Проклятые магией

Вечер пятницы для многих людей, будь они магами или немагами, являлся финальным этапом, пройдя через который можно спокойно наслаждаться выходными днями. В принципе, как и было сказано, такое было у многих, но не у всех. Некоторые работают даже по субботам и, возможно, по воскресеньям. И ведь людям всё равно удаётся как-то отдыхать. Жалко, что лишь немногим. Прогуливаясь по улицам вечернего Миварда, Робин неспеша, тихо и безмятежно наблюдала за жизнью жителей и простых посетителей в городке, расположенном недалеко от Магической академии. Этот город был для волшебников. Только их и никого более. Он был основан, на удивление, магом, что был рождён в семье немагов, мистером Филиппом Джеймсом Мивардом. Насколько все знали из истории, этот волшебник, не смотря на своё происхождение и отношение к себе чистокровных и полукровных магов в обществе, смог добраться до небывалых высот, даже став доверенным лицом главы Магического министерства. Он окончил Менхид с отличием, нашёл прекрасную работу, друзей, коллег, построил карьеру изготовителя магических артефактов для охраны и безопасности, спокойно женился на полукровной волшебнице и создал счастливую семью. Люди, которым некуда было податься из-за тех страшных времён, когда наступала война между магами, что пытались сохранить традиции того времени, и магами, что старались привнести в магический мир что-то новое, сплотились между собой под главенством Филиппа и превратили маленькую, безжизненную деревушку, разрушенную битвой магов, в красивый, уютный и безопасный городок. Лишь название ему давалось долго, потому что мистер Мивард не хотел, чтобы плод трудов всех жителей этого городка был назван в его честь, но после уговоров своей семьи и спасённых от разрухи и бедности людей он сдался. Так и появился этот славный, безопасный для волшебников город — Мивард. От академии, если идти пешком, тут минут двадцать пути, которых Розэ не очень хватило для раздумий. Вот уже заканчивается первая учебная неделя, а у её студентов с первого же дня возникли проблемы. И опять же по вине учеников-ящерок, которые, хоть и уважали профессора Лассора, временами совсем не слушались своего декана, который из раза в раз предупреждал своих воспитанников (особенно тех, что были до пятого курса включительно), что у них будут проблемы не только с ним и директором, но и с деканом Синих Воронов, которая была знаменита уже на протяжении четырёх лет своей работы своей строгостью, холодностью и немного мстительными методами воспитания хулиганов. Вот только не каждый был готов поверить, не испытав на своей шкуре, на что на самом деле была способна столь молодая девушка. Робин понимала свою репутацию в академии и принимала её, потому что даже не видела смысла что-либо менять в уже установившемся о ней мнении. Ей достаточно того, что лишь узкий круг людей точно знает, почему она такая. Этого с лихвой хватает для более или менее спокойной жизни. Если бы ещё убрать случившиеся с ней события, то цены бы не было на её жизнь. - Смотри! Новая модель скоро в продаже будет! - Кру-у-уто! - Я попрошу родителей купить! Будет просто здорово, если я буду летать ещё лучше! Девушка, слегка отодвинув капюшон своей чёрной уличной мантии, посмотрела в сторону магазина, где продавался весь необходимый для волшебных битв инвентарь. От самых банальных вещей (форма, книги с историей создания этой игры и еë правилами, мётлы) до самых необходимых (искусственные, но похожие на настоящие кольца и мячи, биты для защиты тех самых колец, очки для плохой погоды и т.п.). Саму Робин эта игра никогда не интересовала, не смотря на её хвалёные навыки полётов, которые она показывала во времена своего обучения в Менхиде не столько специально, сколько по прихоти своих однокурсников и преподавателя полётов. "Времена были хорошие," - подумалось ей, когда она всё же сосредоточилась на увиденном. Почти утыкаясь носами в стекло магазина, под косой крышей стояли два мальчика, не сводящие глаз с метлы, которая одним своим внешним видом показывала, что она намного лучше, чем её собратья рядом, и призывала взять её в руки прокатиться. Робин усмехнулась, с лёгким интересом посматривая на студентов факультета Соколов, которых выдавали их яркие жëлтые шарфы. Она уже давно заметила, что у абсолютно всех выпускников этого факультета было острое зрение, тяга к прекрасному, сдержанное по части знаний любопытство и хвалёная смекалка. Работая с ними, Розэ убеждалась, что её коллега, профессор Лавролл, декан Ясных Соколов, хорошо воспитывает своих учеников и следит за их студенческой жизнью. И то же самое делает его невеста, профессор Медверг. С её детьми шатенке тоже нравилось работать, но они часто вынуждали её поднимать голос на них, если у них что-то плохо выходило по их же невнимательности к схеме движений палочкой или в конспектах. И если писанину ещё была возможность безопасно исправить самим детям, то к последствиям неверно сказанных заклинаний многие из них были не готовы, из-за чего Робин довольно часто ставила на всех студентов на своих парах защитные заклятия без их ведома. Именно на Бабочек она тратилась больше, чем на других. Вообще, самыми строгими в академии были именно деканы Воронов и Соколов, а также заместитель директора, профессор МакКилан, которая вела у учеников трансформацию и изменение живых и неживых объектов. Женщина она была в возрасте, но лишь по той причине, что некоторые студенты, когда она была деканов Огненных Ящеров, попили ей много крови. По крайней мере, Розэ именно так и считала, когда в очередной раз была свидетелем того, как её будущего коллегу и друга, Маркуса Лассора, вели за ухо к директору за его шалости. Этого парня ей никогда не было жалко, потому что его розыгрыши иногда доводили до белого каления и её саму. За что, кстати, она один единственный раз была в кабинете директора не из-за разногласий с одним из старшекурсников своего факультета, а из-за того, что заточила Маркуса в лёд, когда тот случайно (как он выразился) испортил её эссе, которое она писала целую неделю, почти не ложась спать по ночам. Девочка тогда просто сказала, что «тупая ящерица» не знает, когда стоит остановиться. Девушка хмыкнула, достала телефон из кармана мантии и стала набирать нужный ей номер, одновременно прокручивая воспоминания об академической жизни. Вспомнить, конечно, она могла многое. Особенно словесные баталии с тем, кому она сейчас пыталась позвонить. Она знала, что в магическом Миварде сеть не ловит, но звонки всё равно доходили до адресата, а побесить однокурсника Робин всегда любила. Однако она это делала в ответ на его слова в её адрес. Набрав, как ей показалось, нужное количество звонков, которые у мужчины будут высвечиваться в виде "14 пропущенных звонков от…", она со спокойной совестью, которая обычно бывает у нашкодивших детишек, отправилась дальше, не слишком обращая внимание на окружение. Жители города всё равно не видели её. Если ей захочется, её вообще никто даже найти не сможет, но такого она, к сожалению, позволить себе не могла. Не в её положении это было. Дойдя до конца городка, она ступила на деревянный мост, подсвечивающийся сквозь тонкие щёлки между деревяшками светлячками и Фонариковыми кувшинками в спокойно текущей воде. От растений исходил приятный желтовато-серебристый свет, который не резал глаза гуляющим по мостику людям. Девушка любила гулять по нему, когда была ещё ученицей и тайком сбегала из академии, чтобы полюбоваться свечением кувшинок на воде. Их очень часто называли просто «фонариками» за их свет и за название вида. Робин, увидев особенно большую кувшинку, не смогла не улыбнуться уголком губ. Она до сих пор помнила, как именно здесь смогла подружиться с милой и красивой девочкой, по имени Вивьен Медверг, полукровной волшебницей из семьи магов, которая не считала, что дети немагов, поступившие в Менхид, не достойны там учиться. Не смотря на различия в характерах и возрасте (Ви оказалась старше Робин на два года), девочки смогли подружиться и пронести свою дружбу через все тяготы до, во время и после войны. Вивьен была одной из тех, кто знал о положении Розэ, хоть и не так много из-за указа министра, но она могла помочь ей, если шатенке нужна была помощь. "Верховный маг не должен раскрывать себя перед народом, Робин. Иначе эта новость посеет смуту в магическом мире и новой войны не избежать…" Розэ остановилась на конце моста, уже ступив на каменистую тропинку, когда в её голове всплыли слова её друга и по совместительству министра их магического мира, мистера Картера. Мужчина на момент их первой встречи уже имел семью с двумя детьми, один из которых сейчас уже должен заканчивать последний курс в Менхиде, а второй только перешёл на седьмой курс, показывая хорошие результаты в Ясных Соколах. Робин хорошо помнила их, когда они даже стеснялись показаться из своих комнат, когда некоторые друзья, включая девушку, приходили по приглашению Эдварда к нему в гости просто так или обсудить дела. Миссис Картер при встрече была добра и внимательна к Робин, услышав да и увидев собственными глазами жизнь тогда ещё пятнадцатилетней девочки. Розэ до сих пор иногда навещает женщину и пьёт с ней чай, даже не заботясь о том, что муж Амалии, приходя с работы, застаëт свою жену за распиванием чая с Верховным магом. Шатенка могла вспомнить первый раз, когда она решила без предупреждения нагрянуть к семье Картеров в гости. Лия её не испугалась, лишь удивилась, что девочка пришла так поздно, а вот мальчики перепугались не на шутку, увидев в дверном проёме силуэт в чёрном плаще с капюшоном и маске. Они тогда обе успокоили их и отправили спать, после сев за стол пить чай. У Робин всегда были и есть до сих пор проблемы с доверием, но миссис Картер удалось раскрепостить её настолько, что под их десятую по счёту за три месяца встречу девушка смогла улыбнуться без неуверенности и поддержать разговор с приятной ей женщиной. Сам мистер Картер для Робин являлся если уж не отцом, то хотя бы крёстным. Его она так могла назвать с уверенностью, потому что мужчина и вправду относился к ней так, словно она была ему дочерью. Он заботился о ней, переживал, хвалил, ругал, если она делала что-то неправильное или плохое для себя самой, оберегал от опасности как только мог. В общем, делал всё то, что мог бы делать отец Робин, если бы тот не скончался от болезни сердца, когда девушке было только семь лет. И Розэ до сих пор помнила боль и гнев в голубых глазах Эдварда, когда её решили сделать Верховным магом, даже не согласовавшись с его, министра магического мира, мнением. Вот только девушка понимала, что если не она, то больше никто. Возможно, ей просто не повезло родиться такой, какой она родилась. Она уже давно перестала рассуждать на тему своего предназначения и судьбы. Надоело, только головных болей прибавлялось. Робин прошла в правую от конца моста сторону, пройдя через кусты к еле-еле заметной тропинке. Здесь никто, кроме неё самой, не ходил. Прохожие или не замечали, или просто не интересовались местом, в которое она любила ходить (и то, что это её место они тоже не в догадках). А ведь Розе просто спускалась вниз по течению реки, наблюдая за ней и кувшинками, чтобы не дать плохим мыслям всплыть на поверхность. У неё их было слишком много, из-за чего она снова ощущала приступы мигрени. Также, наверное, сказывались проблемы в академии с её и чужими студентами. И, возможно, просьбы (которые по мнению девушки звучали как приказы) работников министерства являться на осмотры в больницу, к ним самим на проверку и для помощи с теми, кто не хочет открывать рот, когда это надо. - Бесит… - сказала шатенка вслух, зная, что только лес да ветер услышит её слова. - Устала… Она остановилась возле песчаного берега и села на поваленное старое дерево, кое-где заросшее искристым мхом. Слушая стрекот сверчков и шум от лёгких порывов ветра сквозь стволы деревьев, девушка могла закрыть глаза и попробовать расслабиться. У неё это очень плохо получалось во время войны, а уж после неё из-за кошмаров, постоянных вспышек боли и воспоминаний она и вовсе, кажется, забыла, каково это — обычный отдых или сон в кровати, а не в рабочем кресле или на диване в гостиной дома. Друзья пытались ей помочь, но всё было без толку. Как она думала, они вообще должны были радоваться, что она ещё может продолжать жить после смерти своей матушки. Тот период был для неё ещё сложнее чем тот, в котором она потеряла отца. Была война, а её мама сильно заболела и каждый раз, когда она не могла знать, где сейчас находилась её дочь, ей становилось только хуже. Робин считала, что лишь она одна виновата в смерти самой дорогой её сердцу женщины, и лишь немного могла винить во всём министерских крыс, которым от неё нужна была лишь сила и послушание во время войны. Девушке, которая потеряла свою мать в возрасте семнадцати, уже было всё равно на то, что с ней могут сделать, если она сама начнёт переворот или переметнётся на сторону врага. Робин останавливали лишь слова мистера Картера о том, что её родители не хотели бы, чтобы их дочь была под ударом из-за какого-то пустяка. Для Розэ смерть родных не была пустяком, но вот к словам крёстного она прислушалась, потому что, не смотря на плохую формулировку, за которую мужчина извинился, они были правдивыми. Переворот или её переметнение на вражескую сторону ничего не изменило бы. Она не смогла бы вернуть себе ни отца, ни мать. - Кажется, я должна благодарить Великого Мерлина, что меня в приют не забрали на тот момент, - меланхолично смотря на "фонарик", сказала самой себе Робин. - Иначе бы я уже там кого-нибудь угробила бы… Немного посидев в тишине, девушка, отогнув мантию, достала из кармана джинс пачку сигарет, вытащила одну, вставила между зубами, но поджигать не стала. Она не курила, ненавидела это, однако всегда вспоминала, как это делал её папа. Будто какой-то фокусник с ярмарки, мужчина доставал из неоткуда сигарету, точно также, как сейчас она, просовывал её между верхней и нижней челюстями, поджигал зажигалкой и закуривал, под завороженные, но нахмуренные от запаха взгляды своей дочери выдувая кольца разных размеров. Легко проведя пальцами по тому карману, из которого была выужена пачка, Розэ с лёгкой улыбкой нащупала папину зажигалку. Некогда красную с какими-то словами, а сейчас уже старую, почти бесцветную, но всё также работающую. Иногда, когда девушка задумывалась слишком надолго и у неё в руке была зажигалка, она крутила колёсико и отпускала его, чтобы увидеть, как вспыхивает и гаснет огонёк на фитиле. Ничего более. - И где его черти носят? - девушка не надеялась на ответ, даже если бы тот, которого она ждала, появился перед её глазами и ответил бы на него. - Ещё раз, что ли, позвонить и побесить, м? - Ты меня от работы отвлекаешь, Розэ. - Явился-таки… - девушка даже сигарету не вынула из зубов, слегка повернув голову под капюшоном к мужскому силуэту, который стоял под кронами деревьев и отряхал рукава своего пиджака от опавших на них так не вовремя листьев. - А что это мы не с иголочки разодеты, м? На дворе не май месяц, Волкодав. - Я и без Снежных королев знаю, какая погода на улице, - брюнет фыркнул и начал осматривать то место, где оказался, когда переместился к той, что надумала ему звонить в пятнадцатый раз. - Что тебе нужно? - Хорошо бы тёплого чая, да только от тебя, бука, этого не дождёшься. - Ты меня позвала, чтобы поязвить?.. По тону мужчины было понятно, что он еле сдерживался только от желания кинуть в волшебницу если не заклинанием, то уж точно чем-нибудь тяжёлым. И желательно в голову. - Поязвить мы с тобой всегда успеем, если твои министерские "дружки" снова позовут меня и отвлекут от пар, - Робин не без раздражения ответила на вопрос брюнета, отворачиваясь от него к водной глади. Свет от Фонариковых кувшинок её немного успокаивал. - За одну только эту неделю уже трижды. Вам мозгочитателей не хватает на отдел, а? Или, может, с преступниками не везёт уже в начале месяца? Мужчина взглянул на женскую фигуру в мантии с неприкрытой неприязнью, но промолчал, хотя очень хотел ответить на колку в адрес своего начальства и места работы. Он всё ещё хотел узнать, что Робин Розэ понадобилось от него в столь поздний час. На улице уже было темно, часа два оставалось до полуночи, наверное. Брюнет взглянул на свои наручные часы под светом на кончике своей палочки и не удивился тому, что угадал время. Он даже не думал, что задержится на работе и останется наедине с кипой непроверенных дел по разгулявшемся преступникам и сидящим в темнице Адракса под заключением. Пожизненным или нет — не суть важна. Главное, что эти ублюдки были изолированы от общества далеко и надолго. Мужчина как раз думал об этом, когда его экран телефона загорелся приглушённым светом. Он не часто пользовался гаджетами, которые были изготовлены немагами. Алан не видел смысла в этом, но два года назад им дали приказ, чтобы у каждого был хотя бы один мобильник (неважно, какой даже) для связи, если миссии были в немагическом мире, где им было запрещено пользоваться палочками даже в целях самообороны (до последнего, к счастью, не доходило ни разу). Вот и пришлось Алану купить эту странную штуку, с которой ему с большим удовольствием помог разобраться его коллега и друг Артур. Тот, не прекращая болтать о пользе данного "чуда", показывал, что да как нужно делать с телефоном, чтобы не сломать его раньше времени. И Блэквуд поломал три телефона за один только год ходьбы с ними, за что его не прекращал дразнить Филл, потому что больше не у кого из работников их отдела даже язык не поворачивался что-либо говорить в адрес их непосредственного начальника, к которому даже в обычный день было опасно подходить. Артур как-то говорил ему, что его дух имеет свойство подавлять даже тогда, когда не выходит наружу в виде Духовного проводника, и что только в момент обучения пользованию телефоном блондин смог понять, что волк может быть и щенком, нуждающимся в помощи. Алан сначала не придавал значения тому, что телефон уже некоторое время не прекращал светиться и начинал постепенно его бесить, но мужчине нужно было закончить работу перед тем, как уйти домой, чтобы снова завтра, прямо с раннего утра, приступить к ней заново, но уже с другим содержанием текста. Прошло чуть больше тридцати минут, когда экран погас и Блэквуд смог спокойно поработать и почти доделать кипу макулатуры. И будто бы что-то внутри него сподвигло его на желание всё-таки проверить, что пришло ему на мобильник. Слегка поморщившись от искусственного света, брюнет прочитал на экране блокировки такие слова: "14 пропущенных от Мелкая язва". Не слишком сильно задумавшись, какого чёрта ему звонит Розэ, он бросил свои дела и, не надевая своё пальто, представил у себя в голове человека, к которому хотел сейчас попасть, и переместился. Он не почувствовал удивления, когда заметил женскую фигуру, сидящую на поваленном дереве возле реки с Фонарными кувшинками. Он скорее испытал приступ раздражения за свою непонятную спешку из-за увиденных им ранее пропущенных звонков, думая, что с девушкой (с её-то удачей) могло что-то произойти. И министерский работник уже был готов солгать, что не хотел бы, чтобы с ней что-то случилось, потому что был готов быть тем, кто прямо сейчас устроит ей проблемы. Даже если ему потом влепят выговор за драку в общественном месте, мужчина бы не стал сожалеть и раскаиваться, зная, что девушка перед ним этого делать тоже не собирается. Сколько он помнил Розэ, она никогда ничего подобного не делала в их студенческие годы. Эта девчонка была младше него всего на пять лет, а умом не отличалась от лучшего выпускника Магической академии Менхид. Алан ещё очень хорошо помнил их отношение друг к другу при первом знакомстве. Кто же знал, что с него начнётся вражда двух студентов, длившаяся до сих пор? - Всё же попробуй обсудить со своим начальником, что нужно нанимать больше мозгочитателей на службу, - девушка отвлекла мужчину от мыслей своим тихим и спокойным голосом. Она вообще выглядела какой-то до неузнаваемости уставшей. - Мне уже скоро станет всё равно на то, что меня могут и наказать, если я не явлюсь по приказу вашего шефа. Да и, честно говоря, - Робин подняла руку и немного поводила пальцами в стороны, чтобы без проблем начать передвигать растения на воде с помощью воды, - мне уже сейчас пофигу на наказание. Лишь бы не лезли с тем, чего мне не надо. - Это не мне решать и советоваться с мистером Бёрчем, где и откуда нанимать мозгочитателей на работу, - отрешённо отозвался мужчина, до сих пор не подходя к девушке и оставаясь в тени деревьев. Его уже даже не бесило то, что на его плечи снова упали пожелтевшие листья. Что-то осень в этом году как-то рано взяла бразды правления над внешностью природы. Мужчине больше нравилась зима за её холод, спокойствие и тишину в отделе, когда несколько работников отпрашивались у него с работы, чтобы поваляться с температурой дома. Блэквуд отпускал подчинённых с удовольствием и словесными пинками (к примеру, с пожеланиями скорейшего выздоровления в грубой форме), чтобы те не начали заражать остальных. Сам он не болел по причине не только крепкого иммунитета, но и зелий, которые как раз были на случай, если волшебник чувствовал, что начинает заболевать. Алан просто был намного предусмотрительнее своих коллег. Тот же Артур Филл, заболев, уже на следущий день приходил, как свежий огурчик, на работу и снова доставал его своими шутками, подколами и обычными министерскими сплетнями. Как-то раз, не поверив одному из слухов, брюнет сильно удивился, придя на работу и застав там на себе пару гетерохромных глаз. Робин Розэ впервые оказалась в его кабинете вместе с Артуром, мистером Бёрчем и господином Министром. Эта была их первая встреча после почти шести лет её и его обучения, военных действий и дальнейшей реабилитации. Девушка повзрослела как физически, так и морально. Парень тогда даже подумал, что ей пришлось намного хуже, чем всем им, но быстро отмёл эту мысль вон. Как ей могло быть тяжелее остальных, если они все были на войне и одинаково переживали её последствия? Только потом, когда мистер Бёрч хотел что-то сказать по поводу присутствия ещё не окончившей Магическую академию студентки в кабинете Блэквуда и как его быстро заткнул министр не то словами о деле, не то грозным взглядом потухших голубых глаз, Алан понял, что, возможно, с девушкой было не всё так просто, как ему показалось. И сейчас, находясь с ней наедине, мужчина мог бы спросить спустя пять лет, что же с ней произошло, но он этого не сделал. Да и делать не будет. Дело это не его, ему нельзя лезть туда, куда ему билет заказан с возможными побоями и нервным срывом. Брюнет как-то сам догадался, что у знакомой ему ведьмы тяжёлая форма ПТСР после войны. И, возможно, что-то ещё похуже. - "Не моё дело," - отдёрнул себя Алан, потреся головой и прогнав посторонние мысли. - Так ты меня только из-за жалобы позвала? Четырнадцать раз позвонила, зная, что на звонки всё равно бы не ответил? - Наверное, - односложно ответила Робин, не отвлекаясь от своего занятия. Ей нравилась плавность в движениях кувшинок и она не спешила рассеивать свою магию. Даже если она этим бесила Блэквуда, волшебница не прекратит. - Тебя давно нужно было на прогулку выманить… - Тебя тоже. - …на поводке, желательно, - от мужчины не укрылся смешок, который девушка даже не постаралась скрыть, когда договаривала фразу, которую он прервал. - Вечно ты угрюмый какой-то. - А ты язва в одном месте, - в ответ на подколку бросил Алан, скрещивая руки на груди. Ему не было холодно, хотя на улице уже как три дня была минусовая температура, а он в одном пиджаке, без своего пальто, взял и переместился. - Надо было всё-таки продолжить сидеть над бумагами. - Скукота, - отозвалась на его слова Розэ, прекратила двигать воду и плавно встала со своего места. Ей даже не надо было смотреть на Блэквуда, чтобы понять, что он наблюдает за каждым её движением с опаской. Ей показалось это смешным и она снова не смогла сдержать смешка. - Забавно, что тот, кто напрямую связан с законом, боится ту, которую законы не всегда сдержут. - Это не смешно. Девушка пожала плечами, сложила руки за спиной и всё же повернулась к мужчине передом, слегка наклонившись вперёд. Только благодаря яркости её глаз, Алан мог увидеть красный и жёлтый омуты даже в тени, которую отбрасывал на женское лицо капюшон мантии. По мнению брюнета, одежда Розэ мало чем походила на одеяние волшебника. Скорее немаговскую, которую девушка, будучи ученицей, постоянно носила под школьной мантией. И сколько замечаний ей не делали по этому поводу, Робин всё пропускала мимо ушей и одевалась в то, во что хотела. Как-то раз Алана попросили сразу несколько профессоров во главе с мистером Аберфортом, деканом Синих Воронов до Розэ, чтобы он поговорил с девочкой, как староста факультета. Брюнет бы честно не стал лезть в эти дела с внешним видом Мелкой язвы, но делать было нечего, раз его попросили преподаватели. Он честно пытался поговорить с девочкой. Несколько раз, даже до десятки дотянул, но и его она не слушала. Вдобавок ещё и грубила и язвила, а иногда и показательно могла сделать вид, что сейчас бросит в него заклинанием. Это был его выпускной курс, девятый, последний, чёрт возьми, и её четвёртый. Ему было девятнадцать, ей четырнадцать. Он был уже совершеннолетним, взрослым и адекватно мыслящим человеком, а Робин казалась ему проклятьем, у которого был эффект взрываться через определённое количество времени. И однажды девочка взорвалась. Можно сказать, почти буквально. Парень сам не выдержал, схватил её за ворот мантии сзади и поднял, уже до этого собачась с ней. Вот тогда, кажется, они впервые подрались не с помощью палочек, а так, как делают это немаги, — на кулаках. И ведь их даже разнять не могли, пока не пришли профессор Аберфорт и замдиректора, профессор МакКилак. Они отогнали их друг от друга с помощью заклинаний и провели показательную воспитательную беседу с угрозой исключения обоих учеников из школы. И если Алан испугался слов замдиректора, то по поведению Робин было видно, что её это ни капельки не тронуло. Она, даже не дослушав, сбежала из коридора, в котором у четвёртого курса Воронов была защита, а у девятого подготовка к экзаменам. С того дня они оба старались не пересекаться, а Блэквуд как-то успел услышать, что эта Мелкая некоторое время ходила с перебинтованными руками. Маркус, который иногда позволял себе шутить с Розэ, рассказал ему с таким серьёзным и даже злым выражением лица, что у девчонки были в бинтах не только руки, но ещё и рёбра. И зелья, которые смогли поднять брюнета на ноги за жалкие два дня, ей совсем не помогали. "Может, с ней и вправду было что-то не в порядке ещё с самого начала?" - подумал Блэквуд, наблюдая за женской фигурой в мантии. - Ладно, мне пора, - девушка усмехнулась и помахала мужчине рукой в перчатке. Он видел их на ней и раньше, даже в студенчестве, но не хотел понимать эту странную привычку носить перчатки на руках даже во время летних каникул. И, как оказалось, у неё всё это время между зубами была зажата сигарета, но волшебник заметил, что она была новой, даже ни разу не затушенной. - Я не курю, - будто оправдываясь, пояснила шатенка, вынимая отраву из рта и засовывая её обратно в пачку. - Просто вредная привычка, ничего более. - А я и не спрашивал, - отвлёк её Блэквуд от дальнейших слов. Пусть курит, ему-то что? Волшебница взглянула на его яркие серые глаза и просто насмешливо хмыкнула, предупредив: - Если хочешь ещё поработать, то я тут недалеко оставила группку из трёх человек, которые хотели ограбить магазин мистера Пибодди. Будь добр, - её голос на некоторое мгновение сделался на тон ниже, звуча угрожающе, - делай свою работу. Больше ничего не сказав, она прошла мимо него через кусты к мосту. Когда она ушла с моста, на реке внезапно погасли все Фонарные кувшинки, сверчки перестали стрекотать, а мужчина поёжился от дуновения холодного ветра, которого не было здесь раньше. Внезапно стало одиноко и по-настоящему тихо. ********** - Она издевается?.. – прорычал сквозь зубы брюнет, глядя на связанных толстыми верёвками, на которой даже в каких-то местах до сих пор была видна ледяная корка. Теперь у него не осталось сомнений в том, что такой "прекрасный" подарочек ему оставила именно Робин Розэ. А ведь уже было одиннадцать часов вечера. Ему по-хорошему стоило быть сейчас дома, сидеть на диване с книгой и играть с Изумрудом, его верным и добрым к нему и родным щенком волкодава. А сейчас из-за какой-то язвы он надолго застрял на холоде, без своего пальто, с преступниками, перепуганным мистером Пибодди и парой-тройкой свидетелей. - Сер, пожалуйста, разберитесь с этим! Алан прикрыл глаза и вдохнул в лёгкие побольше воздуха, чтобы после выдохнуть сквозь сжатые зубы. Если Розэ не пострадает сама в скором времени, он с удовольствием её прибьёт сам. И на этот раз от избиения друг друга их никто не остановит. Мужчина приоткрыл один глаз, приподнял голову, закрыл глаз и снова вздохнул. - "Эта Язва у меня уже в печени сидит и ножками болтает," - подумал Блэквуд после того, как увидел название магазина, которым теперь заведовал мистер Пибодди. - Магазин сладостей… Я её убью. - Что, простите? - в испуге спросил сорокалетний мужчина, поправляя на себе очки и шапку. - Ничего, мистер Пибодди. Давайте напишем с вами протокол, пока мои люди занимаются задержанием, - последнее слово брюнет прорычал, чем напугал не только владельца магазина, но и троих своих подчинённых, которые были недалеко от места преступления и смогли прийти по его указу. - Чего встали?! Живо забрали их и в камеру! Завтра с ними поговорим! - гаркнул сероглазый волшебник на застывших работников своего отдела. Мужчины коллективно вздрогнули и постарались как можно быстрее выполнить приказ начальника, пока тот не сотворил с ними чего недоброго. "Не хочу завтра на работу… Он же нас всех загрызёт и не подавится!" "Как же меня угораздило так попасть?.. Такое свидание накрылось из-за этого волкодава…" "Кто его уже разозлить успел? Если Филл, то пусть сам завтра кашу разгребает, я-то тут каким местом?!" Все эти мысли своих подчинённых отлично слышал Алан, но не спешил их разоблачать. Будет ещё один повод проверить своих людей на знание заклинаний и сноровку. А у него самого будет отличный шанс выветрить пар. Главное не перестараться, а то на выездах будет опять мало людей. ********** Робин чихнула уже в четвёртый раз, чем заслужила тоскливый взгляд красивых голубых глаз Вивьен, которая не без волнения спросила: - Ты не заболела, Бин? Девушка отмахнулась от вопроса подруги и продолжила сидеть над пергаментом одного из студентов своего факультета. Она догадывалась, почему чихает почти без перерыва, но Ви этого знать было необязательно, иначе шатенка очень быстро выгонит девушку за дверь, потому что та снова заговорит про отношения "от ненависти до любви". Такие разговоры её раздражали на постоянном уровне, а терпеть она могла лишь щебетание про свидания, свадьбы и семейную жизнь других людей. В свою жизнь настолько близко она была не готова пускать никого. - Бин? Робин устало пожала плечами и покрутила головой, слегка приподняв уголки губ на такое обращение к себе. Обычно все обращались к ней по фамилии, должности или имени, но чтобы сокращать последнее до непонятного "Бин". Такое она позволила только Медверг, которая в свою очередь разрешила ей называть себя "Виви". - Со мной всё в порядке. Просто снова прогуливалась до того моста. - Оу! - блондинка, сидящая на диване напротив рабочего стола в комнате Розэ, с милой улыбкой потискала подушку. - И как? Он также прекрасен, как и всегда? Там по-прежнему так много Фонариковых кувшинок? А парочки там ходили, пока ты прогуливалась? - Нормально. Как всегда. Их там достаточно на ещё несколько лет вперёд. Парочек не было, к счастью. Шатенка ответила на все вопросы подруги, лишь немного выразив своё раздражение на последнем. И, кажется, Вивьен поняла, что сболтнула лишнего, и подняла руки в примирительном жесте, с виноватой улыбкой глядя на коллегу. Робин махнула рукой, мол, чтобы девушка не переживала, и снова принялась за работу. На этот раз перед её глазами была работа Ковалта. Мальчика, чьё имя для неё было иронией, а способности к изучению как теории, так и практики выше, чем у его сверстников. Некоторые её коллеги говорили о нём, как о новом гениальном студенте этого поколения. Прошлым являлся его декан, то бишь Розэ, которая никому не уступала в знаниях и навыках во время обучения. Из-за некоторых обстоятельств девушка получила место преподавателя в академии уже в возрасте двадцати, даже не проходя стажировку и обучение. Одной из причин было то, что для неё Менхид — место, где она может быть в безопасности и где она может быть заточена, словно в тюрьме. Но она не жалуется, всяко лучше, чем работать на министерство напрямую. Девушка немного потеребила край пергамента, задержавшись взглядом на перчатке, что надёжно скрывала кожу руки от посторонних глаз. И также было с правой рукой, в которой она держала перо. Ей было жутко неудобно, но эти вещички защищали окружающих от неё самой, поэтому ей просто необходимо носить их на руках всякий раз, когда она собиралась во внешний мир. - Тебе стало хуже? - Медверг тоже обратила внимание на руки подруги, заметив, что та застыла на пергаментом больше, чем на три минуты. - Нет, - жёлто-красные глаза прикрылись сами собой, выдавая усталость обладательницы с головой. - Всё нормально. - Тебе бы поспать, Робин… - в тоне подруги слышалась мольба, а голубые глаза не могли скрыть волнение и страх. - Я могу проверить за тебя… - Иди в свои покои, Виви, - сказала ей Розэ, снова улыбаясь уголками губ. - Я не смогу заснуть сегодня, да и не так уж это страшно. За окном уже суббота, поэтому смысла ложиться в кровать я не вижу. "А ты сама в это веришь?" - пронеслось у неё в голове, из-за чего она поморщилась, что не укрылось от внимательного взора блондинки. Профессор Медверг встала с дивана, подошла к шкафу и, открыв дверцы, стала что-то там искать. Робин не следила за девушкой, потому что её головная боль начинала брать верх над сознанием. Чтобы хотя бы немного уменьшить боль, она прикрыла в миг потухшие глаза и стала массировать виски. Крёстный как-то говорил ей, что ему это помогает снимать напряжение, чтобы боли становились меньше. Однако декан Воронов не ощущала на себе никаких улучшений. - Быстро пей! Ей буквально подсунули под нос колбочку с прозрачно-изумрудной жидкостью, которую она залпом выпила и отдала обратно немного подрагивающей рукой. Робин облокотилась локтями на стол и уткнулась в ладони лбом, глубоко вдыхая и медленно выдыхая. Через некоторое время, которое показалось ей часами, головная боль начала отступать, а дрожь, что пробирала всё её тело, с каждым выдохом испарялась. На плечо совсем невесомо, будто боясь сломать, легла ладонь, а возле уха раздался встревоженный голос Виви: - Тебе лучше? Скажи хоть что-нибудь, пожалуйста, Бин! Лекарство должно было ослабить припадок… Перед тем, как накрыть руку подруги своей, шатенка точно убедилась, что перчатки всё ещё на ней. Она похлопала по тёплой ладони и слегка её сжала, чтобы показать Медверг, что ей лучше. - Давай ты сегодня побудешь у… - Я ненавижу больничные палаты. Не смотря на своё физическое состояние, Робин сказала эти слова тоном, не требующим возражений, но её подругу это только взбесило: - Да и пусть! Потерпишь несколько часов! Тебе нужен крепкий и здоровый сон, Робин. Не вынуждай меня звать на помощь Сирену, Маркуса и Ричарда, пожалуйста… Хватка на плече усилилась, а Розэ свою руку убрала, чтобы медленно и под слегка ошарашенным взглядом голубых глаз снять перчатку с левой руки и бросить её на стол. Волшебница ожидала, что после такого её надоедливая подруга несколько раз подумает прежде, чем что-то сказать или сделать. Однако та даже не отодвинулась от неё, всё также сжимая плечо девушки под белой тканью рубашки. Мантию Робин повесила на вешалку у входа, чтобы точно не иметь соблазна куда-либо выйти снова. - Робин, пожалуйста… Жалобный голос Вивьен заставил девушку вздрогнуть и поморщиться, зажмурив глаза. Этот тон всколыхнул её воспоминания с войны. Она не уследила за своей рукой и с силой ударила ею по одному из лежащих рядом с пергаментами учеников учебнику. Прямо на глазах у декана Бабочек книга начала чернеть, покрываться волдырями, которые стали лопаться, и рассыпаться мелкой чёрной пылью по поверхности полированного стола. И над всей этой кучкой зависла, дрожа от напряжения, почерневшая на кончиках пальцев ладонь Розэ. Девушка не подняла своих разноцветных глаз на это зрелище, потому что и так знала, что произошло. По одному немому вскрику шокированной Ви всё поняла и не выдержала, воскликнув: - Уходи! Медверг лишь отошла от неё, начиная взволнованно кричать: - Робин, тебе срочно нужно!.. - Я сказала: "уходи"! - не дав ей договорить, девушка вскочила со своего стула, упираясь правой рукой в деревянную поверхность стола, а левую руку прижимая к себе. - Прочь отсюда! Сейчас же! Не прошло и мгновения, как за голубоглазой блондинкой с тихим хлопком закрылась входная дверь и комната Розэ погрузилась в давящую ей на расшатанные нервы тишину. Шатенка тяжело дышала, время от времени облизывая губы и моргая, чтобы постараться сохранить сознание бодрствующим. Она точно знала, что у неё есть минимум пятнадцать минут до того момента, когда сюда ворвутся её друзья, замдиректора и сам директор в компании с министром магического мира, чтобы попытаться переместить её в больницу Мирона. Если эти идиоты, называющие себя лекарями, снова попробуют её усыпить и изучить приступы, чтобы постараться ей помочь, она разнесёт там всё на мелкие кирпичики. Если даже не на крошки, чтобы даже ветром сдувало далеко-далеко. Робин, стиснув зубы, с неким страхом в глазах взглянула на свою левую руку. Приступов не было уже около трёх месяцев, но вот опять. Снова её рука начала чернеть с кончиков пальцев, а глаза, уж наверняка, перестали держать маскировку, вернув себе их истинный цвет. - Всё же нормально было… Так почему сейчас?.. - волшебница прикрыла своё лицо этой самой рукой, но с ней самой ничего не случилось при соприкосновении с ней. Не выдержав, Розэ вышла из-за стола и пошла в ванную комнату, где у неё висело над раковиной зеркало. Глянув в него, она зашипела, схватившись за висящее на маленькой вешалке полотенце левой рукой и с ним произошло то же самое, что недавно с учебником в кабинете. Ткань почернела и рассыпалась, упав на кафельный пол чёрным песком. - Чёртово магическое проклятие! Девушка зарычала, со злостью глядя на своё отражение в зеркале. На неё смотрело в ответ такое же злое выражение лица, только теперь не с красно-жёлтыми глазами. Радужка левого глаза была полностью изумрудной и даже светилась в неярко освещённом помещении, а правый глаз был полностью затянут в черноту тьмы.