crepe(как французкий блинцик) radiogolova

.....поцелуй длился недолго, но по ощущениям длился вечность. Скаут почувствовал как Снайпер начал просовывать язык в его дырочку и параллельно чувствовал нехватку воздуха. Яйцеголовый тяжело дышал в губы отца, тот также переводил дух, пристально и вкрадчиво пялясь в глазки разведчика, а рукой не занятой пенисом сына, приставлял к своим губам очередную сигарету. Скаут млел от вида своего горе-папочки с сигаретой, у него даже какой-то около фетиш на курящих появился, чего он признавать конечно не хотел, так как не желал иметь ничего похожего на симпатию к шпиону. Но блять, как он хотел чтоб эта французкая жаба опять осуждающе ржала с него, заливаясь своим отвратительным смехом, хрюкала. пиздюк всегда желал уебать его в такой момент, он хотел выбить из него всю дерь, но духа бы у него на это не хватило. он уже сам не понимал, что он чувствует к этому выродку. он его и убить хотел и трахнуть хотел и.. кажется скаут опять скоро кончит. Он конечно рад, что кровообращение работает на ура, но это пиздец. Кончать от руки собственного отца, который бросил тебя и твою мамашу, которого ты как отца не признавал и видимо не признаешь до сих пор, ведь тебе достаточно увидеть как этот лягушатник курит и твой член стоит камнем. Но, об этом никто не узнает.. ну кроме снайпера?.. он не девочка-сплетница и это останется между вами тремя.. шпай себе репутацию очернять не будет. об этом никто не узнает. а вдруг это всего лишь твой больной сон, после которого ты проснётся со стояком? Нет, только не со стояком, это же ненормально. ЭТО КОШМАР! А не какая-то эротическая фантазия. Даже если это не так, первый вариант явно лучше, для твоего же блага, да Джереми? Вдруг сынуля почувствовал как кто-то трогает его грудь и заныл, прикусив нижнюю губу. Он чувствовал как тонкие пальцы в перчатках труться о его сосок, сжимают его меж собой, иногда трут о ладонь, вызывая сильное раздражение, от чего сосок твердел, а кожа покрывалась мурашками. Скаут уже не смотрел на Шпая, который к слову и выполнял эти действия, но пялил на Снайпера, который упивался его задницей, иногда полизывая и массажируя яички, не отрываясь от уже начищенного очка любителя куриных клоак. Джереми любовался тем как все таки его кент начищал его девственное очко. Он еще никогда такого кайфа не испытывал как сейчас, когда его насилуют два мужика. Хотя какое это насилие, ведь ему уже даже нравиться то как с ним сейчас обращаются, ведь сейчас касания более нежные, по крайне мере о стороны макчикенбургера . Разведчик всхлипывал стоны, задыхаясь, ему правда сейчас было приятно. Стрелок начал просовывать сразу по три пальчика в анус цыпленка, а тот вновь начал кудахтать, чем пиздец как раздражал своего папашу, за что и получил в ебасос. Джереми аж сжался, когда почувствовал "ожег" от смачной отцовской пощечины, а после хоркнул тому в ебало. Шпион конечно же не собирался терпеть подобное отношение и уже через секунду его сынишка лежал на столе с заломленными руками, пытаясь как то освободиться от его хватки. Снайпер придерживал того, пока шпай хлестал сына своим дорогим натуральным кожаным ремнем, подпадая бляжкой по нежной измученной от прошлых ударов коже, заставляя оставленные небольшие отверстия кровоточить. Скауту было больно, особенно он бился в агонии когда этот уебок начал херачить его по яйцам. Шпион садист, но больно было не так, когда он до этого херачил по сраке, но было все таки ужасно больно. Уже после порки, не давая яйцеголовому отдышаться, шпион начал его трахать, продолжая бить его, но уже и по плечам со спиной. Джереми орал от боли и со злостью смотрел на снайпера, который держал бедного мальчика, чтоб тот не дай бог сбежал. А ведь тот даже не сопротивлялся, лежал, только вскакивал от сильных ударов, бежать бы он смог, но он знает, что его просто так не отпустят. Заметив образное спокойствие мальчишки мак(чикенбургер) опустился под стол, под которым удобно свесился пенис любителя куриных клоак и после начал в качестве извинения заглатывать его член. сосал он профессионально, так как огромным размером Джереми не отличался, взять в рот во всю длину не было огромной проблемой, по этому мочевой мужчина смог наградить недорослика хорошим горловым. Пока один сосал, шпай продолжал бессердечно насиловать скаута, параллельно доставая нож, чтоб добавить красок в это желто-коричневое месиво. У разведчика еще с детства была проблема, что от сильного стресса тот уссывался и с сожалению эта проблема осталась до сих пор, так что вскоре вместе спермы в горло бушмена полелась моча, а из глаз скаута прыснули слезы не боли, а стыда. Макдокнек довольно обливался, вытаращив член и горла, принимая импровизированный душ. рука снипера потянулась с бедрам скаута, начала нежно их поглаживать, стараясь успокоить. Сейчас обе руки любителя баночек были на бедрах яйцеголового, гладили их. Скаута от боли это абсолютно не спасало, но было приятно. Вдруг он уже перестал чувствовать удары. И как давно? спина вся горела алым, жгло так будто на нее вылили лаву, но ударов не было. это было хорошим знаком, но он вообще перестал ощущать присутствие шпиона, но когда услышал характерый звук лезвия его ножа, ему стало все понятно. Слезы безысходности лились из него ручьем, он по детски всхлипывал, понимая, что либо это все сейчас закончиться так, либо никогда. Хотя не факт, что от него отстанут после респавна. Бушмена рядом уже не было, но уже придерживал Джереми, в ожидании действий горе-папаши, который упивался страхом своего сыночка. Француз вновь залился самодовольным смехом, аж до слез хрюкая. - какой же ты жалкий, Джереми! - сквозь смех завопил садист и посмотрел прямо в глаза мальчика, который сейчас был готов впасть в кому, только бы не быть тут с ними. Холодное лезвие начало нежно поглаживать кожу, будто искала где сделать надрез, иногда останавливаясь и несильно царапая кожу, снимая лиж верхний ее слой. - Нежный как твоя мамочка.. - услышал скаут, а после почувствовал как нож наконец нашел куда приземлиться. Лезвие с огромной легкостью прорезало кожу, проникая достаточно глубоко, делая линию от копчика до шеи, а после обратно, делая прорез еще глубже. Скаут орал, сам не понимая от чего. После пошли обычные быстрые и грубые удары по разные стороны от нарисованной ножом линии. Потом садист начал поддивать кожу, снимать ее, а уже оголенное мясо он нежно целовал и облизывал. - comme tu es doux, Jeremy.. - хрипел француз, но наш мальчик не слышал ничего, в ушах звинело, он не понимал жив он или уже в раю, может это вообще все еще сон?.. он не понимал что происходит, он бы не хотел это видеть, он бы не выдержал этого. Когда шпион подозвал Мика ближе, он отстал от джереми, начал жадно целовать стрелка, который тем временем начал ему надрачивать. Замаравший сво(блять. опа сво) ебла в крови джереми, они решили перевернуть того на спину. После этого, шпион насал резать его живот, проризая аккуратно, чтоб ничего лишнего не задеть. Достав из все еще живого сына кишечки, он нашел отверстие в них и начал аккуратно просовывать туда член, блаженно постанывая. Мик стоял рядом, целовал его шею, губы, наконец снял окончательно испоганенную рубашку, пиджак и галстук, начал гладить тело шпиона, который продолжал трахать кишки своего сына. Обмакнув свои пальцы в кровь Джереми, мИК (ПОХУЙ ТАК И ОСТАВЛЮ) начал нежно растягивать шпая и параллельно надрачивая свой член. Вскоре оба члена были заняты и стрелок трахал шпиона, пока тот продолжал аккуратно резать скаута, выискивая органы поинтереснее. Он отрезал член скаута, проделал вместо него дырку, опустился на колени и стал делать импровизированный куни, просовывая внутрь пальцы, представляя как тот все еще орет от боли. мик трахал отверстие, которое для него заботливо проделал шпион. зубы нашего мертвого птенца замкнулись, так что трахали лишь отверстие в горле. После сочного кровавого куни, шпион принялся трахать скаута, жадно лапая его грудь, талию, бедра, ноги. весь в маму, такой же сексуальный обьект для своего папаши. шпион был не доволен тем как его сыночек вырос, ему нравился тот малыш, тот беззащитный маленький ребенок, которого можно было приучить быть папиной шлюшкой, чтоб он посасывал папин член, трогал и изучал его своими ручками. шпай любил своего сына, любил даже больше чем его мать, хотел его тоже больше чем его мать. он благодарен ей, за то что родила такое чудо на свет, большего французу не надо. Шпион кончил в дырень, которую сам проделал и решил осмотреть свое чудо, с любовью любуясь на измученное бездыханное тельце своего сыночка. он начал целовать его, слизывать кровь, которая ручьями лилась из его тела, обсасывая его кожицу, а после просовывая руку глубоко в грудную клетку, за поисками неработающего мертвого сердца, о которое он с радостью терся членом, доводя себя до эрекции, пока смотрел на своего сыночка. он очень сильно любил своего сына.