good boys get reward

                           Сынмин не ревнивый и хорошо разбирается в своих эмоциях, еще лучше, как ему кажется, он уверен в их отношениях, которые слаженно работают для всех троих.       Сынмин не ревнивый.       Но иногда его клинит.       Как сегодня, когда день откровенно не задался. Урок по вокалу прошел не так, как ему хотелось бы, поэтому Сынмин раздражен.       Хенджин где-то пропадал весь день, а Чанбин собирался так долго, постоянно прерываясь на звуковые дорожки и болтовню о предстоящей трансляции "хенибини", что Сынмин психанул и ушел обедать без него. Кажется, Со этого даже не заметил, весь увлеченный работой.       Обычно на такие вещи Сынмин не обращает внимания, потому что приучил себя быть проще и отпускать ситуацию, но сегодня...       Сегодня он в ярости, особенно когда возвращается к Чанбину в студию.       — О, а вот и нашелся, — Ким мрачно усмехается, отчего сидящий на бедрах Чанбина Хенджин замирает с губами на чужих губах.        — А я смотрю... — Сынмин прикрывает дверь и щелкает замком, а затем подходит ближе. — Смотрю, вы хорошо время проводите. Без меня.       Сынмин выдыхает последнее слово в затылок Хвана и сжимает его черные волосы, натягивая до колючей боли и разрывая их с Чанбином поцелуй. Слюна тянется между припухшими губами.       — Хорошо вам? — Сынмин держит Хенджина за волосы крепко, улыбаясь на коротком нервном выдохе, и смотрит в расширившиеся и даже испуганные глаза Чанбина. Хочется улыбнуться еще шире. — Я вопрос задал.       Сынмин приподнимает бровь и сильнее стягивает волосы в своей руке. Хенджин хватает воздух ртом, а руками — плечи Чанбина, комкает обтягивающую мускулы футболку и шипит от боли. А Чанбин лишь смотрит в глаза Сынмину, потеряв связь с реальностью от возбуждения и внезапности появления Кима.       — Замечательно, — Сынмин фыркает, так и не дождавшись ответа. Выходит слишком раздраженно, слишком много эмоций. Обычно Сынмин их сдерживает, но сегодня день совсем не такой. — Вы оба сегодня бегали от меня, игнорировали, чтобы что...       Сынмин прижимается носом к виску замершего и совсем затихшего Хенджина, не разрывая при этом зрительного контакта с Со. Ким же прикрывает глаза, проводя по теплой коже Хенджина и вдыхая его запах. Довольный смешок срывается с губ, когда он размыкает веки и видит, что Чанбин всё еще неотрывно и послушно смотрит на него.       — Видимо, чтобы я нашел вас такими? — Сынмин кладет ладонь на живот Хвана, сминая огромную белую футболку. Гладит, медленно спускаясь ниже, к паху. Чанбин не перестает смотреть ему в глаза, хотя дыхание учащается. — Или еще хуже...       Сынмин отрывает губы от скулы Хвана и подается вперед, наваливаясь со спины, вжимая Хенджина в Чанбина, пока губы Кима не касаются щеки самого старшего.       — Хотели без меня?       Синхронное "нет" вырывается из обоих парней. Только у Хенджина оно с привкусом стона, потому что Сынмин всё же подбирается ладонью к члену и сгребает возбужденный ствол. И в эту секунду Чанбин не сдерживается — смотрит на исказившееся лицо Хенджина, заломленные брови, а затем вниз, туда, где Сынмин гладит его промежность, зажатую между их телами. Хенджин дергает бедрами, отчего Чанбин дышит чаще, а Сынмин смеется, низко, почти дьявольски.       — Извини, — Чанбин говорит заторможенно и с трудом отрывается от зрелища, чтобы посмотреть самому младшему в глаза. Опять сглатывает вязкую слюну, сжимаясь под тяжестью взгляда. Хенджин же крепче держится за его плечи, совсем теряясь в накативших ощущениях. Даже головой в согласии не кивает, что Сынмин, конечно, подмечает.       — Пока верю с трудом, — свободной рукой Ким проводит пальцами по скуле Чанбина, зная, как тот любит нежные прикосновения, и заправляет взъерошенные хвановыми руками кудри за ухо. — Жду сегодня ночью у себя. Будете по-нормальному извиняться.       Сынмин отходит назад резко, отпуская Хенджина и оставляя Чанбина без прикосновений. Так резко, что они только с хлопком двери понимают, что остались опять вдвоем.       — Нам пиздец, — Хенджин тяжело дышит, заваливаясь на Чанбина и ерзая у него на бедрах, потому что возбуждение зудит невыносимо. Чанбин стискивает его талию, вжимая в себя, и прикусывает мочку уха, потому что его трясет не меньше.       — Это уж точно, — Чанбин тяжело дышит и не может остановиться в прикосновениях, но дальше они уже не заходят. Взгляд Ким Сынмина всё еще липнет к коже.       Зато у Ким Сынмина настроение резко улучшается. Ведь теперь у него есть планы на вечер.       

***

                    Сынмин всегда считал себя очень рациональным и сдержанным человеком. В принципе, так и было. Чаще всего.       Например, он предпочитал решать любые сложные ситуации ртом. Быстро. Не дотягивая до того, как маленькое недопонимание обрастало комом домыслов и обид. Особенно ему это помогало с Хенджином, который иногда мог слишком глубоко погрузиться в свои переживания и передраматизировать ситуацию.       Помогло ему это и тогда, когда они решали, как будут работать их отношения втроем. Сынмин знал, что обязательно будут работать. И не ошибся.       Если Чанбин и Хенджин иногда боялись обсуждать какие-то темы, то Сынмин никогда не уклонялся от диалога, и своих двоих парней приучил к этому. Так, например, было решено, что они все доверяют друг другу и могут проводить время вдвоем, если кто-то отсутствует. Главное, потом рассказать об этом.       Никакой ревности, недоверия или обиды. Только любовь-кислород одна на всех троих.       Вот только сегодня...       Сегодня Сынмин нуждался в их любви. В них обоих. А они оба так проигнорировали его, оставив плавиться от нерастраченной любви и жажды прикосновений и их присутствия.       Именно поэтому Ким Сынмин придумал им наказание.       От большой любви, разумеется.       — Десять... — Сынмин закидывает ногу на ногу и щурится от сытой мимолетной улыбки.       — Девять, — между длинными пальцами крутится пульт.       — Восемь, — два тяжелых дыхания смешиваются с тихим выдохом Сынмина.       — Семь, — Ким давит на кнопку, переключая на более мощный режим.       — Шесть.       Руки Хенджина подгибаются в локтях, он почти что падает на кровать Сынмина, его голые бедра дрожат, а со лба срывается капля пота, летящая в скомканное одеяло.       — Пять, — Сынмин сжимает еще один пульт в другой руке и повышает сразу на два деления.       — Четыре.       Чанбин закусывает губу. Его мощные плечи пробивает мелкая дрожь, которую он сдерживает, напрягаясь всем телом, отчего Сынмин ухмыляется: Со никогда не запомнит, что этим делает только хуже. Каждый раз одно и то же, но это доставляет особое удовольствие для наблюдателя. Сынмин жмет на кнопку еще раз, усиливая вибрацию.       — Три.       Сынмин поджимает губы, чувствуя, как собственный член истекает под бельем и штанами. Он знал, что самому тоже будет нелегко. И как иначе, когда два твоих парня абсолютно голые в твоей постели стараются не застонать и не кончить, пока их разрушают вставленные в разработанные задницы вибраторы?       Сынмин сжимает пульты в своих руках и делает глубокий вдох.       — Два, — он говорит это куда позже, чем следовало: тянет время, не желая лишать себя зрелища.       Хенджин прогибается в спине, скулит. Хвану кажется, что это может услышать только Чанбин, находящийся к нему лицом и тяжело дышащий всего в нескольких сантиметрах от его губ. Но Сынмин прекрасно слышит, и без предупреждения переключает режим на еще более жесткий.       — Ах! — Хенджин не сдерживается. У него так плохо с самоконтролем, когда он теряется в эмоциях. И Сынмин им упивается. Про счет не забывает, но опять тянет, просто потому что может.       Чанбин скулит. И Ким переводит взгляд на него, на его влажное от пота тело, мерцающее каплями в свете комнатной подсветки. Мышцы перекатываются от напряжения, и Сынмин сжимает гладкий корпус его пульта от сдерживаемого желания потрогать, прикоснуться, ощутить под своими пальцами чужую силу, которой он может управлять.       Но они пока не заслужили.       — Один.       Ким выключает оба вибратора.       Хенджин первым падает на постель: руки не держат, и он опускается грудью, оставляя ягодицы вздернутыми и бедра дрожащими от напряжения. Он тяжело дышит, оставляя выдохи на прядях, заслонивших лицо.       Чанбин же держит себя, лишь немного прогибаясь в спине. Но Сынмин видит, знает, что ему не лучше. Его покрытый предэякулятом член дергается пару раз, стремясь к разрядке, но оргазм не наступает. Им обоим пока что нельзя кончить, иначе наказание автоматически ухудшится.       И Сынмина самого так трясет от ощущения этой власти.       — Хммм... — Сынмин мелодично мычит, прокатывая ноты по горлу. Они оба послушно поворачиваются в его сторону. У Чанбина пульсирует вена на шее, у Хвана вздулась одна на виске. И Сынмин не может сдержаться. В конце концов уж ему-то можно.       Поэтому он встает со своего кресла и подходит к кровати, наклоняется к ним, продолжая напевать мелодию.       — Ты молодец, Бинн-и, — он целует в ту самую венку на шее, засасывает кожу, позволяя остаться следу. Пока им не нужно появляться на камерах в ближайшие дни, он может оставить следы. Сынмин спускается губами еще ниже по шее, туда, где капельки пота собрались у адамова яблока. Сынмин обхватывает кожу губами, наблюдая за тяжело дышащим Хваном, развалившимся на постели. Он жадно следит за ними обоими, за губами Кима, за напряженными сосками Со, бросает взгляд на напряженный член, который тяжело покачивается между сильными, рельефными бедрами Чанбина.       Хенджин прикрывает глаза и давится воздухом, дергается всем телом коротко, тяжело выпуская дыхание и вжимая таз в матрас. Он надеется, что Сынмин так занят Чанбином, что не заметит, как он притирается мокрым членом к складкам одеяла: терпеть становится невозможно.       — Хен-и-и-и, — голос сладкий, медовый, льется по телу теплом, когда Сынмин оставляет поцелуй на щеке Чанбина и опускается к Хенджину. Он шепчет так, что Чанбин, у которого кровь стучит в висках, не слышит, но Сынмин на это и рассчитывает. Чанбин и так всё поймет.       — Хен-и-и, — Сынмин ладонью ведет по спине Хенджина, гладит с упоением бархатную кожу. — Я бы так хотел сказать, что ты тоже молодец.       Сынмин целует во влажный висок, прикасаясь губами к прилипшим прядям. Хенджин начинает дышать еще быстрее.       — Но ты паршивец, — Сынмин низко смеется на ухо и шлепает Хвана по правой ягодице несколько раз. — Думал, что я не замечу, как ты пытаешься доставить себе удовольствие, пока я занят Бинн-и?       — Нет, я... — Хенджин смотрит ему в глаза, долго, так чисто. Но Сынмин лишь усмехается.       — Ох, Хван Хенджин, — Сынмин качает головой, смеется и поднимается с постели, возвращаясь на стул.       — Бинн-и, — Сынмин снова закидывает ногу на ногу и обхватывает длинными, витиеватыми пальцами колено. Чанбин послушно смотрит на него, и Сынмин улыбается шире. — Бинн-и, представляешь, всё могло закончиться сейчас. Я бы достал игрушки из ваших задниц и довел бы каждого из вас до такого яркого оргазма, что вы бы отключились. Или же... Вы бы довели друг друга... Звучит хорошо, правда?       — Да, Минн-и, — Чанбин прочищает горло для ответа и вдобавок коротко кивает. Его руки уже заметно дрожат от долгого нахождения в одном положении и общего тяжелого напряжения, спина периодически прогибается, а колени разъезжаются, но он продолжает стараться удержать себя и не рухнуть на постель к Хенджину. Сынмин мурлычет, глядя на него.       — Вот и я думаю, что было бы так хорошо. Но Хенджин... — Сынмин закатывает глаза, делая театрально-разочарованное лицо. — Хенджин опять такой жадный. Он так и не научился терпению и пытался кончить без нас...       — Нет, я... — Хенджин взбрыкивает. Они все прекрасно понимают, что это специально. Он ведь знает правила игры, просто... Ему так нравится.       — Заткнись! — Сынмин рявкает и бросает на него злой взгляд, и тот присмиряется, дуя губы. — Так вот, Бинн-и, из-за того что Хван думает только о своем удовольствии, наказание не закончится. Сейчас я возьму оба пульта от ваших чудесных вибраторов и выкручу на максимум один из них. И буду делать это снова и снова. Пока он не усвоит урок. Забавно, правда? Негодник он, а кончить нельзя вам обоим.       Сынмин усмехается.       Его разрывает от желания прикоснуться к себе и к ним, и он видит, как оба его парня смотрят на него влажным, поплывшим взглядом, а затем переводят его на руки Кима, в каждой из которых по пульту. Сынмин снова усмехается.       Младший встает и заводит руки за спину, по-честному перемешивая пульты и перекладывая их из одной ладони в другую, стараясь добавить и для себя интриги. То, с каким трепетным напряжением Хенджин, вновь поднявшийся на постели, и Чанбин, продолжающий дрожать, смотрят на него, поджигает Кима изнутри. Он сам готов завыть, но все же не отступится.       В комнате жарко и напряженно-тяжело, и Сынмина от этого выкручивает возбуждением до воя, но вместо этого он дергает уголком губ, ждет еще немного и жмет на кнопку на одном из пультов, постепенно наращивая степень вибрации.       Сначала ничего не происходит. Хенджин и Чанбин смотрят друг на друга темно-испуганными глазами, поглядывая на Сынмина и вновь друг на друга. Их губы почти что соприкасаются, когда тяжелые выдохи вырываются из легких, Чанбин жмурится от желания поцеловать Хвана, но одергивает себя, заставляя сосредоточиться на ситуации. Хенджин тоже прислушивается к себе, стараясь уловить вибрацию в себе или признаки напряжения на лице Чанбина.       А затем он дергается и чуть не кончает, когда высокий звонкий стон Чанбина пронзает тишину комнаты.       — Мгхмхм, — Чанбин сводит бедра, напрягается в спине, когда вибрация достигает максимального режима. Его трясет и размазывает по постели, он почти падает. И Хенджин скулит вместе с ним, наблюдая за сменой эмоций, за тем, как вены вздуваются на руках, и живот нервно поджимается в попытках сдержать подступающий оргазм.       — Очень хорошо.       Чанбин моментально расслабляется, когда Сынмин отключает пульт, и оба парня смотрят на него. Вымученно, возбужденно, голодно. И влюбленно.       У Сынмина в груди от этого тепло, но он держит лицо, принимая решение:       — Всего будет три таких раза. Осталось еще два. Если никто из вас не кончит, то наказание будет считаться завершенным, — Сынмин смотрит на них внимательно, пытаясь считать эмоции, но они оба выглядят такими разбитыми.       — Чанбин, цвет? — Сынмин делает шаг к хену, поправляя пряди на лбу и откидывая их назад, чтобы не мешались и не лезли в глаза.       — Зеленый, — Со кусает сухие губы и смотрит на Сынмина снизу вверх. Тот ему одобрительно улыбается. — Я всё понял.       — Молодец, Бинн-и, — он снова гладит нежно мягкую щеку, и поворачивается к другому парню. — Хенджин, цвет?       Сынмин подходит и к нему, сжимает плечо, привлекая расфокусированный взгляд.       — Зеленый, Минн-и, я всё понял, — Хенджин кивает и облизывает губы. Голодно.       Сынмин ужасно доволен ими обоими.       — Тогда продолжим, — Ким делает шаг назад и снова заводит руки за спину, перемешивая пульты.       Второй раз выпадает на долю Хенджина. Тот выкручивается, выстанывая и крича, трясется от эмоций и разрядов, пронзающих тело. И Сынмин так рад, что Минхо ночует у Джисона, а Феликс и Чонин в поездке по личному расписанию.       Эта песня только для его ушей.       К его удивлению, Хенджин не кончает. Он дрожит и обливается потом, сжимает простынь и кусает губы, но не кончает, всё же сдерживаясь. А как только вибратор выключается, он сразу же смотрит на Сынмина в поисках одобрения.       — Ты просто не кончил, Хван, это не достижение. Это то, что ты и должен был сделать, — Сынмин качает головой, но Хенджин продолжает смотреть, выпрашивая. И Ким сдается. Он не может отказать таким глазам:       — Но ты справился, Хенджин, — Сынмин бросает это почти равнодушно, но Хенджин всё равно ухмыляется, и его выражение лица ужасно похоже на ухмылку Сынмина. У Чанбина от этого простреливает позвоночник. Горячо. Но он сдерживает и себя, и свое дыхание, и свое возбуждение. Он почти не чувствует свое тело от напряжения, но знает, что осталось продержаться еще один раз. И от этого так сладко тянет во всем теле, натягивая каждый нерв.       — Последний раз, — голос Сынмина понижается, он и сам в нетерпении, так хочется уже взять их обоих. Доломать окончательно и всем вместе провалиться в удовольствие.       Поэтому Ким с особым трепетом и напряжением нажимает на кнопку на пульте, внимательно вглядываясь в лица парней.       Секунда. Другая. Третья.       — Черт... — с тихим испуганным вздохом Чанбин вздрагивает, и его сперма оказывается на простынях. — Черт.       Судорога сводит всё тело, а сперма выстреливает новым толчком, капли попадают даже на ладонь Хенджина, который во все глаза смотрит то на хена, то на Сынмина.       Сынмин лишь на секунду удивленно хлопает глазами, а затем снова возвращает улыбку на лицо. Так даже лучше.       — Хенджин-и, — новая порция меда в голосе, и Хенджин дрожит. Переживающий оргазм Чанбин не обращает на это внимание, погружаясь в охвативший его жар, но Хенджин следит за Сынмином и следует его указаниям.       Ким коротко кивает в сторону Чанбина, и Хенджин подползает под него, пачкаясь в каплях спермы, а затем обхватывает пухлыми губами подрагивающий член.       — Мммгх, — Чанбин дергается, когда горячий язык проходится по головке, слизывает капли и вытягивает остатки, которые Хван с жадностью глотает. Бедра дергаются вперед, проталкивая член глубже, и Хенджин и это принимает с довольным мычанием. Он так долго смотрел на истекающий ствол старшего и мечтал об этом.       — Молодец, Хен-и, — теперь слова Сынмина наполнены искренним одобрением и восхищением, и Хенджин это чувствует, улыбаясь с членом во рту и довольно покачивая ягодицами, которые полностью обнажившийся Сынмин сминает большими ладонями.       — П-п-п-прос... — Чанбин смотрит на вставшего перед ним Сынмина, который одной рукой гладит Хенджина по пояснице, соскальзывая с талии на живот, а второй тянет Со за подбородок, чтобы заставить выпрямиться и оставить тяжелый сладкий поцелуй.       — Всё хорошо, Бинн-и, — Сынмин снова целует его, проталкивая язык сквозь податливые розовые губы. — Всё хорошо. Мы просто еще потренируем твою выносливость. В следующий раз.       Сынмин усмехается, Хенджин тоже хихикает, продолжая работать над опадающим членом Чанбина, который начинает трястись от чрезмерной стимуляции.       — Ляг и отдохни, малыш, — Сынмин давит на плечо, призывая Чанбина лечь на спину и провалиться в подушки, а Хенджина мягко хлопает по заднице, призывая помочь Со.       Когда Чанбина окутывает мягкость, Сынмин подталкивает Хвана к тому, чтобы перекинуть ногу через бедра Чанбина и встать над ним. Хенджин не отказывает себе и целует хена в щеку, а когда слышит одобрительное мычание Сынмина, то и в губы вгрызается, с удовольствием растворяясь в сладких поцелуях, о которых он мечтал.       — Красивые, — Сынмин мурлычет позади, пока играется с выключенным вибратором, до сих пор вставленным в дырочку Хенджина. Он вытягивает его почти до конца и снова загоняет обратно, упиваясь стонами, которые Хенджин выталкивает между медленными и тягучими поцелуями, потому что Чанбин не успевает за ним: он может только приоткрывать губы, принимать язык и гладить, гладить, бесконечно мягко гладить постанывающего Хенджина.       — Минн-и, пожалуйста, я больше не продержусь, — Хенджин выдает это на одном тяжелом измотанном дыхании, умоляюще глядя на Сынмина через плечо.       — Как скажешь, Хен-и, — Сынмин убирает вибратор, медленно заменяя его своим смазанным членом. Он не дразнит больше, а погружается в жаркое нутро сразу полностью, аккуратно заполняя растекшегося по Чанбину Хвана.       — Так хорошо... — Хенджин задыхается от ощущений и закатывает глаза, теряясь во всех чувствах, но немного пришедший в себя Чанбин ловит его, прижимая к себе и удерживая. Он гладит острые лопатки, иногда сталкиваясь прикосновениями с Сынмином, который медленно берет Хенджина, глубоко проталкивая член сквозь мягкие расслабленные стенки. Они гладят его, Чанбин целует щеки и сцеловывает стоны, а Сынмин наваливается со спины и шепчет нежные слова, о которых Хенджин грезил весь вечер.       — Такой хороший, — Сынмин входит особенно глубоко, замирая внутри. Они целуют Хенджина с обеих сторон, целуются сами, сталкиваясь губами и постанывая над ухом подрагивающего Хвана, а затем Ким снова отводит бедра и загоняет член, переходя на более быстрый темп.       — Я могу кончить? — Хенджин горячо дышит в шею Чанбина, изредка оставляя на теплой коже поцелуи, больше рефлекторно, потому что он не может не целовать кого-то из своих парней, когда ему настолько хорошо.       Чанбин смотрит на Сынмина с вопросом в сверкающих глазах, и тот кивает, улыбаясь и снова целуя Со в губы.       — Конечно, детка, — дыхание у Чанбина тяжелое, терпкое и голос шершавый, когда он шепчет эти слова Хенджину в ухо, а Сынмин одобрительно хмыкает сверху, ускоряясь.       — Кончай, Джинн-и, — Сынмин направляет толчки по простате, а Чанбин просовывает руку между их телами, чтобы обхватить шершавой ладонью изнывающий член Хенджина, и в ту же секунду тепло разливается по его руке, а Хенджин протяжно стонет, выплескиваясь и одновременно принимая в себя сперму Сынмина.       Сынмин жмурится, стараясь сдержать рвущий грудь громкий стон: он не любит быть громким, но мычание и короткие выдохи сдержать не получается. И Хенджин дергается под ним, чувствуя его удовольствие.       Они все тяжело дышат, Чанбин под развалившимся и обессиленным Хенджином почти задыхается, но его глаза полны такой сверкающей любви, когда он поправляет прядь Хенджина, гладит его по напрягающейся и подрагивающей от накатывающих волн спине и снова тянется за поцелуем к Сынмину, который не отказывает, но и не дает в него провалиться, аккуратно выскальзывая из Хвана, а заодно осторожно извлекая из Со оставшийся внутри вибратор.       Хенджин отказывается отрываться от Чанбина, с груди сползает, но все равно жмется под бок, обнимая всеми конечностями. Сынмин посмеивается и игриво целует в щеку, привлекая внимание, но Хенджин быстро становится ненасытным вновь, поэтому он утягивает Сынмина в долгий, жадный поцелуй, компенсируя их отсутствие на протяжении вечера.       — Я люблю вас, — Сынмин задыхается от бесконечных поцелуев, но отстраняется на секунду, чтобы заглянуть каждому по очереди в глаза. — Я очень сильно люблю вас.       — И мы тебя, — Хенджин переглядывается с Чанбином и вновь тянется к губам, Со следует его примеру.       Но Сынмин уклоняется. Он щурится так, что у обоих парней мурашки бегут по голым телам: они знают это выражение лица.       — Но над твоей выдержкой, хен, мы еще поработаем, — Сынмин сжимает челюсть в притворном раздражении, а Чанбин бледнеет. Хенджин рядом заливается смехом.       — Как и над твоим поведением, Хен-и, — Сынмин хищно улыбается, а смех Хенджина очень быстро сходит на нет, и он вспыхивает, вновь голодно глядя то на Чанбина, то на Сынмина.