Обезглавленный феникс не может возродиться

Впервые на проекте проснулась собой, не с похмельем, не под обезболом или отходниками, когда херово так, что хоть на стену лезь. Впервые меня не штормит эмоционально и физически, я чувствую себя нор-маль-но. Конечно ещё не хорошо, но более менее. Могу контролировать эмоции, меня не выворачивает физически и даже легкие отголоски постоянной тошноты не так неприятны. Потягиваюсь и топаю на зарядку. Прям чувствую как ноют забитые мышцы, но это хорошая боль, полезная. — Пошлите ещё пару кругов вокруг дома сделаем? — у меня всплеск энергии, тело, которое я очень долго насиловала своим образом жизни, стонет, но я чувствую в себе силы. — Нееее, — ноют девки и двигают к дому, я думаю, что все, но замечаю оставшихся Поцелуеву и Светку. Неожиданная компания. — Кто последний - тот дурак, — орет Света и уносится вперед. — Дилетантка, — улыбается Поцелуева и разминается. — Светаааа, — кричу я, — смысл не в скорости, выдохнешься через минут пять. — Или раньше, — Поцелуева кивает на уже начинающую сдавать позиции Свету. Я тоже делаю лёгкую растяжку, несмотря на разминку с тренером, деревянные мышцы требуют дополнительной растяжки. Что мы и делаем с Поцелуевой. — Марафоновское прошлое? — слишком профессионально тянется Поцелуева. — Почти, деревенское детство, — какая же Даша красивая, когда улыбается, тем более когда солнечные лучи путаются у неё в волосах. — Да? По тебе не скажешь, — я правда удивлена этим фактом из её биографии. — А ты, Титова, вообще мало, что замечаешь, — говорит она как-то печально. — Даш, давай без этого всего, пожалуйста, хоть один день, — я устало вздыхаю. — Лик, вы чё, реально собрались бегать? — не даёт ответить Поцелуевой подошедшая Лиза. А я думаю только о том, что чуть ли не впервые назвала Поцелуеву - Дашей. Не в своей голове. — Да, и тебе советую, — я ей подмигиваю и делаю несколько наклонов. — Дах, а тебе-то это нахрена? — Лиза присоединяется к нам. — Так надо держать себя в форме. А то щеки отъела, скоро Титову догоню, — смеется эта… эта… Поцелуева, так мало того к ней присоединяется Лиза. — А мне нравится, — всё ещё посмеивающаяся Лиза обнимает меня и целует в щеку. Поцелуева как-то сразу смолкает. — Нет у меня никаких щек, — легонько бью кулаком Лизе в плечо. Хотя они есть, появились на проекте, медичка говорила, что после отказа от вредных привычек и перехода на нормальное питание набор веса это нормально. Организм стрессует, какой-то там гормон вырабатывает, я не сильно запоминала, мне нужен был укол. — Титова, а на шпагат можешь? Ты же вроде балерина. — Легко, — отстраняюсь от Лизы и демонстрирую Поцелуевой шпагат, я хорошо растянулась, поэтому в продольный сажусь смело, а тело-то помнит. Поперечный делать не рискну. С языка уже готова вырваться лекция о том, что меня нельзя назвать балериной, но не хочу. Тем более ловлю горящий Лизин взгляд. — Лизавета, ваши взгляды меня пугают, — встаю на ноги привычным движением. — А чё я? Я ни чё? — Лиза поднимает руки, — просто придумала несколько применений твоей гибкости. — Лиза мне подмигивает, а я капец как хочу её поцеловать. — Так мы бежим? Там Токарова уже на другую планету убежала, — недовольно говорит Поцелуева. Конечно, её королевское высочество не в центре внимания. — Бежим, Дашенька, бежим, милая, — тяну я елейным голоском. Мы бежим почти нога в ногу, мы с Поцелуевой хотели что-то обсудить или скорее опять поцапаться, как на нас щикнула Лиза. «Дыхание» простите профессиональная спортсменка Лизавета. На половине дороги видим Светку, она хватает ртом воздух, всё-таки сбила дыхание нахуй. — Светик? — подбегаю к ней. — Оставьте меня здесь, — Светик театрально прикладывает руку к груди. — Давай дыши со мной Токарова, вдох-выдох, вдох-выдох, ты можешь бежать, сейчас только переждем мертвую точку, продолжай дышать, — Лиза нащупала пульс у Светы на запястье и явно его считает. В такую Лизу я действительно готова влюбиться. — Вот молодец, теперь встряхни ноги, руки. Ну красотка, теперь побежали, но не на скорость. Мы делаем два круга вокруг дома в лёгком темпе, а потом Лиза заставляет нас делать заминку. Моя спортсменка Лизавета. Борюсь с желанием остаться здесь и целоваться с такой Лизой несколько часов и тем, чтобы наконец-то взять себя в руки и поговорить, хотя бы со Светиком. В конце концов первое теперь моё официально и в любое время, а вот второе надо уже решать. Оборачиваюсь и вижу Барби, к которой идёт Поцелуева, ну и нахуя было портить такое хорошее утро. Вы блять целуетесь или сожрать друг друга хотите, бяяяя. Нахуй вас, иду к Лизе и целую её в щеку. — Лизавета, вы лучшая, спасибо за Светку, — целую её в уголок губ. — Я с ней поговорю и сразу к тебе, хорошо? Лиза кивает и двигается в сторону дома, пожелав мне удачи. Провожаю её взглядом. — Свет, — выдыхаю и решаюсь начать разговор. — Ау? — Светка сидит на газоне, — мышцы пиздец забиваются, нахуя я с вами побежала? — она слегка трясёт ноги. — Так ты без разминки убежала, да и стартанула как спринтер, — присаживаюсь рядом с ней и легко поглаживаю её ногу, успокаивая мышцы. — Ты от Лизы половым путём переняла всю эту хуйню про спорт? — спрашивает она. — Нее, это детские воспоминания. Светик, я поговорить хотела, — опускаю глаза, продолжая разминать её ногу, не знаю, зачем это делаю, привычные движения заземляют, позволяют оставаться в здесь и сейчас. — Неужели? Если про зеркало — это не я. Если про то, что потом ты вела себя как мразь, то лучше начать с извинений. — А ты простишь? — Светик несмотря на всю свою солнечность с самого первого дня говорит и о злопамятности. — Я подумаю, — Света улыбается. Я тоже улыбаюсь ей в ответ, значит не обижается. — Прости, что вела себя как мразь, — говорю и заглядываю ей в глаза, которые горят лукавством. — Только при одном условии, — говорит Светик. Вопросительно приподнимаю бровь. — Обнимашки, — кричит она, и мы валимся на землю кучей из рук и ног, громко смеющейся кучей. — Токарова, а ты не охренела? — над нами стоит немного злая Мага. Её поза, со сложенными на груди руками, выглядит грозно. — Мы просто обнимаемся, — мямлю я, Светка же вообще теряется под взглядом Романовой. — Это я вижу, и это не похоже на ответ на вопрос: «какого хера?». — Ну мы бегали, — мы наконец-то распутываемся и встаём, а Света ещё и нашла свой голос. Мага хихикает и мы расслабляемся, буря миновала и Романова это не серьезно. Вот теперь Светик светит как маленькое солнышко. — Мы с Ликой мирились, — говорит она. Романова смотрит на меня и я киваю. — Это не мы с зеркалом, Света расстроилась, что ты так думала, — я опускаю взгляд в пол, а Света надувается, но сдается под взглядом Романовой. Светик тоже не любит говорить о своих чувствах, хотя кто здесь любит. — А я не люблю, когда она расстраивается, надеюсь, мы друг друга поняли. Я киваю и улыбаюсь, какие же они милые.

***

Едем на следующее испытание, от разговора со Светой мне стало легче. Смотрю на неё: они с Магой, что-то обсуждают и для них не существует никого вокруг. Хотела бы я так же, но несмотря на теплую руку Лизы в моей ладони, я повсюду ищу холодный голубой взгляд и дурацкую треугольную челку. Поцелуева, конечно же, с Барби, а вот эта сладкая парочка бесит до трясучки. Интересно, можно ли убивать взглядом? Я бы испытала это на Поцелуевой. Которая смотрит мне прямо в глаза, поглаживая Барби по бедру. В смысле в глаза? Прячусь за сидение и слышу приглушенный смешок. Вот же сука. — Ты чего? — спрашивает Лиза. — Ничего, — я думаю, что этого ответа достаточно, но Лиза так не считает и продолжает ждать от меня ещё чего-то. — Не знаю как поговорить с Оел и Кариной, — это часть правды. Оелана с Кариной ведут себя странно, и если первая начинает уходить в себя, вторая уходит в Веру. Мне не нравятся оба этих факта. Пока я носилась со своими обидками, между девочками возник какой-то надлом. Надо поговорить с ними, пока он не превратился в трещину и не затянул в себя их обеих.

***

Подъезжаем к какому-то величественному зданию. Скорее всего какое-то поместье, люблю красивую архитектуру, поэтому переваливаюсь через Лизу и смотрю в окно. Лиза смеется, но меня обнимает, позволяя устроиться поудобней. — Ты же в курсе, что мы сейчас туда выйдем? — насмешливо тянет моя Лизавета. — Красиво же, смотри, — тычу пальцем в окно. — Красиво, — говорит она, продолжая смотреть на меня. А я теряюсь и, возможно, даже краснею. Прикрываю шрам волосами, так как чувствую себя неуютно. — Лик, ты красивая, и если нужно, я буду говорить это, пока ты не поверишь. — Значит, у тебя неправильное представление о красоте. Сейчас людей гнобят за прыщ, а у меня ебало перешитое, если ты не заметила. — Мне на это похуй, если ты не заметила. А для слишком говорливых всегда есть хук с правой. — Это не изменит их мыслей. — Это изменит их челюсть и желание пиздеть. Ты красивая и мне похуй, кто что скажет. Не понимаю, почему тебе нет? — Потому что тут легко поверить, что мир снаружи меняется вместе с нами, но это нихуя не так. И только тебя и твоих слов мне не хватит, чтобы выдержать взгляды там. — Мне только тебя хватает. Это признание вонзает мне в сердце нож, я даже чувствую, как из него вытекает прямо в кровь яд ненависти к себе. — Лизавета, — целую её, чтобы хоть как-то замедлить распространение этого яда. — Снимите номер, — говорит стоящая рядом Поцелуева. Какого хера она тут делает? — Дах, только после вас с Барби, опять полночи спать не давали, — Лиза смеётся, а я прожигаю взглядом длинную шею Поцелуевой «украшенную» засосами. Ненавижу. Ну почему от этого так больно? У меня есть Лиза, которая старается, которая меняется, а у меня по венам бежит раскалённая лава, при одном взгляде на эти пятна на тонкой шее. — В общей комнате? Поцелуева, да ты извращенка, — мне важно хоть как-то её задеть. — Мы наслаждаемся жизнью, пока ты, Титова, под яблонями, — сукааааа, закрой свой рот, просто блять захлопнись, — гладишь, — и ухмыляется, ну всё сука. Я вскакиваю, но меня перехватывает Лиза. — свою гитару, — заканчивает она, глядя мне прямо в глаза. А мне нос забивает запах яблок. Как же я её ненавижу в этот момент. — Лик, ты чего? Даш, иди погуляй. Лиза пытается меня успокоить, а Поцелуева со своей мерзкой улыбочкой уходит. Как же я её ненавижу. — Лиз, она заебала. — Лик, почему ты только на Дашу так реагируешь? Чё блять? Нихуя я никак особенно на Поцелуеву не реагирую. — Потому что она бесит, давай не будем о ней. Пошли, уже можно выходить. Тащу Лизу на улицу. Миссия не думать о Дарье Поцелуевой провалена сразу же. Стоит с Барби обнимается, как же я её ненавижу. — Лизавета, — надо отвлечься, — пошли смотреть поместье.

***

В само здание нас не пускают, это обидно. А вот испытание придумали нам интересное, молюсь о том, чтобы не заставили надеть эти платья. Может это конечно и красиво, но не тогда, когда мне нужно напялить это на себя. Платья надевать не надо, но лучше бы были платья, чем ЭТО. Пожимаю руку мерзкой Поцелуевой, с которой меня поставили в пару. И за что мне это? Что я сделала редакторам, которые придумывали пары? Ахуенное вам спасибо и поклон до колен. Иду за Лизой и этим мужиком, который типа шарит в теме. Интересно, а можно пойти и тупа шмальнуть в ебало Поцелуевой теми револьверами, которыми разбрасывались Мария Владимировна и Лина. Стихи? Я же блядь ахуенный рифмоплет, а в родословной у меня Пушкин, Лермонтов и Маяковский, причём одновременно. В голове не просто обезьянки бьют в тарелки, там целый оркестр. Всё, что могу родить, это: « Даша, ты какаша. Иди покушай кашу». Шэдэвр, чё ещё сказать? Рядом со мной психует Светка, вообще никто кроме Оел и Махи в нашей компашке не рад заданию, ну это понятно, девки-то в теме. Лиза говорит, что муза её покинула. — Лизавета, она у тебя хоть была, а мне нужно пинать мертворожденое нечто. Девки ржут, наш мужчинка предлагает подумать коллективно. Боюсь, что коллективно мы родим только кринж, треш и кровотечение из ушей наших наставников. Хотя нам отсюда живой нужно вывести только Марию Владимировну, предлагаю засунуть ей в уши вату. Но сколько бы я не выебывалась, надо что-то писать. «Дарья - ваши глаза как озера и я в них тону, можно я их выколу». Маха говорит, что коверкать слова в угоду рифме - это моветон. Эх, а так хотелось. А вообще, Махе повезло, у неё Барби. И Лизе с Верой, вот этим двум мне есть, что сказать. А разговаривать с Поцелуевой и не посылать её - такой скил в моей прошивке отсутствует. Но цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла, а я написала хоть что-то приемлемое. Правда, про челку Поцелуевой в форме пирамиды и про то, что она как медуза, но не Горгона, а та, что без мозгов, так в текст и не легли. Но что-то есть и то хлеб.

***

Снова стоим на полянке и видим наших судей. А судьи кто? Наши милые леди и сладкий мальчик с Юпитера или Венеры, не помню точно. У моей Лизаветы как-то странно заблестели глаза, подавляю желание наступить ей на ногу. А на мальчика теперь смотрю по другому, прическа у него стремная и песни ни о чём. Первые Лиза и Вера. Моя девочка, сделай её! Ну не получилось и ладно, но Вера слишком много на себя берет, смотри не надорвись. Всё равно для меня самая лучшая - моя Лизавета. А носки свои пусть Верочка себе в жопу запихает, могу помочь если что. А вот теперь мы с Поцелуевой, уффффф. Я первая, ну что ж, начнём. Подхожу к ней близко и беру за руку, делаю реверанс и целую её ладонь. Глаза Поцелуевой надо видеть, я проглатываю смешок и начинаю. « Вы наша королева - Даша В мечтах вы слышали об этом и не раз Но переполнена терпенья чаща И правду расскажу я на показ. Вы говорите: «Я лидер здесь» Но видно вас лишь за спиною Милы. Я не хочу сейчас сбивать с вас спесь И уж тем более подкидывать на вилы Прошу вас Дарья, признать свой крест Зовется в мире он высокомерье На Свету вы напали со спины и этот жест Вы сами знаете ему названье. Критикуешь - предлагай, нас этому учили в школе «Вы лидер?» так делом это докажите Возможностей для этого не паханое поле Понадобится помощь, то зовите. На этом разрешите поклониться Надеюсь впредь не будем мы браниться.» Я конечно собой не очень довольна, но я никогда и не претендовала на звание поэта. Следующая Даша, я приготовилась слушать. « Моя оппонентка Титова Лика Девушка, что боится зеркала блика. Немного истерик, немного больная Иногда может показаться, что сильная Но это не правда, в голове твоей каша. подписываюсь: Поцелуева Даша Ты то плачешь, то лезешь подраться Попробуй сначала в себе разобраться. Ты то дружишь, то шлешь всех Твоё поведение вызывает лишь смех. Ты пришла сюда поменяться? Но до сих пор не научилась даже извиняться. Ты говоришь, что я думаю лишь о себе Так вот я желаю того же и тебе. » Хлопаю Поцелуевой, она молодец и права во всем. Признавать её правоту очень сложно. Но всё, что я делаю на проекте, это истерю и косячу. Нам присуждают ничью, я жму руку Даше и иду к своей группе. Слушать девок приятно, кто-то реально постарался. Маха сегодня звезда у неё реально талант. Любимая соседушка заслуживает всего. А меня всё не покидают слова Поцелуевой. Неужели я именно так выгляжу со стороны? Сама же знаю, что да. И что мне блять с этим делать?

***

После испытания общаемся с Ваней, очень приятный мальчик, когда Лиза не смотрит на него глазами сердечками. А потом в автобусе орем: « Ты Венера – я Юпитер Ты Москва – я Питер Люди, помогите дышать» Отпускаю руку Лизы и сказав, что сейчас вернусь иду к Оел. «У тебя в голове каша» звучит голос Поцелуевой. Наверное, именно это придаёт мне уверенности. Оелана сидит одна, пока Карина слишком много времени проводит с Верой. Я не лезу в их отношения, но Вера мне пиздец не нравится. А как компания слишком мягкой Карине - тем более. — Привет, можно? — останавливаюсь рядом с Оел. Она одаривает меня странным взглядом, но кивает. Сажусь рядом с ней, молчим. Понимаю, что долго так продолжаться не может, поэтому собираю себя в кучу и говорю: — Оел, я ... блять, если скажу, что на вас не думала, то напизжю, потому что думала. Подожди, я потом не соберусь, дай договорить. — Вижу, что она хочет что-то сказать, останавливаю её. — Это не оправдание, но у меня переебанное чувство доверия. Ты тогда правильно сказала, мне легче одной. Но легче не значит лучше. Наверное, Поцелуева права, — и нахуя я сейчас про неё? — я не умею в извинения. Но мне правда жаль. Я бы не хотела терять то, что было. Это наверное больше всего походило на дружбу, которую я бы хотела иметь. Я не хотела бы терять это из-за своего ебанутства. Я итак из-за него потеряла слишком много. Но я приму любое твоё решение. Смотрю на Оел, она что-то обдумывает и тянет мне руку. — Я не говорю - забыли, я говорю давай попробуем, — мы жмём друг другу руки и улыбаемся. — А Карина... — не успеваю задать вопрос, как Оелана меня прерывает. — Давай не будем. И что-то такое есть у неё в глазах, что заставляет моё сердце сжиматься. Киваю. Всё-таки я соскучилась по разговорам с Оеланой. Мы обсуждаем сегодняшний день, рифмы и как нужно писать стихи. Обсуждаем «волю» и как Оелана написала первую песню. Мы смеёмся и будто не было всей этой хрени. Но она была, и я не должна позволять этому всему просто замяться. Пора начать решать проблемы, а не прятаться от них. Начать стоит с себя. Через время возвращаюсь к Лизе, переплетаю с ней пальцы и залажу с ногами на сидение, удобно устроившись на плече моей Лизаветы. Смотрю на наше отражение, что видно в стекле автобуса, на улице уже темно и нас хорошо видно. Сначала рассматриваю Лизу, какая же она красивая, моя Лизавета. Потом смотрю и на себя, правую щеку не видно за Лизой и это большой плюс. Внимательно себя рассматриваю. А я изменилась. Наверное я готова наконец-то начать себя принимать. Так я и засыпаю, прижавшись к Лизе и не отводя от себя взгляда.