Цена риска

      Благодаря Гарри, а теперь ещё и Пэнси, которая всё чаще появлялась рядом с ним, Гермиона забывалась и продолжала жить дальше. Вернее, старалась. Выкинуть из головы предательство дорогого, важного человека, которого ты любил за несколько дней невозможно.              Друзья видели её красные от слёз глаза, но молчали. Гермиона сильная, она справится. А Гермиона была просто девушкой и хотела уткнуться в чьи-то плечи и реветь. Но такого человека не было. Беспокоить этим Гарри ей не хотелось тем более, что она видела, как он сконцентрировался на отношениях с Пэнси. Это не обижало её, ведь она понимала и знала то ощущение, когда хочется раствориться в человеке.              Она копалась в своих воспоминаниях стараясь зацепиться за тот момент, после которого всё пошло не так. Они разговаривали с Роном, проводили время, дурачились, гуляли, даже разговаривали о чём-то, кроме его успехов в квиддич. Наверно первый звоночек был тогда, когда он не поверил Гарри на четвёртом курсе, как можно было не поверить другу? Но она закрыла на это глаза, оправдывая его тем, что это всё из-за комплекса неполноценности и обделённости. Только вот Гарри в этом виноват не был.       Второй звоночек был тогда, когда Рональд вместо того, чтобы выяснить с ней отношения, начал встречаться с Браун. Сама по себе девушка подходила ему, это Гермиона поняла сейчас, анализируя ситуацию трезвой, невлюблённой головой. Рон не однократно говорил, что влюбился в неё на первых курсах, но почему он тогда вёл себя, как полный кретин? Оставалось загадкой.              Третий звоночек был в лесу Дин, когда он предал и бросил их, поставив Гермиону перед выбором. Это было низко, подло и эгоистично.              Хоть они и простили его с Гарри, но полностью относиться к нему, как раньше она не могла. Она восприняла это не просто, как слабость, которую испытал человек, когда столкнулся с опасностью, а как личное оскорбление её и самого важного и родного человека – Гарри. Принять его после этого было ужасно тяжело, она даже старалась внушить себе, что такое поведение нормально. Все люди разные и никогда не знаешь, как кто себя поведёт.              Но эту мысль вытеснила другая – если ты изначально не чувствовал, что справишься с такой ответственностью, то не стоило и начинать.              Они проводили после победы время вместе, но Гермиона не чувствовала себя девушкой рядом с ним. Сестрой или мамой – да, но девушкой – нет. Гермиона, бывало, смущалась под взглядом Гарри, но под Рона ни разу. Он не вызывал тех бабочек в животе, о которых она слышала от девчонок. Она не видела в его взгляде ту щемящую грудь влюблённость, с которой сейчас Гарри смотрит на Пэнси. Она не чувствовала ничего, а самое ужасное, что она даже в этом врала себе, объясняя, что это из-за войны.              Они целовались, а Гермиона знала, что она даже не намокла там, хотя в книге было точно сказано, что подобные действия со стороны мужчины вызывают такую реакцию организма.              Заниматься сексом с Роном они стали не сразу. Гермиона попросила начать с ласк, прелюдии, особенно те, что были описанные в бульварных книжонках, который она тайком покупала летом, её возбуждали. Она чувствовала прилив желания и приятную истому внизу, когда низ живота тянуло.              Ласки Рона были настолько неумелыми, что сейчас Гермиона задавалась вопросом, кто с ним вообще спит или что он делает с девушками, раз они соглашаются с ним спать. Он неумело раздевал её, то цепляя волосы, то царапая кожу, своими плохо подстриженными ногтями. Ей было дурно от одной мысли, что он такие пальцы будет пихать в неё.              Когда она делала это сама, всегда в голове всплывали разные представления о сексе, которые возбуждали её. Гермиона знала как нужно прикасаться к себе, чтобы ей было хорошо, однако, когда она говорила это Рону, он словно не слышал этого, продолжая тереть её клитор на сухую, что вызывало неприятные ощущения. Она просила смачивать пальцы слюной, но даже это было тяжело ему сделать.              Первый секс был очень плох, ничего кроме боли и неприятного трения она не ощутила, ей даже казалось, что Рон не замечает её состояния, словно это было совершенно неважной деталью. Он вечно жаловался, что её смазки мало и вообще с ней что-то не так.              Гермиона обижалась, в большей степени на себя, что позволяла подобному продолжаться, что раздвигала снова и снова перед ним ноги, внушая себе, что влюблена в него.              Она лгала себе, что хочет его, что любит его. Вернее, она любила, когда-то давно.              Сейчас она смотрела на него совершенно другими глазами. Гермиона начала понимать какого мужчину она хотела видеть и надеялась, что родственная связь свяжет её с мужчиной, которого заботит состояние женщины во время секса, с которым ей будет интересно и она сможет быть просто девушкой, а не подругой Поттера или Героиней Войны.              Родственная душа, казалась, ей воздушным замком, ведь свести тебя могло с кем угодно и дай Мерлин это будет нормальный человек. Потому что, если окажется, что её родственная душа Рон – ей богу, она повесится.              Гермиона всё думала о зелье, о котором она невзначай услышала от Гарри, который узнал от Пэнси.                     ***              В библиотеке было почти тихо: слышались звуки постукивания пальцами по дереву, шелест страниц и стук пера о чернильницу.              Она вспомнила, что, когда впервые нашла упоминания о родственных душах посчитала это не более, чем мифом, который был придуман для оправдания какой-то связи, особенно нежелательной между чистокровным и маглорождённой, или наоборот. Но осознать, что это реальность было не сложно. Она видела, как выглядел Гарри рядом с Пэнси; совсем не так, когда пытался построить отношения с Джинни, которые в итоге сам же закончил. Сейчас Гарри вёл себя более спокойно, было видно, насколько расслабленный и счастливый он рядом с Пэнси, как они милуются и ведут себя так, словно рядом никого нет.              — Я могу сесть рядом? — голос отвлёк Гермиону от мыслей. Она подняла взгляд и увидела Пэнси.              — Да, конечно.              Слизеринка улыбнулась и села напротив. Она вела себя тихо, стараясь не отвлекать ни Гермиону, ни других. Гермиона не хотела уточнять, почему она села именно с ней, хотя были свободные места. За последние дни она столько анализировала поведение тех, кто её окружал последние несколько лет, что тратить силы на мотивы слизеринки не хотела. Гарри сказал, что она хочет с ней подружиться, значит Гермиона позволит ей делать всё для этого, а что из этого получится – покажет время.              Странное дело, что ещё несколько лет назад, они были настолько заклятыми врагами, что в голове даже не возникала мысль, что однажды они будут сидеть вместе и разговаривать, что в принципе Гарри будет с Пэнси. К тому же Гермиона не знала почему они перешли на их сторону, стали помогать, поддерживать и прикрывать маглорождённых в Хогвартсе. Она знала это со слов Невилла, который утверждал, что первым, кто протянул им руку помощи был Малфой. Ещё Гермиона заметила, что большинство слухов, которые она знала о слизеринцах, в частности тех, с кем теперь общалась – просто слухи.              — Гермиона, — позвала Пэнси.              Гриффиндорка отвлекалась и вопросительно посмотрела на девушку.              — Тебе нужна помощь? Я могу тебя как-то поддержать?              Гермиона удивилась, никто кроме Гарри не знал, что она тяжело проживала эту ситуацию с Роном.              — Гарри?              Она сомневалась, что их разрыв остался незамеченным другими, но надеялась, что мусолить им косточки не будут.              — Нет, я просто вижу, как он о тебе заботится и переживает. Ты плохо ешь, постоянно в мыслях, я переживаю о тебе и хочу поддержать, как бы странно не было слышать это от меня.               «Побудь честной, Гермиона», «Люди, которые были тебе семьёй – предали, кто знает, что ожидать от бывших врагов, которые захотели быть с тобой друзьями?», — вторил внутренний голос. Держать всё в себе тяжело, она хорошо знала это, как никто другой. Гарри поддерживает, но он не до конца понимает её чувства, ведь он парень, хотя не сказать, что он не сталкивался с предательствами.              — Рональд решил проверить нас на наличие родственной связи, — начала Гермиона, переплетая пальцы, чтобы чуть унять поднимающуюся дрожь в теле, мозг принял происходящее, а сердце отставало, — в последнее время я стала часто слышать, какой Рон хороший в постели, с учётом, что в постели он… никакой. Я не почувствовала какого-то сверх удовольствия, иногда его вообще не было. Но меня насторожили эти слухи, ведь нет дыма без огня. Мне казалось, что лучше всего поговорить с ним и понять, что не так, но его не оказалось в башне, хотя был уже комендантский час. Я начала искать его по всем этажам, удивительно, что Филчу не попалась — усмехнулась Гермиона, — а когда поднялась и возле одного кабинета увидела Гарри, поспешила к нему. Он выглядел так потерянно, я успела испугаться, мало ли что там в аудитории произошло. А когда подошла, то увидела, что… — дрожь распространялась по всему телу, говорить с каждой секундой было труднее, Гермиона сжала челюсть, под языком стало неприятно тянуть, Пэнси накрыла руки Гермионы своими.              Они обе молчали, Пэнси закусила губу, ей было обидно и больно. Чисто по-женски, Гермиона не заслуживала подобного отношения, ни одна женщина не заслуживала.              — Он переспал с другой, оправдывая это тем, что хотел проверить связь. Как, Мерлина ради, объясните мне, можно проверить свою связь с одним человеком, путём секса с другой? — спросила Гермиона, всё же опыт со связью у Пэнси был.              — Связь притягивает тебя к конкретному человеку. Ты полностью погружаешься в его изучение, если можно так сказать. Я встречалась как-то с одним слизеринцем, но не получала и половины того, что испытываю к Гарри, даже когда он не верил мне. Связь может наказывать. Мне снились кошмары с Гарри, в которых он страдал, его мучили, пытали. Хотя возможно это просто я себя накрутила, знаешь, Гарри же мне нравился ещё курсе на шестом. Нахождение рядом с парой, прикосновения, спасают, когда вы ещё не закрепили связь. Хотя это больше похоже на эффект плацебо, подобное просто утоляет тягу к прикосновениям. А насчёт других, они мне просто не интересны. Я не хочу ни знать их, ни видеть рядом с собой. Как-то так. К тому же Гарри во многом первый. Дальше поцелуев я ни с кем не заходила.              Слухи такая дрянь.              — А как ты доказала Гарри?              — Ох, это… — Пэнси замялась, не зная, можно ли ей рассказывать об этом. Но Гермиона доверилась ей и сказала. — Тео нашёл книгу в своей библиотеке, которая посвящена родственным душам или чему-то такому, возможно я неправильно поняла. Там был рецепт зелья, которое проявляет признаки пары или начинает тянуть к твоей паре, но малыш Тео не смог приготовить, там есть условие – не бояться этого. А у него отношения с Лавгуд, поэтому у него не получилось. Блейз отрицает эту идею, поэтому остался Драко, который хорош в зельях.              — И он не боялся узнать, кто его пара?              — Да, но, судя по всему, принять это ему тяжело.              Гермиона заинтересовалась новой информацией, нужно как-то поговорить с Малфоем об этом зелье. Теперь ей интересно, кто её пара, если она у неё вообще есть.                     ***              В выходной они договорились сходить в Хогсмид, выпить сливочного пива и развеяться.              Гермиона за то время, что существует их странная компания, узнала о них много нового, она сблизилась с Пэнси и Тео, даже с Блейзом могли поговорить на разные темы, которые не касаются его сексуальных достижений. Она удивилась увидеть в их новой компании Малфоя, потому что, как ей показалось, на неё он смотрел с примесью злости в глазах. С того раза в Большом зале, он никак не проявлял дружелюбие в её сторону, наоборот, всячески выводил её из себя, словно они вернулись курс на третий.              — Гермиона, ты слышала, что если гриндилоу спеть песню, то он может исполнить желание? — поинтересовалась Луна.              Девушка перевела взгляд на подругу. Была у Луны прекрасная особенность: говорить всё, что в голову приходит.              — Нет, и, честно говоря, не думаю, что гриндилоу в принципе будет кого-то слушать, — рассмеялась Гермиона.              — Да, но согласись, даже гриндилоу не такие страшные и мерзкие как Уизли.              Все удивлённо посмотрели на Полумну, обсуждали они сейчас тренировки по квиддичу, но девушка посчитала, что это слишком скучная тема.              — Уизли явно недостоин тебя, Гермиона, — подхватила Пэнси, — вообще не могу понять, что должно происходить с девушкой, которая решила ему дать.              Только Гермиона собиралась ответить, как в разговор вмешалась Джинни, сидевшая за соседним столом и которую девушка старательно игнорировала, когда та пыталась заговорить с ней о Роне.              — Хочешь сказать, что мой брат недостоин Гермионы? И это говоришь ты, Паркинсон? Как такая как ты вообще может стоять рядом с Гарри?! — спросила младшая Уизли, лицо её было перекошено от злости.              — У тебя какие-то проблемы, Уизлетта? — поинтересовался Блейз, пытаясь понять во что выльется диалог, — как видишь, мы сидим обсуждаем наши насущные проблемы, в новых лицах в нашей скромной компании не нуждаемся.              — Да, проблема в том, что она оскорбляет моего брата, — бросила Джинни, сжимая челюсть до скрежета зубов.              — Ещё скажи, что нам не за что его крыть и он святой, — парировал Тео.              — Не лезь не в своё дело, Нотт.              Уизли с каждой секундой краснела от злости, стараясь найти того, на кого можно сцепить всех собак.              — Гермиона наша подруга, так что отныне это и наше дело. — Тео не собирался ей уступать              — Герм, — она положила руку ей на плечо, — Рон же не специально, слышишь? Это нормально хотеть узнать, что человек, с которым ты – твоя пара. Ты же тоже сейчас хочешь узнать, кто твоя пара? Я уверена, что это Рон. Вы так прекрасно смотрелись вместе. Он жалеет о том, что сделал, постоянно говорит о том, что любит только тебя и хочет быть с тобой.              Малфой откашлялся в кулак, он чувствует себя отвратительно. Злость потекла по венам. Какой на хрен Уизли рядом с ней? Это что, шутка века? Блейз замечает это.              Естественно, они поняли это после его реакции на рукопожатие Гермионы.              Гарри смотрел на подругу, она глубоко дышала через нос, сжала руки в кулаки и спокойно – делала вид, что спокойно – слушала всё, что говорила Джинни. Терпению Гермионы позавидовал Блейз, он бы уже сорвался.              — Всё сказала? — спросила Гермиона, чей голос не выражал буквально ничего и только глаза метали молнии.              — Нет! Я в шоке с тебя, с Гарри! Как вы можете быть в их компании, сидеть и распивать сливочное пиво? Вы с ума сошли? Они же были на его стороне.              — И на вашей одновременно, — вставил свои пять копеек Блейз. — и рисковали своими жизнями, не хуже ваших. Помогали маглорожденным, делая вид, что пытали их, разыгрывали такие спектакли, чтобы нам верили.              — И это, — восклицает Джинни, пропуская мимо ушей реплику Блейза, — теперь твои друзья? Гермиона, очнись! Ладно Гарри, его окрутила эта шалава, но ты?! С кем? С Забини? С Малфоем? Идёшь по стопам новой подружки?!              Гарри дёрнулся, их взгляды с Гермионой пересеклись, оба пылали неистовой злостью. Пэнси положила руку ему на ногу, давая понять, чтобы он не влезал.              — Как ты могла после Рона, спать с кем-то из этих ублюдков? У тебя что, гордости нет?!              Чаша терпения наполнилась, а стенки лопнули. Гермиона отдала себя в распоряжение собственного праведного гнева.              Сколько ещё она будет терпеть подобное к себе отношение? Сколько людей до этого вытирало о неё ноги, а она закрывала на это глаза? Кто им дал право так к ней обращаться?              — Повтори.              От тона её голоса все вздрогнули, а Джинни попятилась назад. Она молчала и тупо смотрела на Гермиону. Воздух стал тяжёлым.              — Ты оглохла, Джиневра? Я сказала: повтори.              Малфой сжимал кулаки, агрессия душила его. Он понимал, почему его так раздражает эта ситуация, даже чувствовал, что хочет защитить Гермиону, которая сидела и собиралась с духом, чтобы дать отпор, до последнего надеясь, что рыжая просто свалит. Но её поганый, чёрный рот продолжал выплёвывать какой-то бред и терпеть подобное дальше – ни в какие ворота.              — Кто дал тебе право обесценивать моих друзей? Кто дал тебе право считать, что моё мнение о твоём брате – неверное? Кто дал тебе право называть Пэнси шалавой, если тебе ничего о ней неизвестно? Если то, что девушка спит с парнями означает, что она шалава, поздравляю, Уизли – ты тоже шалава!              — Да потому что она и есть шалава. Все говорили о том, что она переспала со всеми слизеринцами нашего потока. Не сравнивай тёплое с мягким, ты же знаешь меня, я бы никогда не спала со всяким мусором.              — А о Волдеморте в его школьные годы говорили, что он лучший ученик: прилежный, старательный, вежливый и далее по списку. И как?              Пэнси ахнула и прикрыла рот руками, остальные были удивлены не меньше. Драко не мог оторвать взгляд от гриффиндорки, вокруг которой магия искрилась от злости.              — И какое тебе дело до того, с кем она спала? Какой тебе дело до всех нас?              — Ты себя слышишь, Гермиона?! — ужаснулась Джинни, — ты защищаешь Паркинсон! Шлюху Малфоя.              Драко вздрогнул и перевёл взгляд на Пэнси, она выглядела оскорблённой, ему даже показалось, что он увидел слёзы, которые она старательно сдерживала.              Гермиона устала: быть хорошей, правильной, лучше, идеальной, невинной, преданной, верящей в чистое и светлое.              Джинни уже давно не общается с Гермионой, они особо никогда не были подругами, если девушка не приезжала к Рону, то общения с Джинни особо не было. В течение года она общается с другими девочками, изредка общаясь с Гермионой и то это было скорее от того, что она была подругой Гарри, которого та хотела отхватить и быть девушкой Избранного. Гермиону всегда раздражало подобное отношение к Гарри, который, к сожалению, в то время не замечал этого. После того, как они начали встречаться с Гарри, она и вовсе перестала обращать внимание на Гермиону, лишь изредка помогая брату, оправдывая его перед ней и объясняя что то, что он делал – не плохо, просто у него нет опыта, он не умеет нормально объясняться.              Не Джинни, а Пэнси выслушивала её в последние дни, поддерживала, просто сидела рядом, поглаживая по спине. Рассказывала истории из своего детства и старалась отвлечь от грустных мыслей. Рядом с Гермионой сейчас были совсем не те люди, которых она никак не ожидала увидеть рядом с собой в прошлом. Но время меняется.              — А ты защищаешь морального урода, который не удосужился расстаться с девушкой, пошёл ей изменять, оправдывая своё поведение проверкой родственной связи! — Гермиона не подбирала выражений, — и как, подскажи мне, проверка должна была сработать? То, что у него член на другую встал? Или то, что он получал от этого удовольствие? Тебе не кажется, что всё это звучит как бред? Если ты узнаёшь свою пару, то просто либо признаёшь, либо нет и всё. Можно внушать себе сколько угодно, факт остаётся фактом. Твой брат, Джинни, спал с другой, будучи со мной в отношениях. Это измена. Это факт.              «— Уизли, ты поступил, как мудак. Это факт. И не нужно оправдывать свою измену тем, что хотел убедиться в связи. Либо хочешь быть с человеком, либо нет – всё».              Малфой ухмыльнулся в кулак отмечая, что Грейнджер даже говорила его фразами. Блейз смотрел на Гермиону и восхищался. Она может сказать слово «член» и не засмущаться.              — Не нужно было его провоцировать на это своим поведением! Одеваться лучше, соблазнять, заигрывать нужно было, раз уж он твой любимый человек. Хотя, может ты уже с другими проверяла, раз связалась с такой шалав…              Звук хлёсткой пощёчины заполнил бар, все разговоры затихли. Гарри не верил своим глазам: Гермиона, его самая дорогая и близкая подруга, которая старательно подбирала слова, находила подход, пыталась достучаться до человека, так себя повела. Ему было тяжело представить степень бушевавшего в ней гнева.              — Закрой свой рот, Джиневра, и иди утешай своего придурковатого, аморального, обиженного на весь мир брата. Ко мне и Гарри, а тем более нашей новой компании не смей приближаться, если не хочешь увидеть меня в гневе. У тебя нет никакого морального права оскорблять девушку Гарри, наших друзей и тем более меня. Я лучше до конца своих дней буду одинока, чем когда-либо в своей жизни дам приблизится к себе твоему горячо любимому брату или ему подобному!              Тишина давит, но Гермиона чувствует в душе такое удовлетворение, которого не испытывала никогда.              — Думаю, нам стоит пойти в другое место. Здесь стало слишком душно и противно, — лаконично озвучила Луна, поднимаясь.              — Джинни, — обратился Гарри, старательно сдерживая себя, — если ты ещё хоть раз посмеешь оскорбить мою лучшую подругу или девушку, я не посмотрю на мои хорошие отношения с семьёй Уизли, и покажу один раз, что будет с теми, кто решает так себя вести в отношении дорогих мне людей. Надеюсь, мы услышали друг друга.              Тон Гарри был не менее ледяным, чем у Гермионы.