение наполняло меня тёплой магией чувств незнакомых мне прежде.
Его беспомощность разрывала сердце. Печаль в его глазах казалась бескрайней, подобно паразиту изматывающей, питающейся другими эмоциями, доставляющими даже малую радость его существования. Я не знал, как ему помочь, несмотря на отчаянное рвение облегчить его душевные муки, неутешительные прогнозы на мои весьма скромные возможности, подсказывали не вмешиваться и дать Чонгуку столько времени, сколько ему необходимо. И даже после этого он не будет готов поговорить, то ничего страшного. Мне достаточно его присутствия.
Человек, окружённый любовью и людьми, никогда не станет искать поддержки и убежища у парня, с которым едва знаком. Только одиночество и надежда привели его сюда.
Я взял его холодную ладонь и сжал обеими руками на своих коленях. За окном мельтешил дождь, ударяясь тяжелыми каплями по стеклу, став единственным источником, разрезающим тишину. И мы молчали, молчали и молчали…
Но даже в тёмные времена, рядом с ним дни становятся солнечными.