Виновная

Макушка болела, там, где резинка несколько секунд назад стягивала в тугой конский хвост волосы. Они свободно рассыпались по обнаженным плечам, щекоча кожу и покрывая ее мурашками. Ощутив свободу, мне показалось, что даже дышать стало легче. Запустив пятерню в волосы, слегка потрепала их и помассировала кожу. От удовольствия закрыла глаза и мягко улыбнулась, задрав голову к лампе прямо надо мной. Глубоко вздохнула и уставилась на свое отражение. Сейчас не так страшно было смотреться в зеркало, потому что в помещении я была не одна. Это вселяло уверенность, хоть и не давало сто процентного чувства надежности. Думаю, чудовищу ничто не помешает внезапно схватить меня и утащить в зазеркалье. Сегодня только второй день, как я отбываю свой неопределённый срок. Этого времени слишком мало, чтобы я успела адаптироваться. Мне немного страшно смотреть всем в глаза, везде вижу угрозу, даже спросить что-то элементарное не могу так просто решиться. Будто меня ударят, наорут или проигнорируют, одарив злобным взглядом. Словно первокурсник в первый учебный день, который не знает, в какой ему кабинет и где он расположен. Только тут все посерьезней. Аккуратно пропуская сквозь пальцы пряди волос, я стала потихоньку расчесывать волосы, чтобы как можно меньше доставить себе дискомфорта. Неудобно, но решила поднакопить сначала, а потом купить уже все самое необходимо. Ничего страшного, первые несколько дней перебьюсь без расчески. На первый взгляд кажется, что жизнь вроде бы входит в стабильное русло, только на несколько ином уровне. У меня есть работа, своя койка, бесплатное питание раз в день, но это не та повседневная рутина, к которой я стремлюсь. У меня на родине были совсем другие цели. Я училась на боевого мага, чтобы потом поступить в полицейское училище. У меня было все необходимое, чтобы успешно идти по желанному пути, как по какой-то иронии теперь имею проблемы с законом. Не хочу даже думать о том, что в этой проклятой крепости проведу всю свою жизнь, убивая молодость и все перспективы, считая эти несчастные детали только потому что меня сюда отправили по ложному обвинению. Ну сама виновата. Надо было на суде защищать себя, а не стоять молча, словно язык в одном месте застрял. Да, мне было страшно, но это совсем не то качество, которое мне нужно. Это не оправдание, грубая ошибка, которая дорого стоила для моего будущего. – Ай, – тихо зашипела от злости, когда случайно дернула рукой и потянула одну из прядей, запутавшихся в пальцах. Мучить волосы с плохим настроением нет смысла. Я грустно посмотрела в глаза отражению. Она, как и я, должна бережно хранить свои чувства в груди, переживая и надеясь на светлое, потому что этот пусть мы проходим вместе с самого рождения. Мне хотелось верить, что по ту сторону хрупкой стеклянной грани стоит такой же живой человек, а не пустой и бездушный образ с горящим взглядом. Ведь если хорошо вглядываться, то создается ощущение, будто прямо сейчас она хочет мне что-то рассказать. Прислонившись руками к холодной раковине, я немного наклонилась вперед в какой-то глупой и наивной надежде к отражению. Не сводя взгляда, пристально следила за каждым движением, они были идеально синхронны с моими. Как и ожидалось, я слепо верила в то, во что хотела верить и это было лишь отражением моего желания, которое легко читалось по моему лицу. И так всегда. С каждой бессмысленной попыткой. Усмехнувшись самой себе, в последний раз бросила разочарованный взгляд на зеркало, а потом начала быстренько собираться. На сегодня моя смена закончена, потому я поспешила покинуть производственный участок, подальше от шумных станков и странных запахов, чтобы поскорее завалиться спать. – Медея! – я тут же развернулась на одной ноге, словно по какой-то команде, когда меня окрикнула Ярина. Голос у нее мощный, даже свозь общий гул цеха хорошо прорывается. Уверена, если начнет орать, то вся бригада будет искать пятый угол, поэтому лучше ее не злить. – Я все конечно понимаю, все мы устаем, но сегодня последний раз, когда я напоминаю тебе о том, что купоны нужно забирать после смены. Забыла – значит бесплатно отработала. Твоя рассеянность до добра не доведет, – отчитав меня словно маленького ребенка, мне грубо пихнули пачку купонов в руки. – Завтра не приходи. – Почему? – мне дурно стало, будто затылок и виски окатило сначала чем-то ледяным, а потом раскаленным. Первое, что в голову пришло – меня уволили. Я ведь вроде вчера и сегодня неплохо работала. – Мне казалось, что все хорошо. – Что за бредни… – судя по тому, как Ярина глянула на меня и снисходительно вздохнула, все мои мысли были у меня на лице написаны. – Выходной у тебя. Запрещать работать тебе никто не будет, можешь завтра прийти за дополнительные купоны, но я не советую на полный рабочий день. – Почему? Я думала, что на производстве всегда нужные рабочие руки. – У нас так не принято. Люди должны отдыхать, а не тратить свой жизненный ресурс до нуля, чтобы затем жалко влачить существование без цели и какой-либо мотивации. Но опять же, работать тебе никто не запретит. Если так подумать, то выходной для меня скорее, как возможность хорошо выспаться, а вот найти, чем себя занять на весь день – затруднительно. У меня тут ни подруг, чтобы сходить прогуляться или элементарно поболтать и посплетничать. Ни моего любимого ноутбука, чтобы на целый день зарубиться в игры или посмотреть сериалы. Да и куда здесь можно сходить? Я слышала, что тут арена какая-то есть, но мне что-то пока жутко туда идти. Вот если бы у меня не забирали мой телефон с наушниками, то на худой конец послушала бы музыку. Сволочи, самое святое отняли. Двери лифта с шипением открылись, и я задрала голову, спуская с платформы. Мое внимание привлек огромный знак с тремя оскалившимися волками и шестеренками на центральной башне административного этажа. Скорее всего он нес в себе угрожающий смысл или же как предостережение, что каждый шаг наш контролируется и любой проступок не остается незамеченным. Ну а с шестеренками итак все понятно. Промышленный завод этажом ниже говорит сам за себя. Интересно, кто этим заправляет? А может быть их несколько? – Ахг, – вырвалось у меня что-то невнятное, когда кто-то, весело смеясь, внезапно выскочил из-за поворота, врезавшись в меня со всей дури. Меня занесло на бок, я почти успела руки подставить, но одна из ладоней соскользнула и отъехала вперед. Весь удар пришелся на локоть и бедро. Хуже того, на меня навалились сверху, ударившись носом мне в плечо. Послышался неприятный слуху хруст, от которого внутри все перевернулось. – Твою же, как больно то… – пробурчали сверху женским голосом, а потом начали медленно сползать. Я перевернулась на спину и откинула голову, сморщившись, когда боль в бедре очень медленно и нехотя отступала, пульсируя. Хотела провести рукой по лицу, но замерла, когда увидела на своей ладони уродливую кровоточащую ссадину. Будто наждачной прошлись. Если бы не обжигающее пощипывание, я бы точно содрала эти уродливые торчащие куски кожи. – Вот дерьмо, – тихо зашипела, оскалив зубы. – Согласна, – с виноватой улыбкой пробубнила девушка, лежа рядом со мной на боку и подперев одной рукой голову, а второй зажимая нос. После такого переполоха ее рыжие волосы растрепались и торчали в разные стороны, выглядело бы это забавно и даже мило, если бы не то, что из ее носа хлестала кровь. Несколько секунд я смотрела на нее, пытаясь понять, почему она улыбается, ведь сама по себе ситуация вышла довольно нелепая. Я уже молчу о том, что на нас косо поглядывают заключенные, у которых невесть что в голове. – Тебе нужно к доктору, если нос сломан, – я стала подниматься на ноги, придерживаясь за больное бедро. Хотела было помочь девушке, но та без меня прекрасно справилась. Кровь стекала по ее подбородку и пару капель упали на металлический пол, который отливал бронзовым цветом. – Тебя проводить до лазарета? – А тебе туда не нужно? ¬– девушка кинула взгляд на мою руку. – Тут заразу подхватить, как два пальца… Точнее перевязать надо. Ну ты поняла меня. Пошли вместе? – Хорошо, – мы направились в сторону лифта, который вел на этаж с бараками. Насколько помню, там как раз и располагается лазарет. – Прости, обычно я внимательна и не несусь сломя голову. Ситуация у меня такая возникла, что мне пришлось бежать, – прогундосив, девушка нервно хихикнула. Я почти не слушала ее, завороженно наблюдая, как кровь стекала по руке к локтю и капала на синюю футболку, оставляя багровые пятна. – Ничего страшного, бывает, –отмахнулась я. Мне хотелось бы немного полюбопытствовать, узнать, от кого она там удирала, что не смотрела вперед и так весело смеялась, но это не мое дело. Своих проблем хватает. Лучше просто молча дойдем до лазарета. Ей вправят нос, мне перевяжут руку, и мы на мирной ноте разойдемся, кто куда. – Давай поторопимся. У тебя кровь не останавливается. Поднимались по лифту мы в неловкой тишине. Говорить нам не о чем было друг другу. Прошли почти полукруг, а потом начали подниматься по лестнице, чтобы потом зайти в какой-то неуютный коридор. Пол был сырой, с труб капала вода, а еще пахло ржавчиной. У меня стали появляется сомнения, что мы идем в правильном направлении. В моем понимании лазарет – это место, где должны соблюдаться все нормы гигиены и пахнуть медикаментами. Но о чем это я, здесь живут заключенные, о каких санитарных правилах тут можно говорить? Однако, этот вопрос тут же отпал, когда мы наконец пришли. Помещение было абсолютно сухим и чистым, по сравнению с тем, что было в коридоре. Шаги с глухим и ржавым звоном отражались от стен. Мы спускались по металлической лестнице, когда я увидела маленькую девочку, сидящую за столом. В довольно милом платье, белой шапочкой и ободком с ушами, похожими на заячьи, она беззаботно болтала ногами и что-то писала или рисовала в книжке. Меня очень сильно позабавил приделанный круглый и пушистый хвост. – Ребенок? – конечно свой вопрос я не озвучила, но была жутко удивлена. У меня никак не мог уложиться в голове тот факт, что в таком неблагоприятном месте, где люди по разным причинам отбывают срок, есть ребенок без присмотра взрослых. Я чуть не запнулась, когда она подняла на нас глаза. Красные. Альбинос. Эта проклятая крепость не перестает меня удивлять. Нашпигованная причудами и тайнами, о которых мне, наверное, не стоит пока знать. – Госпожа Сиджвин, добрый вечер. У нас небольшие траблы, – девушка помахала свободной рукой «госпоже» и прошла вперед, я же осталась стоять возле лестницы, растерянно хлопая глазами. – Кельда, что случилось? Вы подрались с кем-то? – девочка спрыгнула со стула и подбежала к девушке, жестом указав ей присесть на табуретку. – Нет, неудачно упали, – девушка покорно села, а девочка обернулась ко мне, смотря на меня непонимающим взглядом, от которого мне стало совсем неудобно. – Почему ты не проходишь? – Она ладонь сильно поцарапала, просто стесняется об этом говорить, – не успела и слова вставить, как эта Кельда нагло успела вклиниться. – Я умею говорить за себя, не переживай, – я натянуто улыбнулась девушке, но посмотрела серьезно. Вежливость сейчас трещала по швам. Такие в детстве часто получала, по большей части страдали колени, поэтому не особо по этому поводу переживала. Ничего не отгнило, не отвалилось, не отсохло. – Не злись. Я это сказала, потому что ты отнеслась скептически к своей травме. Боялась, что ты промолчишь. Она не пустяковая. И я несу ответственность за последствия сложившейся ситуации. – Даже маленькая царапина может принести неприятности. Нельзя пренебрегать здоровьем. Проходи скорее. Сядь пока на кровать. У тебя не течет кровь? Ладно, я сдаюсь. Сказать мне против нечего, да и смысл пытаться отвертеться. Это было бы по-детски глупо. – Уже нет, – равнодушно ответила, рассматривая без особого интереса ссадину, которая влажно блестела при свете ламп кровавым оттенком. Пока Сиджвин возилась с Кельдой, я в пол-уха слушала их разговор, не вникая в суть, а сама рассматривала комнату. Казалось бы, ничего примечательного не было, что могло бы мое внимание привлечь. Шкафчики, аккуратно заправленные койки, какие-то ящики. По сравнению с общей унылой атмосферой крепости, здесь довольно уютно и чисто. Не считая потолка, который был довольно высоко и к нему тянулись толстые трубы с вентилями. И все же мое внимание привлекла крышка люка, еле заметно проглядывающая из-за ящика, который будто специально поставили так, чтобы скрыть его от любопытных глаз. Но честно, так себе попытка. По крайней мере я невооруженным глазом умудрилась заметить. Хотя если приглядеться, есть следы царапин, будто ящик все-таки двигали. Может там канализация? Нет, наврятли. На такой-то глубине… Интересно. Если пытались что-то спрятать, значит не просто так. Но здравый рассудок мне ясно говорит о том, что лезть туда не надо. С другой стороны, люк как люк. Ну может система там какая-то, профилактические работы проводятся, вот и открыли его для рабочих. Мало ли. – Тебе повезло, что перелома нет. Кровь больше не идет, но ты подержи пока так холодное. Но сильно не прижимай. Можешь идти. – Спасибо вам огромное. Но я подожду свою подругу, – Кельда обернулась ко мне и дружелюбно улыбнулась. Я молча посмотрела на нее равнодушным взглядом, гадая, что эта девчонка задумала, что уже меня своей подругой называет. Вот так сразу, просто и наивно. Такого не бывает. – Подругу? – Сиджвин задумчиво посмотрела сначала на меня, потом на Кельду, приложив пальчик к губам. Руки в перчатках казались совсем миниатюрные и выглядели довольно мило, но было в ее глазах что-то такое, что не свойственно ребенку. Слишком умный взгляд, я бы сказала. Она будто только кажется милой, но вот чуйка говорит об обратном, что не так проста эта девочка. – Конечно, тогда посиди просто. Девочка подошла ко мне, и я протянула ей руку, немного закатав рукав толстовки повыше, чтобы не мешало ничего. – Давай посмотрим, – Сиджвин взяла мою ладонь. – Неглубокая. Ничего серьезного. Но все равно перевяжем. А как тебя зовут? – Медея. – Ты та новенькая, значит. Быстро ты с Кельдой подружилась, – я сморщилась, когда почувствовала, как ссадину начало щипать, но смиренно давала обработать руку. Внезапно, девочка аккуратно коснулась пальцем кровоподтеков, охватывающих запястье и подняла на меня хмурый и взволнованный взгляд. – Это ведь следы от наручников? – Они, да, – скептически бросила. И что ей даст мой ответ? Что она предпримет? Сомневаюсь, что в таком месте мнение ребенка имеет вес. Хотя, черт его знает. Не устану повторять, что эта крепость полна загадок. Я же не просто так себе отметила, что есть в этой девочке что-то такое, не свойственное ребенку. – Покажи вторую руку, – голос был хоть и по-детски милый, но требовательный. Осмотрев оба мои запястья, девочка снова нахмурилась. – Тебя не били? – Нет, с чего вы решили? – признаюсь, сейчас я разговаривала с этим ребенком на равных, как со взрослым человеком. Уж больно серьезной она сейчас выглядела. Я мимолетно глянула на Кельду, которой точно не хотелось бы давать какую-то информацию о себе. Она посторонний человек, о котором я ничего не знаю, кроме ее имени. – Меня никто не бил. – Понятно, – девочка устало вздохнула и начала перебинтовывать мою руку. – Медея, а как у тебя самочувствие в общем? – Не жалуюсь, – пожала плечами, мол все действительно в порядке. Нет, дай мне волю, я бы тут разнылась о несправедливости жизни, о том какая Аш тварь лживая, как хочу домой, а также что на меня охотится зеркальник. – Ну хорошо. Если вдруг будут проблемы со здоровьем, то обязательно приходи, и не стесняйся, – Сиджвин сжала мою руку, глядя мне в глаза, будто этим жестом заставляя прислушаться к ее словам. – В крепости здоровье – это то, о чем в первую очередь нужно заботиться. – По тебе даже сразу и не скажешь, что новенькая. Быстро освоишься, значит. Это хорошо. Побольше бы сюда таких адекватных людей. Любой другой бы уже давно начал орать и верещать, как конченый. Или того хуже, махать кулаками. Так что мне повезло, что я отделалась разбитым носом и то по собственной неуклюжести. Правда и тебе прилетело, но не будь этого, мы бы и не познакомились. Удивительно, как жизнь подкидывает нам новые знакомства даже здесь, в крепости, где все по сути должно быть монотонно и каждый новый день не должен отличаться от предыдущего, – Кельда забавно подмигнула мне. Ее как будто подменили, мы только вышли с лазарета, как она сразу же выпустила словесный поток, который словно держала в себе все то время, пока Сиджвин возилась со мной. На первый взгляд она кажется неплохим человеком, но я ей не доверяла. Меня настораживало ее дружелюбие. Вероятно, она решила воспользоваться тем, что я новичок для того, чтобы вытянуть какую-то выгоду. Хотя с меня взять то нечего, я здесь никто. – А где ты получила синяки от наручников? До суда или после? – До суда. Почему спрашиваешь? – скорее инстинктивно начала разглядывать ее лицо, пытаясь увидеть хоть какой-то подвох в мимике. Хоть что-то, что могло бы выдать ее истинные намерения. – Были случаи, когда заключенных избивали на поверхности. Синяки можно скрыть под одеждой. Думали, что здесь никому не будет дела. Новенькие, все робкие и неуверенные, будут молчать и никому не скажут, пока один из них не свалился в обморок на регистрации. Как только все всплыло наружу, наш герцог сразу же пресек это дело. Сиджвин поэтому и стала тебя расспрашивать. Боялась, что возобновились случаи избиения. – Герцог? Титул, в смысле? – Ну да, а почему тебя это смущает? Наверное, потому что на моей родине людей с титулами можно встретить только в книгах и фильмах. Если это не тайное государство, укрытое от современной цивилизации, когда человечество уже вдоль и поперек прочесало нашу планету, то можно смело закинуть в копилку еще один аргумент в пользу того, что я в чужом мире. – Странно звучит просто: герцог в крепости для заключенных, – надеюсь, что прозвучало вполне убедительно. – А что за герцог? – Герцог Ризли. Он здесь самый главный, всем заправляет, знает обо всем и обо всех. – Гризли? – могу только представить, как мое лицо искривилось в недоумении, потому что Кельда звонко рассмеялась, хлопнув себя по колену. Мне вот совсем не смешно, имя довольно специфично, но грозно звучит. – Тебе очень повезло, что он не услышал. Хотела бы я увидеть его лицо в тот момент. Герцог Ризли, а не Гризли, – я на всякий случай огляделась, надеясь, что нас никто не слышит, тем более этот герцог, но в коридоре мы были одни. – Постарайся в следующий раз так не оговориться, если меня рядом нет. – Ну ладно тебе уже, – я впервые за весь день позволила себе искренне улыбнуться. – Ты сама то давно здесь уже? Считаю справедливым то, чтобы узнать свою собеседницу получше, так как я о ней ничего не знаю вообще, а она уже располагает какой никакой информацией обо мне. Но, наверное, это похоже на какую-то паранойю. Возможно, мне нужно сбавить обороты и не относится ко всему с ярым подозрением. – Не так давно. Седьмой месяц всего, – сказала вот так просто, не колеблясь. – И как первые дни было? – Ну люди здесь не такие дружелюбные, как на поверхности. Первые несколько недель мне очень трудно приходилось, да и сейчас не очень, учитывая то, что я сама по себе общительный человек. – Я заметила. Не подумай, что пытаюсь тебя как-то задеть, но можно задать тебе прямой вопрос? – Спрашивай, не бойся. Меня не так просто обидеть. Да и ты не похожа на того, кто может сделать это нарочно. – Почему ты так дружелюбна и открыта для общения? Здесь же каждый второй смотрит на тебя так, словно ты готов подсыпать ему яд. У робота в столовой и то взгляд добрее. – Понимаю, к чему ты. На самом деле в таком месте трудно доверять людям. И я вполне понимаю, что ты сейчас не доверяешь мне. – Кельда говорила это абсолютно спокойно, без какого-либо упрека. – Это правильно. У всех ведь свои мотивы и не всегда чистые. Но я просто понимаю твое положение, так как сама была в новичках, да и ты не кажешься плохим человеком на первый взгляд. Здесь не особо важно, за что тебя сюда закинули, главное быть человеком. Поверь мне, я ведь тоже не доверяю слепо людям. Но считаю, что мы хорошо поладим. Наше знакомство началось нестандартным путем, прям как в книгах. Так что приятно познакомиться, Медея. – Мне тоже приятно, – я глянула на протянутую Кельдой руку и закрепила наше знакомство рукопожатием. В конце концов новые знакомства мне здесь не помешают. Ставить вокруг себя непробиваемые барьеры плохо, так и одинокой можно на всю жизнь остаться. Ну а теперь, что мы имеем? Стабильную работу, новообретенное знакомство, забинтованную руку и ни капли информации о том, как вернуться домой. Возможно, я спешу, всё-таки второй день тут. Мысли так громко копошатся в голове, что весь сон рукой снимает. Близкие переживают обо мне. Знаю точно, мама не спит вторые сутки и ждет звонка от полиции. Подруги переписываются между собой, не веря в то, что я пропала без вести. Хоть нас разделяло расстояние, но какие-либо события всегда сближали. Если бы я хоть чуточку внимательнее слушала себя, то не оказалась бы в этой заднице. Но это только мои предположения, но как там дома все на самом деле происходит? Неизвестность так мерзко мучает. Ладно, есть и приятные мелочи. Завтра никуда рано вставать не нужно. Отосплюсь хорошо, там и в магазин загляну, прикуплю для себя вещи первой необходимости. Я вздохнула и перевернулась на бок, лицом к стене, чтобы белый свет за огромным крутящимся вентилятором не раздражал глаза. Даже сквозь веки просвечивает, уснуть невозможно. И вот, казалось бы, сон мягко стал закрадываться, окутывая сознание в мягкий и пушистый плед, как внезапно в голову вклинился важный вопрос: а почистила ли я историю браузера на своем ноутбуке? Ладно, не так уж это и страшно. Тем более все мои запросы базировались на уровне: помечу суп едят, а не пьют или можно высушить кота в микроволновке после того, как помыл его. Просто стыдно было-бы представить реакцию того, кто этот бред будет читать… Я еще открыть глаза не успела, как начала волноваться. Не было слышно привычного сопения моей соседки по комнате общежития, но когда открыла глаза, то все встало на свои места. Если бы это было субботнее утро, то в общежитии стояла бы гробовая тишина. Это лучшее время для того, чтобы на кухне быстренько сделать себе завтрак и посидеть в спокойной обстановке. Поднявшись с кровати, я лениво потянулась и зевнула, а потом снова откинулась на подушку. Кровать жалобно скрипнула. Ничего не хотелось делать, совсем. Так бы и провалялась целый день, залипая в телефон. Но его у меня нет, нужно себя чем-то занять. И это главный вопрос. А еще позавтракать нужно. Я бы сейчас с удовольствием выпила бы кофе, но приходится довольствоваться тем, что есть. Очередная игра в рулетку, когда Бран протягивает мне контейнер с едой, смотря на меня двумя фонарями. Так непривычно заказывать еду у робота. Не представляю, сколько полегло программистов, чтобы достичь такого прогресса и создать роботов, умеющих самостоятельно и уверенно выполнять какие-либо действия. Интересно, в его искусственном разуме есть коварные мысли? – Спасибо, – почему-то говорю роботу, который по сути лишь запрограммирован отвечать на фразы людей. – На здоровье, – монотонным голосом отвечает мне Бран. Забавно, но ирония в том, что если мне опять попадется дряной суп, как вчера, то желудок мне за это спасибо не скажет. Я вчера мысленно вся изматерила того, кто это готовил, пока давилась и глотала не пережевывая. Занимая самый дальний столик, где места не заняты, я открываю контейнер, затаив дыхание. Облегчённо выдыхаю, когда мне попадается рис с белой рыбой. Выглядит неплохо и пахнет нормально, по крайней мере есть можно. Или это может быть я просто зажралась там на поверхности. Когда пробую блюдо, я поджимаю губы и закрываю на секунду глаза, ощущая во рту вкус несоленой и костлявой рыбы. Рис неприятно хрустит на зубах, прилипая. Не так плохо, по сравнению с тем, что было вчера, но и не так хорошо, чтобы можно было спокойно есть. Если это добро запихать в микроволновку и разогреть, не хочу даже думать о том, как эта рыба начнет вонять. Но деваться некуда. Нужно есть то, что дают, тем более бесплатно, а купонов у меня еще недостаточно, чтобы я могла тратить их на хотелки. Печально вздохнув, начинаю ковырять рыбу вилкой, пытаясь вытащить тоненькие прозрачные, словно леска, кости. Отодвигаю кусочек рыбы и замечаю записку, скрученную в маленький рулетик. Санитарный надзор тихо воет, забившись в угол. Нет, правда. Если представить, что кто-то грязными немытыми пальцами, которые хрен знает, что лапали до этого, заворачивают записку и пихают в контейнер с едой, так меня всю скручивает изнутри. Аккуратно подцепив вилкой, я вытащила ее и развернула. – Приятного аппетита, не подавись, – у меня вырвался смешок. Кто-то знает толк в иронии, и хоть я ее оценила, все же задавалась вопросом, кто и зачем мне подсунул записку в еду с таким посылом? Ладно, я все равно со вчерашнего утра не ела, поэтому нужно в себя как-то порцию затолкать, чтобы не свалиться в обморок, да и истощение в мои планы не входило. Было бы конечно круто мяса съесть, сочного, так, чтобы кусая, сок тек, и аппетитно хрустело на зубах, для мышц полезно, но что-то я загнула, здесь о таком можно только мечтать. – Все настолько плохо? – я вздрагиваю, когда слышу мужской голос где-то сбоку, пока иду до Брана, чтобы вернуть ему пустой контейнер. Почти бесшумно ко мне сбоку подошел какой-то парень тоже с пустым контейнером. Некоторое время я молча разглядываю его, пытаясь вспомнить, пересекалась ли я с ним где-то, но лицо совершенно незнакомое. Потом отдергиваю себя, посчитав, что он мог и не ко мне обращаться, несмотря на то, что рядом больше никого нет. Чисто, чтобы в неловкое положение себя не поставить. – И правда не очень разговорчивая, – я снова поднимаю на него взгляд. Его карие глаза пристально смотрят на меня. Сомнения всякие отпадают в том, что он обращается именно ко мне. Кто это и что он от меня хочет? – Что настолько плохо? – неуверенно переспрашиваю, с недоверием косясь на него. – Я про паек. На твоем лице все написано. Мне вот тоже не повезло сегодня. Суп будто из слизи. – Бывает, – я пожимаю плечами, отдаю Брану контейнер и спешу позорно ретироваться. Что за мания у всех внезапная такая к знакомствам. Ни за что не поверю, что это по доброте душевной. Странный тип. Благо меня никто не нагоняет, а я решаю для себя заглянуть в магазин и наконец купить то, что планировала, по крайней мере если моих купонов хватить хоть на что-то. «Тряпье и кости» – гласит вывеска. Жуткое название, самое то для такого места. И чувства какие-то неприятные взывает, словно это какое-то похоронное бюро, у которое в приоритете услуги эксгумации. Во всяком случае такие мысли у меня возникают. Мои опасения оказывают напрасны. Продавцом оказывается вполне адекватный мужчина, который с улыбкой показывает мне товар, рассказывает о качестве и терпеливо ждет, пока я рассматриваю. Конечно вся его вежливость – это чисто маркетинговый ход, но учитывая местный менталитет населения, это очень важное качество. Так что со спокойной душой закупаюсь необходимым, растратив почти все свои купоны. На сдачу хотела еще книжку купить какую-нибудь, которая смогла бы меня просветить хоть частично в то, где я пребываю, но в таком магазине продается все, кроме литературы. Остаток дня я решила провести в тихой обстановке, но все мои планы рушатся, когда из-за поворота показывается рыжая макушка. Радостно помахав мне рукой, Кельда спускается ко мне в комнату по железной лестнице. Я чувствую, что рада ей. Она тот человек, который разбавил бы мою скучную обстановку в этой комнате своей улыбкой. – Прости, что без приглашения. Решила вот заглянуть перед сменой, проведать тебя, как ты тут. – У меня все в порядке. Спасибо, – я улыбаюсь ей в ответ, аккуратно сворачивая полотенце. Мягкое, из настоящего хлопка. Вот на него то и ушла большая часть купонов. – Понятно, – Кельда присаживается на ящик возле моей кровати. – Никто не обижает? – Нет, почему меня кто-то должен обижать? – Да мало ли, задир тут хоть отбавляй. Часто какие-то драки случаются. То еще зрелище. Мне одни чертилы одно время вообще покоя не давали, пока не пришлось дать им понять, что если начать руки распускать, то пальцев лишиться можно. – Ты кому-то пальцы оторвала? – я удивленно расширяю глаза. Девушка многозначительно улыбнулась, но все же отрицательно мотнула головой. – За такое бы мне срок увеличили. Но ладно, не будет об этом. Не хочешь сегодня вечером сходить в панкратион? – Это арена? Зачем? Не люблю драться, – даже не могу представить себя в роли бойца. Рукопашный бой не для меня. Вот другое дело магия. Я бы с удовольствием потренировалась бы. – А я и не говорю, что драться. Мой друг будет на арене. Хочу поболеть за него. И тебя решила позвать. Зрелище довольно интересно, захватывающее. Знаешь, сколько адреналина, когда за близких болеешь? Да и познакомлю вас. Знакомства тут очень нужны, особенно если они полезные. – Хорошо. Всегда мечтала посмотреть на дерущихся мужиков, – без иронии сказала я, усмехнувшись. – Отлично. Давай в восемь часов вечера встретимся у панкратиона.