***
Нас отпускают и говорят, что испытаний до вечера не будет. Ура. Можно было бы пойти побрынчать, но мои перебинтованные руки, явно будут против. Тяжело вздыхаю. Может пойти поспать? Девки зовут играть в настолки, отрицательно качаю головой. Уровень доверия на минус дохулионом уровне. Ебу… дурацкий червяк недоверия прочно пролез мне в голову. Совсем недавно все, так же мило мне улыбались, а потом я нашла на сидение зеркало. — Лика, — Любовь всё-таки не ушла, помидоры могут спокойно расти. Стендап тур что ли замутить? Шутки конечно огонь. — Хочешь поговорить о вчерашнем дне? А вот это уже нихуя, блин, ни капли не смешно. Но самое удивительно, что я хочу. Но не могу. — Я в норме, спасибо, на следующей нашей сессии поговорим об этом. — У каждой из пацанок свой график индивидуальной работы с психологом. У меня теперь тоже. — Ты же знаешь, что всегда можешь подойти ко мне? — говорит она участливым голосом. — Да, спасибо, — улыбаюсь ей. И кого я хочу наебать своими смехуечками? Любовь смотрит на меня, пристальным взглядом, опытного психолога, хотя я конечно не специалист, во взглядах психологов, но почему-то уверена, что они именно такие. Несмотря на взгляды она прощается и уходит. А я рада, что похоже пытать нас она обязана, только перед камерами. И мне же лучше, что тут их нет. Иду домой, всё-таки поспать отличная идея.***
Конечно же поспать не удаётся, девки как сговорились, устроили здесь филиал цирка. Кто-то кричит, кто-то рисует, кто-то играет в настольные игры, в общем каждый нашёл себе дело по душе. — Лика, а что происходит? — ко мне на кровать присаживается Оел. — А что происходит? Я пытаюсь уснуть, но ЗДЕСЬ, — кричу последнее слово, но никто не обращает внимание, что в принципе ожидаемо, — это сделать нереально. А что? — Не паясничай, ты от нас бегаешь. Или уходишь вот в это, — она обводит всю меня рукой и взмахивает ей. И «это» от Оеланы настолько ёмко описывает, то что со мной происходит, что я испытываю уважение к Макаровой. — Ну я пыталась, по другому, но не повезло, не фортануло. От меня осталось только «это», — дублирую её жест. Звучу как маленькая обиженка, никогда не признаюсь даже себе, но я ей и являюсь. Сажусь на кровати и подтягиваю к себе колени. Ну реально детский сад, штаны на лямках. Но мне правда обидно. Этим людям я рассказала о том, о чём не говорила никому. И что получила в замен? Да лучше бы мне говно подложили. Чем так. — Остаться одной — это самый легкий путь. Я думала ты сильнее, — с этими словами она уходит. Вижу как качает головой, на вопросительные взгляды, внимательно следящим за нами, Светки и Карины. Ну пиздец. Хорошо ещё, что тошнота отступила, а то бы реально блеванула. Так тошно от себя самой. Оел права, я пошла по лёгкому пути. Меня качает из вчера и моего гипер желания быть с Лизой, до сегодняшнего — уйдите от меня все. Как же хорошо, что Лиза меня оттолкнула, я сначала злилась, но понимаю, что сейчас пряталась бы и от неё. Она права, я изначально была эгоистична, я, я, мне. Я и сейчас эгоистична, бедную Ликочку обидели хнык-хнык, все такие нехорошие. Плевать на всё, что было до. Я буду холить и лелеять свои обиды. Как же я себя ненавижу. Сейчас бы выпить или покурить. То есть как обычно забить на проблему, жалеть себя и ждать, когда само рассосётся.***
Само не рассасывается вплоть до вечернего испытания. Нас опять уводят по одной. Однако нет Милы и нет инфы, что нас там ждёт, нервы от этого на пределе. В прошлый раз, когда нас так дергали, ничем хорошим не закончилось. Сажусь подальше ото всех. Бляя душу готова продать за сигарету. Хотя не, пизжу. Сиги точно есть у Лизы, у Поцелуевой и других девок из их комнаты. Но я лучше землю сожру, чем попрошу что-то у них. Никто из ушедших не возвращается, походу будет психология. Обычно только на неё так дергают, а потом не возвращают. Топаю к типа дому, когда зовут меня, хорошо, что не нужно никуда ехать, всё происходит у нас на территории. Слушаю слова редактора вполуха. Подняться наверх, посмотреть видео, прокоментировать, выйти. Дальше скажут куда. Отлично. А что там на видео? В прошлый раз заставили вспомнить ТОТ день. Теперь что? Как же меня иногда раздражуют эти испытания. Сначала душу вынут, а потом обратно не возвращают, самой приходится себя собирать. А мы как бы именно поэтому и здесь, потому что нихуя мы в это не умеем. Поднимаюсь по лестнице и оказываюсь в странной комнате. Аааа у нас же буллинг. В комнате много мелочей, которые могут откинуть нас в детский период. Многие прошли через буллинг именно тогда. Пытаюсь вспомнить что-то из детства. Не из дома, а именно булинг, вроде ничего такого. Вижу на полу несколько осколков, походу от экрана. Похоже кто-то его разъебывал, ну чтож, да будет шоу. Сажусь на диванчик. Ооо ракетки, надо их спиздить, а то у нас такого не водится. Хватаю их и ищу глазами мячик. Сначала даже не поняв, что видео включилось. На видео несколько мелких пиздюков и вот это должно меня тригернуть? — Ну чё сиротка теперь ещё и уродина? Тебя мама мало била, да, Титова? Теперь и братец твой умер. Бедная сиротка, Анжеличка. Хнычет сидя под кустом. У бедной сиротки страшное лицо. Интересно, что я должна сделать? Отпиздить телик? Чтобы что? Просто сижу слушаю. Интересно, а если бы они были здесь, я бы сдержалась? Очень надеюсь, что да. Они же просто мелкие пиздюки. Видео заканчивается и мне можно уходить. Жалко, что мячик я так и не нашла. Несмотря на внешний похуизм, понимаю, что не могла даже двигаться. Внимательно всматривалась в экран и понимаю, что будь это всё дерьмо тогда, я бы не выдержала. Кто-то из съёмочной группы говорит куда идти. Выхожу на улицу, реально будет психология. Стоят наши стулья и стул для Розенберг, хорошо ещё пледы дадут. Девки занят кто чем, смотрю что почти нет истерик, похоже мы все переросли эту часть своей жизни или просто делаем вид. Кто-то же разъебывал эти экраны. Уже привычно для себя, сажусь подальше от всех. — Привет, — со мной рядом садиться Вера. Пока блять. Ну наверное не нужно быть, самым умным, чтобы понять, что если человек сидит далеко ото всех, значит нахуй ему эти все не нужны. Ладно немного пиз… я же собиралась не материться? Так: ладно я немного себя обманываю, не все, но Вера точно. Вопросительно на неё смотрю. — Чё у тебя с Дашей? Это чё ещё за хуйня? Брось тут материться. — Ты хотела сказать с Лизой? Я настолько удивлена вопросом, что даже забываю уточнить, что её это ебать не должно. — Я спросила, что хотела спросить, — говорит Вера. А я вообще не понимаю, какого хуя происходит. — У меня с Поцелуевой ровным счетом нихуя, и это я ответила потому что в ахуе от того, что этот вопрос у тебя вообще возник. На будущее: все ответы, на все вопросы о моей личной жизни: «тебя ебать не должно». — Так твоя жизнь меня и не ебёт. И на будущее, когда-нибудь камеры выключатся и за свой длинный язык придется ответить. — Перед тобой что ли? — насмешливо улыбаюсь. — Ответоприемник выдержит? — Лик, чё у вас? — позади меня становится Лиза. — Ничего просто разговариваем, — отвечает ей Вера и поднимается. — А ты Лика, подумай над моими словами. — Ты тоже. Говорю уже уходящей Вере в спину. Вот же сука. Скользкая, мерзкая змея. Ну чтож посмотрим кто кого, только вот если я от всех отстранилась. То хорошая девочка Верочка, сразу начала сходится со всеми. Умный ход. А ещё её слова. Нахера эти вопросы, если её не ебет моя жизнь? Странно это всё. Не может же ей… Да не бред. Может просто инфу собирает? — Лик, ты меня слышишь? — Лиза пытается привлечь моё внимание. — А у тебя есть, что добавить. Напомню я эгоистка, шлюха и манипуляторша. Вспомнила ещё какой-то мой косяк? — ой бля, верните Веру, а то мне самой себя хочется отпиздить за свой язык. — Ведёшь себя как ребенок, — Лиза вздыхает, но садиться рядом. — Вядёсь сябя кяк рябёняк, — передразниваю её и мы обе смеёмся. — Прости, у меня сначала язык включается, потом мозг. — Я заметила, — Лиза улыбается, — и я не против, чтобы твой язык использовался по назначению, — Лиза шевелит бровями, а я смеюсь и толкаю её в плечо. — Ты же в курсе, что это не его прямое назначение? — Смотря про, что ты подумала, — она ярко смеётся, а я таю как мороженко. Но не могу оставить последнее слово за ней. — Ах, ты, — кладу свои ледяные руки ей на шею, заставляя Макарову вскрикнуть. Хоть на улице и не так холодно, но я «мерзлявка», как говорил мой брат. — За что? — За всё, — показываю ей язык, да мне пять, с Лизой я хочу быть собой. Макарова только улыбается, берет мои руки и сжимает в своих ладонях, удивляясь, как можно так замерзнуть, на улице же нормальная погода. — Чё от тебя Вера хотела? Не нравится она мне. — Мне тоже. Этот вопрос возвращает меня в реальность. Где есть Вера, другие участницы и всё моё говно. Я как будто выпала из реальности, стоило Лизе подойти ко мне. Но теперь я снова в настоящем, где Вера ебаными угрозами и странными вопросами. Поцелуева с Барби, и почему у неё получается сидеть на двух стульях и хоть бы мускул дрогнул. Может её корона поддерживает? И конечно в настоящем Лиза и наш последний разговор. Она права, а я опять накосячила. Но не смотря на это Лиза сейчас здесь, со мной, греет мои руки. Моя хорошая девочка. Смогу ли я когда-нибудь быть тебя достойной? — Лиз, насчёт того, что ты сказала, — начинаю я. — Я говорила не про то, что ты озвучила. — Я знаю, прости. Прости за мои слова и прости, что думала на тебя. Я запуталась, Лиз. Я так хотела быть кому-то нужной, так поверила в то, что всё может стать хорошо, что размякла. Я же чувствовала, что там, но всё равно открывала ткань. Надеялась что ли, что никто из людей здесь так не поступит. Вытираю слезы, пока Лиза меня обнимает. Может я и больная на всю голову, но может и я достойна счастья? Когда Лиза меня обнимает, я в это верю. Но я ещё не всё сказала. — Лиз, я постараюсь изменится. Но ты говори, когда что-то не так. А что-то не так будет, это же мы. Говори, пожалуйста, потому что я могу не понимать, что делаю что-то не так. Я вообще не умею в здоровые отношения. — Ты думаешь я умею? — Лиза улыбается. — Будем неуметь вместе, — как же тепло в её объятиях.***
Мы сидим под тёплыми пледиками, Лиза накрыла на меня сверху ещё и свой. Со стороны может показаться, что он у нас один на двоих, но я хитренькая и мне тепло. Ещё один большой плюс, под пледом можно держаться за руки и пох… всё равно на камеры. Аналогичным образом сидят Оел с Кариной и это очень мило. А ещё Поцелуева с Барби и от этого хочется блевать. Ну что за хуйня, я же сделала свой выбор. Но токсичная, черная ревность выедает из меня всё человеческое, хочется плеваться ядом во все стороны. Как же меня бесит Поцелуева. Хорошо, что я не настолько неадекватка и не кидаюсь на Барби, она вообще можно сказать пострадавшая сторона, в наших пиздецки запутанных отношениях. Любовь говорит, что-то про буллинг, его последствия и ещё много умных вещей, я внимательно слушаю, так и не отпустив руку Лизы. Нам ещё многое нужно обсудить, многое исправить и многое проработать, надеюсь у нас получится. Любовь первой спрашивает Алину. И как же во мне отдается каждая часть их диалога, хочется орать «да» на каждый вопрос психолога. Да, да, да. Ненавижу себя, ненавижу своё тело. Как? Как можно перестать буллить себя? Наверное всё стало так, как и должно быть. Моё внутренние уродство, совпала с уродством внешним. Помню как парни, которые хотели меня прикатать, говорили, что за такую мордашку, можно простить мою сучность. Потом я правда била их в нос, но теперь так сказать внутренний мир вышел наружу. «Я сейчас такая» серьезно? Понимаю Алину на всех уровнях, жаль не могу да неё дотянуться, так хочется её поддержать. За меня это делает Лиза и я пиздец как ей благодарна. Моя Лиза начала активно общаться с девочками и это здорово. Запихиваю своё собствинечество куда подальше, Лиза нереальная и чем больше людей об этом узнают тем лучше. В первую очередь для неё самой. Алина говорит, что «всегда» такая, я дублирую её слова у себя в голове, я теперь тоже «навсегда» такая. Хочу обнять всех, кто поддерживает Алину, кому плевать сколько она весит. Но мерзкий червяк недоверия к ним всем грызет внутри, тебе тоже все улыбались. Но я успела поцапаться со многими, Алина же и в правду голос разума, в нашем муравейнике. Можно Махе всё золото этого мира, она его заслужила, моя любимая соседушка. И опять я как сопля размякла и готова подпустить к себе своих девочек. — Лика, ты так странно реагировала на рассказ Алины, у тебя что-то откликается? — Любовь обращается ко мне, а я как обычно на психологии, не могу собрать мысли. — Да, я навсегда такая, — обвожу своё лицо и крепче сжимаю руку Лизы. — И ты считаешь это веским поводом себя ненавидеть? — Своё тело? Да. А ненавидить себя саму у меня ещё дох… очень много причин. — Например каких? — Я плохой человек. — Это общее, а что именно, конкретно? — Я причиняю людям боль. — Чем? — Своим отношением. — А кто научил тебя этому? Вытираю слезы и не знаю, что ответить. — А кто-нибудь учил тебя другому? Тому как не причинять людям боли? Как дарить любовь, поддержку? Как дружить? Закрываю глаза и отрицательно качаю головой. — Наше поведение закладывается в детстве, и если ребенок не видит ничего кроме боли, он будет транслировать её и во взрослой жизни. Вы здесь именно за тем чтобы научиться транслировать другое. Я хочу повторить тебе вопрос, который задавала Алине: «разве кто-то из твоих одноклассниц относится к тебе плохо из-за твоего шрама?» А вот теперь я улыбаюсь и наконец-то могу взять себя в руки. Чувствую как меня обнимает Лиза и руки Оел и Карины, спасибо девочки. — Да. По нашей группе проходится легкая волна, кто-то что-то говорит. — И мне уже прилетел «подарочек» — изображаю кавычки одной рукой, не хочу отпускать руку Лизы. — Я понимаю твои чувства по этому поводу. Но то зеркало, можешь ли ты с уверенностью сказать, что это из-за твоей внешности? — Нет, скорее нет, чем да. Это скорее как инструмент. Все знали как я этого боюсь и кто-то этим воспользовался. Ещё один пункт в ненависти к себе. Я позволила себе чем-то поделиться и дала оружие против себя. Поэтому я сто раз подумаю, чем впредь что-то говорить. — Сейчас думала? Прокручиваю в голове сегодняшнюю психологию и с ужасом осознаю, что нет. — Нет. — Это показывает твою силу. Ты здесь ради себя, но пока ты не расскажешь никто не сможет тебе помочь. Тот кто это сделал хотел тебя сломать. Пока ты двигаешься дальше, позволяешь себе открываться, ты показываешь этому человеку свою силу и то, что ему не удалось тебя сломать. Закрываясь и отдаляясь от всех, ты показываешь этому человеку «ты победил, а я проиграла», найди внутри себя эту здоровую злость, которая поможет тебе. И конечно тебе нужно в первую очередь полюбить себя, пока ты себя не полюбишь, ты никому другому тоже этого не позволишь. Ты понимаешь о чём я говорю. — Да. Любовь права, смотрю на Лизу, в её теплые карие глаза. Потом сжимаю руки Карины и Оеланы, ловлю взгляд Светы с другого конца. И даже обеспокоеные океаны Поцелуевой. Я сама не умею в любовь, дружбу и остальные хорошие отношения. Я сама не люблю себя, а значит не понимаю как это могут делать другие. Я сама не вижу в себе чего-то хорошего, а значит не понимаю как это могут делать другие. Отсюда и эти качели. Если я не верю себе, как я поверю кому-то другому. Очень хочу чтобы Любовь меня, нет нас всех, этому научила. Крепче сжимаю руку Лизы, тем более мне есть ради кого. Что делать с неподвластным мне взглядом, постоянно ищущим Поцелуеву я не ебу, от слова совсем.