***
Как Гарри и предугадал, Меропа несказанно обрадовалась покупке. Ее счастье восстанавливает хрупкое равновесие в их маленькой несложившейся семье, и на какое-то время все возвращается на круги своя. В перерывах между работой и занятиями Гарри помогает Тому со сбором вещей. Том с облегчением замечает, как на лицо отца возвращается здоровый румянец. Меропа занята оформлением грандиозной планировки для поместья Риддлов. Она описывает роскошные драпировки и позолоченные статуи, но Тому совершенно плевать на ее болтовню, которая в конечном счете не имеет никакого значения. По просьбе Тома Гарри возвращается к рассказам о Хогвартсе. О трехголовом псе, охранявшем волшебное зеркало. О приведении, которого прозвали Почти-Безголовым-Ником. О матчах по квиддичу. И о… — Рон съел почти всю коробку, — с легкой улыбкой вспоминает Гарри. — Видел бы ты его лицо. А мое и того краше! Мне было шестнадцать и я до смерти испугался. Иногда я думаю, что произошло бы, не останови я его… — Гарри замолкает и трясет головой, будто прогоняя дурные мысли. — Остановил от чего? — любопытствует Том. — Это была Амортенция, — объясняет Гарри. — Рон съел целую коробку шоколадных конфет, напичканных приворотным зельем. — Ты никогда мне об этом не рассказывал, — Том хмурит брови. — Никогда не говорил об Амортенции. — Хм-м-м, — задумчиво тянет Гарри, — может, и не рассказывал. Наверное, мы еще не дошли до этой темы. — Значит, ты изучал ее в Хогвартсе? — делает вывод Том. — На что она похожа? Гарри ерзает на стуле, словно никак не может устроиться поудобнее. — Дай-ка подумать… Первое, что ты чувствуешь — запах. Она пахнет твоими самыми любимыми вещами. — Чем она пахнет для тебя? — Том по настоящему заинтригован. — Для меня? — смеется Гарри. — Я не нюхал ее уже целую вечность… Хотя, сейчас, наверное, она бы пахла твоей мамой и чаем, который мы пьем по утрам, — он шумно вздыхает. — Раньше мы были совсем юными и глупыми. Стеснялись признаться, какой аромат чувствуем… При упоминании Меропы Том перестает слушать и переходит к следующему вопросу: — А что насчет цвета? Симптомов? Как долго это длится? Гарри задорно ему подмигивает: — Тебе бы подошел Рейвенкло. Не ожидал, но так оно и есть. — Ты не ответил, — говорит Том, но все равно улыбается, довольный похвалой отца. — Погоди минутку, — шикает Гарри, — нужно вспомнить. Цвет… Он был похож на жемчуг. Мерцал и переливался. — И как оно работает? — спрашивает Том. Гарри хмурится. — Амортенция — самое мощное любовное зелье в мире, но любовь оно не вызывает. Никакая магия не может сотворить настоящую любовь! Так нам говорили на уроках. От него исходит, такой, знаешь, волнистый пар, — Гарри чертит в воздухе спираль. — Как я уже говорил, аромат просто невероятный. Очень сильная штука. — Если оно не вызывает любви, тогда что оно делает? — недоумевает Том. — Оно вызывает… одержимость. Да, думаю, это самое подходящее слово, — Гарри задумчиво кивает. — Так вот, зелье, которое выпил Рон, было не первой свежести. Оно испортилось. Стоило Рону съесть те конфеты, так сразу понеслось. Погрузившись в воспоминания, Гарри откидывается на спинку кресла. — Он не мог перестать говорить о той девочке, будто она была луной, звездами и всем чертовым поднебесьем. Он бы сделал буквально все, скажи я, что ей это понравится, при том, что ее даже не было рядом, чтобы оценить его подвиги. Что-то в этом рассказе не на шутку взволновало Тома: — Ты сказал, что остановил его? — Да, да, конечно. Я отвел его прямиком к зельевару за противоядием. Пришлось наврать с три короба, чтобы заставить его туда пойти, но, стоило назвать ее имя, он сам с радостью согласился. Гарри покачал головой: — Рон потом был в ужасе. Он несколько недель не появлялся за гриффиндорским столом в Большом зале. Хотя, может, это из-за того, что в день, когда его выписали из Больничного крыла он расстался со своей девушкой, — Гарри весело скривил лицо, будто вспомнив что-то глупое и смешное. — Но хватит об этом. Знаешь, какую историю я тебе еще не рассказывал? Как они с Лав-Лав вообще начали встречаться… Следующий рассказ Том слушает лишь вполуха, слишком занятый перевариванием новых для себя сведений. В течение многих лет Том сравнивал любовь отца к нему и любовь отца к матери. Теперь, наконец, он понял, чем она отличается и почему. Одержимость — самое подходящее слово, именно так отец ведет себя по отношению к Меропе. Отсюда внезапное, нелепое желание отца приобрести дорогое поместье. Из-за одержимости счастье Меропы всегда на первом месте, превыше всего, к черту логику. Поэтому Том чувствует себя невидимкой, стоит Меропе появится в поле зрения отца. До этого момента Тому не казалось странным, что они нанимают прислугу для уборки, но готовкой мать всегда занимается сама. Твердит что-то о домашней еде и полезных травяных чаях, хотя на соседней улице отличные рестораны. Он ошибочно приписывал эти ее предпочтения к «пузырю», в котором они трое жили, образу жизни, привычному с детства. Но теперь все стало понятно. Обрело смысл. — Оно в чае, — шепчет Том, — в еде. — Извини? — недоуменно переспрашивает Гарри. — Извини, — машинально отвечает Том. — Ничего такого. Ничего более важного.***
В течение следующей недели Том внимательно следит за Меропой. Она так довольна, что праздность делает ее невнимательной и небрежной. Тому ничего не стоит разузнать обо всех ее утренних привычках и проследить за чаем. Он каждый раз подменяет его и считает дни. Трех должно хватить. В конце месяца семья переезжает в поместье Риддл. Меропа расхаживает по комнатам, проводит кончиками пальцев по каминной лепке и смеется в свойственной ей бестактной манере — безудержно и бесцеремонно. — Посмотри на нас, — самодовольно хохочет она. — Посмотри на меня! Гарри ослеплен ее счастьем, ему хочется угодить жене, обеспечить ее всем, что она только пожелает для их нового дома. Он выслушивает ее ехидные претензии с безграничным обожанием и обещает ей все-все-все. Тем временем, Том пускает все на самотек. Скоро ни для него, ни для Гарри Меропа не будет угрозой.***
Однажды днем Том отлучается во время урока в туалет. Он возвращается с начисто вымытыми руками, в кобуре на предплечье надежно спрятана палочка. Он садится за стол и смотрит на календарь. Три дня.***
Гарри уходит на работу; Меропа задергивает шторы в гостиной. За завтраком отец был рассеян. Он едва обратил внимание, когда Том как бы невзначай попросил доступ к палочке, но все же дал свое согласие. Том рассчитывает, что разум отца прояснится еще до конца дня, а у него самого как раз будет достаточно времени, чтобы разобраться с матерью. Том тщательно планирует засаду. Меропа не владеет магией, но все равно опасна, поэтому Том оглушает ее со спины Петрификус Тоталусом. После он затыкает ей рот кляпом, привязывает к стулу и оставляет посреди гостиной с хорошим обзором на входную дверь. Он рассчитывает, что отец вернется домой в полдень, но нет. Гарри появляется в поместье в четверть пятого, как обычно. При виде жены и сына он замирает на месте. Меропа начинает что-то мычать и дергаться. Том глушит ее палочкой, зная, что если в Гарри осталась хоть капля зелья, она может приказать ему напасть. — Что… Что происходит? — в голосе отца слышится явное сомнение, что Тому только на руку. — Она тебя опоила, — говорит Том, дрожа всем телом от страха и безысходности, не зная, что будет дальше. — Накачала приворотным зельем. Она лгала тебе. Нам. Меропа машет головой, отметая обвинения Тома, но Том смотрит только на отца. — Она делала это с самого начала. Ты должен мне поверить. Вот, что я у нее нашел, — он достает из кармана маленький флакончик с корковой пробкой и протягивает отцу. — Видишь? Оно… Оно пахнет. Сам понюхай. Для Тома оно пахнет Гарри, ванильным мороженым и свежим пергаментом. С лица Гарри схлынивают все краски. Глаза полны медленно нарастающего ужаса, рот приоткрыт в беззвучном крике. — Ты ее не любишь, — пылко уверяет Том, радуясь, что правда наконец вскрылась, что они навсегда избавятся от тлетворного присутствия Меропы. — Не любишь. Поэтому она нам не нужна, мы можем от нее избавиться. Я могу от нее избавиться. Гарри прикрывает рот рукой. Он выглядит ужасно, будто ему совсем плохо. — Я не могу, — бормочет он. — Боже, не могу… — он шатается и трясется, как загнанный в угол зверь, затем отступает назад и выбегает за дверь. Том слишком растерян и шокирован, чтобы бежать за ним. Адреналин выветривается, его мутит и кружится голова. Он не ожидал, что Гарри вот так уйдет, но знает, знает, что не может потерять отца. Том смотрит на Меропу. Свою мать. В ее карие, полные слез глаза. На ее искаженное ненавистью лицо. Она не заслуживает Гарри. Она не заслуживает жизни. Том поднимает палочку. Бесполезной Меропе пора исчезнуть. — Диффиндо. Ее тело бьется в конвульсиях, густая красная кровь пропитывает воротник дорогого платья, но в остальном это чистая, тихая смерть. Том выходит из дома и бежит за отцом.***
Он находит его в конце извилистой дорожки, ведущей к воротам. Отец стоит на коленях, брюки испачканы грязью и травинками. Он зарывается лицом в ладони, из горла вырываются странные клокочущие звуки. Том спешит к нему и давит боль и разочарование, когда отец отшатывается. — Все кончено, — говорит он. Хотя на деле не знает, как себя вести, какие слова подобрать, он продолжает: — Все кончено. Она больше не сможет причинить тебе боль. Гарри дрожит, съеживается, взгляд расфокусирован и это настоящая пытка — слышать его страдальческий плач. Том придвигается ближе, желая утешить, желая помочь. — Не трогай меня. Том жалобно всхлипывает. Жесткое неприятие Гарри ранит в самое сердце. Том совсем не похож на свою мать, совершенно, ни капельки. Он отказывается, не хочет, не может быть, как она. — Это она, она все сделала! Я никогда… — Том захлебывается словами. Пожалуйста, пусть Гарри ему поверит, пусть поверит. — Я бы никогда не заставил тебя страдать. Клянусь, обещаю. Никогда, — может, Гарри и не его биологический отец, но в самом важном смысле он самый близкий для него человек. Том любит его больше всего на свете. Гарри не двигается и никак не реагирует на слова Тома. Через какое-то время Гарри перестает так сильно дрожать, только вздрагивает изредка, дыхание все такое же прерывистое, но он достаточно успокаивается, чтобы убрать руки от лица и сесть прямо. Он смотрит на Тома. Том осторожно опускается на колени и кладет руки на отцовское плечо. — Давай уйдем отсюда, — шепчет Том. — Пойдем домой. Гарри закрывает глаза и аппарирует их прочь.***
Они отправляются в маленький домик, который Гарри купил несколько месяцев назад. С помощью палочки Том избавляется от пыли и открывает все окна. Кроме одежды у них с собой ничего нет, но они справятся. Том возвращается в поместье, чтобы избавиться от тела и забрать документы на особняк Риддлов и летний коттедж. Следующие пару дней он посвящает их продаже. Он следит за порядком в их новом жилье. Сам готовит отцу еду, но у него не так много опыта, поэтому он не уверен, что у него хорошо получается. Том закладывает драгоценности Меропы, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Гарри молчит. Он не ходит на работу, хотя Том, конечно, и не ожидал, что он будет. Том понимает, что отцу нужно время оправиться от пережитого. Его терпение окупается. Постепенно отец выходит из депрессии. И берет на себя обязанности по уборке дома. Он ест в столовой вместе с Томом и слушает его рассказы о ходе продажи имущества. Понемногу они переходят к коротким диалогам. Том счастлив. И уверенно начинает их совместную жизнь. Он окружает отца уютом, мягкими пледами, пирогами с патокой и теплыми воспоминаниями о своем детстве. Тех драгоценных часах, которые они провели лишь вдвоем, без нависающей над ними уродливой тени Меропы. Когда, наконец, удается продать поместье, Том с радостью сообщает отцу хорошую новость. Он надеется, что теперь с ней покончено. С этой мрачной главой их жизни. Гарри пристально смотрит на бумаги, которые протягивает ему Том. Все, что ему нужно сделать — поставить подпись. Том мог бы сделать это вместо него, подделать подпись, как он и поступал последние недели. Но ему кажется, что эта привилегия должна достаться именно Гарри, именно ему стоит избавиться от этого клейма на их семье, поставить точку. Гарри берет принесенную Томом ручку и ставит свою подпись под каждым требующим того пунктом. После откладывает ручку, убирает бумаги и смотрит на сына. — Ты столько всего сделал, — говорит Гарри. Он проводит рукой по волосам, теперь, когда нет вечно зудящей Меропы, требующей их подстричь, они длинные и взлохмаченные. — Не знаю, что и сказать. — Тебе и не нужно, — заверяет Том. — Я рад избавиться от этого места. На вырученные деньги мы сможем еще какое-то время продержаться на плаву. Скоро я начну искать работу. Гарри хмурится: — Ты еще слишком юн, чтобы работать, — он звучит как-то отчужденно и от этого знакомого, неприятного чувства у Тома щемит сердце. — Мне скоро семнадцать, — напоминает Том. — По меркам волшебного мира я почти совершеннолетний. По меркам мира Гарри, мира, где есть Хогвартс. Гарри медленно поднимается на ноги. Том остается на месте и не шевелится, наблюдая, как отец огибает угол стола. После небольшой паузы Гарри протягивает руку и касается предплечья Тома. — Спасибо, — говорит он. — Спасибо, Том. Том улыбается. Он так любит своего отца. — Конечно, — отвечает он. — Ради тебя я сделаю все, что угодно.***
Несмотря на протесты Тома, Гарри начинает искать работу. Том от этого не в восторге, но Гарри стремится к нормальной жизни, значит, идет на поправку, поэтому свое недовольство Том старается держать при себе. На новой работе у Гарри появляются друзья, которых у него не было при жизни с Меропой. Каждый вечер Гарри возвращается домой и ест приготовленную Томом еду. У них установился налаженный распорядок дня. Гарри получает зарплату, Том занимается домом и заботится о Гарри. Понемногу они избавляются от влияния Меропы. Бывают ночи, когда Том просыпается от кошмаров, ему снится, как отец душит его по приказу Меропы. Но то всего лишь выверты сознания, картинки, которые никогда не станут реальностью. Все просто прекрасно. Мечты Тома о лучшей жизни сбылись. Им не нужно беспокоиться о деньгах и они вольны поступать, как заблагорассудится. Что бы ни случилось, они всегда будут вместе. Именно в этом мирном, спокойном состоянии у Тома начинают проявляться другие, более не простые желания. Он любит своего отца. Меропа назвала его любовь хворью, но что она знает? Она мертва. Том ее убил. Ее невежество больше не может ему навредить. Все, чего хочет Том — дать Гарри ту любовь, которую тот заслуживает. В этом нет ничего плохого или больного. И теперь, когда Гарри снова не против к нему прикасаться, возможность для такой любви есть. Том сделал все возможное, чтобы поддержать отца в этот трудный период жизни. Он проявлял максимум сочувствия и доброты, но так сложно сдерживать другие свои чувства, когда их так много. Том подавляет свои порывы, его мутит от мысли, чтобы обрушить на Гарри нежелательную ласку. Но каждый раз, когда Гарри возвращается домой после долгого рабочего дня, Тому хочется броситься в его крепкие объятия. Хочется прижаться лицом к мягкой теплой шее и осыпать ее поцелуями. Конечно, Том знает, что Гарри его любит. Гарри — его отец. Но в том-то и проблема. Для Тома грань, разделяющая семейную и романтическую любовь уже давно спуталась и стерлась, и повернуть назад никак.***
Это происходит по ошибке. Том не хотел, чтобы так случилось. Он вообще не собирался ничего делать. Рука Гарри касается его щеки, и Том будто делает глоток приворотного зелья. Он не может думать ни о чем другом, кроме безграничной любви к отцу. Он готов. Гарри готов, или Тому так просто кажется. Может, и не кажется, может, он вообще не думает и Меропа все-таки была права, что его чувства — хворь. Что Гарри никогда его не полюбит так, как хочется Тому. Это происходит по ошибке: Том подается вперед и целует отца в губы. Гарри вздрагивает и судорожно выдыхает. Он решительно отталкивает Тома за плечи и очень четко говорит: — Нет. Том краснеет от смущения и отстраняется. Он опускает голову, смаргивая слезы. Но никогда и ни за что Том не станет принуждать Гарри. Он дал себе клятву. Гарри смотрит на него, кажется, целую вечность. Том не смеет ни говорить, ни дышать, ни двигаться. В конце концов, Гарри, кажется, расслабляется. — Больше так не делай, — говорит он. Том облегченно кивает. С этим он может смириться. Он будет ждать, пока Гарри сам не захочет.***
Ночью Том судорожно просыпается от кошмара. Полусонный и взбудораженный, он, спотыкаясь о холодный деревянный пол, идет к спальне отца. Он колеблется всего секунду, прежде чем бесцеремонно распахнуть двери. Кровать отца холодна и пуста. Том совершенно один.***
Том смотрит на свою палочку. Он многому научился, но вызывать телесного Патронуса — нет. Максимум, на что он способен, — яркая вспышка света. Его воспоминания недостаточно сильны. Недостаточно счастливы. Но если он хочет отыскать отца, нужно что-то вспомнить. Должно же быть хоть что-то стоящее. Том пробует все счастливые воспоминания, что у него есть. Первая поездка с отцом в Косую аллею. Первое получившееся заклинание. Смерть Меропы, ее невидящие глаза и уродливая зияющая рана на шее. Ничего из этого не срабатывает. Тогда Том думает о чем-то совсем другом. Воспоминание не совсем счастливое, но самое приятное из всех, что у него есть. Проникающий в открытую дверь свет и свежий воздух. Он ждет, когда отец к нему подойдет, ждет своей очереди, своей порции отцовской любви. Знание того, что ожидание всегда окупается делает его скорее сладким, чем горьким. Том поднимает палочку и сосредотачивается на этом чувстве, чувстве любви, которое он испытывал еще до того, как узнал, что такое настоящая любовь. — Экспекто Патронум. Из кончика палочки вырывается крупный зверь и кружит по комнате. Его присутствие успокаивает Тома, дарит ощущение безопасности. Том отдает команду и наблюдает, как бесплотное существо проходит сквозь стену. Это сработает, твердит он себе. Все получится. Нужно только подождать.***
«Отец, я люблю тебя. Возвращайся домой».***
Гарри появляется на пороге дома меньше, чем через час. Том слишком взволнован, чтобы произнести хоть слово, он бросается к отцу и прижимается лицом к его груди. Гарри тоже ничего не говорит. Он проводит дрожащими пальцами по вьющимся волосам Тома. Но Тому и не нужно никаких слов, они неважны. Он смотрит на отца сквозь влажные ресницы и клянется себе, что никогда не попросит о большем. Гарри проводит кончиком пальца по следам от слез на лице Тома. Его напряженный взгляд опускается на дрожащую нижнюю губу Тома. Обхватив Тома одной рукой, Гарри достает палочку и произносит заклинание, пока Том за ним наблюдает. Серебристый олень делает несколько кругов по гостиной. Он возвращается, утыкается носом Тому в щеку, после чего исчезает. Том знает, что означает его собственный олень-патронус. Это значит, что его счастье необратимо связано с Гарри. Но в чем он не уверен, так это в том, чего именно хочет от него отец. Гарри целует его в висок. Затем в щеку. Его губы касаются уголка рта Тома и замирают. Дыхание отца неровное, сбивчивое, но глаза полны ясности. Том вздрагивает. Он ждал этого всю свою жизнь. Он знает, чего хочет. Он будет беречь отца, заботиться о нем до конца своих дней. С этой мыслью Том поворачивает голову и скрепляет их судьбы, сближая их рты в нежном, невинном поцелуе. Гарри ведет себя сдержанно и нерешительно, но не отстраняется. Том отступает и опускает голову на плечо Гарри. Он счастлив. Отец любит его. Любит так сильно, что хочет остаться.КОНЕЦ