Be curious

      Джуёна в последнее время стало ещё больше, чем раньше. И не сказать, что Гаону это как-то не нравится — наоборот, он чувствует себя донельзя счастливым и окрылённым. Джуён заполняет каждую секунду их свободного времени эфирными поцелуями — и Джисок умирает от их нежности. Джуён присаживается рядом за обедом, кладёт ему руку на бедро — и Джисок без раздумий сжимает его ладонь в собственной, перебирая пальцы. Джуён уламывает Сынмина поменяться спальными местами с Джисоком хоть на пару дней ("чтобы мы могли смотреть ужастики ночью, конечно же!! Ты не подумай!") — и они спят вместе на нижнем ярусе кровати, где одну половину места занимает Джуён, а вторую — его долбаные игрушки. Но Джисок всё равно счастлив просыпаться рядом. С Ли комфортно донельзя, и Джисоку кажется, что он никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Потому что его чувства взаимны, потому что Джуён искренний и отдаёт ему всего себя даже не задумываясь. Гаон ему отвечает тем же, и ему кажется, что однажды их затопит этими отношениями. Им обоим поначалу было неловко. Особенно потому, что отношения их начались так глупо и резко, что Квак сначала даже не мог понять, как реагировать. Просто однажды они перешли черту, и назад дороги уже не было, потому что в сердце зародилась такая ужасная привязанность. Джуён был похож на щеночка — ему нужна была дрессировка, он был ужасно гиперактивен, а ещё вонял. Ну, и ко всему прочему, ластился каждый удобный момент, и это не могло не подкупить. Они целовались, зажимаясь по углам и пытаясь урвать от капельки свободного времени всё. Даже не разговаривали толком, просто целовались до покрасневших губ и размазанной помады. Джуён был очень импульсивным, но до жути нежным. Он прижимал Гаона к стенке в студии, соседней от той, где проходил их очередной эфир ДеКиРа, и расцеловывал его шею, вылизывал за ухом и мял его губы своими. Гаон отзывался с охотой, тяжело выдыхая в поцелуи и откидывая голову, чтобы дать Ли пройтись по его шее невесомыми укусами, — такими, чтобы ничего после не осталось, но чтобы Джисок чувствовал, как скользят по ней зубами. И каждый такой раз ощущался невероятно интимным. Не раз им приходилось успокаивать собственные стояки за минуты до выхода в эфир или перед очередным мероприятием. Джисок, если честно, чувствовал себя каким-то школьником (хотя не так далеко это было от реальности), дорвавшимся до первых отношений. По правде говоря, это заявление тоже не было далеко от того, что было на самом деле. Просто так вышло, что серьёзных отношений у Гаона так и не было. Была серьёзная влюблённость. Он даже думал, что мог бы прожить с тем человеком всю свою жизнь. И ударился лбом о реальность, когда оказалось, что все их мокрые поцелуи, объятия и пошлые шуточки в адрес друг друга были не более чем проявлением повышенной тактильности с чужой стороны. Гаон, быть честным, всё ещё вспоминает эти годы, как особенно травматичный опыт. Тем более сейчас, когда точно так же по уши влюблён в Джуёна. Но, в отличие от предыдущего раза, Джуён сам признался ему, причём ещё до того, как Джисок втрескался в него окончательно. Значит, на этот раз недопониманий не будет, верно? Верно? Раздражало одно. Они оба были до ужасного неуклюжими, и оба боялись зайти дальше обычного петтинга. Джисок жалел о том, что в какой-то момент попросил Джуёна не переходить черту до определённого времени. Потому что в первый же день признания всё кончилось стыдной взаимной дрочкой в подсобке их маленького общежития, — ибо больше мест для уединения не было. Джуён почти отсосал ему тогда, если бы не запрет самого Гаона, и он дрочит на эти воспоминания ночами, но сам боится зайти дальше. Чертовски хочет и чертовски боится. Именно после этого Квак предложил им сбавить скорость и попривыкнуть друг к другу, но, кажется, сделал им обоим только хуже. Поражало то, насколько преданным оказался Джуён. Джисоку казалось, что тот переключит внимание на кого-либо ещё, — и этот страх тоже частично способствовал тому, что он попросил не торопиться, — стоит ему захотеть чего-то большего, чем просто стыдные притирания сквозь одежду. Но Ли на виноватые взгляды Гаона поднимал вопросительно бровь и целовал его в лоб. — Мы будем ждать столько, сколько надо, — это "мы" грело душу, Джуён шептал доверительно, и у Джисока глаза стыдливо намокали, грозясь пустить одинокую слезу, настолько сильно он был счастлив и этому счастью не верил. — Но, если честно, я очень этого хочу, — продолжал Джуён. — Мама говорила, что покурив сигарету, я обязательно захочу ещё. Но сигареты, сколько бы я ни пробовал, не нравились. А ты нравишься. Нравишься чертовски. И я уже один раз попробовал... и я... Ли выдыхал ему это в шею, и Гаон бедром чувствовал его эрекцию. Джисок тихо постанывал, прижатый к стене и весь зацелованный, залюбленный. Такой податливый для Джуёна. И он, несмотря на свои откровения, никогда не заходил дальше и даже не настаивал. В тот раз, когда произошёл этот разговор, Ли просто убежал в туалет, а Гаон сполз по стенке пустой студии и зарылся пальцами в волосы, глубоко вдыхая и выдыхая. "Возможно, хватит опасаться", — услужливо предлагал внутренний голос. Но Гаон боялся. Так сильно боялся! Боялся, что если подпустит к себе ещё ближе, то влюбится так же, до беспамятства, как до этого. Боялся, что спугнёт Джуёна, хотя тот доказывал серьёзность своих намерений снова и снова. Эти мысли грызли и не давали наслаждаться их замечательными отношениями. Джисок поднялся с пола, отряхнулся как следует, поправил растормошённые волосы и направился в студию, чтобы найти Хёнджуна. Им предстоял эфир, и Квак не собирался сидеть всё это время с кислой миной.

***

— Джисок-и, давай глянем фильмец! — Джуён как всегда врывается в их с Чонсу комнату. Тот на это закатывает глаза. — Стучись перед тем, как зайти! — ворчит Ким, но больше для проформы. Джисок, сидящий за компьютером в наушниках и усиленно пытающийся свести очередной трек самостоятельно, откидывается на спинку кресла. Он смотрит на Джуёна устало, и под глазами его залегли круги от недостатка сна. Ли к нему сразу же подбегает, обнимает нежно-нежно, и не боится Чонсу. Потому что Чонсу всё уже давно понял, — наверное, даже до того, как понял сам Гаон. — Ты ел сегодня? — Джуён аккуратно держит чужое лицо в своих ладонях, смотря в блестящие глаза Джисока. Тот улыбается натянуто, кивает. — Чонсу угостил меня свиными рёбрышками. — Это было вчера, — услужливо напоминает Чонсу, но после отрывается от телефона и обеспокоенно поворачивается к Кваку. — Ты что, не ел и не спал со вчерашнего дня? Джисок, чувствующий себя застуканным, стыдливо опускает глаза. Джуён смотрит на него с таким беспокойством, что Ким почти завидует их отношениям. — Так, ты сделал достаточно на сегодня. Сейчас ты пойдёшь в душ, а потом придёшь в нашу с Сынмином комнату, я закажу много вкусностей, и мы ляжем спать, — строго командует Ли, так и не отпуская его лицо. — Перед сном есть вредно. — Айщ-щ, раздражаешь, — нисколько не раздражённо шипит Джуён и сжимает гаоновы щёки ладонями. — Вадно-вадно, опувти! Гаон встаёт со стула, хватая свисающее с перила кровати полотенце, и направляется в душевую. На секунду он снова чувствует щемящие сердце любовь и обожание. Никто и никогда не заботился о нём.Тем более так, как это делал Джуён. Мокрый, но немного посвежевший и расслабленный горячей водой, Джисок вышел из душа. Он направился сразу в комнату Джуёна, зная, что ему незачем задерживаться у Чонсу, и столкнулся с Ли как раз тогда, когда тот получал пакеты с кучей готовой еды у курьера. — Помылся? — Джуён, не удержавшись, подошёл к парню и чмокнул его в макушку. Джисок улыбнулся. — Я в шоке. Впервые это спрашиваю не я. — Эй! — Джуён громко засмеялся, но всё ещё хотел звучать обиженным. — Не так уж и редко я моюсь! Квак лишь закатил глаза в недоверии, но ничего не сказал. — Я сказал Сынмину, что ты собираешься потусить с нами в комнате, и пригласил посмотреть фильм с нами, но он свалил к Хёнджуну и Гонилю. — Думаю, он не дурак, да и все остальные тоже. Джуён слегка краснеет. Тема их отношений ребром стояла во всей группе. О каких-либо чувствах напрямую парни ничего и никогда не говорили, фактически об этом должен был знать только Чонсу, но... Они же такие влюблённые дураки! Господи, это было, пожалуй, даже чересчур очевидно. Но Джисок всё равно не хотел афишировать — слишком мало времени прошло, да и страшно. Даже несмотря на то, что никто негативной реакции не высказывал, страшно. Пока Гониль не подойдёт и напрямую не задаст вопрос, желая разъяснить некоторые вещи, Квак даже и не думал раскрываться. В комнате на стороне Джуёна было на удивление достаточно чисто — видимо, наконец сыграло роль влияние Гаона, и парни улеглись на не захламлённую вещами кровать, предварительно поставив пакеты с едой на пол. Джисок, не думая ни секунды, сразу прижался к губам Ли, залезая на него сверху, чтобы было удобнее ластиться и обнимать смеющегося парня. — Я не помер от голода только благодаря тебе, ты в курсе? — шепчет он в самые губы и снова целует, разнося по комнате громкий "чмок". — Продолжай делать мне комплименты, и возможно я даже оставлю тебе немного острой курочки. — Ты же взял две пачки! — Джисок выпрямился, насколько позволял верхний ярус кровати, и возмущённо зыркнул на Джуёна. — Это всё мне, — закатил он глаза. — но, возможно, если ты поцелуешь меня ещё раз, я дам тебе одну. Гаон в самые его губы шепчет беззлобное "манипулятор" и приоткрывает рот, впуская язык Джуёна. Он так офигительно нежно целовался, проходясь по нёбу языком и вырывая из Гаона очередной несдержанный стон. Чёрт возьми, они были на опасной грани, и Джисок задней мыслью даже запереживал за то, не останется ли их еда нетронутой. Комнату наполнили мокрые звуки поцелуев, и Квак наслаждался ими, как музыкой, которую играл Джуён. Иногда стоны разбавляли тихие вдохи, хрипы Ли и постанывания Джисока. Он, наверное, не мог этого признать, но он обожал, когда Джуён напирал на него, зажимая где-нибудь или целуя особенно страстно — как сейчас. Джисок чувствовал, что медленно начинает твердеть от одной лишь мысли, что Джуён мог бы прижать его к этой постели и (очевидно, с его разрешения) делать с ним, всё, что захочет. — Джуён-и, — тихо выстанывает Квак, когда ощущает, как потирается о его собственное бедро Ли, выглядя при этом чертовски сексуально с сильно запрокинутой назад головой. Джисок не отказывает себе в удовольствии провести по смуглой коже открытой шеи языком, вызывая мурашки во всём его теле. — Джуён-и, — повторяет Гаон, когда тот меняет их местами, оказываясь сверху. — Прошу... — Не хочешь продолж?.. — с готовностью закончить начал свой вопрос Джуён, но был нагло прерван. — Очень хочу... Прошу... Давай... Давай сегодня, как тогда... — Гаон полностью затвердел, когда увидел, как сильно покрывается румянцем чужое лицо и как блестят по-собачьи верные глаза. — Ты же уверен? — Я понял, что не могу сомневаться в тебе, — искренне шепчет он. — за стенкой гостиная, кто угодно может... — Тогда включи фильм погромче! Джуён с восторгом наблюдает за тем, как капризничает Джисок, находясь в предельном возбуждении, и чувствует несравнимое обожание. Он быстро, еле-еле шевеля руками, открывает вкладку с фильмом и врубает его погромче. На всю комнату разносится заставка юнивёрсал пикчерс, а вместе с ней — первый открытый стон Джуёна, когда Джисок откровенно хватает его сквозь бельё, сжимая. — Джуён-и, — говорит он на ухо, чтобы собственный голос был явно важнее рассказчика на экране. — Я хочу тебе отсосать... Джуён закрывает глаза и считает до десяти, потом до одиннадцати, потом до пятнадцати. Блять, к чёрту! Джисок сминает его член через ткань домашних трусов, и Ли сходит с ума. — Я даже смотрел... как правильно делать это парням... — сквозь внутренние барьеры признаётся он и толкает Джуёна в грудь. — Только я хочу... Я хочу, чтобы ты кое-что сделал. — Что угодно, — с готовностью шепчет он, не имея ни единой возможности думать, когда меж его ног, разведя их, обосновывается Джисок. — Я хочу, чтобы ты держал меня за волосы. Крепко-крепко. И, когда я дам сигнал... — Джисок похлопал его два раза по бедру. — Я бы хотел, чтобы ты... сам... руководил процессом. Джуён сходит с ума. Он клянётся богом, что сходит с ума, потому что что это, если не сумасшествие? Мысли путаются, перед глазами рисуются удивительно пошлые картинки, сердце заходится в бешеном ритме. — Я не знаю, смогу ли себя-то контролировать, а ты хочешь, чтобы я... — Я хочу. Хочу, — немного нервно шепчет Джисок, и из-за громкости фильма Джуён скорее догадывается о его словах по губам, чем действительно слышит. Квак, не дожидаясь ответа, прислоняется к его члену почти вплотную, прижимаясь щекой сквозь тоненькую ткань боксёров, и смотрит так, что Джуёну плохо. Искренне плохо. Потому что так нельзя. Потому что это незаконно. Ли кажется, что он вот-вот кончит, и он отводит глаза к экрану ноутбука, чтобы отвлечься. И жалеет, потому что пропускает момент, когда Джисок целует его головку, там, где проступило позорное мокрое пятнышко. Музыка, игравшая секунду назад, стихает, чтобы героиня молча и с тоской посмотрела в небо, а Джуён из-за тишины отчётливо слышит: — Такой мокрый для меня, Джуён-и. Такой готовый на всё. Разве ты не самый лучший парень на планете? Джуён закидывает голову и приоткрывает губы в немом стоне. Это невозможно. Господи, это просто невозможно! Гаон произведённым эффектом доволен — он каждый раз в восторге от того, как малейшие комплименты выбивают Ли из колеи. Но пытать младшего больше нет сил, потому что у самого уже в шортах знатно топорщится, упираясь в постельное бельё, стояк. Квак наконец решается приспустить чужие боксёры. Качнувшись, член Джуёна ложится на его бедро, и — Гаон клянётся, он сейчас кончит, — с него стекает маленькая капелька предэякулята. Квак не может сдержать восторженного выдоха, а после тянется к члену, аккуратно облизывая головку. — Я впервые занимаюсь чем-то подобным, — доверительно сообщает Джисок. — Я не знаю, насколько хорош в этом... Возможно, разговорами он просто откладывает начало, потому что чертовски волнуется, но Джуён поднимает голову и с готовностью отвечает: — А мне и не с кем сравнивать, — Ли, кажется, совсем не стыдно в таком признаваться, и Гаон немного расслабляется. — В жизни не поверю, что кто-то может быть лучше тебя. Джисок смущённо улыбается и возвращается к процессу. Он ещё раз, на этот раз смелее, обводит головку языком, чувствуя совсем не привычный вкус, но нисколько от него не морщась. Джуён где-то сверху стонет, заглушаемый оркестровой музыкой и разговорами героев. Но Квак всё слышит. Он в последний раз вдыхает и, наконец, полноценно опускается ртом на член, заглатывая его на треть, но этого хватает, чтобы Ли дёрнулся, сжав простыни в попытке успокоиться, чтобы случайно не толкнуться глубже. Гаон выдыхает, останавливаясь, и просто старается привыкнуть к ощущению органа на собственном языке. Он поднимает глаза, чтобы посмотреть на реакцию Джуёна, и тот смотрит на него с обожанием. Обожанием, присущим поэтам, пишущим о своих музах. Ли закрывает рукой рот, чтобы не выдать лишний стон, пока в фильме опять происходит сцена-затишье. Гаон, будто назло, именно в этот момент начинает шевелить языком, обводя по возможности орган и чувствуя пульсацию на языке. Джисок сходит с ума. Он никогда не думал, что будет настолько в восторге от того, как правильно чувствовать чужой член у себя во рту. Кваку искренне кажется, что он может кончить от того, как отсасывает ему. В голове рисуется картинка, как Джуён самостоятельно грубо толкается ему в рот, придерживая его за волосы, и он, закатывая глаза, стонет. Джуён на посылаемые по члену вибрации откликается таким же стоном и в нетерпении ведёт бёдрами, хотя торопить Джисока, если честно, не хочет. Просто он всё ещё чёртов подросток в пубертате, и контролировать себя, особенно во время первого секса (даже если орального) может слабо. Член проскальзывает чуть дальше, Гаон его с радостью принимает, но давится. — Прости! Прости! — с закрытыми глазами шепчет Джуён. Он выгибает брови и старается нащупать руками чужой затылок, чтобы извинительно погладить кожу головы и щёку. Если Джуён откроет глаза и посмотрит, он точно кончит раньше времени. Джисок не удостаивает себя ответом, настырно продолжая держать орган во рту и начиная, чёрт возьми, медленно двигать головой. По совсем небольшой амплитуде, лишь чтобы раскачаться, но Джуён уже сходит с ума, рефлекторно сжимая волосы на чужом затылке. Головка в этот момент упирается Гаону куда-то в нёбо, и тот стонет от ощущения контроля на собственном темени, посылая по члену волну вибраций. Ли, не способный сдержаться, стонет протяжное "А", молясь, чтобы никто не услышал этих постыдных звуков наслаждения. Гаона охватывает истинный восторг от каждого такого звука, он закрывает глаза, чтобы сосредоточиться на еле слышном сквозь звуки фильма тяжёлом дыхании и начинает более смело двигать головой. В какой-то момент Джуён понимает, что абсолютно не может не хныкать, и прикусывает себе ребро ладони, хотя хочется, наоборот, стонать как можно громче, не скрывая собственных чувств. Он всё ещё сжимает несильно волосы Джисока, иногда поглаживая его по макушке, но не осмеливается перехватить инициативу на себя — да и Квак команды не давал. Ещё через минуту Джисок заглатывает уже где-то две трети, активно помогая себе языком и рукой. Он размазывает ладонью стекающую по члену слюну, смешивая её с выступающим предэякулятом и дрочит Джуёну в том же темпе, в котором насаживается ртом. Останавливается на головке, делая языком то, что хотел бы почувствовать сам, и Джуёну кажется, что он скоро прокусит ладонь. Гаон слышит откровенный скулёж сверху и отстраняется от члена. — Видел бы ты себя, — шепчет он. — Такой верный, нуждающийся, — Ли выгибает брови в мольбе прекратить разговоры, иначе он не выдержит. — Такой хороший для меня. Отчаянно хочешь меня на своём члене обратно? Тон у Гаона нарочито-сочувствующий, и Джуёна ведёт — он мотает головой, но не в отрицании, а в неверии, что с ним такое происходит, и по подушке рассыпаются его тёмные волосы. Джисок пару раз проводит по всей длине ладонью, задерживаясь пальцами под уздечкой, и Ли прошибает током, он дёргает бёдрами, толкаясь уже в воздух. — Хочешь кончить? — снова этот сочувствующий тон, словно Гаон говорит с ребёнком. Или с пёсиком. Джуён отчаянно кивает, понимая, что он уже на пределе. Он нуждается в Гаоне прямо сейчас, и это чувство прошибает каждую клеточку тела электричеством. Он никогда не думал, что может хотеть чего-то так сильно. — Скажи мне. Скажи, что хочешь. — Джисок-а, — вынимая ладонь изо рта, молит Ли. У него вся рука в слюне, и по уголкам рта стекают её остатки. — Прошу, дай мне... Мне нужно... Джисок не заставляет его закончить фразу, он снова опускается меж чужих ног (охуительно длинных и стройных) и открывает рот, высовывая язык. И лежит так, долго и пронзительно смотря Джуёну прямо в глаза. И хлопает его дважды по бедру. Нет. Ну нет. Словно олень в свете фар, Джуён застывает и не верит в то, что ему предлагает Джисок. — Нет, нет, я не могу, я же... ты же... — Джуён закрывает руками лицо, не веря. Он слишком смущён, он слишком на краю. — Давай. Это то, чего я хочу. Ли в последний раз стонет и неуверенно зарывается в волосы на джисоковом затылке, на пробу самостоятельно притягивая его к своему члену и толкаясь совсем неглубоко. Управлять чужим ртом оказывается слишком. Просто слишком. Ли видит, как Гаон от ощущения контроля в удовольствии закатывает глаза, и думает, что делает всё правильно. Он чуть смелее толкается в его рот, насаживая за затылок до середины. Джисок давится слюной, и в уголках его глаз скапливаются слёзы, но он успокаивающе гладит джуёново бедро, умоляя не прекращать. Когда Джуён набирает определённый темп и толкается чуть глубже, Джисок стонет, снова разнося по члену вибрации, и Ли готов душу продать за это ощущение. Он насаживает на себя чужой рот снова и снова, фильм не заглушает все разносящиеся по комнате хлюпающие звуки и тихие стоны. Гаон с закатанными глазами, полными слёз, выглядит неимоверно откровенно, пошло и верно. Так, будто был создан для того, чтобы наслаждаться чужим контролем. Джуён видит, как тот елозит бёдрами по постели, краем сознания понимая, что его парень потирается о его кровать, пока Ли трахает того в рот. Это последняя мысль, которую Джуён вообще осознает перед тем, как кончить. Он испуганно, пользуясь оставшимися клетками мозга, оттягивает Джисока от себя, но тот, даже отстранённый от члена, жадно открывает рот, ловя несколько капель спермы на язык. Джуён закидывает голову назад, снова зажимая ладонь зубами, потому что не стонать, когда Джисок творит такое, — невозможно. Гаон и сам на пике, он постанывает, и Джуён, через пару секунд отойдя от оргазма, сразу же притягивает его к себе. Он сцеловывает с чужого языка собственное семя и нисколько не брезгует. — Джисок-а, Джисок-а, — тихо успокаивает его Джуен, видя, насколько Квак не в себе в погоне за собственным удовольствием. — Скажи мне, что ты хочешь? Хочешь, я тоже отсосу тебе? Как мне тебе помочь? Джисок хнычет, потираясь теперь о его бедро. Джуён и правда готов уже, несмотря на неопытность, опрокинуть Гаона на спину и помочь с возбуждением, но тот хватает его руку и настойчиво запускает под собственные шорты с боксёрами. Он может чувствовать, насколько Джисок мокрый и твёрдый, по спине Джуёна проходят мурашки от мысли о том, что тот завёлся так только из-за того, что делал ему минет. Джуён беспорядочно двигает рукой, стараясь как можно быстрее подвести изнывающего Джисока к краю. На экране ноутбука происходит какой-то кульминационный момент, и музыка почти оглушает их, но Джуён всё же шепчет на самое ухо: — Ты такой замечательный, — и теперь очередь Квака скулить. — Джисок-и, нет никого, лучше тебя, мне никогда не было так приятно, как сегодня, ты так хорошо старался. Ты заслуживаешь награды, ты заслуживаешь всего на этом свете. Из Джуёна бесконечно сыплются комплименты и похвалы, Гаон трясётся в его руках и, наконец, кончает, пачкая чужую руку и собственный живот. Он обессиленно наваливается всем телом на Ли, и тот с готовностью его обнимает. Они сидят так какое-то время, пока Джуён не находит в себе силы встать и достать из пакета приложенные к заказу влажные салфетки. Он тщательно вытирает попавшие на чужое лицо белые капельки, живот, а затем и собственную руку. — Ты восхитительный, — шепчет в его губы Джуён. — Самый лучший. — Тебе понравилось? — немного напряжённо спрашивает Джисок. Всё-таки, раскрывать кому-то свои фетиши на подчинение немного страшно. Джуён не казался тем, кто бы с готовностью пошёл на какие-либо извращения, но они оба были абсолютно безопытны, так что, наверное, им ещё многое предстояло узнать о себе. — Конечно, как мне могло не понравиться? — Ли улыбается нежнейшей из улыбок, такая предоставлена только для одного лишь Джисока. — Ты не жалеешь? — Не жалею. Мне очень... понравилось... Ноутбук шумит на фоне, и Джуён наконец ставит фильм на паузу — он потерял к нему всякий интерес. — У тебя ещё есть силы? Тебе всё-таки стоит поесть перед тем, как ложиться спать, — мягко спрашивает он, когда видит, как Джисока медленно клонит в сон прямо в сидячем положении. — Я совершенно не голоден. — Ты врёшь. И Джуён всё же лезет в пакет за любимой Гаоном курочкой. Да, им и правда не стоит кушать на ночь, но Джисок не ел и не спал сутки — а это гораздо хуже. Так что Ли закидывается вкуснейшей курочкой на гриле вместе с Джисоком, а после укладывается рядом с ним на кровать, обнимая вместо игрушки чужое тёплое тело. — Я тебя люблю, — тихо выдыхает Гаон, но Джуён, очевидно, всё слышит. Он целует Джисока в затылок и шепчет "Я тебя люблю" в ответ.