Цена риска

      За окном темнело. Гермиона не переставала гладить Драко, спустя время он начал дышать ровнее и уснул в таком положении. С помощью магии Гермиона удержала его в таком положении, затем села на матрас и левитировала Драко к себе. Она положила его голову на ноги и облокотилась спиной на стену.              Гермиона даже не задумывалась о том, почему она так себя вела, но чувствовала, что так надо. Так правильно.              Если бы Гермионе пару лет назад кто-то сказал, что она будет гладить Малфоя по голове в то время, как он лежит на её коленях, она бы громко рассмеялась.              Вся злость, которая кипела в ней, растворилась, стоило увидеть, как он падает и корчится от боли. Она предполагала, что это скорее всего из-за связи и она задумалась о том, может ли он делает это ради своей пары. Может, он ищет способ разорвать связь, чтобы девушка была свободна от него?              ***               Малфой лежал у неё на коленях.              Гермиона наколдовала темпус, Драко спал на ней уже несколько часов.              Драко начал вести рукой по девичьей голени, пусть и через чулки, но её обожгло это прикосновение. Гермиона вздрогнула. Это было слишком интимное касание.              — Драко…— прошептала Гермиона, мысленно давая себе затрещину.              Драко вздрогнул и напрягся всем телом. Он повернулся и встретился с ней взглядом.              — Гермиона.              Она не смела разрушать этот момент. Драко снова закрыл глаза, блаженно улыбаясь.              Он продолжал молчать и Гермионе показалось, что Малфой снова уснул и решила его позвать:              — Малфой, ты спишь?              — Нет.       Грейнджер сглотнула, он вёл себя с ней так, словно подобное было их обычным времяпрепровождением. Она поправила его волосы, которые упали ему на глаза. Драко даже не вздрогнул.              — Как себя чувствуешь?              — Значительно лучше. Я так прекрасно не спал последние несколько недель.              Драко поднялся, решив сесть, как Гермиона.              — Ты отчиталась профессору? — Гермиона кивнула.              — Кому?              — Снейп.              Драко обрадовался, это был лучший вариант из всех возможных.              — Он что-то сказал?              — Провести тебя в Больничное крыло.              Он фыркнул. Драко поднялся с матраса и подошёл к месту, где выронил из руки палочку. Он поднял её и спрятал в мантии. Грейнджер не прикасалась к ней.              — Идём.              — А? — Гермиона быстро моргала.              — Ты хочешь здесь провести со мной ночь?              Она ошалело посмотрела на него. Малфой рассмеялся.              ***              В абсолютной тишине они шли в сторону больничного крыла, каждый размышляя о своём.              Драко чувствовал, как шестерёнки в её голове крутились, но она молчала и ничего не говорила. И он ей был благодарен за это, может быть потом, он объяснит и расскажет, что с ним произошло, ведь подобный приступ не первый, однако сейчас он не сможет этого сделать.              Он видел страх в её взгляде, он слышал, как дрожал её голос, как она его гладила и успокаивала. В тот момент он чувствовал абсолютное удовлетворение. Драко хотел вцепится в неё, прижать к себе, зарыться руками в волосы и вдыхать её лёгкий цитрусовый аромат. Хотел остаться в этой аудитории, лежать на её коленях и млеть от нежности Грейнджер.              Если до этой ситуации он был уверен, что сможет продолжать избегать её, плеваться ядом, то после её «Драко» это было невозможно.              Когда они уже были на лестнице, Малфой остановился, дёргая Гермиону на себя.              — Я не пойду.              — Но профессор…              — Грейнджер, — если он продолжит позволять ей заботится о себе и растеряет и остатки рациональности, то он просто потащит её в свою комнату в подземелье, — я не пойду.              Гермиона вздохнула, спорить с ним она не хотела, да и выглядеть он стал намного лучше.              — Хорошо, Малфой, — сдалась она, — но что делать с твоим состоянием?              — Я прекрасно себя чувствую.              Гермиона фыркнула.              — Я серьёзно, Грейнджер.              — Ты же слизеринец, ври убедительней.              — Я бы соврал, если бы сказал, что я тебе не благодарен. Я же так не сказал, верно?              — Ты вообще никак не сказал, — буркнула Гермиона.              Малфой подцепил пальцами руку Гермионы, притягивая ладонь к себе. Драко знал, что она не понимает, что и для чего он делает, вряд ли Вислый или Поттер так выражали благодарность.              Гермиона завороженно смотрела, как Драко подносит её ладонь к губам, перед этим на крохотное мгновение улыбнулся.              Он оставил отпечаток своих губ на её ладони.              — Я благодарен тебе, Грейнджер.              Коротко и лаконично, но как чувственно. Он продолжал держать её руку, не разрывая зрительного контакта. Гермиона потеряла дар речи: сам Драко Малфой поблагодарил её, да ещё и каким способом!              Она смогла лишь коротко кивнуть и опустить голову вниз, рассматривая свою обувь. Гермиона была смущена.              Драко улыбнулся, провёл большим пальцем по нежной коже, намеренно слегка поцарапав.              Грейнджер не смотрела на него. Драко снова поднёс её руку к губам, только в этот раз, он обхватил Гермионин палец зубами, слегка прикусив.              Она охнула и посмотрела на него.              — Что…ты?              — Привлекаю твоё внимание.              — Ты же не кот, хватит, — она попыталась вырвать руку, Драко отпустил.              — Верно, я не кот, я лучше, — промурлыкал он, убирая прядку с её лица, точь-в-точь, как делала это она.              Это сводило его с ума.              — Провести до башни?              ***              Пока они шли к башне Гриффиндора, Драко думал о Гермионе. За ней вообще нормально ухаживал хоть кто-то, Вислый явно был не тем мужчиной, который умеет делать приятно даме.              Он не мог вспомнить, чтобы Гермиона наряжалась чисто как девчонка, чтобы привлечь мужское внимание, не укладывала волосы, не красилась. Она была прекрасна в своей естественности.              Драко прокручивал в голове все воспоминания, которые были связанны с Гермионой. Откровенно, Гермиона была миловидной, не моделью со страниц модных журналов, но настолько хорошенькой, чтобы привлекать мужчин. Он никогда раньше не смотрел на неё, как на девушку, только как на подружку Поттера, которая иногда была как кость в горле.              Её добродетель – самое прекрасное что в ней есть. Она не должна была так себя вести с ним, ей нужно было поглумится над ним, корчившимся от боли, добавить пару проклятий и сделать так, чтобы его мучения продолжались.              Драко сам толком не понимал почему, но он захотел чуть сдвинуть маску типичного Малфоя, которая, казалось, приросла к его лицу и стала с ним единым целым, да таким, что он и сам забыл, какой он настоящий. Ему хотелось позволить себе быть просто Драко хоть с кем-нибудь. Тем более, что быть собой с Грейнджер более чем приятно, он бы отдал всё, чтобы снова поспать на её ногах, пока она гладит его голову.              Эта мысль поразила его. Ему казалось, что он смирился с этом сросшейся с ним маской и не нуждался в принятии именно него самого.              Малфой тяжело вздохнул, отодвигая все мысли на второй план, он обязательно вернётся к этому позже и посмотрел на неё, как ему показалось, с нежностью и трепетом. Это было странно испытывать такие чувства к Грейнджер.              К его Грейнджер.              Он заметил беспокойство в её глазах. Неудивительно, он ведь остановился и смотрел, не мигая. Быть собой с кем-либо – тяжело, он ощущал себя незащищённым, словно у него была открытая рана и он пришёл к врагу за помощью.              «Разговоры, в принципе, вещь хорошая и во многом помогают», — вспомнил он её слова.               Гермиона ему не враг, уже давно он это понял, но уверенно отрицал. Голос надломился.              — Грейнджер. Я… — его ломало от этих ощущений, казалось, что сердце превысило всевозможные лимиты на удары пульса и норовило пробить его грудную клетку, чтобы показать ей, что он живой, чувствующий человек. Дрожь прошла по телу, концентрируясь на ногах и руках, а под языком неприятно тянуло. Ему было страшно: открываться, показывать себя, быть собой, быть непринятым таким, какой он есть.              Он устал быть Драко Люциусом Малфоем. Он хочет побыть просто Драко. Без всяких регалий в виде его отца, крови и прочего.               — Я хочу сблизится со своей парой, но не знаю как начать. Ты сказала, что разговоры помогают, но мне тяжело даже с тобой просто начать разговаривать, не как раньше. Она не ужасный человек, даже наоборот. Но я… мне кажется, что могли быть варианты лучше для неё, чем я.              Девушка всегда имела склонность помогать другим, особенно таким безнадёжным глупцам, как Малфой.              — Тогда сближайся с ней медленно, постепенно, — ответила Гермиона, — можно найти темы для разговоров на первое время даже самые банальные, а затем, найдя общие интересы, сближаться. Можно вообще даже начать с дружбы, это не так страшно. Я даже как-то читала, что отношения, которые начались с дружбы самые крепкие.              Под конец Гермиона поникла от своих собственных слов, ведь с Роном всё оказалось с точность да наоборот. Драко словно почувствовал это, увидел в её глазах ту боль, которая сопрягалась у неё с прошлыми отношениями, которые как раз начались с дружбы.              Он не был в такой ситуации, как Грейнджер, поэтому до конца понять, что она испытывала он не мог, связь общими мазками давала ему понять её состояние. Драко копался в воспоминаниях, пытаясь понять, вспомнить, как утешать человека, но в его жизни подобного не было.              В голове проигрывались обрывочные воспоминания, которые содержали сдержанные, словесные, он бы даже сказал – дежурные фразы для утешения.              Но это было не то. Он не хотел так её поддерживать. Для галочки, чисто формально. Сейчас, как никогда раньше, он начал понимать смысл элементарных действий.              Драко подошёл к ней, пока она старательно смотрела в окно, часто моргая. Сильная Грейнджер не могла показывать своих слабостей, не могла плакать перед другими, хотя он был уверен, что Поттер видел её слёзы. Он обнял её нежно, чтобы если ей это будет неприятно, она могла от него отстраниться. Но Гермиона этого не сделала.              Её руки вцепились в его рубашку, которая в районе груди начала стремительно мокреть. Драко прижал её крепче, поглаживая по голове точно также, как делала это она.              Изначально Драко считал, что прикосновения Гермионы делают его состояние лучше, однако первые их прикосновения не были таковыми. В первый раз, когда она коснулась его, он понял, что она пара, во второй ему было не больно, но дискомфортно. Если проанализировать их состояние и отношение друг к другу, то как раз это и было загвоздкой.              Драко понимал, что сам отрицал связь, не принимал Гермиону, как свою пару и делал всё, чтобы она даже не хотела нормально с ним общаться. Буквально доводя её до состояния второго или третьего курса. Затем, когда он сам более-менее принял связь и Гермиона была более доброжелательно настроена к нему, прикосновение принесло облегчение, когда он говорил ей и объяснял, когда не оттолкнул её руку.              Каждый день перед сном он думал о том, как несправедлива судьба, как ненавидит он себя и её, как ему всё осточертело и лучше бы уничтожить эту связь, по сути, это означает, что он хотел убить или себя, или Грейнджер.              Связь не может наказывать, вернее она не должна. Драко вспомнил кошмары Пэнси, ведь в сути своей она сама себя накручивала переживаниями о Поттере, а он ненавистью к Грейнджер, хотя она не была ни в чём виновата. Она не сделала ничего, чтобы Драко страдал, чтобы ненавидел её. И сейчас, и когда он спал на её ногах – он убеждался в том, что связь не может причинять боль.              Он сам себя наказывал за подобные мысли, подсознание пыталось донести до него мысль, что она тоже жертва, которая нуждается в помощи и защите, что она осталась одна. Поттер увлечён Пэнси, Лавгуд проводит время с Тео, с Уизли и так всё понятно.              В книге есть зашифрованные главы, которые он не читал, ему нужна будет помощь Гермионы, чтобы разобраться, что к чему и выяснить, насколько вообще реальна информация, которая была там.              Драко вздрогнул, когда почувствовал, что она пытается вытереть лицо рукавом рубашки. Он вздохнул и достал платок из кармана.              — Всё в порядке? — спросил он, вытирая её лицо.              — Д-да, спасибо…              Малфой видел, как она от такого него терялась, ведь она привыкла совсем к другому Драко.              — Я могу как-то тебе помочь?              — Ты пытаешься меня скопировать? — рассмеялась она.              — Скорее беру с тебя пример, — он улыбнулся ей, искренне наслаждаясь моментом.              Он ненавидел себя за то, что был бывшим Пожирателем, пусть и амнистированным, ненавидел, что именно такой, как он достался ей.              Но даже для такого, как он…ради такого.              Это убивало его.              Забота Грейнджер не должна была распространяться на него. Он должен страдать, он должен гореть в аду за то, что делал с ней, за все оскорбления, унижения и боль.              Драко сжал её в руках крепче.              — Грейнджер, как тебе вариант пройтись до озера? Просто гулять и разговаривать.              — Скоро комендантский час, Малфой и мы…              — И тебя пугает возможное наказание или же то, что придётся остаться со мной наедине? — промурлыкал Малфой, стараясь отвлечь Гермиону от ненужных воспоминаний.              — У тебя есть пара, Малфой, не стоит меня пугать тем, что ты можешь сделать со мной что-то, — выпалила Гермиона, с трудом переваривая то, что Малфой с ней… флиртовал, — Да и я знаю, что ты не посмотришь на меня, как на девушку.              О, а вот это была сомнительная защита и она это чувствовала.              Малфой усмехнулся, это была забавная мысль. Если бы Грейнджер знала, что она его пара – вряд ли бы использовала это как аргумент защиты себя.              — Ты идёшь со мной? — спросил он, разворачиваясь в противоположную от башни сторону, хватая её за руку, — и почему ты думаешь, что я не посмотрю на тебя?              Гермиона не успела понять, что произошло, но они уже вдвоём шли в сторону выхода.              — У тебя есть пара, ты не забыл? — через время нашлась Гермиона.              — Ах, точно, как я мог забыть, — рассмеялся Малфой, видя, что Гермиона совершенно не понимает, что с ним происходит, — но это всё равно не ответ на мой вопрос.                     ***              Гермиона старалась слушать Малфоя, но периодически всё равно уходила в свои мысли. Что с ними произошло за сегодня, что они с вечных словесных пикировок перешли на нормальное общение. Более того, что на неё нашло, когда она решила помочь Малфою, позволила спать на своих ногах, позвала его по имени и сейчас спокойно сидит на берегу озера, слушая его.              — А ты?              — Что?              — Чем увлекалась в детстве? Я понимаю, что мои рассказы о том, как я в пять лет садился на метлу тебе не очень интересны, но, Грейнджер, будь воспитана. Делай хоть вид, что слушаешь.              Гермиона смутилась, но не ответила на колкость:              — Читала книги.              — Оригинально, а кроме это?              — Не было такого.              Малфой задумчиво замотал головой, наблюдая, как Грейнджер закусывает губу. Дурацкая привычка.              — Я ценю вещи, которые сделаны своими руками, — внезапно выдал он. — Моя мать очень любила вязание. Она называла это медитацией, вязала она всё, что только могла придумать. Шарфы, шапки, рукавички, носки, — смеялся Малфой, вспоминая, — хорошо, что до нижнего белья не дошла. Я видел сколько времени, сил она на это тратила. Я безумно ценил мгновения, когда она дарила мне эти вещи, не связанные магией, только её руками. Сейчас она делает это реже, а после известных событий у неё в принципе не особо есть время на это.              — Это…прекрасно, правда. Думаю, я разделяю твоё мнение о том, что это приятно. Я немного шью, но об этом никто не знает.              — Только я?              Гермиона вопросительно на него посмотрела.              — Только я знаю, что ты шьёшь? — Грейнджер кивнула, — есть пример?              Она никогда не показывала свои работы, потому что никогда не была довольна результатом. Гермиона достала платок, один уголок которого она расшила цветами.              Его пальцы аккуратно крутили платок, рассматривая его вдоль и поперёк. Она завороженно смотрела за его пальцами, отмечая, что у него красивые руки.              — Почему лилии?              — Они символизируют надежду, — на самом деле Гермиона вышивала всё, что видела, когда-то не особо задумываясь над смыслом. Ей нравился процесс: неторопливый, уединённый, неспешный.              —Как бы иронично ни звучало, — голос Малфоя был невероятно нежен, — из всего золотого трио только у тебя золотые руки.              Гермиона рассмеялась.