***
На улице очень холодное утро или это меня морозит от холода внутреннего? Опять сижу под яблонями, прижав колени к груди и рассматриваю свои руки. Смотрю на свой загипсованный мизинец, ну пиздец, совпали травмами с Поцелуевой. Чё я там как то плела про совместимость по травмам? Нахуй эту теорию. Вторая рука тоже под бинтом, там порез от моего «близкого знакомства» с зеркалами. Продолжаю рассматривать свои руки или заземляться, как говорит Любовь. Перебитые костяшки, уже привычное явление. Интересно они у меня вообще заживут на проекте? Ещё и разбитый нос немного побаливает. Я одно большое увечье, а не человек. Трогаю пластырь на переносице, нахера он? Не знаю зачем его клеят, но пусть будет. У меня сейчас есть проблемы посерьёзней, чем эта херовина. Например: начало четвертой недели, а во мне изменений ни на грамм. И это скорее моя вина, я занималась не тем за чем пришла. Нееееееет, плохая тема для мыслей, я ступила на ахуенно тонкий лед, надо съебывать с него и как можно быстрее. Это может привести к мыслям о ИНЦИДЕНТЕ, как то что произошло, называет съемочная группа. Как можно то, что сбило меня с ног и оставило лежать на земле, хватая ртом воздух, свести к простому слову — ИНЦИДЕНТ? Чувствовала бы я что-нибудь кроме пустоты, обязательно бы поорала с этого. Но внутри пусто, никаких мыслей, никакой боли, никаких переживаний. Я просто оболочка. Пустая. Которой похуй на всех и вся. Я даже не сдулась, я лопнула как воздушный шарик. Не зря я убегала от всей этой хуйни: отношения, близкие люди, друзья - слишком я раскатала губы. Жизнь дала мне не просто губозакатывающую машину, она оторвала всё нахуй, чтобы неповадно было. Будто чувствуя мои мысли, болит разбитая губа. Специально кусаю её, до сукровицы. Больно, но это отвлекает от ВИНЫ. Чаща с моим чувством вины окончательно переполнена. Но надо подниматься, надо отключить личное и хотя бы попробовать заново себя склеить. Теперь слишком многим людям, я обязана этим местом. Если нужно будет за волосы себя буду тащить. Но точно не подпущу к себе больше никого, это ради вашего же блага. Я хуже чем черная вдова, я паразит, мерзость, что присасывается к людям и высасывает из их жизней всё хорошее. Но почему-то это хорошее не появляется в жизни моей, а просто растворяется во вселенной. Любовь говорит я на стадии депрессии, как же я охерела от того, что ей реально можно всё рассказать. Конечно было сложно, но уже тогда я была в своем амёбном состояние, что смогла всё рассказать и не захлебнуться в слезах. Она говорит, что это из-за чувства вины, его слишком много, поэтому моя психика защищается так. Бей или беги, я побежала, до сих пор бегу. Лаура Альбертовна остановила меня, с сумками, уже на выходе. Вот тогда я ревела и истерила. Сейчас вроде больно, но это больше отголоски, чем реальная душевная боль. Спасибо большое Лауре Альбертовне если бы не она, я бы уже сидела в каком-нибудь подвале, в своём городе, вмазанная и бухая. И конечно бы не пыталась изменить херню, которую натворила. Какая же я жалкая. Что там сейчас? Неделя женственности? Для меня нужна отдельная неделя — человечности. Но уже поздно. — Титова, там Лаура всех собирает, — моё уединение прерывает кто-то из съёмочной группы. Киваю и встаю с места, стряхиваю пылинки, и так же молча иду в сторону дома.***
Когда захожу в дом слышу громкие голоса и смех. Ещё после смерти брата я поняла, что апокалипсис будет у каждого свой. Мне тогда было так больно, что я ненавидела людей, ненавидела сам мир. Эту планету, какого хера она ещё крутится, если моя жизнь развалилась. У всех почему-то получалось слово «вечность», а у меня из тех же букв только слово «хуй». Мама, всё-таки твои пиздюли с криком: «лучше книги почитай», понадобились сейчас. Для охуенных отсылок. Иду в гостиную, так же нашу привычную комнату для сборов. Там уже большая часть девок. Не хочу ни с кем взаимодействовать. Забиваюсь в угол, вот тут мне и место. Не подходите ко мне, не смотрите на меня, никто, пожалуйста. Я наговорила и наделала столько дерьма, что в какой помойке нужно было бы найти себя, чтобы ко мне подойти? Единственное о чём не жалею, а даже горжусь — это разбитый Верин нос. Эта тварь заслужила и чего похуже.***
Flashback
За три дня до инцидента
На улице теплое утро, поют птички, что добавляет баллов в копилку сегодняшнего дня. У меня хорошее настроение, рядом о чём то переговариваются Лиза с Оеланой. Этот момент я бы хотела растянуть на подольше. Мы сидим на бревнах, зачем их только сюда натащили, и ждем дядю тренера на зарядку. Прикрываю глаза от солнца и погружаюсь в свои мысли. Единственная с кем я так и не поговорила - это Карина. С ней рядом постоянно ошивается Вера. А вот её я не перевариваю, от слова совсем. Грац и рядом с ней не стояла. Вера хитрая, как лиса. Вера создаёт образ и бросает пыль в глаза и ей почему-то все верят. Радует только то, что Лиза больше не играет в игры, что-то вроде: «правда на стороне тех кто сильней, и я тоже там побуду». Хотя с Милой, Лиза реально пыталась дружить. Она до сих пор жалеет и не понимает её ухода. Мне тоже интересна причина. Вера? Испугалась конкуренции? Или реально из-за истории с редактором? Но как говорится: «мы об этом никогда не узнаем», потому что видеться с Милой за пределами проекта, я не собираюсь. И если с Лизой всё хорошо, то вот Поцелуева нашла себе новую хозяйку. И какого хера они обе волнуют меня одинаково, я не знаю. Хотя я конечно преувеличиваю, Поцелуева скорее не «ходит» под Верой, а просто рядом, но что-то похожее у неё было и с Грац. Вспомнишь говно и оно явиться, замечаю ее из-под чуть приоткрытых век. Топает со своей Барби и Верой, за которой хвостиком бегает Кариша. Последнее обиднее всего. — Оел, а чё с Кариной? — поворачиваюсь к сидящей рядом Оелане. Сижу между двумя Макаровыми, желание что ли загадать? — У Карины есть Вера, остальное спроси у неё сама, если ей разрешат с кем-то общаться. Разрешат? Ого, а всё хуже чем я думала. Надо с этим разобраться. Уже после испытания разминкой. Где там дядя тренер, мы тут проснулись, сидим его ждём, а он опаздывает. — Карин, — всё таки кричу я, когда подходит «четверка Веры», — пошли к нам. Да я с ней не поговорила, но она и единственная, кто из «моих» девочек, не попала мне под словарный понос. И по тому какой испуганный взгляд Кариша переводит с нас на Веру, говорит больше любых слов. Не на того человека ты сделала ставку, моя девочка, это же волк в овечьей шкуре. Рядом напрягается Оелана, она тоже всё видит. Вот только между ними произошло, что-то ещё, о чём я не знаю. Оел отделяется. Вроде всё как обычно, но я с детства привыкла чувствовать малейшие изменения в людях, спасибо маме, за подарок. И вот в Оелане что-то изменилось, знать бы что. Не мне конечно их осуждать, но чё за хуйню вы творите девочки? Единственные у кого всё хорошо, это Мага со Светиком, со своими приколами и на своей волне. Мне даже немного завидно. Хотя вру, не немного. Хотя у меня же есть Лиза, и у нас вроде даже всё хорошо. Но стоит закрыть глаза и там эти ебучие голубые озера и тупая треугольная челка, как же я ненавижу Поцелуеву. И какого хуя, все мои мысли сводятся к ней? Да и перед открытыми глазами, она везде - стоит ржет, своим мерзким смехом, и мне вообще, вот не капельки не хочется, улыбнуться ей в ответ. — Карин? Брат учил идти до конца, а создавшееся хуйня меня напрягает и я точно буду топить до конца. Даже если этот конец плохо пахнет. Верочка пусть ищет себе другую девочку на побегушках, Каринку я ей не отдам. — Да, иду, — и под злобным взглядом Веры, Карина идёт к нам. Этот злобный взгляд видят не многие, потому что Верочка прячет его за дружелюбной улыбкой и идёт за Кариной, а лучше бы шла нахуй. — Тебя вроде не звали? — мило улыбаюсь подошедшей Вере. — Если звали меня, значит звали и её, — говорит Карина, а Вера ухмыляется у неё за спиной, а я же глотаю собственный яд. Только ради Карины. — Ок, — поднимаю руки, — присаживайтесь гости дорогие, — делаю широкий жест рукой. — У тебя какие-то проблемы, я не пойму? — Вера бесится, а мне радостно. — Да, — киваю головой, — кредиты, зависимости, тебе дальше перечислять? А ты с какой целью интересуешься? Рядом посмеивается Лиза и крепче прижимает меня к себе. А у Веры сейчас дым пойдёт из носа, ну же ударь, ты же хочешь, я же вижу. — Клоуниха, — выплевывает Барби. Когда они с Поцелуевой тоже успели подойти? Всё ещё не хочу драться с теми кто слабее, но Барби дала бы хорошего шапалака, чтобы больше губешки свои в мою сторону не открывала. Интересно впряжется ли Поцелуева? Они же типа мутят? Хотя когда Барби разьебывала дом, Поцелуевой будто бы было параллельно. — Чё Барби, сменила хор? Вернее в вашем случае дирижера и решила в соло выступить? Эту партию не вытянешь, роднулик. — Чё? — у Барби такое тупое лицо, что меня пробивает на хаха. — Хорошо говорю на более тупом, т.е. твоём языке: клоуниху в зеркале увидишь. — Барби, перестать, — Поцелуева держит рванувшую в мою сторону Диану. — Хули ты её постоянно защищаешь? — переключает Барби свою истерику на Поцелуеву. — Детка, твоя «подружка» — показываю пальцами кавычки, — защищает твоё личико от кровавых слезок, — улыбаюсь и хлопаю ресницами. — Ах, ты сука, думаешь я тебя боюсь? — орет Барби. — Пока нет, — я всё так же удобно полулежу на Лизе, но чувствую как напрягаются мышцы, готовые к драке. Лиза меня немного передвигает, похоже вес тела сменился и ей теперь неудобно, хочу отстранится и подаюсь вперед. Но Лиза не дает и я успокаиваюсь. Мои маневры замечает Поцелуева и делает небольшой шаг назад, заставляя и Барби отступить. Всё таки впряглась. Не до конца могу интерпретировать свои чувства по этому поводу. — Барби, успокойся, я никого не защищаю, а драки на третьей недели нам уже не простят. Всё успокойся. А ты, Титова, лучше смотри за своей подружкой, — говорит Поцелуева смотря мне прямо в глаза. Чё бля? — Это ты о чём? — Даха, завали, — говорим мы одновременно с Лизой. Поворачиваюсь к Макаровой, приподняв бровь. Всё остальное уходит на второй план, моя Лизавета что-то скрывает? — Это не важно, потом расскажу, — отвечает Лиза. Хочу что-то сказать, но тут появляется тренер и мы все идем на зарядку. Кроме Барби, которая так и не успокоилась, поругалась с тренером и убежала в дом истерить. Ну и похуй. Подозрительно смотрю на Лизу, та прячет взгляд, и это мне пиздец как не нравится.***
После зарядки идём бегать. Я, Лиза, Света и Поцелуева. Когда к нам присоединяется Вера, мне становится не уютно, но я молчу. В конце концов я не могу ей запретить бегать с нами. А на перепалку у меня нет желания. Все мои мысли о словах Поцелуевой и о странном Лизином «потом расскажу». А когда настанет это потом? Вера помогает Даше делать растяжку, хотя той явно не нужна помощь. А вот за этим я наблюдаю с улыбкой. Верочка, Верочка, а тебе нигде не жмет от присутствия Барби? «Тебе же не жмет» мерзкий предатель мой внутренний голос, возвращает меня с небес на землю. И нехуй так надолго задерживать руку, на спине Поцелуевой, ну как же бесит ебучая Вера. Да мне больше не весело, значит надо пойти поганить настроение всем. — Слюни подотри, — ровняюсь с Верой и киваю на Поцелуеву. — Только после тебя, — зыркает на меня Вера. — Хотя у тебя вообще шансов ноль, с твоим то ебальником, — инстинктивно прикладываю руку к щеке, под пальцами чувствуется шов и я немного отступаю. Вера на это ухмыляется, — побежали, — кричит всем. А у меня так и не выходит выровнять дыхание, я сдаюсь после первого круга и сказав Лизе, что тут её подожду, иду к бревнам, пытаясь отдышаться. Сижу на бревнах и бессознательно поглаживаю рубцы на щеке. — Нельзя садиться, нужно сначала выровнять дыхание, — ко мне подходит Поцелуева и садиться рядом. Рассеянно киваю и продолжая своё занятие, смотря в одну точку. — Лика, ты чего загрузилась? Из-за Лизы, да это я так просто сказала, чтобы что-то ответить. — Мгм, — киваю ей не до конца осознавая её слова. — Эй, земля вызывает, Титову, ауу — её похоже мой ответ не устраивает. — А, Даша, у меня всё хорошо, ты можешь идти, — говорю всё ещё в пространство. — Ты называешь меня Дашей, значит уже что-то не так. Не хочешь говорить, не говори. Сегодня классное утро, так тепло, — вдруг она меняет тему, что заставляет меня сфокусироваться на ней. — Ты знала, что всё детство я провела в деревне? Блин, зай, у нас такая погода была прям событием... — Даша рассказывает несколько историй из своего детства и я начинаю потихоньку включатся в реальный мир. Представляю маленькую Дарью Поцелуеву, бегающую по лесу и улыбаюсь. Девочка тянет мне руку и я наконец-то выплываю из густого, засасывающего тумана самоуничтожения, куда меня столкнула Вера. — Спасибо, — беру её за руку, но сразу осознаю, что делаю и резко убираю. Прячу ладони между коленями. — Хочешь подсидеть Розенберг, — улыбаюсь ей. — Ты раскрыла мой злобный план, — смеётся П... Даша. — Чего веселитесь, — меня со спины обнимает Лиза и устраивает голову у меня на плече. Слышу её громкое дыхание, тепло. — Да вот жду твоё «потом», не настало ещё? — говорю я. — Лиииииик, — стонет Лиза, — Дах, ну вот нахера надо было? — Лиза упирается мне лбом в плечо. — Я тебе потом расскажу всё, когда сама разберусь, Лик, всё хорошо, просто дай мне время. — Лиза, тебе не обязательно решать самой, — возвращаю ей её же слова, — но если тебе нужно время, я тебе его дам, — вроде так делают в здоровых отношениях? — Спасибо, динозаврик, — и Лиза делает кусь мне прям в плечо. — Ау, — я вскрикиваю от неожиданности, а Лиза смеётся. — Ща, динозаврик откусит тебе голову, — срываюсь с места и бегу за улепетывающей, смеющейся Лизой. Ловлю её возле большого дерева и валю на спину. Быстро забираюсь верхом и фиксирую руки. Смотрю на неё сверху вниз и улыбаюсь, какая же она красивая. — Ты нереально красивая, — озвучиваю ей свои мысли. И беспринципная Лиза Макарова, которая сначала бьёт, потом думает. Лиза Макарова, которую совсем недавно все девки записали в булеры, слегка краснеет и смущается. Не могу себя сдержать и со всей имеющейся у меня нежностью целую её. Моя Лизавета заслужила всего мира. Конечно же я не замечаю печального взгляда голубых глаз, что неотрывно следит за нами.***
До самого вечера мы с девками предоставлены сами себе. Кто-то рисует по номерам, кто-то где-то шастает. Мага и Света на своей волне хихикают на диване в гостиной, их никто не трогает. Наша новообразовавшаяся компашка «Вера и ко» заняли беседку, вот же суки, ну и ладно, нам и в доме хорошо. — Давайте поиграем в настолки? — предлагает Маха, её кудряшки смешно подпрыгивают. Я поднимаю голову с Лизиной груди, мы валяемся на моей кровати и наслаждаемся ничего не деланьем. Вопросительно смотрю на Лизу, та пожимает плечами. В переводе с Макаровского на человеческий, это означает решай сама. — Во, что предложите вы нам играть, Мария? После вчерашней словесной дуэли, мы все решили, что Маха у нас поэт. Причём без иронии, моя соседушка в этом очень хороша. А вот придумать прикольчик, и говорить с ней только в стихотворной форме, придумала Алина. И я ей эту идею совершенно точно не нашептала на ухо. Прям сто процентов. — Не знаю, — Маха уже смирилась с этой нашей шалостью, поэтому уже не так смешно, как было в самом начале. — Давайте в «я никогда не»? — предлагает Юна. А это интересная идея. — Мы за, — отвечаю и за Лизу. А что? Сама сказала «решай сама» я и решила. Соглашаются в итоге играть Алина, Юна, Ева, я с Лизой и Маха. Решаем идти вниз, где к нам присоединяются Светка с Магой. Хоть Светка и ноет, что играть в «я никогда не» без алкашки, это хуйня. В этом я её поддерживаю, но за неимением алкоголя, довольствуемся тем, что есть. А Светка сдается под недовольным взглядом Романовой. Мы устраиваемся в круг, прямо на полу. Юна говорит, что мы будем играть до 10 пальцев, на каждое было нужно будет загибать палец и рассказывать небольшую историю, все кивают. Хоть и по-трезвяни никто ничего рассказывать не хочет. Но мы и так знаем про друг друга слишком много, иногда даже то, что не знал никто до. Поэтому похуй. — Юна, начинай, — говорит Алина. Мне становится неудобно сидеть, поэтому я ложусь головой на ноги Лизы, которая сидит упираясь спиной на стену, а свои ноги я закидываю на небольшой пуф. Вот так офигенно. Поворачиваю голову и смотрю на говорящую Юну. — Я никогда не любила, чтобы прям любовь, любовь, — говорит она и я выпадаю в осадок. — Это должна была быть веселая игра, — озвучивает мои мысли, загнувшая палец Света. Я вижу, что Лиза тоже загнула палец, но слава всем богам не вижу её лица. Не знаю чего боюсь больше, увидеть взгляд направленный на меня или наоборот, не увидеть его. Любила ли я когда-нибудь? Это же просто игра, я могу спиздеть. Но зачем? Я не знаю, что такое любить. Я знаю, что такое хотеть человека, знаю, что с кем-то мне более комфортно. Но любовь? Я даже не знаю как её описать, не то что почувствовать. Иногда мне кажется, что я смогу полюбить Лизу. Но даже эти ощущения я не могу выразить словами. Поэтому я не загибаю палец, как и Юна с Алиной. У остальных всех по пальцу. Однако историю рассказывают только Маха со Светкой, на остальных никто не давит. Но мне хватает и этих двух историй, обе они заканчиваются печально. Так значит любовь - это боль? Следующий ход по кругу перешёл к Маге. — Я никогда не врала своему лучшему другу, — говорит Мага и смотрит на Светку, а вот это интересно. Все кроме меня с Магой, загибают пальцы. Я кручу рукой в воздухе: — Не заводи друзей, тем более лучших, чтобы им не врать, — комментирую я и мне в руку прилетает маленькая подушка от Алины. — Благодарю за подгон, — кладу её себе под голову, прямо Лизе на ноги. Опять следует несколько историй, моя Лизавета молчит про себя, но комментирует чужие истории, вот такая она, моя Лизавета. А у меня ведь и вправду не было друзей. У меня был только брат, а ему пиздеть было чревато. Мы все конечно же дрались, ломали себе что-нибудь, я рассказываю про сломанную в детстве пятку и как боялась, что у меня из за этого у меня не вырастит нога, девки ржут. — Я никогда не называла своего партнера в кровати другим именем, — задаёт вопрос Ева и сама же загибает палец. К ней присоединяется только Юна. — Ева, смысл игры в том, чтобы ты не загибала палец, — смеюсь я. — Зато весело, — возвращает мне улыбку Ева, — ой, да не пиздите, — говорит она, видя что их всего двое. — Зая, — вдруг говорит Лиза, — мир давно придумал всяких кошечек, зайчиков, деток, да хоть телепузиков, для таких ситуаций. Так что нет, — заканчивает она и светит своей улыбкой, все смеются. — Ага и динозавриков, — Светка подмигивает мне, а я кидаю в неё подушкой, теперь не так удобно лежать, но месть осуществилась. — Токарова, я придушу тебя ночью подушкой и скажу, что так и было, — смеётся Лиза и вплетает свои пальцы мне в волосы. Хо-ро-шо. — Во что играете? — Вера и ко появляются в комнате, почти через круг вопросов. — В «я никогда не», пошлите с нами? — Маха как будто единственная во всем доме, кто не участвует во вражде между комнатами. Хотя я удобно устроилась на одной из представительниц другой комнаты и мне норм. — Не, мне не интересно, — Вера уходит к себе, всё ещё не нахуй, что обидно, но подальше от нас, что хорошо. За ней уходит Карина, а вот Барби и Поцелуева остаются. Очень интересно. — Можно мне задать вопрос? — спрашивает Барби, и кто-то всё таки кивает, потому что она продолжает, вот же сука. — Я никогда не пугалась своего отражения в зеркале, — так бы и пизданула, за такие вопросы. Поднимаю руку с вытянутым средним пальцем, у меня как раз пятое было. Медленно загибаю палец. И конечно же не одна я загибаю палец, но самое интересное, что даже великолепная Дарья Поцелуева это делает. — Попробуйте себе улыбнуться в зеркале, после недельного запоя — улыбается она в ответ на вопросительные взгляды. А вот дальше игра идёт хорошо, мы смеёмся, делимся интересными историями и лучше узнаем друг друга. Никто уже не считает пальцы, мы будто подростки на пижамной вечеринке, ловим кайф чисто от общения.***
Мы очень хорошо проводим день, а потом наступает хуевый вечер. Наш двор горит и переливается ярким светом. Всегда любила всякие гирлянды и фанарики. Идём по сказочной дорожке, в страну невиданных зверей. Хотя кто тут ещё звери. Видим красивые столики и бар. У большей части девок глаза сердечками, вижу цель не вижу препятствий. Это как в той знаменитой сцене: — Алкашка? — Пацанки? — Аклашка! — Пацанки! Мой отец любил старые фильмы, а я люблю мемы. Сам себя не развесилишь, никто не развесилит. Тем более бухнуть хочется непреодолимо. Именно сегодня для меня прям испытание, я впервые без лекарств, без контролящих меня девок, должна сама сказать себе нет, очень надеюсь, что получится. Выстраиваемся в линеечку перед каким-то мужичком. — Здрасте, — мы воспитанные будущие леди, надо и поздороваться. Мужичек говорит, что нам нужно будет кого-то обслужить. Ну пиздец, у нас тут с самообслуживанием проблемы, хотя я одно время работала в клубе, поэтому мне норм. А вот девки носом вертят, ебать королевы. Поцелуева говорит, что они могут накрыть, но там лежат менюшки, поэтому вряд ли мы ограничимся тем, что накроем. Итак в роли официантов у нас: Поцелуева, Ева, Лизавета, Мага и Юна. Очень интересно, а я? А мне? Только не кухня, я же рукожоп и могу только яичницу из скорлупы пожарить. Света, Оелана и я идём на бар, ну пиздец, нахуй, блять. Это как? Это зачем? Можно я сразу бухая под стол? Ну бляяяяя. На кухню у нас ушли Вера, Алина и Маха, ну норм. Кариша у нас админ. В принципе понимаю почему назначили именно так. Девок официанток, будут учить взаимодействовать с людьми, нас с алкашкой, кухня у нас ответственные девочки и Вера, которая дохуя орет о том, что она такая, вот и проверят. А Карине надо учиться быть не в тени. Переодеваемся, все такие красивые и топаем на свои «рабочие» места. Бар конечно громко сказано, но алкоголя много. — И чё нам троим тут делать? — вздыхаю я. — Пить, — улыбается Оелана и открывает шампанское. Я качаю головой, я вроде обещала. Другие девки от предложения не отказываются и пьют за хорошую смену, чекаюсь с ними соком и принимаюсь натирать бокалы. А тем временем к нам начинают приходить гости. — Вечеринка в доме престарелых? — округляю глаза, девки рядом тоже в шоке, от наших гостей. — Да чё вас так много? — они всё идут и идут, как будто где-то открыли кран с бабушками и дедушками. Чую нас ждёт сегодня какая-то хуйня. Бедная Кариша бегает между столика и кухней, она и так бегает как будто у неё пропеллер, а теперь этот пропеллер на реактивном двигателе. Только у нас на баре ноль проблем, скоро будет и алкоголя ноль, потому что девки вливают его в себя со скоростью звука. Показываю Лизавете большие пальцы, держись малышка. — Динозаврик, я им ща головы начну откусывать, — Лиза стонет и приносит очередной заказ. Быстро его выполняю и одобряюще улыбаюсь. — Нельзя бить людей, — рядом с нами останавливается Поцелуева. — Так я вроде и не бью, — Лиза поворачивается к ней, пока я разбираю почерк Поцелуевой. — Я это себе: Даша, нельзя бить людей, — Поцелуева закатывает глаза. — И нельзя писать просто красное вино, Даша, надо указывать какое, — встреваю я. — Красное, с пузыриками, я не ебу, — устало вздыхает Даша. — С пузыриками - это игристое, — смеюсь я. — Лей чё в кайф, — машет рукой Поцелуева. Всё вроде более-менее хорошо. Девки пьют сами и обслуживают столы. Я держусь из последних сил, но держусь. Отвлекаюсь как могу. Смотрю за девками, бедная Ева и эти мокрые тарелки, выдали бы в клубе где я работала такую посуду с мойки, иду и немного ей помогаю с посудой, в конце концов, три человека на бар это много. Да и от алкашки подальше буду. Начинается какой-то кипишь, кухня не справляется. И гости двигают на кухню, а это очень, очень плохо. С тем количеством алкоголя, который туда перекочевал из бара. Ладно сами разберутся, тру и так чистые бокалы. — Вера там чё то исполняет, — говорит Светка, смотрю в зону гриля. Охуеть конечно цирк, но когда Вера толкает женщину я выпадаю в осадок, во-первых где охрана, во-вторых она охуела такое исполнять? А во мне ещё всё недовольство ей, которое копилось с её прихода сюда, плюс её утреннее «обхаживание» Поцелуевой. Откладываю бокалы и полотенце и иду туда. Самое интересное, что всем остальным похуй на происходящее, кроме Карины и Поцелуевой. Что это? Похуизм или страх перед Верой. Да и мне больше не похуй из за личного, но и бить с ноги людей старше тебя в два с лишним раза, которые не могут тебе ответить это пиздецный пиздец. Понимаю, что пиздеть сейчас что-то бесполезно и у меня есть только одна возможность её угомонить. Но язык мой идёт быстрее меня. — Хули ты на них кидаешься? — подхожу близко к общей толпе народу. — Тебя забыла спросить, — Вера меня отталкивает, я возвращаюсь на прежнее место, а глаза у Веры страшные, бешеные, но у меня нет инстинкта самосохранения. Я бью вложив все силы в удар, точно в нос, из которого сразу хлещет кровь, хоть и удар притупляют бинты. «Первый удар должен быть самым сильным, если у тебя сильный соперник, есть возможность, что он будет последним, а потом огребешь уже ты, поэтому первый удар изо всех сил, потом если повезет у соперника возникнет болевой шок». В этот раз мне везет, Вера округляет глаза и подносит руку к лицу. Толкаю её на стол, рядом поднимается крик, кто-то пытается нас растащить, но я уворачиваясь, всё потом. Уронить Веру на стол и теперь пиздануть лицом о столешницу. Кто посмотрит на меня с таким ебалом? Сравняем шансы, но я всё таки не маньячка хватать нож, хватит и разбитого носа. А вот теперь меня оттаскивают по серьезке, и уже где-то в воздухе пинаю Веру в коленку, та падает и на неё налетают три охранника. Адреналин отдает в ушах ударами сердца, тяжелое дыхание и по любому расширившиеся зрачки. Облизываю пересохшие губы и дышу ртом. Потихоньку в сознание начинают прорываться голоса. Рядом очень много охраны, несколько держат меня, двое держат Лизу и трое пытаются успокоить Веру. Но вот теплые руки на талии, которые прижимают меня к чужой груди, явно не кого-то из охраны. — Отпустите, я держу, — слышу над ухом голос Поцелуевой. Привычная, мать её, картина. — Я тебя суку на куски порежу, — орет Вера. — Рискни, — огрызается с ней Лиза. — Подстилка, ебанная, я до тебя доберусь. — А чё соперников слабее больше не осталось? Ты же только с ними смелая, — ору я и эта чокнутая вырывается и наваливается на нас с Поцелуевой. Тройничек в котором я никогда бы не хотела участвовать. Но Веру быстро оттаскивают, а мы с Поцелуевой садимся и вот как раз тут мне прилетает пинок прямо в лицо, хорошо, что только задевает, но кожа на переносице лопается, из носа брызжет кровь, а в глаз будто насыпали раскаленного стекла. — Отпустите меня, я её убью, — орет Лиза. Веру утаскивают в сторону дома, мне похуй, мне пиздецки больно. — Лика, смотри на меня, давай, моя девочка, сколько пальцев, Лика, — кричит Поцелуева сидя рядом на коленях. — Больно, — хнычу я. — Я знаю моя хорошая, сейчас придет врач и всё будет хорошо, да, моя малышка, сейчас. — Ты опять в моей крови, — шепчу я. Почему-то в голове всплывают кадры моего сна, там был брат и Поцелуева в комнате мамы Даши, а сон ли это был? Слишком больно об этом думать. Приходит врач, останавливает кровотечение из носа, капает что-то в уже заплывший глаз и говорит идти лежать. Но гости уже ушли, а вот девки начали бухать. Гостей провожают только Ева и Карина, Лиза сидит рядом со мной, остальные пьют. Как только врач уходит тяну Лизу к девкам, и нахера я держалась весь вечер? Теперь по-любому попрут, значит надо бухнуть. — Может не надо? — спрашивает Лиза. — Мне уже нечего терять, — отвечаю я и тянусь сразу к бутылке. Девки спрашивают как я, показываю им большой палец. — Вера, чокнутая, — говорит Юна, хотя драку вроде как устроила я. Киваю и ищу глазами Поцелуеву, та помыла руки, но на одежде есть следы крови, моей крови. Отхожу от Лизы и встаю рядом с Дашей. — Спасибо, — говорю опустив глаза в пол. — Забей, — отвечает она и тянет руку к моему лицу, но передумывает в последний момент. — Сильно больно? — Честно? — смотрю в её голубые озера и боли будто становится меньше, она кивает и я тоже согласно киваю. Меня со спины обнимает Лиза и я подаюсь к ней, но перед глазами всё ещё стоят два голубых озера, в которых плещется беспокойство, неужели за меня?End flashback