Oh life
It's just a game
No one ever tells you how to play
See different people
Go different ways
Some of them will leave you
But some of them will stay
— Господин Пак Чимин? Заходите, директор Ким готов Вас принять, — парень, что до этого смиренно сидел, ожидая своей очереди для собеседования в немалоизвестной компании, резво подорвался, увидев черные точки в глазах от столь быстрого движения. Он потер глаза пальцами, пытаясь вернуть зрение, слегка пошатнулся, но, взяв себя в руки, пошел за ассистентом. — Спасибо, я уже иду, — ответил Чимин. Он был нервозен перед собеседованием, но все же надеялся на благоприятный исход. Пройдя буквально несколько метров, они упёрлись в стеклянную дверь из непрозрачного материала. В нее до Чимина вошло уже десять кандидатов, но все они выходили понурыми и уставшими, и не оставалось никаких сомнений, что они не были приняты. Рядом с ней на табличке была надпись с информацией, которая гласила, что там, в кабинете, сидел директор компании по имени Ким Тэхён. Ассистент аккуратно постучал костяшкой пальчика по стеклу, лишь оповещая директора, что к нему новый возможный сотрудник пришел на собеседование. Чимин отчетливо слышал стук чашки о поверхность стола, как мужчина прочистил горло, а после пригласил внутрь тихим бархатным голосом. Такой голос представлял Ким Тэхёна как лидера, того, кто ведет за собой людей и не сомневается в своих решениях. Того, кто имеет несгибаемую силу воли и стальной характер. Чимин, будучи мнительным человеком, уже успел изрядно накрутить себя, придумывая про господина Ким Тэхёна множество различных «фактов». Сейчас у него дрожали коленки, потели ладошки и бегали глаза из стороны в сторону. Он ледяными пальчиками хватался за край пиджака, что не надевал с самого поступления в университет — слава Богу, тот сохранился в прекрасном состоянии, как, в общем-то, и Чимин. — Проходите, господин Пак, — говорит ассистент, открывая дверь и пропуская парня первым. Тот на трясущихся ногах идет вперед, гулко сглатывая слюну, озирается, словно запуганный суслик, и усаживается в кресло прямо перед статным мужчиной в деловом костюме, что, кажется, практически сверкает от своей безупречности. Костюм, конечно же, сверкает. Хотя и его владелец, не менее красивый мужчина, тоже переливается в лучах дневного солнца, словно бриллиант. Кабинет встретил Чимина открытым пространством, светлой атмосферой, пусть и сдержанным, но роскошным и подходящим мужчине в кресле стилем и видом на красивейший Сеул с высоты двадцать пятого этажа. Панорамные окна в пол давали возможность любоваться мегаполисом, и Чимину оставалось только воображать, насколько же прекрасным вид был ночью, когда город сверкал в огоньках. — Суён, сделай кофе, пожалуйста, — говорит он, подавая чашку для ободряющего напитка в руки ассистенту. — Чимин-щи, Вы желаете чего-либо? — господин Ким приветливо улыбнулся, озарив комнату своей доброжелательностью. Взгляд его был проницательным и исследовательским, словно он смог прочитать все мысли Пака. Его голос звучал уверенно и мягко одновременно, словно теплый бриз, нежно гладящий лицо. Чимин удивленно посмотрел на него, отрицательно поматывая головой. — Нет-нет, спасибо, господин Ким, — Чимин с трудом поднимает глаза и встречается с внимательным взглядом генерального директора. Серые глаза Кима напоминают вечернее небо перед наступлением сумерек, они полны загадок и тайн, но при этом обладают ощущением непреодолимой силы и уверенности. — Хорошо, — говорит он, и его помощник уходит, тихо хлопая дверью. — Прошу Вас, успокойтесь. Выглядите, будто я Вас убивать намерен. Мы просто немного поговорим? Давайте сначала познакомимся? — предлагает мужчина, и Чимин, словно кукла, просто глупо кивает головой, вызывая легкую улыбку на лице Кима. — Меня зовут Ким Тэхён, я генеральный директор компании. Мне тридцать три года, бизнесом я занимаюсь уже восемь лет. Эта компания — дитя моего покойного отца, — заканчивает он, кивком передавая очередь Чимину. — Пак Чимин. Выпускник НСУ, мне двадцать три, и опыта работы у меня нет, — перечисляет Чимин. На самом деле у него довольно неплохое портфолио в виде различных олимпиад и конкурсов, где он занимал первое место не только при помощи знаний, но и своей харизмы. У него есть рекомендательное письмо от ректора университета, который подчеркнул все достоинства юноши, который и отличником был, и активистом, и старостой группы. Лидерские качества у него имеются, стратегический склад ума тоже присутствует. Мыслит, пусть и нестандартно, зато новый взгляд на ситуацию всегда решал многие проблемы. Но сейчас Чимину кажется, что все это вовсе будет неуместно, учитывая отсутствие опыта работы. На самом деле, ему до сих пор все казалось шуткой, ведь попасть в такое элитное место сразу после выпуска было чем-то нереальным. Но вот он сидит перед взрослым мужчиной, что вскоре может стать его директором, начальником, и говорит свои, кажись, самые худшие качества. — Выпускник НСУ с рекомендательным письмом от господина Чхве — неплохое преимущество перед другими кандидатами, господин Пак. А Вы так нагло об этом умалчиваете, — улыбается он одними уголками губ. Ким заводит всю ладонь в волосы, ероша их, откидывается на спинку кресла, ровно в тот момент, когда в кабинет возвращается Суён с чашкой кофе. Он молча ставит на стол справа от Кима и уходит. — Но ведь опыт работы… — неумело начинает Чимин. На деле, он видел на сайте, что нужны сотрудники со стажем, но в тот момент он не дрожал от волнения, а был преисполнен энтузиазмом. Ким неспешно встал с места, и взгляд Чимина отправился вслед за ним. Он, подойдя к кулеру с водой, взял пластиковый стаканчик и наполнил его водой наполовину. Вернувшись обратно на рабочее место, он поставил его на стол, аккуратно пододвинув к Чимину. — Попейте воды и успокойтесь. И послушайте меня, хорошо, Чимин? Я понимаю, что у Вас нет никакого опыта работы, но Вы — успешная инвестиция. Ваши показатели в НСУ превышали остальные, Вы — победитель множества конкурсов, — он загибает по пальцу на каждом пункте, смотря строго в глаза Чимина. — Проходили стажировку в Америке, что, конечно же, не может остаться незамеченным. Вы молоды и полны сил, а значит, если вложусь в Вас, Вы станете успешным и ценным сотрудником для меня, — подытоживает мужчина, и Чимин на автомате кивает, словно должен был это сделать, и никак иначе. — Понимаете меня? — Да-да, господин Ким. — Успех и достижения зависят, в первую очередь, от лидера. И каким я буду лидером, если не буду давать шанс для выпускников? Где же Вам еще набираться опыта, как не в процессе работы? — улыбается он, и Чимин впервые за несколько часов позволяет себе выдохнуть и слабо улыбнуться в ответ. — Позвольте уточнить, тут, — поднимая лист, говорит он, — написано, что Вы — бета, так? — Чимин кивает, ерзая на стуле. — Семья, дети? — Нет. А родители остались в моем родном городе. — Если потребуется, сможете остаться на сверхурочные? Естественно, с доплатой, — Чимин уверенно кивает. — Хорошо, тогда добро пожаловать в команду, Чимин-щи, — мужчина улыбается и протягивает руку, пока Чимин понять не может. Он же не ослышался, да? Ему повезло, и он принят? Все еще находясь в прострации, он неуверенно пожимает ладонь Кима. — Не переживайте, Чимин. Все хорошо, худшее позади, Вы приняты, — повторяет он, видя растерянность в глазах парня. — А… Да. Да! Спасибо! — запоздало реагирует Пак, протягивая еще раз руку. — Я хочу стать частью этой компании, господин Ким. Я готов трудиться и развиваться, чтобы достичь новых высот. У меня есть мотивация и желание принести пользу Вам и Вашей компании и воплотить весь свой потенциал, — говорит он с уверенностью в голосе, словно мечтательные ноты, стремящиеся превратиться в мелодию, вот-вот вырвутся. — Господин Ким, могу я задать один вопрос? — Можете. — А почему Вы сами проводите собеседование? — Потому тех четырех, что нанял мой ассистент, пришлось уволить. И ассистента тоже, — говорит он с холодом в голосе. Может, Чимину не так уж-то и сильно повезло? Не успевает мужчина закончить собеседование и попрощаться с уже новым участником их большой компании, как в кабинет без стука и какого-либо предупреждения в принципе влетает парень. — Тэхённи, угадай, кто умничка? — щебечет он, не замечая ни Чимина, ни ассистента, что гнался за ним с криками, мол, господин Ким сейчас занят. Он прыгает на колени мужчины, обнимая его за шею, и сразу же лезет с поцелуями. Целует страстно и нежно, горячо и влюбленно. И кажется, что Чимин тут лишний, а потому он прощается со своим начальником, которого уже оплели лозы любви, и выходит из кабинета, оповещая помощника директора, что он принят на работу. Тот кивает головой, но обещает все уточнить у господина Кима и перезвонить, разгоняя всех остальных кандидатов по домам. Ровно в этот момент за дверью слышится первый стон, и Чимину кажется, что еще слышится треск. Треск его собственного сердца.Sometimes, something so broken can never be fixed
— Представляешь, Джун, меня приняли! Не могу поверить, что попал в такое место, как это. Что это, если не удача? — говорит Чимин, подходя к столику, за которым сидел его лучший друг. Человек, с которым он с детства был не разлей вода. С ним Чимин прошел все: и огонь, и воду, и первую влюбленность, причем в него же, в Джуна. Она, конечно, оказалась обычной детской привязанностью и привычкой, да и гормоны бушевали тогда у только-только взрослеющего парня. В тот день, когда Чимин понял это, он пришел к Джуну за советом, как разобраться в своих чувствах, и старший предложил самый простой вариант. «Просто подрочи на этого человека, — как ни в чем не бывало произнес он. — Если пройдет, значит просто гормоны, если нет — ты влип, дружище». На все отговорки Чимина, что так нельзя, что это очернит чувства другого человека, Намджун пожимал плечами, отвечая, что ему было бы наплевать мастурбируют на него или нет, пока он сам не в курсе этого. Это и завело механизм, и в тот же вечер Чимин уяснил две вещи: он не любит Джуна, только лишь как старшего брата, и выражение лица Намджуна, когда тот услышал всю историю от Пака, просто нельзя забыть. — Это, друг мой, твое мастерство и талант заговаривать людям зубы, — говорит Ким, поднимаясь со стула и хватая друга в объятия. Он нежно гладит его по волосам, прижимая к своей груди, и дарит ему тепло. Он, как никто другой, знает, как Чимину оно порой необходимо, и дарит всё, что может. — Ага, если б. Я скорее стучал своими от волнения, — он выбирается из рук Намджуна, садясь на стул напротив, и рассматривает все вкусности, что уже были принесены официантом к его приходу. Стояли и кимчи, и пибимбап, и пульгоги, а также пара бокалов пива и две миски риса, как комплимент от заведения. — Господин Ким даже встал и налил мне воды, чтоб я успокоился. Я так мямлил, Джун… — Чимин и сейчас завывает от отчаяния, вспоминая прошедшее собеседование. — Это просто кошмар, — закрывает он лицо руками и снова мычит. — Просто я мог бы провалиться с треском, если бы мой будущий начальник не был бы таким эмпатичным и не увидел, что я дрожу как осиновый лист на ветру. — Значит хороший начальник. А ты просто перенервничал. Было бы только из-за чего. У тебя была подготовленная почва для такой работы, сам же знаешь. Так ты теперь на испытательном сроке? — Ага, — пожал плечами Чимин. — Мне сегодня же позвонил Суён-щи, ассистент директора, и сказал, что в понедельник меня ждут на работе. — Так выпьем же за это! — Тебе лишь бы выпить, — ворчит Чимин, но улыбается, чувствуя поддержку от лучшего друга. — И за это тоже предлагаю выпить, — восклицает Намджун, поднимая бокал с пивом и делая глоток, и из Чимина вырывается смешок. Кажется, все не так уж-то и плохо, и сердце Чимина надежными узлами дружеской любви оплетает Намджун, спасая от одиночества и холода. А может, все и так уж-то плохо становится, когда Чимин, немного выпивший, появляется один в своей холодной и темной квартире. Его не встречают ни свет в коридоре или гостиной, ни умопомрачительный запах домашней еды. На него даже не гавкает или не мяукает домашнее животное. У него нет ничего, кроме звенящей тишины, что давит сильнее самих небес на Атланта. Он уже вот третий год варится в этом: в тьме и тишине дома, что ночью душит своими когтистыми лапами, пробираясь под теплое одеяло; в обжигающих слезах, что скатывались по щекам, пока Чимин пытался заглушить боль от воспоминаний. Некогда этот дом был его крепостью, его счастьем. В нем жил человек, в котором Чимин видел весь свой смысл жизни, пусть они и не были истинными. Сейчас его дом — это все еще его крепость, но холодная, мрачная и пустая. Никто не согреет, никто не позаботится. Он один, и ему кажется, что это его судьба — быть одному всегда. Он не заслужил быть счастливым, просто не дотягивает до этого. Бракованный, ошибка природы, другой. Сломанная игрушка, которую закинули под кровать, не более. Он смотрит на свою жизнь и видит лишь одиночество. Все его надежды и мечты о счастье рушатся, когда он осознает, что не заслуживает любви. Он не знает, что делать, чтобы изменить свою судьбу, и кажется, единственное, что он может сделать, — это принять свою участь и жить в этой холодной пустоте. Но, возможно, где-то в его сердце есть искра надежды. Возможно, он может найти способ преодолеть свои недостатки и найти себе партнера, который поймет и примет его таким, какой он есть. Это может быть сложно, но нет ничего невозможного. Самое главное, чтобы он поверил в себя. Он не должен считать себя бракованным или ошибкой природы. Он уникален и заслуживает любви и счастья, как и все остальные. Он просто должен найти свой путь, свою собственную форму счастья. Возможно, его запах станет однажды для кого-то самым родным и любимым. Может, его неодинаковой формы глаза кому-нибудь так западут в душу, что станут дороже любых бриллиантов, когда Чимин будет сверкать от счастья рядом с ним. Может, однажды дом будет переполнен детским смехом. Однажды, это точно все произойдет… Но не с Чимином. И точно не в этой жизни. Он — бракованный омега с омерзительным запахом, что обречен жить всю жизнь в этой мрачной и ледяной квартире, где все напоминает о Нем. О человеке, которому он отдал всего себя, которого любил больше всего, с которым был готов создать семью. Но это было раньше, теперь он — бета для всех окружающих. Для себя же он — омега на подавителях с разбитым сердцем и растоптанной душой. Слезы душат, обжигая щеки лавой. Чимин подавляет в себе всхлипы и желание закричать во все горло. Он думает и думает. Вспоминает и вспоминает.*flashback*
This night is cold in the kingdom
I can feel you fade away
From the kitchen to the bathroom sink and
Your steps keep me awake
Don't cut me down, throw me out, leave me here to waste
I once was a man with dignity and grace
Now I'm slipping through the cracks of your cold embrace
So please, please
Could you find a way to let me down slowly?
A little sympathy, I hope you can show me
If you wanna go then I'll be so lonely
If you're leaving, baby, let me down slowly
Он идет по коридорам школы, светясь от счастья и любви. На нем пушистый розовый свитер и белые штаны в обтяжку, которые так сильно советовал купить папа. Вот-вот прозвучит звонок, оповещающий, что Чимин очень умело опоздал на урок английского языка. Так что он спешит, быстрее переставляя ноги, буквально несется по коридору, словно ураганчик, сметая все на своем пути. Под этот ураган попадает и альфа, которому Чимин врезается в грудь, стоит только завернуть за угол. Чудесный аромат кедра тут же окутывает с ног до головы, и Чимин не успевает даже опомниться, как падает на пол, а сильный альфа, и он уверен, что красивый, поднимает его на руки, относя в медпункт. Руки у альфы мощные, крепкие, увитые венами. И он греется в этой надежности и тепле, защищенности и безопасности. И когда его опускают на кушетку в кабинете медбрата, то хочется вернуться обратно в это тепло, вдохнуть запах дерева, полностью заполнить им легкие. Чимину все кажется сказкой. И то, что этот безупречный и красивый, как и думал Чимин, альфа по имени Тэун приглашает его проводить до дома, по пути заводя в кофейню. А потом и на следующий день, и на следующий, и всю последующую неделю — тоже кажется сказкой. И еще совсем немного кажется, что Чимин влюбился в Тэуна. Его глаза, его руки, его запах кедра, что нежностью укутывал в объятиях вместе с Тэуном. Чон Тэун оказался мечтой, о которой даже мечтать было-то невозможно, потому что такого нельзя было придумать. Он — что-то за гранью реальности. Теперь Чимину кажется, что он — это его жизнь и воздух, потому что, целуя его на пятом свидании, воздуха не хватает в легких совсем, и он заменяет его полюбившимся запахом кедра. Истинными они не оказываются, и это неудивительно, наверное. Не может все быть настолько сказкой. Впрочем, в остальном жизнь, спустя четыре месяца отношений, кажется прекрасной. Единственное, что все же беспокоит и Тэуна, и Чимина, — запах омеги, который все никак не становился ярче. Течка, что вскоре должна была пойти, расставила бы все на свои места. Чимин зол, он очень зол. Его бесят все и всё, даже сам себя он бесит. Его запах, что все еще не проявился, тоже бесит. А еще все ужасно болит: и живот болит, и голова болит, даже руки и ноги ноют. Он знает, что это означает. Течка. Его первая течка. Говорят, что рядом с альфой всегда становится проще. И так правда происходит, стоит лишь ему вдохнуть запах его родного Тэ. Стоит лишь уткнуться носиком в его железу, почувствовать тепло крепких рук на спине, как становится легче. Но легче нифига не становится, когда течка расцветает в полную мощь. Происходит это посреди ночи, дома в кровати, когда рядом нет ни Тэуна, ни его успокаивающего запаха, ни родителей, что уехали в командировку. Он один, во тьме своей комнаты, где даже проблеска лунного света не видно, с истощающей болью и диким, просто сумасшедшим желанием. Сильнее, чем желание оседлать Тэуна, только желание быть защищенным. Ощущение, что он совсем один в этом огромном и ужасном мире, отдает горечью в его невероятно мягком и красивом запахе ванили, что напоминает о доме и булочках, о печке или камине, о ароматном кофе и круассанах, обо всем на свете. Только не сейчас, когда кислой горечью отдает на языке и в легких, заставляя заткнуть нос и попытаться не дышать. Впервые в жизни Чимину так сильно нужен запах Тэуна, что он и представить себе не может, как жить по-другому. Когда Тэун впервые спрашивает, почему Чимин так слабо пахнет, тот лишь жмет плечами. Он знает причину, но боится говорить. Его запах стал противен даже ему, тогда что подумает любимый альфа? Каждое утро вместо каши на завтрак он пьет подавители запаха. И об этом никто не знает, кроме фармацевта в аптеке за три дома от его квартиры. Несмотря на это, Тэун не отдаляется, а, наоборот, предлагает жить вместе. Выпускной класс, последний звонок и новенькая квартира в подарок от родителей альфы и омеги. В ней же происходит и первый секс Чимина, который немного раскрывает его запах горечи, но Тэун все списывает на первый раз и необходимую боль при проникновении. Все становится обратимо ужасным, когда Чимина настигает вторая течка вне дома. И по возвращении в их с Тэуном обитель, альфа застает его на пороге и первый раз кривится от мерзкого запаха омеги. От прогорклой ванили. Все идет как по накатанной, вниз по склону, словно снежный ком. Сначала Тэун меньше прикасается и обнимает, потом меньше обращает внимания на некогда любимого омегу. А потом… Потом впервые в жизни Чимина рвет изнутри от боли и неверия. Его любимый кедр отдает сахарной ватой. Тогда ему впервые удается скрыть слезы под душем, горько оплакивая измену. Но он прощает Тэуна. Прощает и первый раз, и пятый, и десятый. Потому что любит его больше жизни, больше воздуха. В один момент Чимин решает, что общий ребенок поможет им. И, приходя в гостиную, где на диване сидит его, он все еще надеется на это, альфа с укоренившимся запахом сахарной ваты, он не ожидает услышать о их расставании. «Чимин, мы должны расстаться, — говорит Тэун, как только омега появляется в комнате, — я тебя не люблю». Все в этот момент рушится в омеге. Они же хотели построить большую дружную семью, они же так любили друга — Тэун каждый день и вечер говорил ему это, а Чимин подтверждал, целуя кедровые губы. На все его просьбы, практически мольбы, остаться, Тэун лишь отвечал, что больше никогда не сможет построить с ним семью, не сможет иметь с ним общих детей, потому что он не любит его, больше не любит. Когда Чимин срывается на истерику, крича и умоляя не бросать его, Тэун не выдерживает, бросая колкое: «Твой запах душит меня уже целый год. Он никогда не был красивым и насыщенным как у Сынмина». Тогда мир Чимина ломается полностью, и единственное, что не дает ему рухнуть вниз — это учеба на втором курсе университета, в которую он так сильно погружается с головой, что даже перестает замечать Тэуна, считая, что не заслуживает ничего хорошего в этой жизни.*end of flashback*
Сон выдается тревожным, что, в целом-то, неудивительно. Ему снится, как Тэун морщится от запаха лимона в его нежной ванили, как он выкрикивает ему те омерзительные слова, после хлопая дверью так громко, что до сих пор звук эхом раздается по уголкам квартиры. Все, на что сейчас способен Чимин, — дотянуться до тумбочки, забрать оттуда снотворное и проглотить, надеясь, что вскоре его вновь заберет сон… В этот раз он уже просыпается от будильника и лучика солнца, что светит ему прямо в глаз. Потягивается нежно-нежно в кровати, поджимая пальчики на ножках, как неожиданно резко и больно бьет судорога в ногу. — Ай, блять, блять, — Чимин подрывается с кровати как ошпаренный, болезненно наступая на ногу и пытаясь сбить жгучую боль. Он облегченно выдыхает, когда нога наконец расслабляется, и заваливается обратно на кровать. Он берет в руки телефон, чтобы выключить приятную мелодию будильника, и смотрит на дату. Понедельник, 6:30 утра. Он проспал все воскресенье, и, на самом деле, его даже не мучает совесть. Ему это нужно было. Единственное, что сейчас волнует больше того, что он опоздает в свой первый рабочий день в компанию, так это то, что Намджун писал ему весь вчерашний день, поклявшись в последнем сообщении, что он задушит его, когда Чимин покажется на горизонте. Пак записывает небольшое голосовое, извиняясь и оправдываясь перед другом, что дрых весь день без задних ног, а после направляется в ванную, перед этим раскрывая шторы в комнате и впуская хоть чуть-чуть света и тепла. В общем кабинете он появляется в 7:55 и молится всем существующим и несуществующим богам в благодарность за то, что пробки оказались не такими длинными. Рабочее место ему предстоит делить, как видит сам Чимин, с двумя парнями. Неловко переминаясь с ноги на ногу, стоя около двери, Чимин чувствует на себе два взгляда — изучающих и заинтересованных. — Привет, я Чон Хосок, — начинает первым парень с черными волосами, от него приятно пахнет лавандой, и Чимин уверен, что это такой парфюм. Хоть подавители и скрывали запах самого омеги, но они также не давали почувствовать чужой запах. Все феромоны выключались, словно по кнопке. — Как тебя зовут? — Чимин, — тихо шепчет омега. — Пак Чимин. — Мин Юнги, но лучше зовите меня никак, — произносит парень низким голосом, и Чимин, обращая свое внимание, замечает, что у парня рыжие волосы, и означает это только одно — парень родился бетой. — Хорошо, никак, — язвит Хосок и получает такой же язвительный взгляд в ответ, приправленный средним пальцем беты. Хосок закатывает глаза, тяжело выдыхая, и поворачивается с улыбкой на лице к Чимину. — Ну, проходи, присаживайся. Ты бета? Я совсем не чувствую твой запах, — Чимин мысленно ликует и ставит галочку, отмечая хороший результат от подавителей. Его противной ванили совсем не слышно. — Да-да, бета. Вы тоже? — Только Юнги, — отмахивается Хосок, садясь за свое рабочее место. Он включает компьютер и ставит кипятиться чайник. — Чай, кофе? — Чай, спасибо, — говорит Чимин, возвращая неловкую улыбку Чону. — Меня не беспокоить, у меня годовой отчет. Сделайте вид, что я не существую, — ворчит Юнги, затыкая уши беспроводными наушниками и упирая свой взгляд в монитор. — Конечно, господин никак, — снова язвит Чон, и в него летит ручка, брошенная Юнги. — Я все слышу, придурок. — И я тебя люблю, Мин. Чимин переводит взгляд с одного парня на другого, глупо усмехаясь. Кажется, ему тут скучно не будет. Чон кажется вполне дружелюбной задницей, любящей подколоть. А Юнги создает образ неприступного парня, погруженного в работу с головой. Но, кажется, они с Чоном вполне дружны. Или так только кажется? Впрочем, Чимину это немного побоку, потому что он пришел сюда работать и получать опыт, а не заводить новых друзей. Ему Намджуна с головой хватает, а новые друзья — новые вопросы и проблемы. Он устал от всего и хочет просто работать. Подняться по карьерной лестнице так высоко, чтоб смотреть с вершины мира. И он сделает все, чтобы это вскоре стало правдой. Должна же хотя б одна мечта исполниться, да? Будни текут один за другим, порой их разбавляют встречи с Намджуном в баре или дома за стаканчиком пива. И, на самом деле, Чимина все устраивает. Его вполне устраивают соседи, с которыми он делит кабинет, пусть Хосок и болтает слишком много, и смеется слишком громко. Но это вполне скрашивается молчаливостью и хладнокровием Юнги, что с головой уходит в работу, не замечая никого и ничего вокруг. Потом, ближе к вечеру, и он присоединяется к непринужденной беседе, которая быстро становится с привкусом сарказма и циничности. Чимина все устраивает, пока в один день мимо их кабинета не проходит тот самый парень, которого Пак видел в день собеседования. Он, увидев знакомую макушку, решает зайти к ним и мило поболтать. Чонгук и вправду оказывается милым, да настолько сильно, что поначалу кажется, будто этот парень, — просто живое воплощение идеального омеги. Его слабый запах, и Чимин винит в этом подавители, ведь те должны полностью скрывать все феромоны, отдает приятной сладостью ананаса и изысканной горчинкой миндаля, что явно доминирует в запахе, не то что у Чимина с его мерзко горьким и кислым ароматом. Его голос словно ручей, что льется в самую душу, стоит лишь парню заговорить. Он красив, умён, что слышно по его речи и поведению, и просто невероятен. Именно так кажется Чимину в первый раз. Образ юноши его возраста остается в памяти надолго, даже когда он приходит домой, Чонгук все не хочет выбираться из его головы. Мысль о Чонгуке забирается даже в его сны, и Чимин, кажется, первый раз за долгие месяцы отдыхает. Он именно отдыхает, а не мучается, задыхаясь слезами. И даже проснувшись, он все еще помнит яркую и теплую улыбку парня. Приходить во время обеденных перерывов становится привычкой Чонгука, которую он, практически каждый день, исправно выполняет. После пар в университете он приносит Чимину вкусности в виде домашней еды или сладостей, укутывает своей улыбкой и счастьем и помимо всего прочего приносит искреннюю радость в сердце Пака. «Я хочу быть твоим другом» — это слышит Чимин в один день на свой вопрос, почему и зачем Чонгук делает это. А он улыбается и так просто отвечает, словно это — самый очевидный ответ. Все, кажется, налаживается. Чимина перестают мучать кошмары — их искусно заменяет улыбка Чонгука и его заразительный, детский смех. Детский — в самом хорошем смысле, ведь именно дети искренни в своих эмоциях и их проявлении. И Чонгук, словно ребенок, тоже открыт в своих эмоциях — они буквально читаются у него на лице как что-то весьма очевидное. Отношения с Хо и Юнги пусть и не так быстро двигаются вперед, но шаг за шагом Чимин становится более открытым с ними, смеется вместе с ними и даже подкалывает Юнги, заливаясь гоготом вместе с Хосоком. Он получает свою первую зарплату и пищит от счастья, видя начисленную сумму. Но все резко рушится, когда он приходит в кабинет директора. Тот спрашивает о его самочувствии и успехах, все ли устраивает, и нашел ли он общий язык с коллегами. Чимин неловко улыбается, кивая головой, и благодарит за заботу. Именно в этот момент Чонгук снова врывается ураганом в кабинет Кима, крича, что получил хорошую отметку в университете. Он усаживается альфе на колени, глубоко целуя, и все, что может сделать Ким — извиниться одними лишь глазами перед Чимином. Он быстро выходит из кабинета, чувствуя, как дрожит его сердце. Почему вид целующихся альф оказался для него таким болезненным?I drove past the place where we use to live, where you said you never wanted kids
Чимин стоит на пороге своей новой квартиры с ключами в руках. В пальцах чувствуется легкая дрожь и, честно, ему впервые страшно делать такие огромные шаги. Но это огромный шаг не в пропасть, а в хорошее будущее. Намджун давно говорил, что Чимину надо съехать с той квартиры, где все напоминало о Тэуне. Но он бы, наверное, сделал это и раньше, но денег не было. Но, попросив денег у родителей и Намджуна в долг, получив свои первые деньги за два месяца работы и продав трехкомнатную квартиру, он смог купить себе небольшую однокомнатную квартирку. Тихое мяуканье вывело из ступора, и Чимин, улыбнувшись, открыл дверь. Первым в дом пускают кота, вот Чимин и решил, что маленький пушистый сосед не станет лишним в новой жизни. Он давно хотел себе питомца и сейчас очень жалел, что не взял котенка раньше. Белый пушистик моментально скрывается в уголках небольшой квартирки. В небольшом личном раю Чимина. Последние месяцы он много думал о своей жизни. С появлением Чонгука в ней она явно стала краше и ярче, и Чимину хотелось бы, чтоб так было всегда. Он устал просто существовать изо дня в день и хотел наконец-таки стать счастливым. Если он не смог с Тэуном, то сможет сам. Сам создаст теплое гнездышко в виде милой и слегка неряшливой квартирки омеги. Сам возьмет ребенка из приюта. Сам будет дарить тепло и уют, сам создаст ту счастливую семью, о которой так сильно мечтал. Исполняя свою мечту, он хочет исполнить и мечту маленького омеги или альфы, или беты — это совсем неважно. Главное, что он сделает все возможное для своего малыша, сделает его счастливым, подарив семью и всю любовь, на которую он способен. Каждое утро теперь начинается не со слез, а с улыбки от еле теплого воспоминания сна, в котором смеется Чонгук. Его утро начинается с ароматного кофе на миндальном молоке и варенья из еловых шишек. Он каждое утро проезжает мимо своего старого дома, где когда-то раньше был счастлив, там же, где его сердце однажды нагло растоптали, смешав с грязью. Теперь все это в прошлом. Он станет счастливым, и ему есть, ради кого стараться и жить.I’m only looking for a little peace
Время близится к шести вечера, а значит, что совсем скоро Чимин будет дома. Он счастливо елозит на стуле, рассматривая сосредоточенные лица Хосока и Юнги, которые, кажется, не закончили с работой. Чимин же, управившись слишком быстро, сдал отчет генеральному директору и теперь отдыхал, не переживая ни о чем. Стук в дверь привлекает внимание всех, и даже вечно хмурый Юнги отрывает свой взгляд от экрана монитора. — Чимин, — говорит ассистент, открывая дверь. Его лицо мрачнее любой тучи, и улыбка Чимина вмиг слетает со счастливой физиономии. — За мной, — говорит он, чеканя каждое слово. — Что случилось? — нервно спрашивает Пак, поспевая за Суёном. — Ничего плохого, если нас обоих сегодня не уволят из-за твоей ошибки, — в этот момент кажется, что первые волоски на голове Чимина начинают седеть в двадцать три года. Ассистент стучит костяшкой пальца по стеклянной двери, оповещая Кима, что вернулся, и тот, откашлявшись, приглашает внутрь. Директор не выглядит настолько уж мрачным, и Чимин надеется, что все не настолько ужасно, как может быть. — Суён, что ты ему сказал? Почему он такой бледный? — То же, что и Вы мне, господин Ким. — Оставь нас наедине, — просит, хотя больше требует, директор. Ассистент скрывается за дверью, и Тэхён устремляет свой взгляд на Пака. — Чимин, что Вам сказал Суён? — Что нам повезет, если Вы не уволите нас. — Что ж, это правда, но пока под это выражение попадает только Суён. В его работе слишком много ошибок и недочетов, что я не уверен, справляется ли он с ней, учитывая, какие деньги я ему плачу. Что же по поводу Вас… Чимин, Вы знаете, какую ошибку допустили? — Чимин правда пытается судорожно вспомнить все, что делал сегодня, и, честно, не помнит ничего о своих косяках. — Посмотрите этот договор, — говорит он, протягивая лист в руки Пака. Тот достиг многого за несколько месяцев, так что последнюю неделю исправно выполнял задачу, которая включала в себя печать договоров. Он отдавал каждый Киму прямо в руки. Сейчас Чимин смотрел на тот, что отдал совсем недавно. Ким облокотился о стол, наклоняясь ближе к Чимину и карандашом указывая на опечатку. Вместо десяти миллионов вон он написал сто миллионов. Ошибся одним нулем и оправдания себе найти не мог. — Чимин, как Вы думаете, у меня есть лишние девяносто миллионов вон? — спокойно спрашивает альфа, и омега судорожно мотает головой, а его глаза медленно, но верно наполняются слезами. — Ким Тэхён-ним, простите меня, — еле слышно шепчет он. — Я… Я… Мне п-правда очень жаль, — говорит Чимин, и первая слеза срывается с его ресниц, капая на белые штаны. — Я правда очень сожалею, извините меня. Его всхлипы резко прерывают объятия подошедшего мужчины. Тэхён, встав со стула и приблизившись к нему, аккуратно обнял за плечи, после вовсе прижимая к своей груди. — Чимини, ты чего? — опускает он все формальности, пытаясь просто успокоить парня перед ним. Сердце Тэхёна бешено бьется в груди, болезненно отдавая в ребра, и ему тоже хочется расплакаться рядом с Чимином. Он же совсем не хотел доводить его до такого. Просто хотел показать на ошибку, чтоб в последующем Чимин не совершал новые. Такая реакция была совершенно непонятна для Тэхёна. А Чимин все боялся и боялся, что его уволят. Тихо шептал слова прощения, умолял не увольнять. Его жизнь ведь только-только начала приобретать яркие цвета, становилась менее серой и убогой. Он стал больше улыбаться, больше смеяться и меньше думать о Тэуне. Одна глупая ошибка могла испортить, казалось, все. И Чимин так боялся, что был готов на все, лишь бы остаться на этой работе. Лишь бы не оказаться вновь там, откуда так усердно пытался выбраться. Длинные пальцы Кима, которыми он обычно зажимал чернильную ручку или кружку с кофе, сейчас мягко поглаживали, скорее массировали, корни Чиминовых волос. Он нежно шептал слова, что все будет хорошо, и его никто не увольняет. Прижимал крепче к своей груди и чувствовал себя неожиданно правильно в тот момент, когда успокаивал парня. Чимин не понял, в какой момент запах дерева стал таким насыщенным, что он жадно вдыхал его полной грудью, растворяясь в нем от и до. Не почувствовал, в какой момент сам стал издавать яркую и чистую ваниль, которую с ошарашенным взглядом вдыхал Тэхён. Это казалось таким правильным, что ни один, ни второй не заметил появления Чонгука. Тот стоял на входе и пялился на своего альфу и… своего омегу? Он был уверен в последнем, ведь зверь внутри так яростно рычал и выл, желая оказаться рядом и помочь своей течной паре. Внезапная течка от сильного стресса оказалась изумлением для всех троих. Тэхён, встретившись со взглядом Чонгука, понял все. Прочитал в глазах любимого альфы. Этот парень — их омега. И оба понимали это так отчетливо и ярко, что волки синхронно выли где-то в глубине их душ. Шок от происходящего отошел на второй план, и сейчас совершенно не хотелось думать, как у двух истинных альф может быть еще и истинный омега. Сейчас важнее всего был хныкающий Чимин, на которого так внезапно напала течка. Он поглаживал живот, сводя ноги вместе, и переживал уже не только об ошибке в договоре. Он скрыл, что является омегой, и за это его точно должны были уволить. Но почему-то Ким Тэхён не кричал на него, лишь крепче прижимал к груди, укутывая естественным запахом ели и шишек. Этого казалось слишком мало, недостаточно. Но все изменилось, когда в этот чудесный аромат вмешался яркий миндаль. Тогда-то и стало спокойно и хорошо. Так, как и должно быть. Именно так хотел себя чувствовать Чимин в первую течку. Защищенным. Все внутри него скулило, желая оказаться в тепле двух феромонов, укутаться и пропахнуть ими полностью. Такого его омега никогда не желал рядом с Тэуном, такого никогда не происходило с его телом и головой. Сейчас внутренний зверь так сильно выл, чувствуя долгожданное облегчение. Чимин, чувствуя тепло и защиту от двух альф, обнял Тэхёна за талию, уткнувшись носом в низ живота. Он забвенно вдохнул запах ели, сильнее сводя ноги. Его нутро пульсировало, жаждало хотя бы одного из двух альф, которых внутренний омега уже посчитал своими. Он чувствовал, как вязкая и ароматная смазка выделялась из ануса, пачкая и нижнее белье, и штаны, и стул, на котором он сидел. В какой момент он оказался на руках Тэхёна — тоже неясно. Он помнит лишь уже полюбившийся запах ели вперемешку с немного обеспокоенным миндалем. Помнит нежные руки и поцелуи на лице, шее и руках. И еще помнит, как два альфы шептали ему, что все будет хорошо, что они любят и не оставят. Больше никогда не оставят. Теперь это невозможно, ведь жизнь без истинного равна смерти, если не хуже. Ведь гореть заживо на Земле в своем личном аду — это гораздо, гораздо хуже.They say home is where the heart is
but my heart is wild and free
So am I homeless
Or just heartless?
Первое, что чувствует Чимин, когда просыпается, — это неприятную влагу в области задницы и жар от двух тел по бокам. Открыть глаза удается далеко не с первого раза, потому что голова раскалывается так, будто он вчера напился до смерти с Намджуном. Но такого он не помнит. Если уж честно, то он вообще мало помнит. Горячие руки и трепетные голоса. Тепло и уют. Защиту и заботу. И, кажется, немного любви. Открыв глаза с раза, вроде как, пятого, Чимин оглядывается, с ужасом осознавая, где и с кем находится. Справа от него лежит его, черт подери, директор, а слева — его истинный альфа. И что в этой прекрасной паре забыл Чимин, он просто не имеет ни малейшего представления. Стоит ему только задуматься об этом, как низ живота сводит сильной судорогой, а из колечка ануса вытекает липкая и пахучая смазка. Он пугливо глотает воздух и только спустя пару секунд осознает, что его ваниль яркая и чистая, как никогда прежде. А еще осознает, что у него течка, и он оказался в окружении двух альф и без подавителей. Беде не миновать. Ну или так кажется только Чимину. Его извечная проблема с мнительностью не играет ему на руку. Он испуганно скидывает с себя руку Чонгука, пытаясь выбраться из объятий. Это, конечно же, будит альфу, и он, осоловело хлопая глазами, смотрит на омегу, у которого ужас застыл во взгляде. Чимин не хочет так… Только с тем, кто поселился у него в сердце первым после Тэуна. Судорожно мотает головой, пока слезы капают на оголенные участки бедер. — Не надо… — хрипит он, умоляя альфу взглядом. За считанные секунды Чонгук полностью скидывает с себя пелену сна, подбираясь к омеге. В его взгляде читается ужас и боль. Боль за своего омегу, который даже посмел предположить насилие, и ужас, что эта мысль вообще посетила его светлую макушку. — Эй, Чимин, — говорит альфа, и Тэхён, слыша проснувшийся голос, тоже открывает глаза, вдыхая запах ванили. — Мини, посмотри на меня, — просит Чонгук, и Чимин, ощущая тепло во взгляде и словах альфы, смотрит. Внимательно, пристально, ожидая его дальнейших действий. Но его опережает Тэхён, который, не церемонясь, обнимает омегу за бедра, укладывая ладонь на животик, и утыкается носом в копчик. — Давайте сегодня поспим, раз уж я взял пару выходных, — бормочет альфа. — Тэ, не смей засыпать. Нам надо поговорить, — строго произносит Чонгук, и Чимин дергается от этой стали в голосе. — Он смотрит на меня так, будто я его либо убью, либо изнасилую, — Тэхён, слыша об угрозе для своей пары, моментально просыпается, садясь на задницу и притягивая к себе Чимина. Он выпускает свой феромон, укутывая запахом елочки, трется носом о его жилку и нежно-нежно целует. Гладит живот, слегка щекоча и дразня, и Чимин, хихикая, растворяется в этих ощущениях. Когда Тэхён впервые, он надеется, прикусывает его пахучую железу, то из груди Чимина вырывается стон блаженства. Альфа тут же зализывает кожу, обнимая всего Пака, словно тот мягкая игрушка. Только теперь Чимин готов быть этой игрушкой, потому что искренне верит, что в этот раз его не кинут под кровать пылиться. Он понемногу проваливается в сон, втягивая запахи альф. — Вот так надо успокаивать течную омегу, Чонгук. Никакие разговоры ему не помогут, пока он думает задницей, а не головой. И естественно, что его омега испугался тебя, когда у тебя член торчит из трусов, взгляд голодный и пахнет от тебя твоим ананасовым миндалем за километр. Я бы тоже, если честно, переживал за свой зад. — Откуда ты знал, что для спокойствия ему нужно именно это? — с толикой любопытства, нежели ревности спрашивает Чонгук. — Ты такой же в свой гон, — мягко улыбается Тэхён, поглаживая альфу по волосам. — Давай спать, зайчонок? — он тянется за поцелуем, и омега в его руках невольно постанывает от боли в животе, причмокивая губами во сне, вызывая у обоих альф искреннюю и счастливую улыбку. Они укладываются так, что Тэхёна с обеих сторон обнимают его драгоценные истинные альфа и омега. И кажется, ему больше в жизни ничего для счастья и не надо. Следующее пробуждения для Чимина выдается менее болезненным. Его дикое желание уже утихло, и мыслить ему было гораздо проще, нежели раньше. Он нежно тянется в постели и осознает, что лежит в ней совершенно один. Не могло же ему все это привидеться? Точно нет. И Чимин в этом убеждается, когда вдыхает полную грудь яркого аромата ели, миндаля и… ванили? Сначала он думает, что ему показалось. Не может же его ваниль быть настолько сладкой и чистой? А потом, постепенно, он вспоминает события прошедших дней, и ему, честно, просто хочется завыть от отчаяния. Именно это он и делает, скрывая свой стон стыда в подушке. Неужели именно он вчера сначала расплакался перед своим… А кто ему теперь Тэхён? Истинный? Альфа? Или все еще просто директор? Первое — это абсолютная правда, он чувствует это всем своим нутром. Второе? Нет, Чимин совсем не уверен, может ли назвать Тэхёна своим альфой. У него ведь уже есть пара — Чонгук, которого он любит и открыто заявляет об этом. Самое очевидное, что Тэхён, Чимин надеется на это, — это все еще его директор. Он сопливо расплакался перед Кимом, ужасаясь только от одной мысли, что его могут уволить. А потом все как в тумане. Прикосновения, поцелуи, стоны. Его стоны. Он помнит горячие руки на своем теле и шепот на ухо. Горячее дыхание на шее и жгучее чувство в области паха. — Проснулся, милый? — щебечет голосок Чонгука, вырывая Чимина из воспоминаний. — Хочешь кушать или сначала в душ? — омега испуганно посматривает на альфу, все еще не понимая, как именно ему отвечать и вообще реагировать. Он не признавал себя как омегу столько лет, а сейчас чувствует столько заботы и любви, что исходит от Чонгука волнами приятного аромата миндаля. — Проснулся, да, — совсем тихо шепчет омега. — Ну чего вы тут? Там завтрак остывает, — говорит подошедший Ким. Он ловко обвивает талию Чонгука, оставляя нежный поцелуй на плече. А после подходит к краю кровати, присаживаясь на одеяло, и наклоняется к Чимину, оставляя не менее нежный поцелуй на копне его светлых волос. — Вставай, милый. Поговорим на кухне, хорошо? Примешь душ сразу или сначала покушаем? — Покушаем, — застенчиво отвечает Чимин, пряча свой взгляд. Никто и никогда, особенно Тэун, не смотрел на него так, как сейчас смотрят два альфы. Нежно, ласково и с большой любовью, что вот-вот норовит выпрыгнуть сердечками из глаз. — Эй, — окликает его Чонгук, — не стесняйся нас. Мы же твои истинные. — Но мы не в отношениях, Чонгук, — поучает его Тэхён. И он прав. Они не в отношениях, не «пара». — Ты сам веришь в то, что говоришь? Он три дня проспал в НАШЕЙ кровати, в НАШЕМ доме, в НАШИХ объятиях и пропитался НАШИМ запахом, Тэ. И твой, и мой альфа приняли его. Его омега принял нас. Какое к черту не в отношениях? Ну давайте тогда обусловимся, что с этой минуты мы в трисаме, если тебя, Тэхён, не убедили остальные аргументы. — А Чимин? — парирует он. Чонгук говорит так, будто все уже решено. На деле-то, оно так и есть. Природа уже давно решила за них троих, как и их внутренние звери. Больше ни один день не будет казаться возможным без присутствия кого-либо одного в их жизни. Жизнь без истинного — вовсе не жизнь. — Чимин, ты что думаешь? — Я… Честно, пока не хочу думать. Хочу просто позавтракать, можно? — спрашивает он и чувствует, что вот-вот заплачет. Два любящих и любимых альфы сейчас ругаются из-за него. Есть ли у него вообще здесь право голоса, ведь он им никто? Так ведь? — Да, конечно, милый. Пойдем, там каша стынет, — Тэхён подает ручку Чимину, за которую тот сразу же хватается, ища опору. Ноги дрожат, как и все тело, а голова слегка кружится. Наверное, это обусловлено тем, что Чимин не ел долгое время, находясь в тяжелом состоянии во время течки. Вообще течка не должна приносить столько боли и так сильно волновать гормональный фон, но Чимин ведь долгое время был на подавителях. И сейчас так четко чувствовать своего омегу… странно? Да, это, по крайней мере, странно. — Не волнуйся, Мини, — шепчет Чонгук, приобнимая за плечи с другого бока. — Твой запах становится кислым, — улыбается он, втягивая носом ваниль. — Все хорошо и будет хорошо, я тебе обещаю. — Садитесь давайте, я очень старался, — смущенно улыбается Тэхён. И, честно, такое видеть тоже странно, но это приятным теплом отдается где-то в груди и омеги, и младшего альфы.I showed you all my scars that I let nobody see
— Примешь душ? — уточняет Тэ. — Или обратно ляжем? Мы можем посмотреть любой фильм, какой ты захочешь. Или сериал. Или аниме. Все, что ты захочешь, милый. — Н-нет, — говорит Чимин и снова прячет глаза. — Я дома помоюсь, — это заявление ошарашивает и одного, и второго альфу. Как дома? Он собирается уйти домой после течки, которая еще даже не прошла полностью и которую они провели втроем? Так просто уходит, даже ничего не объяснив? — Спасибо за заботу, за завтрак и за крышу над головой на это время… Но Тэхён прав, Чонгук. Мы не «пара», — говорит он, выделяя последнее слово кавычками с помощью пальцев. — А я вроде обусловился, что теперь мы в трисаме, Чимин. Ты. Наш. Омега, — чеканит он. — Мы твои альфы. В чем проблема? — Во мне, Чонгук, только во мне. Я не хочу рушить вашу семью? — Блять, Чимин, ты упал и головой ударился? Ты наша семья! Ты — это наше все с Тэхёном, — Чимин чувствует, что еще чуть-чуть, и он заплачет. Нет, он не заслуживает всего этого: ни семьи, ни любви, ни заботы. Особенно, если это идет в двойном размере. Он отчаянно вертит головой из стороны в сторону, и первые капли срываются с его ресниц. — Нет. Нет, я не ваша семья, Гук… — Да, Чимин. Наша. Моя и Тэхёна. И мы твоя семья, твои альфы, слышишь? — говорит он, обхватывая лицо омеги ладонями. Чонгук целует его щечки, его носик, соленые следы от слез и веки. Успокаивает, когда сам переживает сильнее Чимина. Что так сильно беспокоит их маленького омегу? Кто заставил его думать, что истинные альфы априори не могут быть его семьей, если так заложено природой? Разве они смогут друг без друга? Да, Чонгук сам видел, как истинные могут прожить друг без друга. Его папа — яркий пример этого. Но он такой же яркий пример того, как плачет по ночам, держа фотографию погибшего альфы рядом с сердцем. Он его любит и будет любить всегда, несмотря на трех детей и любящего альфу. Потому что так велит внутренний омега. Потому что таковы законы природы. — Я не заслуживаю вас… Не заслуживаю всего этого, — говорит он, активно размахивая руками и роняя слезы. — Чимин, — зовет его Тэхён, обнимая со спины и прижимаясь носом к железе. — Любовь и истинность нельзя заслужить. Она просто есть. Все, что мы можем сделать с ней, — это либо принять, либо отвергнуть. Мы тебя оба любим. Как минимум, как омегу. Но дай нам немного времени, и мы полюбим как человека. Дай нам возможность, и каждый из нас сделает все возможное, чтобы узнать тебя лучше. — Я уже знаю тебя, Мини. Мы ведь столько общались. И я полюбил твою искреннюю улыбку, твой громкий и заливистый смех, твои сияющие глаза. Слышишь, Мини? — Чонгук целует его прямо в губы, нежно сминая их и оставляя легкий шлейф ананаса и миндаля. — Мы любим тебя. — Я… Я, кажется, вас тоже… — Тогда позволь нам позаботиться о тебе, милый? — просит Тэхён. — И дать в морду тому, кто сказал тебе, что любовь надо заслужить, — Чимин искренне смеется, и на душе становится легче. Он теперь и вправду не останется один. Его не окружает мрак и холод его прошлой квартиры или спальни, где он один проводил течку. Его голову не заполняют мысли о Тэуне. Лишь о славном и любимом Тэхёне и прекрасном, не менее любимом Чонгуке, что прямо сейчас обнимают его, покрывая поцелуями со всех сторон.When your soul finds the soul it was waiting for
When someone walks into your heart through an open door
When your hand finds the hand it was meant to hold
Don't let go
Someone comes into your world
Suddenly your world has changed forever
Чимин чувствует, как завязываются узлы в его животе. Как возбуждение медленно, но верно распространяется по каждой клеточке его тела, а кровь приливает к паху. Штаны становятся неожиданно тесными. Альфы, чувствуя изменения в запахе омеги, что теперь приобрел оттенок возбуждения, любви и страсти, целуют ярче и желаннее. — Если ты скажешь, то мы остановимся, — говорит Тэхён, чувствуя, что еще чуть-чуть, и остановится будет сложно. Но слово их омеги — закон для обоих. — Тогда я не скажу, — шепчет омега. И это последнее, что он говорит, прежде чем губы Чонгука накрывают его собственные. Младший альфа целует нежно и трепетно, пока руки Тэхёна оглаживают его тело, залезая под футболку и штаны. — Ляжем? — задает риторический вопрос Тэхён, и Чонгук легонько кивает. Как только они оказываются на кровати, над Чимином нависают два альфы, которые ловкими движениями пальцев и губ ублажают его, вознося до самых, кажется, небес, не то что облаков. Пока губы Чонгука оставляют мокрые следы на щечках и устах Чимина, Тэхён поцелуями спускается все ниже и ниже, доходя до самой кромки штанов. Он цепляет край одежды длинным пальчиком, стягивая их с омеги, следом забирая и трусы. Чимин сжимает ноги, стыдливо пряча взгляд и краснея. — Не закрывайся, милый. Ты такой красивый. — Я… У меня давно никого не было. — В этом нет ничего страшного, Мини. Мы будем нежными, — клянется Чонгук. — Обещаем, — подтверждает его слова Тэхён. Старший альфа нежно обхватывает головку члена пальцами, собирая маленькую каплю предэякулята и растирая ее по гладкой розовой коже. Сжимает головку в пальцах, массируя возбуждение, и Чимин заходится в первом громком стоне, но он быстро переходит в крик, стоит Тэхёну взять член в рот. Это оказывается таким горячим и мокрым событием в жизни Чимина, что он не может сдерживать себя и вскидывает бедра, толкаясь в рот альфы. Тэун никогда прежде не делал ему минет, считая, что это — омежья обязанность. Впрочем, римминг он ему тоже не делал. А вот Тэхён, похоже, намеревается, потому что его губы нежно скользят ниже, оставляя поцелуи на маленьких поджавшихся яичках. А после Чимин чувствует то, что заставляет забыть его собственное имя, — язык альфы на своей дырочке. Он так мокро и юрко собирает всю смазку, что кажется, будто он хочет выпить всего Чимина до дна. Тем временем Чонгук тоже не забывает доставлять удовольствие омеге. Он уже давно стянул с него майку и все это время ласкал затвердевшие соски. Облизнувшись, он опустился к ним и захватил одну из горошинок в рот, сжимая зубами. И, кажется, Чимин в этот момент взлетел выше небес. Язык кружился вокруг соска, губы обхватывали ореол, а зубы сжимали горошинку, и Чимин уже не знал, как ему извернуться, чтобы уйти от этой истощающей ласки. Он ни разу не чувствовал себя так, и дело совсем не в том, что сейчас альфы целых два. Его мозг стал затуманиваться, а омега все больше брать на себя весь контроль. Сейчас он тек, как никогда прежде. Смазка толчками выделялась из дырочки, пачкая губы Тэхёна. Стоны вырывались из груди, когда Чонгук сжимал соски между зубов и пальцев. И честно, Чимин это вовсе не держал под контролем, когда, громко закричав, излился себе на грудь, пачкая все вокруг. Тугими рывками сперма вылетала из покрасневшей головки, пачкая и его, и даже Чонгука. И может ему было бы стыдно, но чувство заполненности пришло первым, когда Тэхён ввел в него сразу два пальца. Громкий выдох и изгиб в спине, закатившиеся от наслаждения глаза дали понять альфам, что они делают все более чем правильно. — Гуки… — на выдохе произносит Чимин. — Я… Я хочу отсосать тебе… — он стесняется и прячет глаза, но все же желание побеждает стеснение. — Ох, блять, а я-то как хочу, Мини, — шепчет ему в губы Чонгук и сбрасывает с себя штаны. Он встает на колени возле головы омеги и нежно гладит волосы. Он смиренно ждет, когда омега поборет смущение и приступит к обоюдному наслаждению. Чимин маленькими пальчиками обхватывает ствол, нежным рывком поднимаясь до головки. Он растирает жемчужинку смазки, и Чонгук шипит от наслаждения. Высунув язычок, первый раз проходится по головке, смакуя вкус миндаля. Он обхватывает губами головку, проталкивая ее глубже, как когда-то его заставлял Тэун. Но крепкая рука Чонгука останавливает. — Не пытайся взять весь сразу, Мини. По чуть-чуть. А про горловой так вообще забудь, — шепчет альфа. Он видит вопрос в глазах омеги и старается успокоить его. — Рядом с тобой мне приятно все. Просто я хочу, чтобы ты тоже получал наслаждение и удовольствие. Омега коротко кивает и задыхается стоном, когда в него проникает уже четвертый пальчик Тэхёна. — Зайчик, поменяемся? — Ох, с удовольствием, любимый, — альфы сплетаются языками, и Чонгук отчетливо чувствует на его губах сладкую ваниль. Это заставляет член дернуться и вытолкнуть каплю смазки, что тонкой ниточкой повисает на головке. Вопреки их словам, местами они не меняются. Чонгук лишь садится на кровать, откидываясь на спинку, и приглашает на свои бедра омегу. Чимин, тяжело понимая, что именно от него хотят, тупит пару секунд, а после ползет к нему на коленях. Оказавшись рядом, Чонгук утягивает его в теплый и нежный поцелуй, перебрасывая одну ногу через себя. Чимин сидит на альфе, потираясь своим вновь вставшим членом о его торс. — Давай сам, Мини, — говорит ему Чонгук, и омега глупо кивает головой, не понимая, что от него хочет этот альфа. Осознание приходит, когда Чонгук, взяв его ладонь в свою, обхватывает свой член, направляя его в дырочку омеги. — Давай, милый, — повторяет альфа, и Чимин в этот раз слушается. Он приподнимается на трясущихся ногах и приставляет член ко входу, аккуратно опускаясь на него. Головка, преодолев первое сопротивление, проходит внутрь, и альфа громко стонет. — Ахуеть… Какой ты узкий, Мини… Как хорошо. Омега, положив голову на плечо альфы, старался насадиться все сильнее. Когда у него это выходит, он громко стонет от чувства наполненности и оставляет поцелуй на груди альфы. — Так приятно… — шепчет Чимин. Он чувствует, как Чонгук сжимает бедра своими пальцами до красных следов и начинает толкаться в омегу. Тэхён тем временем медленно целует каждый позвонок омеги, прикусывая до еле заметных следов, тут же зализывая кожу. Он скользит губами и руками, нежа омегу в любви, пока Чонгук быстро и чувственно толкается в его дырочку. Течка, что все еще не окончилась, а лишь прошла свой пик, помогала как никогда. Смазки было достаточно, даже слишком много для перевозбужденного Чимина, что скулил, утыкаясь носиком в железу Чонгука. Тэхён медленно опустился пальцами до дырочки омеги и приставил ко входу первый. Он аккуратно толкнулся внутрь, и омега, и альфа громко застонали от новых чувств. — Примешь нас обоих, милый? — шепчет альфа, прикусывая ушко. Палец полностью скрывается в омеге, и теперь член Чонгука каждый раз четко бьет по простате, вызывая практически крик наслаждения у омеги. Чимин потрясенно выдыхает и активно кивает головой. — Да… Да, пожалуйста. — Что да, милый? — дразнит его Тэхён, проникая уже вторым пальцем в омегу. — Войдите в меня оба… Я хочу… Хочу почувствовать вас. Хочу, чтобы вы повязали меня, мои альфы… — горячо шепчет Чимин свои откровения. Он так сильно хочет их, что никакие слова не смогут передать всю его страсть. Когда в Чимина спокойно входит Чонгук и еще три Тэхёновых пальца, старший альфа прислоняет головку члена ко входу, медленно толкаясь вперед. Чонгук и Чимин застывают в ожидании и страхе перед новыми ощущениями. Чонгук чувствует, как член любимого альфы скользит по его собственному, пока Чимин разрывается от ощущений. Это оказывается так крышесносно, но его хватает только на осиплые стоны и крики удовольствия. Оказавшись в омеге по самое основание, Тэхён осмотрел плод своих трудов, окинув дырочку взглядом. Та, раскрасневшаяся и растянутая, истекала смазкой, принимая в себя сразу двух альф. Нутро пульсировало, сжималось, принося альфам неимоверное удовольствие. Первый толчок Тэхёна, и все трое громко и протяжно стонут, откидывая головы. Он понемногу набирает темп, не забывая об удовольствии и безопасности омеги. Альфы ласкают его тело, пальцами сжимая то талию, то горошинки сосков. Зубами прикусывают шею и плечи, оставляя свои запахи. Это получается так по животному дико и необузданно, что они втроем теряют голову. Несколько финишных толчков Тэхёна, которые Чонгук чувствует своим членом, и старший альфа кончает глубоко внутрь омеги, разбухая узлом под головкой члена. За ним кончает и Чонгук, также повязывая омегу. — Ляжем на бок, — устало шепчет Ким. — Давай, да. Они аккуратно заваливаются на бок. Чимин прижимается носиком и ладошками к груди Чонгука, тяжело дыша, пока его талию руками обвивает Тэхён, который прекрасно расположился сзади. — Мы тут надолго, — улыбается старший, нежно целуя омегу в макушку. — Надо ему противозачаточных после купить. Мы два дебила, Тэ, — упрекает Чонгук. Они вот вообще не собирались, если честно, устраивать вязку в первый день их отношений. Но сейчас жалеть не о чем — все трое получили неописуемое наслаждения от акта любви. — Не надо… Пожалуйста, — в бреду шепчет Чимин. Его понемногу укутывает пелена дрёмы, но сознание все еще активно. — Я хочу… Семью… — он говорит это совсем-совсем тихо, но альфам все слышно. Не выдержав такой эмоциональной нагрузки за день, Чимин дает волю чувствам и тихо расплакивается, слезами увлажняя грудь Чонгука. — Тише, милый, — просит Тэхён. — Все будет хорошо. Мы обещаем тебе. — Мы тебя любим, Мини. Любым, — подтверждает Чонгук, целуя омегу в носик, и тот отпускает себя, проваливаясь в сон. Альфы лежат недолго в тишине, поочередно изливаясь в омегу тугими струями спермы, заполняя его до краев. Чонгук недолго думает и выпаливает: — Хочу дать в морду тому уроду, который разбил его. — Чонгук, с чего ты взял… — говорит Тэ, но его прерывают. — Ты серьезно, любимый? Ты вообще видел его? Он постоянно о чем-то задумывается, печально глядя в никуда, глаза у него бывают опухшие и покрасневшие, сколько бы он не пытался их спрятать от меня. И я вот совсем молчу о том, что было сегодня. Он думает, что должен заслужить, Тэ, заслужить любовь. Он так отчаянно и почти испуганно хочет детей. Он стеснялся своего запаха, который, мы оба знаем, горчил. Он отдавал кислинкой и горечью, потому что кто-то сделал очень больно нашему мальчику. — Этот мальчик старше тебя. — Этот мальчик — мой омега. И я готов перегрызть глотку за него. — Оставь месть и злость для дураков. Давай просто подарим ему так много любви и заботы, чтобы он забыл обо всех своих невзгодах и страхах. — Да, Тэхён, — отвечает Чонгук, задумчиво вглядываясь в спокойное лицо омеги. — Давай сделаем его самым счастливым.I have died every day waiting for you
Darling, don't be afraid
I have loved you for a thousand years
I'll love you for a thousand more