Эвдемония

Том сосет член отца, берет его в горло, пока не начинает захлебываться. Он хочет навсегда сохранить в памяти образ стонущего от удовольствия Гарри. Его покрасневшее, вспотевшее лицо. Том со стоном втягивает щеки и давит языком на нижнюю сторону отцовского члена. Бедра Гарри подпрыгивают, Том кашляет, горло сжимается вокруг толстого ствола. Дыхания не хватает. Том мычит извинения и отстраняется. На коже отца остаются блестящие следы от слюны. Том обхватывает основание и проводит рукой вверх-вниз. — Том, — молит отец. — Том. Его голос — музыка для ушей Тома. Он опускает рот, обхватывает губами головку и проводит языком по самому кончику. Вкус соленый, необычный, но Тому нравится, потому что это Гарри. Они лежат на кровати, Гарри комкает в ладонях белые хлопковые простыни, а Том его ублажает. Тому хочется, чтобы отец трахнул его так, как он уже давно мечтал. Он хочет насадиться на отцовский член, почувствовать, как тот его растягивает и наполняет. До этой части они еще не добрались, но Тому нравится и то, что происходит прямо сейчас — звуки, издаваемые Гарри, нежность и любовь, с которой он гладит его по волосам. Когда Гарри уже вот-вот готов кончить, Том отстраняется. Лицо отца так очаровательно раскраснелось, что Тому хочется его поцеловать. Он так и делает. Ползет вверх по телу Гарри и целует. Затем Том прижимает скользкие пальцы к мокрому и раскрытому от его старательных ласк отцовскому входу. Удостоверившись, что Гарри достаточно подготовлен, Том заменяет пальцы членом, ему хочется, чтобы они кончили вместе. — Да, — хрипло и низко выдыхает Том, когда скользит-проникает в тело отца. — Да, вот так. Том всегда считал отца красивым, но сейчас, когда они вот так лежат вместе, Гарри не просто красив, он — прекрасен. Том погружается все глубже и глубже, пока не упирается бедрами в задницу и бедра Гарри. Жар отцовской кожи обжигает словно клеймо. Гарри стонет, его темные ресницы трепещут. Он обхватывает Тома за талию своими большими руками. Том крутит бедрами, слегка толкается, наслаждаясь теснотой и теплом обтягивающей его член отцовской задницы. Больше всего в этот момент он хочет не собственного удовольствия, хотя, конечно, и не без этого, но… Сейчас Том жаждет удовлетворить Гарри, испить его наслаждение до последней капли. Он гладит лицо отца, размышляя достаточно ли прошло времени, привык ли тот. По неровному дыханию Гарри трудно судить, но Том знает, что Гарри крайне вынослив, когда дело касается дискомфорта. Он хорошо терпит боль. Гарри будет терпеть, когда не следует и промолчит, когда наоборот нужно говорить. Том должен сам определить границы. Гарри притягивает его ближе в безмолвной просьбе. Том улавливает намек и начинает двигаться. Вскоре комнату заполняет громкий звук шлепков кожи о кожу, плоти отца и сына. Отец стонет, задыхается, выгибается навстречу толчкам и каждый раз едва ли не скулит от удовольствия. Том сцеловывает эти потрясающие звуки, проводит губами по отцовскому горлу. А в ответ выдыхает бесконечные слова похвалы, обещания наслаждения и скорого оргазма. Гарри прижимается к нему сильнее, будто желая, чтобы Том раздавил его на кусочки, но Том держится — он всегда аккуратен и нежен, когда дело касается отца. Он трахает Гарри не спеша и без остановки, почти в не меняющемся темпе, трахает, пока в уголках глаз отца не скапливаются слезы. Гарри пресыщен наслаждением, которое ему дарит Том. Он совсем близок к тому, чтобы кончить. — Вместе, — шепчет Том, протягивая между ними руку и поглаживая обделенный вниманием отцовский член. — Кончи для меня, пожалуйста, отец, пожалуйста-пожалуйста… Гарри кончает, он выгибает спину, льнет к Тому, дрожит и дергается в конвульсиях оргазма. Том кончает следом, прижимается губами к отцовским губам, заглушая ртом его тихие стоны. Когда сил держаться на весу больше не остается, Том осторожно выходит и падает на кровать, прижимаясь к боку отца. Он рассеянно проводит пальцами по каплям спермы на животе Гарри, пока тот переводит дыхание. Гарри мало говорит во время секса. Иногда зовет Тома по имени. Иногда просит «пожалуйста», если Том начинает дразниться. Но Гарри никогда не выступает в качестве инициатора, и это бездействие — самый красноречивый признак из всех. Том знает, кто виноват в немногословности отца, но, нет, эта мысль не испортит момент, он не позволит. Проходит несколько минут, и Гарри его обнимает. Том опускает голову на отцовское плечо и удовлетворенно вздыхает. Для следующего захода Гарри требуется время, чтобы восстановить энергию и силу. Том же наслаждается каждым моментом, ценит минуты блаженства такого вот приятного и спокойного совместного времяпрепровождения. Обнимая отца, Том размышляет о специфике их отношений. Он не наивен. Хотя жизнь у него была замкнутая и изолированная от общества, Том понимает, что то, что между ними — ненормально. Можно только представить, что скажут и сделают коллеги Гарри, узнай они, что тот спит со своим сыном. Узнай они, с какой любовью Том проводит руками по телу Гарри, с каким обожанием и благоговением исследует каждый сантиметр его кожи. Впрочем это неважно, вскоре Том планирует вернуть их обоих в волшебный мир. Там им больше не придется притворяться. Об их родстве знала только Меропа, а мертвецам свойственно молчать. Значит, Том сможет спокойно жить в качестве любовника своего отца, не опасаясь последствий. Пересуды может вызвать еще и его юный возраст, но Том совершеннолетний. И волен поступать так, как ему заблагорассудится. Гарри медленно рисует узоры на плече Тома. Том придвигается ближе, утыкается подбородком в отцовскую грудь. Если они еще немного подождут, Том снова будет в боевой готовности. Иногда, когда у Гарри нет больше сил кончать, он смотрит, как кончает Том. Под его вожделенным взглядом Том наслаждается не меньше. Он мог бы прямо сейчас кончить на бедро отца, устроить шоу… Идея ему по душе. Тому нравится быть единственным объектом внимания и ласки отца. Гарри запускает пальцы ему в волосы, слегка царапает кожу головы. Том довольно мурлычет и утыкается носом в плечо Гарри. Тело будто тает, хочется лежать так вечно, но, к сожалению, это невозможно. Том тянется к прикроватной тумбочке за палочкой и как следует их очищает. Больше нет настроения для второго захода; хочется просто уснуть в отцовских объятиях. Том осторожно переворачивается, пристраивается рядом с Гарри. Их ноги спутаны, грудные клетки прижимаются так крепко, что Том слышит биение отцовского сердца и представляет, что оно бьется только для него. Гарри целует его в затылок. Том улыбается, прекрасно зная, что кроется за этим поцелуем — слова, которые Гарри так сложно произнести вслух. — Я люблю тебя, отец. Спокойной ночи. Гарри отвечает чуть охрипшим голосом: — Спокойной ночи, Том. Том удовлетворенно закрывает глаза. Теперь, когда он спит в одной постели с Гарри, кошмары снятся реже. Их вообще почти не стало. Гарри — все чего он хочет, в чем нуждается. Обнимать отца вот так — честь и привилегия. Отец тихонько зевает, Том чувствует, как напрягаются его мышцы, когда Гарри потягивается и устраивается поудобнее под его весом. В итоге Гарри расслабляется, и Том слушает его тихое дыхание, пока тот не засыпает. Утром, когда они проснутся, Том предложит съесть на завтрак мороженое. Теперь их некому остановить.