В коммунальной квартире Содом и Гоморра

Процент сумасшедших в нашей квартире Увеличится, если ты не придёшь. Так пела Светлана, в чьей-то гостиной собрался гитарник. Без всякого кресла, прямо на полу и почти у её ног сидела Диана, согнув колени и неплотно прихватив их руками, она выстукивала ритм пальцами по коленке, голой. Около неё лежали сильно изношенные тапочки. Она сидела на ковре. Глаза её то были закрыты, то распахивались и смотрели на Светлану влюблённо и с хитринкой, как будто они вдвоём знали какую-то тайну. На диване сидел красавец Иисус. Он был ещё очень сильно молод, его глаза блестели, диван был продавленный и хорошо, что не клетчатый. Каждый раз, когда Кроули входил в эту гостиную, он превращал его из клетчатого в кожаный. Почему-то он не убирал продавленность, и когда он выходил из комнаты, диван тут же обратно становился клетчатым. Рядом с Иисусом был на диване человек, который иногда бывал Иудой, и держал его руку в двух своих. Они шёпотом договаривались пойти на сцену после Светланы и спеть что-нибудь из того, что у них дуэтом. В кресле у дивана сидели Петя и Женя, и было не совсем понятно, кто из них сидит у кого на коленях, потому что они укрылись пледиком. Это было специально, так как в комнате было жарко, но им хотелось, чтобы было ещё жарче. На них смотрел солнечноватым своим взглядом Юрий, который был автором стихов, которые Женя обычно пел со сцены. У самого Жени стихи получались слишком правдивые, поэтому петь их со сцены никак было нельзя. На Юриных коленях лежала головой Настя. Она была на диване, между Юрой и Яриком с Сашей. Угнездившись прямо в центральной продавленности. Ей было очень уютно там, с другой стороны её периодически щекотал Ярик. Алька подошла к окну и отворила его настежь, в комнате становилось душно. В неё тут же проник сильный запах вишни, перекрывавший сегодня черёмуху. Алька должна была насторожиться, но насторожилась только одна жилка, которая задрожала тем же тембром, что и Светланина песня. Юрий приобнял Настю, она убрала его руку, потому что ей было жарко, и она из-за этого была не очень довольна. Но сразу же она взяла эту руку своей, совершенно податливую и тёплую, и поднесла к губам, целуя. Целоваться было не так жарко, как обниматься. Как только Светлана закончила, Диана вскочила на ноги и крепко прижала к себе её, одновременно целовала очень долго и страстно. Света еле удержалась на ногах, отняла от Дианы одну руку и, встав очень прямо, не расцепляясь с ней, помахала слушателям: - Спасибо! - и повела Диану в зал. Теперь они вместе сели на пол, а на сцену уже вышли Саша и Ярослав и маловнятно, но очень влюблённо и оживлённо пересмеивались на тему, а что петь будем. Настя вскочила и убежала к Свете с Дианой. - Иди сюда, - Света взяла её за рукав, - Дин, ты давай с одной стороны, она сядет с другой, - и Света обняла их обеих, а они прильнули к ней с двух сторон. Алька вышла на балкон. Вишней прямо-таки воняло. Это мотив, поняла Алька. Это плохо, что пахнет вишней. Вишня значит предательство, потому что Рокэ и Ричард. Вон они сидят рядышком в кресле-мешке. Обнялись и нежатся. Рокэ целует Ричарда в висок, а Ричард в ответ щекочется. Она точно ни о чём не догадается. - Лёшенька, это вы у Насти чай просили? - спрашивает Маргарита Фёдоровна. Они с Алексеем беседуют о современном состоянии искусства и об эстетическом воспитании, как водится, за чашкой чая. - Никак нет, Маргарита Фёдоровна, не я. - Лёшенька, мне странным кажется, что никто в этом не признаётся. При том, что все люди честные, а чай не кончается даже при Петином и Женином уровне расхода. - Почему вы не думаете, что он ей понравился самой? - А отчего же она тогда понятия не имеет о том, как он называется? Она должна была знать, что хочет. Алексей, у меня в этом отношении нехорошие предчувствия. Их диалог прервали Паша и Юра, которые вбежали в комнату один за другим, Юра вытянулся в весь свой рост по струнке и начал шарить на верху шкафа. - Юрочка, вы спиртное ищете? Его Светка задвинула подальше, чтоб глаза не мозолило, как она выразилась. Вы возьмите табуретку, вы так не дотянетесь. - Неа, - сказал Юра, - я придумал. Пашка! Хочешь полетать? Пашка тут же всё понял, забрался к Юре на спину, а тот снова вытянулся во весь рост. Паша, улыбаясь до ушей, достал им две бутыли вина. Оно, правда, оказалось кэнналийское, но это не имело значения. Юра, увидев это, тут же побежал вон из кухни, чтобы Пашка не мог спрыгнуть. Для этого он ещё и придерживал его за ноги обеими руками (а ещё чтобы точно не свалился). Пашка пытался брыкаться, а щекотаться ему мешало вино, поэтому ему пришлось ехать на Юре до гостиной, где их встретили аплодисментами, потому что Женька только что кончил петь. Впрочем, будто Пашка был против. Они откупорили кэнналийское, пили из горла и целовались. В углу морщился Рокэ Алва, но, конечно, не потому что целовались, а потому что неправильно пили вино. В конце концов он не утерпел, сходил за бокалами и разлил всё как полагается всем желающим. Вино, конечно, не кончалось, хотя он разливал из одной и той же бутылки. Юра и Паша не желали, они во что-то там сплетались совместно со своей бутылкой. Алька вышла в сад. Там в беседке были видны силуэты в сумерках, они стояли друг против друга и держали друг друга за руки, это походило на скульптуру, но это были Лёша Титаренко и Серёжа Скворцов. Алька расслышала донесшиеся слова: - Всё-таки кончилась эта чёртова война. И ты жив, - дальше не получилось разобрать, Алька и не старалась. Они обнимались. Алька знала, что прямо за садовой оградой начинается побережье моря. Если прислушаться, всегда можно было его услышать. Но море молчало, была тишина и пахло вишней. Стоял чудесный летний вечер, всё было хорошо.