***
Хочу убежать, только вот от себя не убежишь. Из проекта легко. Нужно просто через балкон попасть к соседям, а там свобода. Только вот свобода ли? Я ещё нигде кроме этого места не чувствовала себя свободной. Свободной чувствовать, свободной говорить, о том что выкручивает кости и не даёт дышать. Только вот не справилась я с ней, с этой свободой. Сама не справилась и другим не дала. Как же мне плохо, как же хочется спрятаться от всего этого дерьма. Но тут нет ничего, что могло бы мне помочь. Нихуя нет, не алкашки, не наркоты, не моей Лизаветы. Последнее режет больнее чем нож, я знаю теперь оба эти чувства. Мой феникс покрывается мурашками от воспоминаний, надо же все еще страшно. Вот они мои привычные способы убежать от проблем: напиться, обдолбаться, переспать или подраться. Вторые два можно совместить. Хотя вторые два я и могу найти здесь и сейчас. Там где-то ходит Вера, которую не жалко. Но чем я тогда буду лучше нее? Просто так налетать на людей, потому что у меня плохое настроение? Нет спасибо. А вот теперь мысли сосредотачиваются на сексе. Вот там как раз и есть человек, который может ударить: «потому что у меня было плохое настроение». Все уже знают, что это маска. Но такие маски обычно срываются с мясом. Но я точно не пойду к ней за сексом. Вот перед ней мне, наверное, так же стремно, как перед моей Лизаветой. Я всегда смотрела только на картинку, красивую обложку, не замечая за ней человека, которому тоже можно сделать больно. Она всегда такая отстранённая, спокойная и холодная. Но какой же ураган у нее внутри. Какая же я жалкая, трусливая и эгоистичная чтобы этого не видеть? Хотя я, наверное, даже не видела настоящую Лизавету. Вернее не хотела видеть. Подстраивала под себя. Заставляла быть такой, какой я хочу. Или видела в ней только то, что хотела видеть? Лиза, Лиза ну зачем ты бежала за мной, убегая от себя? Чтобы что? Чтобы я всадила тебе нож в спину и прокрутила еще его? Нееееет. Прикусываю себе ладонь, чтобы не заорать в голос. Я опять виню кого-то, хотя это я. Я сама все испортила. Прячу лицо в подушку и реву. Но есть проблема. Вся моя кровать, да и я сама, пропитались запахом моей девочки. Скидываю все на пол и наконец то ору. Похуй, на все похуй. Срываюсь с места и несусь за чемоданом. Не хочу тут быть. Не могу тут быть. Весь дом пропах Лизой, каждый его угол наполнен воспоминаниями. А во дворе ебучий запах яблок. Не хочу быть здесь. Вообще не хочу быть. Каких-то пару дней назад все было по-другому.***
Flashback
За два дня до инцидента
– Девки, харе орать, – в нас с Лизой летит несколько мягких игрушек. Пацанки очень не рады такому пробуждению. Я же не могу остановиться и смеюсь, все еще пытаясь затянуть упавшую Лизу на кровать. Скорее ей этим мешая, чем помогая. В конце концов, Лизавета не выдерживает и тянет меня на себе. Я, конечно же, лечу вниз, стараясь при падении не попасть Лизе никуда локтем и желательно не стукнуться головой. У меня это получается, и я довольная собой, сижу на Лизавете. – Один раз? – смеясь, спрашивает Лиза. – Да, девки, блять, дайте поспать, башка трещит, – доносится от моих соседок, и я прикладываю палец к губам Лизы, та его, конечно же, кусает. Обижено смотрю на нее прижав руку к груди, и взгляд у Лизы меняется, из насмешливого становится, какой-то плывущий. Не могу интерпретировать ее эмоции. Но она вся будто меняется, становится мягче и глаза такие теплые-теплые, как горячий шоколад. – Лик, – шепчет на грани слышимости, и это точно не из-за криков моих соседок, смотрю прямо в глаза моей Лизаветы. А в голове только одно: «пожалуйста, не договаривай, я не выдержу, меня порвет нахуй». Она будто чувствует мои мысли и поддается вперед, я встречаю ее на полпути и мы целуемся, лежа на полу спальни, по которой начинают бродить, просыпающиеся девки. И я еще никогда не была так счастлива. Как в этот момент, в объятиях моей Лизаветы, лежа на полу и с витающими в воздухе недосказанными словами. Возможно, однажды я буду готова их услышать. Возможно, однажды Лиза мне их скажет.***
Шлепаем на испытание. Стараюсь держаться подальше от Веры и ко, я обещала Лизавете. Утром на завтраке я глотала свой яд, вцепившись в руку Лизы, чтобы не как не отреагировать на мерзкое перешёптывание Веры и ее подпевал. Ладно, Вера и Барби, у них ко мне вселенские претензии, но Карине то я что сделала? Но больше чего цепляет Поцелуева. Да ебанная сука, какого хуя? Какого хуя меня это цепляет? Даже больше чем Вера, которой хочется въебать за подбитый глаз. Но я сдерживаюсь, и сдерживаю Лизу. Она права. Если Лизу выгонят за драку, инициатором, которой была я, чувство вины меня съест. А если произойдет, что пострашнее исключения, моя и так не очень крепкая психика, ебанется в край. Мы с Лизой проводим целый день вместе, с ней интересно просто разговаривать. Я узнаю ее. Да понемногу, но любое ее откровение, я прячу в сердце. Для меня это ценно. Сама я пока не готова открываться. Даже Лизе. Хотя, что мне рассказывать? Про наркотрипы? Запои? Вписки? Драки? Моя прошлая жизнь состояла только из этого дерьма, а распространятся про это все я не хочу. Не потому что меня осудят, а потому что больше не хочу, чтобы это было частью моей жизни. Заходим в зал и первое, что бросается в глаза это фотки. Ну пиздец, опять фотографироваться? У них че фетиш такой? Сколько можно нас фоткать? Нас и так снимают камеры, неужели этого не достаточно? Тяжело вздыхаю и внимательно приглядываюсь к фоточкам. Еще и надписи какие-то. А вот это интересно. Люди с ограниченными возможностями? Которые многого добились? Пытаемся сопоставить надписи с людьми на картинах. Прекраснейшая Лаура явилась пред наши очи. Хотела бы я научиться, так же излагать свои мысли. А то одни маты перематы, да «эээ», «ббб». Представляет наших гостей. Какие же они все прекрасные, сильные и как они себя подают. Опять загоняюсь по поводу того, насколько похерила свою жизнь, и какая же я тряпка, которая не может взять свою жизнь в свои руки. Стоящая рядом Лиза, замечает мое состояние и легко задевает мою руку, улыбаюсь ей. «Все хорошо, я справлюсь». Они же справились, смогли превратить, то что общество назовет недостатком, в свое преимущество, в свою изюминку, может и мы сможем? Но бляяяя, неужели для этого обязательно фоткаться? С моим то ебальником? Заплывший глаз, открывается только на половину, на переносице пластырь, ебать модель. И это я молчу про шрам. Причем глаз у меня подбит левый, хуй встанешь другой стороной. Большая часть девок, идет обниматься с гостями, стою чуть в стороне. Кто-то назовет это высокомерием, но я просто не тактильный человек. Ну, сложно мне сходиться с людьми. Рядом Лиза и Света. Не обнимающаяся троица. Хотя пообщаться и хочется. Нас делят на группы. И вот тут начинается мой личный ад. Макияж, зеркала с подсветкой и всякие девчачьи шмотки. Хотя самое страшное для меня зеркала. Уже не трясусь как психичка и то хорошо. Делаю глубокий вдох, выдох и сажусь на стул возле зеркала. Смотрю куда угодно кроме своего отражения. Руки все-таки немного трясутся, сажусь на свои ладони. – Можно я отвернусь? – главное не зареветь, ну ебанная же хуйня. Наталья, к которой отправили нас с Алиной, удивленно на меня смотрит. – Что не так? – спрашивает она. – У меня с этим проблемы, я не смотрюсь в зеркала. Я как Дракула, – прячусь за тупой шуткой, стараюсь улыбаться, но чувствую, что глаза предательски наполняются влагой. Наталья долго всматривается в мое лицо, хочу спрятать лицо в ладонях, все-таки хорошо, что я на них сижу. А потом улыбается, так искренне, добро и открыто, что я готова поверить любому ее слову. Она рассказывает про свой долгий путь к принятию себя, и я верю, если она смогла, может мне просто стоит попытаться? Все-таки плачу, но Наталья берет меня за руку, и мы с ней вместе смотрим в зеркало. Хорошо, что я уже прошла через это, там, в автобусе, а потом в доме. Я не убегаю в истерике, за что себя хвалю. Глаз выглядит получше, чем я думала, рубцы еще больше затянулись, что тоже не может не радовать. – Ты умница, я тебя понимаю. Мне тоже было страшно. Казалось, что все смотрят. Что отношение ко мне теперь изменится, что меня никто не примет. Но это оказалось не так. У тебя я уверенна тоже так будет. Посмотри по сторонам, я уверенна, что даже в этой комнате есть люди, готовые принимать тебя такой, какая ты есть. Смотрю по сторонам, ловлю нежный взгляд карих глаз. Моя Лизавета. Какая же она красивая в этом комбинезоне. Улыбаюсь ей и возвращаюсь к разговору с Натальей, позволяя визажистам заняться моим макияжем. – А с глазом что? – спрашивает с легкой улыбкой. Становится стремно, опускаю голову вниз, за что сразу получаю от недовольной визажистки. Мы еще какое-то время разговариваем с Натальей, она очень добрый и открытый человек. С большим багажом знаний и жизненного опыта. Когда с макияжем покончено, мы идем выбирать одежду. К нам присоединяется Алина, вот теперь нам и вправду становится весело. Подбор нашего наряда, превращается в настоящий квест. Бедная Наталья, две самые закомплексованные девочки проекта, по цене одной. Я бы от такого отказалась сразу же. Хотя всем девочкам сложно, кто-то плачет, кто-то прячется за ширмой. Но какие же все девочки красивые, за бесформенными одеждами, кепками и напускной агрессией, оказывается, скрываются настоящие красотки. Хотя кого-то не портит даже все это. Как же бесит чертова Поцелуева. И глаза ее уродские, от которых теперь взгляд отвести, мне сложно. Физически блять сложно. Бесит, бесит, бесит. – В смысле мини? – единственное, что выводит меня из состояния «залипание на Дарье Поцелуевой», это наряд, который предложила мне Наталья. – Тут еще вырез, – тычу пальцем в предложенную мне вещь, моему возмущению нет предела. Хорошо хоть черный. – Просто примерь, – просит Наталья, морщу лицо, но киваю. Иду за ширму, опять трясутся руки. Хотя мини – это не так страшно. К ногам у меня претензий нет. Но вот вырез на груди. Хотя феникс мой прикрыт полностью – это хорошо. Говорят открытая грудь, перетягивает внимание от лица. Ну что ж проверим. Выхожу из кабинки, прикрывая вверх руками. Я конечно могу выебываться, но как же мне не комфортно. – Нихуя себе, – говорит Алина и под неодобрительным взглядом Натальи, прикладывает руку ко рту, – ой. – У тебя очень красивая фигура, – с теплой улыбкой говорит Наталья. А я наконец-то даю определение тому, что чувствую рядом с ней – это уют. Такой, который должен быть в доме, родительском доме. И такой, который я никогда не чувствовала. Опять доверяю ей и ее улыбке, опускаю руки. Хоть и чувствую себя голой, а единственное мое желание спрятаться, я пиздец как горжусь собой. Ловлю горящий Лизин взгляд и подмигиваю ей, медленно облизывая губы. С хитрющей улыбкой наблюдаю ее поплывший взгляд. И нет я точно, абсолютно точно, специально не прогибаюсь в пояснице, вытирая с обуви несуществующие пылинки, заметив голодный взгляд, холодных голубых глаз. Пришло время фото. Несмотря на всю мою браваду, мне очень страшно. Алина рядом тоже нервничает. Одна Наталья чувствует себя комфортно. Фотограф довольно корректный, благодаря нему мы с Алиной, даже немного расслабляемся. – Лика, встать справа, – вдруг просит он. Мотаю головой, и щелкаю костяшками пальцев, пытаясь, успокоится. – Н-нет, – еле как выдавливаю из себя. А он смотрит удивленно, совершенно не понимая моей реакции. – Что не так? – Ты сейчас серьезно? – я даже успокаиваюсь, потому что он будто реально не понимает, что не так. – Абсолютно, – смотрит на меня с насмешкой, но какой-то, не злой что ли. Так смотрят на маленьких детей, которые упрямятся из-за какой-нибудь мелочи. Ну, нихуя себе мелочь. – Может потому что фото сразу станут с припиской: «слабонервным не смотреть?», – говорю я. Ведь лучшая защита – это посмеяться над собой раньше, чем это сделают другие. – Это твой выбор и твоя приписка, но я не слабонервный, мой фотоаппарат тем более. Я не давлю, но давай попробуем. Ты свой самый главный буллер, начни это менять, – говорит дружелюбно и правда не давит. Самое сложное сделать первый шаг, но я его делаю. В кадре глаза у меня по любому блестят от слез. Списываю это на реакцию пострадавшего глаза, на яркий свет вспышек и софитов. После фотосессии Лаура Альбертовна говорит вдохновляющие слова, а вот теперь я готова к обнимашкам. Искренне благодарю Наталью, фотографа и других гостей. Спасибо им за пример, наверное, именно это нам и нужно. Живые примеры людей, доказательства того, что все в наших руках, какое бы говно не попадалось нам на жизненном пути.***
Вечером нас ждет выгон, мы готовимся к нему, весело обсуждая между собой прошедшее испытание: фотосессию, гостей и наши эмоции. Со временем разговоры утихают, все считают свои косяки, моя черная лента тянет меня вниз многотонным грузом. Лиза берет меня за руку и мне сразу становится легче дышать. Я тогда еще не знаю, что очень скоро у меня всего этого не будет. Только выжигающее сердце одиночество и вина, разливающаяся по венам кислотой.