Тревога.

Испания. 21:50. Саэ выходит после душа с полотенцем на плечах. С рыжего пламяни волос стекают капельки воды и он немного находит это раздражающим. Вода лезет в глаза. Фу. Тренировка сегодня была действительно более изнуряющей, чем предыдущая. Единственное, чего он сейчас хочет, это немного поспать. Но надо кое-что обсудить с менеджером. Садится неспешно на край кровати, открывает один из немногих чатов. Завтра его ждут три, как и всегда однотипных, раздражающе монотонных, интервью, надо что-то обсудить с одним из спонсоров, и бла-бла-бла. Раздражает. Саэ откидывает телефон в сторону, как только отвечает кратким «ага» и падает на мягкий матрас вслед за своим мобильником. Поворачивает голову, смотрит в просторное окно. Солнце садится, небосвод окрашивают тёмно-синие краски с парой мазков бордового на горизонте. Саэ наблюдает и на почти мёртвом бесстрастном лице ничего не меняется. Эта маска приросла к его лицу. Уехав в Испанию впервые, совсем один, ещё с горящими глазами, ещё с их общей с Рином мечтой, он понял спустя всю ту нагрузку, изнуряющую до тёмных пятен перед глазами, колкие слова от тренера и сокомандников и постоянный недосып с недоеданием вперемешку, что мечтам в таком эгоистичном виде спорта, как футбол, нет. Никаких мы, только ты наедине с собой и горящей грудью от желание забить гол. Саэ понял, что нападающим быть не хочет. Это не его. Саэ понял, что их с Рином, его младшим братом, мечта — детская глупость, наивная надежда. Возможно, он поступил с Рином неправильно. Он не отрицает. Те жестокие слова действительно резали по сердцу остро заточенным лезвием, но это было к лучшему, не так ли? Это было на благо Рина. Рин бы не смог сам принять это всё, не смог бы развиться в футболе сам, а был бы лишь его тенью, а Саэ не этого хотел. У Рина есть талант и он не должен тратить его впустую. И теперь, он идёт к вершине. Он почти уже там. Лучший из лучших, если не самый первый, и Саэ гордиться им, хоть и не скажет этого никогда вслух, а в лицо тем более. Ну может, только чуть позже. 22:00. Саэ почему-то чувствует себя не в своей тарелке. Уже несколько часов не покидает чувство смутной тревоги, будто бы должно что-то случится. Что-то очень плохое. Саэ отмахивается. Ему лишь кажется. Возможно, просто стресс из-за новой более сильной нагрузки. Тренер составил новую программу тренировок, поэтому тело должно с этим свыкнуться. Но тревога не уходит. Звенит в голове предупреждающе, внутренний голос о чём-то навязчиво шепчет. Саэ отмахивается. Почему-то сейчас вспоминается Рин. Он помнит его детский радостный смех, добрую широкую улыбку, горящие наивные большие глаза, его «Нии-чан!», сказанное с такой теплотой и счастьем. Сейчас он другой. Холодный, бесстрастный, раздражительный, неприступный. Будто другой человек. Да, возможно Саэ действительно жалеет и скучает по старому младшему брату. Но он многого добился и ему нельзя мешать. Рин его ненавидит скорее всего, и Саэ понимает. Мешать ему в этом не будет, пусть ненавидит дальше. Почему-то сейчас воспоминания о Рине сворачиваются натужным узлом в желудке, и сильная тревога бьёт по вискам. Саэ пытается это игнорировать, но не получается. 20:05. Он слышит звук приходящего уведомления и чувство тревоги уже кричит во всё горло в голове. Почему-то, Саэ кажется, что сейчас ему пишет именно Рин. Хм, странно. Глупость. Тянется за телефоном, и включается экран блокировки с высвечивающимся сообщением. И правда, Рин. Тугой узел в животе стягивает ещё сильнее и Саэ немного подташнивает, он не знает, почему. Открывает сообщение и пробегается глазами по тексту два или три раза, пытаясь понять, не шутка ли это. «Я знаю, что беспокою тебя, но это будет последний раз. Я хотел бы извиниться. Прости, что надоедал тебе всё это время. Прости, что постоянно беспокоил. Прости, что тебе приходилось тратить своё время на меня, своего младшего надоедливого брата, вместо того, чтобы заняться чем-то более важным. Я знаю, что ты, возможно, ненавидишь меня, но это будет последний раз, когда я тебя беспокою. Мне жаль, Нии-чан. Прощай, и я надеюсь, что в следующей жизни, я, возможно, смогу достичь того уровня, которого добился ты. Я люблю тебя, Нии-чан. Прости за все доставленные проблемы.» Его начинает трясти. Что он собирается делать? Это какая-то нелепая шутка? Нет, нет, не может быть.. Он же не собирается что-то делать с собой? Не собирается же, нет? Нет, он не может. Рин сильный. Упрямый. Он всегда доводит всё до конца. Он не может что-то сделать с собой, это глупо, нелепо, Рин никогда бы не наложил бы на себя руки. Саэ дрожащими пальцами начинает быстро набирать сообщения. «Рин, что за чёрт?» «Ты решил пошутить? Это отвратительно, эта шутка просто ужасна.» «Рин.» «Рин, ответь.» «Только не делай ничего безрассудного, Рин, это глупо, не шути так.» «Рин?» Ответа нет. Сообщения доставлены, но не прочитаны совсем. Саэ трясёт неимоверно. Он почти в панике ищет контакт своего младшего брата и находит по фотографии ещё маленького совсем наивного и глупого Рина на аватарке. Он нажимает на звонок и слышит гудки. Звонит один раз. Потом второй. Потом третий. Потом ещё раза три. Ответа нет. Никто не отвечает. Саэ чувствует, как ком встаёт в горле, царапая глотку. Что произошло? Он правда наложил на себя руки? Что случилось? Почему? Тревога до боли тарабанит по вискам. 18:20. Япония. Прошло буквально три дня и Саэ не может поверить в это. Рин. Его младший брат. Его милый, младший брат, о котором он заботился на протяжении всего детства, заменяя ему почти родителей, которого он учил играть в футбол, с которым делил одну мечту. Рин, надежды и мечты которого он разбил в дребизги. Почти белоснежную кожу знакомого, родного лица обрамляют тёмные локоны. Бездыханное тело лежит в деревянном гробу, среди нежных цветов, глаза закрыты, грудная клетка не вздымается. Он мёртв. Его брат, младший брат, Рин, мёртв. Саэ хочет верить в то, что это просто шутка. Саэ просто хочет, чтобы это было лишь глупым розыгрышем, который устроил Рин, чтобы ему отомстить и сейчас он встанет из этого блядского гроба и рассмеётся над глупым старшим братом, который в это поверил. Но он не встаёт. Он не открывает своих глаз, он не дышит, просто лежит. В голове Саэ только белый шум. Он не плачет. Мать рыдает на плече отца, но он молчит и сверлит взглядом мертвое лицо. 20:00. Стены комнаты, которые когда-то делил он с Рином, давят. Саэ сверлит взглядом фотографию ещё с детства, помятую, в немного потрёпанной раме, с битым стеклом, стоящую на тумбе. Рин там ещё маленький. Ещё наивный, светлый, радостный, играющий в футбол со своим любимым старшим братом. В голове Саэ звучит чёткое и такое родное «Нии-чан». Он поджимает губы и закусывает нижнюю. Только сейчас он понимает всё-таки, что скучал. Скучал по его голосу, скучал по большим глубоким и горящим глазам, скучал по его «Нии-чан.» — Нии-чан извиняется, Рин. — хрипло произносит Саэ, и голос его срывается и немного дрожит. — Очень извиняется за те жестокие слова, которые сказал той ночью. Его встречает глухая тишина комнаты, давящая на гудящую голову и пара скупых слёз стекает по щекам. — Рин, прости.. — переходя на сиплый шёпот, говорит он, сжимая ладони в кулаки. — Рин, пожалуйста.. Вернись. Старший брат очень хочет, чтобы ты вернулся. Я не хотел этого, прошу, поверь мне. Рин не ответит. Уже нет.