Проблеск полной Луны

Люциус ненавидит находится на этом корабле. Дело даже не в самом «Возмездии». Он любит воспоминания, связанные с этим местом, любит людей, которые помогли создать эти воспоминания, отдающие в груди приятным теплом и умиротворенностью. Флаг с котом, вышивание, сказки на ночь, пижонские костюмы Стида, в которых он напоминал торт, каждый раз разных цветов. Эту изящную палубу, повидавшую немало людей, избиений и крови, но вместе с этим и тепло, смех, любовь и заботу. Появление новых царапин, заделанных пробоин заставило смутиться лишь на время, но, как только глазу попались уже полюбившиеся, навсегда отпечатавшиеся в памяти засечки и порезы по дереву, стало легче на душе. Несмотря на то, что Люциус никогда особо не проявлял привязанности к самому судну, все же оно прижилось, стало родным. Местом, куда хотелось бы вернуться. Он знает происхождение почти всех старых царапин и пометок, даже не глядя на них он сможет вспомнить каждую. С левой стороны корабля на порте можно увидеть крестообразную засечку, будто бы кто-то целенаправлено высек ее, и так и было: Джим показывали капитану, тогда еще зеленого и абсолютно не приспособленного к жизни, как правильно втыкать нож в плоть. К сожалению, добровольцев не обнаружилось, и пришлось показывать на дереве, что не помешало Стиду от скуки вырезать крестик просто так. Он позже, безусловно, сожалел, что так испортил дерево, но уверял, что для них, как для пиратов, это нормально. Взглянув в другую сторону, на верхнюю палубу, можно было бы заметить раньше, до того, как все пошло крахом, длинную полосу, как от чего-то тоньше и острее, чем обычный меч. Капитан много суетился и пытался выяснить, кто посмел так испортить вишневое дерево, но никто так и не сознался. Конечно же, на самом деле это были Френч и Роуч, которым показалось, что потусторонние сущности их преследует и надо высечь своеобразный ритуальный рисунок. Рисовать по дереву ножом, правда, дело трудное, так что они быстро бросили это, пытаясь отыскать иные способы. Люциус любил этих людей, корабль, но он ненавидел находится на нем. В частности, из-за съехавшего с катушек Черной Бороды. Он действительно был привязан до сих пор к Эдварду Тичу и желал ему только добра. Безусловно, внезапно оказавшаяся на их странно-нелепом корабле легенда всех морей не могла не пугать поначалу(хотя их переодевания с капитаном Боннетом ввели в полнейшее заблуждение, нежели испуг), но совместные абордажи, времяпрепровождение на корабле, черт возьми, он даже помогал Стиду в его нелепых сказках на ночь: пока капитан в своей привычной манере зачитывал очередную историю, Черная Борода умудрялся добавлять экспрессии внезапными движениями рук или, придвигаясь к Боннету очень близко и заглядывая в книгу, удивленно моргал и после шептал ему что-то. Стид всегда хихикал после этого, продолжая читать, а Люциус, стоя как всегда поодаль, в недоумении смотрел на них. Тот факт, что Черная Борода умел читать, было невероятным открытием для Люциуса, но со временем он привык и к тому, что этот мужчина мог в моменте бесшумно подойти со спины, заглянуть в бортовой журнал, указать на какую-нибудь запись и спросить поподробнее (просто не менее десятка раз, прежде чем юноша перестал вскрикивать или отскакивать, хватаясь за сердце; Эдвард мать егоТич же невинно хлопал глазами, глядя на него, вновь указывая на запись в ожидании ответа), и к тому, что иногда, в очень редких случаях, можно было увидеть как гребанный гроза морей сетует на одну из книжек Боннета, обзывая и ругаясь, что язык в ней отвратительно мудрёный и бессмысленный. Он был странным, но кого на «Возмездии» можно было назвать нормальным, обычным? Просто он оказался не таким, каким должен был. Он оказался веселым, разговорчивым, заводным, он оказался идеальным для их безумного корабля и для безумного Стида Боннета, который все продолжал одеваться в свои вычурные костюмы и каблуки. И было видно, что Эдварду Черной Бороде это нравилось: ему нравилось всё, что происходило на «Возмездии». Люциус не мог не винить себя за такую сентиментальность. За то, что доверился, перестал отскакивать, перестал шипеть и подумал, что безумец на их хаотичном корабле не навредит, если вдруг что-то пойдет не так, как он желает. Но Люциус привязался, притерся, и с этим уже ничего нельзя было сделать: он искренне переживал за придурковатого Стида Боннета, когда придурковатый Черная Борода ушел с «Возмездия» со своим дружком, он волновался, когда этих двоих забрала английская гвардия и волновался не меньше, когда Эдвард вернулся совсем один. Так много мыслей было, но тревога преобладала над всем: не только, потому что состояние Чер Эдварда, черт возьми, оставляло желать лучшего и пугало даже больше, чем когда он был малознакомых для них: он начал ходить в мягком цветастом халате Стида, петь песни и плакать в гнезде, сделанном из одежды того же Стида. Это, безусловно, было странно, жутко и печально, и Люциус делал все, что в его силах, чтобы помочь Эдварду. Но тревога также заполняла его из-за того, что Стида не было на корабле и Эд ничего не говорил об этом: ни слова, что случилось с их капитаном, ни намека, куда он мог пропасть. Абсолютно ничего. Люциус был в ужасе, но не показывал этого. Для начала, нужно было помочь хотя бы одному капитану, который мог бы хоть немного проговориться, что же, черт побери этих двух идиотов, произошло! Но ни слова. Единственное, что было ясно, так это уверенность Эдварда в том, что его бросили. Бросили жестоко, безжалостно и прямо. Люциус затянулся, растерянно покачав головой. Сейчас это кажется бредом, учитывая, сколько сделал Стид за последние несколько месяцев для команды и того, чтобы Черная Борода простил его. Бредом кажется и то, что все просто решили простить ебучего психа, терроризировавшего их всех так долго. Возможно, Люциус воспринимал это слишком близко к сердцу: он прекрасно понимал, что все они пираты, они должны жить в насилие, одиночестве и злобе. Они не должны привязываться, доверять и зависеть от других. Он понимал это головой, но гребаное сердце разрывалось от раздражения, непонимания и боли, не перестававшее преследовать его после того, как Эдвард Черная Борода сбросил его с этого ебучего корабля, который был для него сродни домом, на самом деле безопасным пространством. Привычная мелкая дрожь в руках заставила нервно затянуться, прикрыв глаза. Пит прав. Думая только о прошлом, о том, как он чуть не умер, совсем не замечаешь того, что живешь прямо сейчас. Мимо проходит слишком многое, и Люциус не готов это терять. Но все же слишком трудно взять и перестать злиться, забыть о пережитом и обиду на предательство. Со Стидом это было легче: капитан признал ошибку сразу, он извинялся и делал всё, чтобы показать, как ему жаль. Стид искренне, от чего слишком трудно обижаться, глядя в эти пристыженные, яркие глаза. Пит смог простить как капитана Боннета, так и относиться менее настороженно к Черной Бороде, значит и Люциус может попытаться сделать это. Хотя бы ради самого себя. Затянувшись, Люциус вздохнул. Да, Пит — один из лучших людей, что он встречал. Но даже так, сделав предложение и получив положительный ответ, курить так быстро не бросить. Как и старые привычки, даже если появились они совсем недавно. Любовь не лечит, но поддерживает, помогает. Это он усвоил хорошо. Тихий, но слышимый около Люциуса вздох заставил вздрогнуть и чуть не выронить сигарету изо рта. Он повернулся, видя почти рядом с носом корабля Стида. Секундное желание сказать что-нибудь в своей манере, шуточное, забавное, сразу исчезает, когда мужчина видит лицо своего капитана. Сложив руки на фальшборт, Стид немного нервно, но больше устало тер пальцы рук, устремляя глаза вниз, на водную гладь. О, черт возьми, Люциус знал это выражение лица. Конечно, он знал, что когда брови его капитала поднимались выше обычного, когда на губах появлялась до отвратительного грустная, поверженная улыбка, которая никак не трогала его глаза, то это не к добру. Тяжелый взгляд, задумчивое выражение и отсутствие осанки. Черт. Вот же ебаный черт. Люциус нервно вытащил сигарету изо рта, тихо постукивая одной ногой по дереву, не сводя взгляда со Стида. Это не его дело. Он пообещал больше не влезать в дела этих двух, ведь все его старания не были оценены и даже наоборот — он оказался наказан за свою небезразличность. Ему никогда не было плевать, но один из них бросил всех, а второй — лучше бы и не возвращался. Люциус немного развернулся на каблуках, закатывая глаза и потирая пальцами виски. Со стороны Стида послышался еще один вздох, и Люциус решил взглянуть всего одним глазком. Да чтоб вас всех… Вздохнув, он сдался. Это, черт возьми, невозможно контролировать, когда этот мужчина стоит с таким выражением лица, будто бы узнал что-то смертельно ужасное. Это выражение было даже хуже, чем то, что Люциус мог наблюдать ранее у Стида. И это и правда заставляло его тревожиться. Послав всё и всех, он двинулся к капитану. — Хэй, тяжелый день? — Стид желал очень сильно побыть одному, поразмышлять и, возможно, немного погрустить. Нет, он безусловно рад, рад так сильно, что будь у него хвост, тот бы постоянно ходил из стороны в сторону. Нахождение рядом с Эдом делало его невероятно счастливым: сам факт, что Эдвард послушал его, не убил и разрешил говорить — сродни благословению. Несмотря на то, что одно время Стид не переставал говорить команде, что они лишь взяли временный перерыв, он понимал, что это всё не больше, чем пустые слова. Это никогда не было обыкновенным временным перерывом, это никогда не было чем-то простым. Но сейчас, после долгих месяцев скитания то по суше, то по земле, после того, как они смогли найти «Возмездие» и после того, как Стид наконец поговорил с Эдом, чувствуется та легкость, которой не было уже долгое время. Мягкие взгляды Эда, спокойная улыбка, не резкие движения, всё это не могло не радовать и не осчастливливать. Нежные прикосновения к волосам, переплетенные пальцы, теплое дыхание рядом с щекой… Стоило только ему появится в поле зрения Стида, как в груди растекалось теплое, любовное ощущение. И всё же… Что-то внутри Стида заставляло его тревожиться. — О, Люциус! Нет, что ты, разве мы не отлично провели время? — бодро ответил Стид, улыбаясь ему, чуть поворачиваясь корпусом. Но так и не выпрямился. Люциус сощурился, вглядываясь в капитана. Все это как-то уж слишком подозрительно. — У тебя что-то случилось? Уже довольно поздно. — А у тебя? — Стид моргнул, наконец приподнимаясь, непонимающе наклонив голову. — Конечно, у меня все хорошо? — По тебе как-то и не скажешь. — Люциус цыкнул, дернув рукой в сторону лица Стида, одновременно с этим поворачиваюсь спиной к морю и прислоняясь бедрами и спиной к борту. Смотреть на морские просторы он не желал. Люциус тыкнул в него своим деревянным пальцем. — Твое лицо. — Стид непонимающе моргнул, потрогав свою щеку. — Что с ним? — Боже, оно не такое, какое должно быть. Что-то случилось, верно? Это связано с Черной Бородой? — Люциус опасно и бешено нахмурился, Стид же в свою очередь мельком поморщился. Люциус всё так и продолжал называть Эдварда Черной Бородой, отказываясь обращаться к нему по имени, даже просто упоминание было лишь за счет прозвища. Стиду не особо это нравилось, но вслух он ничего не озвучивал. В конце концом, Люциус имел полное право злиться. Хотя его бешеный взгляд и безумно-быстрая речь не могла не напрягать и пугать время от времени, но даже к этому привыкаешь. В конце концов, ему нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что на «Возмездии» снова безопасно. — Он что-то сделал? — Ты имеешь в виду… — Что-то хреновое. Ужасно, отвратительно хреновое. Ну, знаешь, как он умеет. Что-то вроде насилия, жестокости, пыток… — Да, понял, спасибо, Люциус. — Стид быстро прервал его, выставив руку перед собой, устало вздохнув. — Нет, Эд ничего такого не делал, ты можешь не переживать. Все в порядке. — В таком случае почему у тебя такое лицо, будто бы тебе на голову насрали? — Стид удивлено похлопал глазами. — У вас двоих точно все хорошо? Я имею ввиду, после того как вы наконец поговорили, разрешили все эти…недопонимания. — неопределенно махнув рукой, Люциус покосился на капитана. Тот молчал с секунду, если не меньше, перед тем как ответить: — Да, конечно! Мы пришли к пониманию, я рад, что смог, ну, знаешь, извинится и сказать, что чувствую. — Стид мягко улыбнулся. — И рад, что Эд позволил мне сказать. Теперь все хорошо. Что-то в этом всём не давало Люциусу покоя. Будто бы он упускает важную деталь из виду, и не может уловить, какую именно. Он внимательно посмотрел на Стида, вглядываясь в его лицо. Тот снова повернулся к морю, наклоняясь к борту и облокачиваясь на руки. Что-то не так. В этом всем точно есть… — Значит, ты рассказал ему, почему ушел? — Стид вздрогнул, странно поежившись. Он отвел взгляд еще дальше, пытаясь улыбаться как обычно, но Люциус знал выражения лица капитана. Вот оно. — Ах, ну… можно и так сказать, верно. — И когда вы успели? Еще на том острове? Там, где, по словам Черной Бороды, Баттонс стал чайкой? — сделав непринужденный, легкий тон голоса, будто бы спрашивает что-то абсолютно обычное, сродни вопроса о погоде, Люциус посмотрел куда-то в сторону. Стид сглотнул. — М-м, ага. Еще там. — Хм, интересно. Так почему же ты ушел? — Люциус сделал незаинтересованное безразличное выражение лица, внимательно вглядываясь теперь в свои ногти, будто бы желая увидеть там что-то, что он не видел ранее никогда. Сигарета уже давно была потушена и лежала где-то в ногах. Стид по левую сторону от него неопределенно помычал. Было видно, что говорить он не желал, но все же выдавил из себя: — Я… э-э, не то, чтобы лично сказал это. Скажем, одна леди сделала это за меня. Кхм. Да, как-то так. — скепсис на лице Люциуса можно было почувствовать даже в кромешной темноте. — Это звучит ужасно странно, но хорошо, невозможно удивляться каким-нибудь абсурдным ситуациям. Ну, знаешь, если это ты. Да. — парень вздохнул, потерев переносицу. — Но ты так и не ответил на вопрос. — Что ж, потому что я решил…вернутся к Мэри. — Люциус вскинул бровь. — Моей жене. Бывшей. — Ого. — парень гипертрофированно покачал головой в знак согласия, вскидывая брови и поджимая губы. — Да, конечно. Ты решил уйти к жене, просто так, внезапно и без причины. Ага. — он посмотрел Стиду прямо в глаза, который устало глядел в ответ. — Нет, я, конечно, понимаю, что ты также внезапно резко сорвался и ушел от неё однажды, но это ведь совсем не то же самое. — парень пожал плечами. — Ты ушел, потому что не хотел там быть. А тут тебе нравится. Поэтому причиной была не твоя жена в это раз, так? — Стид вздохнул. — Нет. Конечно, это не было причиной. — Ты сказал ему об этом? Что ты вернулся не ради жены? — Нет… нет, в целом, это и не имеет значение. — Люциус вскинул брови, одарив Стида боже-что-за-хуйню-ты-несешь взглядом. — Всё это звучало бы как оправдание. — Что…господи, Стид. — Люциус устало потер глаза, мысленно обращаясь к Богу. — Хорошо, допустим. Оставим это. Почему ты ушел на самом деле? — он резко дернул рукой, выставляя ее напротив Стида. — Не к кому, а из-за чего, Стид. — мужчина беспомощно открыл и закрыл рот, отворачиваясь. — Какое это имеет значение, Люциус? Я провинился, струсил, убежал. Это моя ошибка, и я хочу загладить ее. — Ты уже давно загладил вину не только перед ним, но и перед командой. — не дав Стиду возмутиться, он сразу его прервал, шикнув. — Дело не в этом, а в том, что это важная часть. — Люциус закатил глаза, махнув рукой. — Типа, ты не можешь просто взять и игнорировать причины, по которым ушел, потому что, видит бог, ничто не заставит меня поверить, что ты бросил Черную Бороду из-за банальной трусости. Итак? — растерянность в чертах капитана заставила болезненно дернуться. Это напоминало ему еще того, Стида Боннета. Излишне наивного, неприспособленного, напуганного. И Люциусу не нравилось это. — Я…я не… — Стид промямлил, впиваясь пальцами в борт. — Произошел кое-какой инцидент, из-за которого я совершил этот глупый поступок и сбежал. Ничего такого, правда. — Инцидент? — Ага, обычный, ничем не примечательный инцидент. Он не стоит внимания, честно. — И все же мне хотелось бы послушать. — Стид прожег его взглядом, на что Люциус ответил тем же. — Серьезно, тебе стоит прекратить избегать таких разговоров только потому, что ты не хочешь обсуждать важные вопросы, связанные с тобой. Это как-то слишком нездорово. — Я не избегаю… — О, ты да. — Люциус вскинул брови, невесело улыбнувшись. — Ты делал это раньше, делаешь это и сейчас. Ты говоришь, что хочешь загладить вину, что из-за тебя пострадал этот и всё остальные, все дела, но ты никогда не упоминаешь то, что тебе пришлось пережить. — Но у меня не было ничего такого, Люциус. Вы пострадали намного больше, понимаешь? Я всего лишь трус, и сейчас пытаюсь это всё исправить. — Стид посмотрел на него беспомощным взглядом, словно бы пытаясь найти понимание. Но Люциус не дал этого понимания ему. В голове всплывает недавний разговор с Питом. Они все, абсолютно каждый человек на этом корабле пострадал, каждый перенёс что-то болезненное и у каждого остались свои шрамы. Люциус поджал губы. Это именно то, о чем говорил ему Пит. Возможно они и не понимают травмы друг друга, не понимают пережитые болезненные моменты, но всем пришлось несладко. Самое главное проговорить и отпустить это. Хотя бы попытаться. Черт возьми, он безумно любит этого мужчину. — Очевидно, что было. — фыркнув, Люциус дернул головой. — При всем уважении, ты просто придурок. Ага, мы все пострадали, но ты тоже. Так ты скажешь, что же случилось? Что за инцидент? — Стид молча смотрел на него вполоборота, не зная, что ответить. Люциус вздохнул. — Послушай, разве ты не сам говорил мне, что разговоры — это необходимость, даже если нам это не нравится? Ага, да, знаю, ты имел ввиду разговоры в отношениях, но, типа, романтические отношения не основа всего? — Люциус махнул рукой вверх, складывая после этого их на груди и неловко потыкав ботинком дерево под ногами. Стид удивленно смотрел на него. — Господи Иисусе, я просто хочу сказать, что говорить важно и ты можешь это сделать. К тому же, разве ты не упомянул, что это все просто ничем не примечательный инцидент? — последнее предложение Люциус поговорил с таким скепсисом и сомнением, что это было невозможно оставить незамеченным, из-за чего Стид кашлянул. — Раз так, то не должно быть никаких проблем рассказать об этом, верно? — он повернулся к Боннету, наконец взглянув тому в глаза. Несмотря на привычную манеру общения, которая изменилась разве что в том, что слова стали более резкие, а речь отрывистее, Люциус был искренним сейчас с ним, из-за чего Стид прикусил щеку. — Я…кхм. Да, наверное, так и есть. — Чудно. Прекрасно, что мы наконец пришли к понимаю. Так почему же ты ушел? — Ну… — Стид неловко запустил пальцы в волосы, убирая золотистые локоны с лица. — Я, э-э… — слова всегда были самым сильным его оружием: что бы не происходило, Боннет мог контратаковать словесно, найти выход из ситуации, использовав речь. Да, безусловно, теперь он понимает, что не всегда можно все решить словами, но это не мешало ему всё же уметь выкручиваться из неловких, неприятных ситуаций при помощи слов. Поэтому, глядя сейчас на Стида, Люциус осознавал: его капитан абсолютно беспомощен перед этим вопросом. Вздохнув, парень подошел ближе и положил ладонь на плечо Стида, чуть сжимая его. Мужчина повернул голову к нему. Это же Люциус. Люциус. Чего он боится? Нет, это не страх. Стыд. — Мы договорились бежать с Эдом в тот день. — внезапно заговорил он без каких-либо запинок, мычания и пауз. Он хочет меняться, стать лучше, а для этого нужно перестать бегать от себя и своих ошибок. Больше он не станет. Люциус повернулся боком к нему, убирая руку с плеча и складывая их на груди. — Меня должен был встретить человек Эда и отвести, куда нужно. К лодке. — Стид поджал губы, а после начал говорить то, из-за чего Люциус бы упал, если бы не облокотился на бортик до этого: — Вместо этого, меня вывел Чонси… э, наверное, ты его уже не помнишь..? — парень настороженно смотрел на Стида. — Брат-близнец идиота, которого ты нечаянно прихлопнул. — капитан неловко улыбнулся. — Что ж. Да. Это он. В общем, он вывел меня в лес, держа под дулом пистолета, потом, м-м, сказал мне несколько неприятных вещей. Я был немного не в себе после такого, поэтому… — Стид вздохнул. Действительно, пытаясь вспомнить как именно он добрался до дома, в голове образовывалась одна сплошная каша. — не уверен, что смогу описать свой путь обратно. Я даже не подумал об Эде и… это моя ошибка. Я поступил неправильно, так что… — Погоди-погоди-погоди, — парень выставил руку перед собой, сильно нахмурившись. Что он только что вообще услышал? — ты хочешь сказать, что тебя, блять, чуть не застрелили? — с каждым новым словом лицо Люциуса становилось все больше и больше шокированным и злым одновременно, из-за чего Стид неуверенно сделал шаг от парня. — И ты решил просто, ну, умолчать об этом и не говорить абсолютно никому? — Ох, ну, это ведь не что-то важное… — Люциус хаотично задергал руками, злобно-беспомощно посмотрев дикими глазами прямо на капитана. Тот сглотнул, опасливо отодвинувшись еще немного подальше. — Какого ебаного хуя, Стид? «Неважное»? — он хлопнул ладонью по бортику, почти что прорычав: — Тебя убить могли! — мужчина поморщился от крика. — Это не оправдывает, что я просто взял и «пуф». Ушел. Это был плохой поступок с моей стороны. — Люциус оскалился, всплеснув руками. — О, да, конечно, это учитывая, что ты вообще остался жив, хотя вполне себе мог уже быть мертвым! — Да ладно тебе, Люциус. Ты драматизируешь..! — парень возвел голову к небо, пытаясь не злиться. — Ради всего святого… — прошипев, Люциус агрессивно потер переносицу. — Давай-ка с самого начала. Вы и ним договорились бежать, потом вместо его человека пришел придурок, который тебя ненавидел уже очень давно, вывел тебя, угрожал, по всей видимости наговорил безумных вещей, из-за которых ты, не помня себя, сбежал. — с каждым новым словом Стид все больше съеживался, будто бы желал стать меньше. Люциус же беспощадно продолжал: — А после, когда вы уже встретились, ты не ответил на его вопрос о причине своего побега и сейчас говоришь, что все в порядке? — Стид устало вздохнул, покачав головой: — В общем и целом, да, ты прав, но Эд не спрашивал меня об этом. Люциус тупо уставился на мужчину, потеряв дар речи. Стид похлопал глазами. — Что? — Стоп. Стоп-стоп-стоп, блять. Погоди. Он что, даже не спросил у тебя, почему ты ушел? — казалось, парень не вопит на весь корабль только потому, что до него еще не до конца дошло то, что произнес Стид. — Я думал, что ты, типа, не рассказал ему после того, как он спросил у тебя об этом? — Ох, нет. Мы просто не поднимали эту тему и… — О, господи, серьезно, блять?! Он даже не спросил? Да какого же хрена? — Не будь так строг, Люциус. Всё же, это неприятный период для него… — Конечно, а для тебя это самый приятный и увлекательный период, да? Нет, ты сам то понимаешь, что говоришь? — Люциус… — Тебя, блять, могли убить, а он даже не задумывался об этом, когда съебал и страдал, и ладно бы просто страдал, он стал вредить всем вокруг. Людям, которые ему доверяли, мать вашу! — Люциус, послушай… — Нет, это ты послушай. — Люциус ткнул ему в грудь пальцем. — Ты — один из самых проблемных людей, которых я когда-либо встречал. И это не плохо, это просто часть тебя. В плане, ты находишь проблемы там, где их даже теоретически быть не могло! На тебя умудрились напасть на охраняемой территории и почти что убить, Стид. — он растеряно развел руками. — Не проверить тебя, не узнать, в чем проблема — самый идиотский поступок, что он мог совершить. — Боннет растерянно смотрел на внезапно разошедшегося парня, который едва ли не дымился от злости. Стид положил руку ему на плечо, мягко надавливая, чтобы привлечь его внимание. — Послушай, то, что произошло со мной, не имеет значения. — мужчина виновато улыбнулся, из-за чего улыбка получилась кривой. — Не имеет значения, какие у меня были причины, Люциус. — Имеет, черт возьми! Ты гребаный человек и имеешь право на ошибки. — Люциус беспомощно посмотрел на него. — Да, я и сам злился на тебя, вся команда злилась. Ты бросил нас и ушел неведомо куда, оставив с этих психом, но мы простили тебя и приняли обратно. Почему он не может этого сделать? — Ох, Люциус, но он уже это сделал. — Он не знает, что с тобой произошло! — парень встрепенулся, оскалившись. — Это, блять, несправедливо, чтобы ты мне не говорил. Он не извинился ни перед кем из нас, но хотя бы перед тобой обязан. Стид удивленно посмотрел на него, нахмурившись. — Он извинился, о чем ты говоришь, Люциус? Совсем недавно ведь, когда мы вернулись с острова… Парень отодвинулся от него, складывая руки на груди. — Не-а. Он не извинился, он не сказал, что ему жаль и что он извиняется. Он не раскаялся. Я этого не видел и не слышал. — Но Эд раскаивается..! Послушай, этого правда может быть плохо видно, но ему действительно жаль… — О, надо же, хорошо, а перед тобой ему тоже жаль? — Я не… — Он обязан извиниться перед тобой также, как ты перед ним. Вы оба виноваты в вашей размолвке, если уж на то пошло. — Люциус… — Стид вздохнул. — Господи, почему ты не хочешь ему говорить? Что с этим не так? — Для чего мне это делать? — Чтобы он почувствовал вину… — Я не хочу, чтобы он чувствовал её еще больше! — А следовало бы, блять! — Люциус тяжело дышал, смотря на уже тоже немного разозлившегося Стида, хотя больше он выглядел расстроенным и подавленным. — Господи, капитан, при всем уважении, ты просто, блять, неисправимый идиот. — мужчина фыркнул, отворачиваясь к морю. — Благодарю. Это высшая похвала от тебя, надо полагать. Они оба замолчали, отвернувшись в разные стороны. Конечно, Стид думал о том, чтобы рассказать Эду. Если честно, он хотел бы поделиться наебательством, которое они устроили вместе с Мэри, ведь это было просто невероятно, хотел бы рассказать, какой она оказалась на самом деле интересной и смешной, что он не мог видеть из-за того, что в этом браке они пытались следовать отведенным им ролям мужа и жены, а не друзей. Хотел бы поведать и про Дага, который оказался славным малым и хорошим человеком, даже о том, как Мэри чуть его не заколола, потому что сейчас это вызывает у него смех. Он хотел бы так много рассказать, но для этого пришлось бы пояснить и за часть истории до этого, про то, как Стид стыдливо сбежал. А Стид так сильно не хотел бы увидеть разочарование на лице у Эда. Поэтому он молчал. Молчал и когда Энн проговорилась, используя в корне неверные формулировки, промолчал и после, когда разговаривал с Эдом. Промолчал и так и не начал говорить до сих пор. Разве все это имеет значения, пока Эдвард счастлив, пока подходит к нему с счастливым лицом и разговаривает, не отталкивает? Позволяет находится рядом? Касаться, держаться за руки? Даже это делало Стида счастливым. Единственное, что заставляло мужчину сомневаться, было то, что он увидел на острове. Энн и Мэри. Эти женщины, безусловно, любят друг друга, но их грубость, язвительность, ругань… Они совершенно не говорили друг с другом, что привело к недопониманию и несчастью со скукой от жизни в антиквариатной лавке. Потом они, правда, решили всё это, спалив свой дом. Стид вздохнул. Сравнивать их и этих двух женщин было бы неправильным, они совсем разные люди, но такое неприятное сравнение все равно напрашивается, стоит только задуматься. Покачав головой, Боннет посмотрел наконец таки вверх. Еще пару часов назад, на чистом небе среди множества звезд красовался красивый, завораживающий полумесяц. Сейчас на его месте были тучи, а маленькая часть большого светила лишь выглядывала из-за них, пытаясь вырваться из лап тяжелых туч. Водная гладь из-за этого больше не поблескивала, а отдавала чем-то темным, гнетущим и опасным. Стид поежился, чувствуя, как легкий, но холодный ветер бьет в лицо и ключицы, заставляя отросшие волосы трепетать. — Так ты что, правда прибежал к жене и даже не помнил этого? — Боннет вздрогнул, не ожидав, что Люциус снова заговорит. Покосившись на него, мужчина увидел, что парень даже не удосужил его взглядом, усиленно смотря куда-то вдаль. Стид не смог не улыбнуться. Видимо, уйти Люциус не мог, ведь не посчитал их диалог законченным на положительной ноте, что сейчас было ему необходимо, но и продолжать свою тираду также было бессмысленно: твердолобость Боннета убивала и не давала и шанса на успех. Поэтому Сприггс нашел компромиссный вариант, где он не затрагивает ничего страшного. Стид почувствовал, как расслабляется после того, как услышал вновь не обиженный, привычно саркастический голос писаря. — Я, как уже и говорил, был немного не в себе, поэтому завалился средь бела дня, когда у Мэри было чаепитие. Это было ужасно неловко и нелепо. — Стид хмыкнул, тоже облокотивший рядом с Люциусом. — Ну, уже после, когда я осознал, что натворил. — А ты осознал это через.? — мужчина задумчиво нахмурился. — Думаю, сразу, как оказался в доме. — Да. Точно. Верно. Это похоже на тебя. — Стид вздохнул. — Что ж, самое главное, после я смог поговорить с Мэри и она же помогла мне понять, что я влюблен. Я благодарен ей за это. — губы Стида тронула легкая улыбка. Если бы кто-нибудь пару лет назад сказал ему, что они с Мэри смогут поговорить, станут хоть и ненадолго, но друзьями, и она поможет ему подстроить собственную смерть и сбежать, чтобы Боннет смог быть со своим возлюбленным пиратом, то мужчина бы посмотрел на этого человека, как на безумца. Но, безусловно, похвалил бы на хорошую фантазию. Поразительно, насколько его жизнь была хаотичной. Стид моргнул. Ах, точно. — Правда, это произошло после того, как она попыталась меня убить, но её можно понять. — Люциус поперхнулся собственной слюной. — Она чт… тебя все хотят убить, а? Хоть кто-нибудь не покушался на твою жизнь? — Нет, правда, я прекрасно её понимаю. Так что все в порядке. — Стид гордо вскинул подбородок. — Она пыталась проткнуть мне мозг спицей. — Люциус сощурился. — Не говори об этом так, будто бы попытка убийства спицей — повод для гордости. — Стид фыркнул, улыбнувшись. — Брось, это звучит круто. — Это звучит как полнейший абсурд, который мог произойти только с тобой. — То есть, круто. — Это совсем не то, что я сказал. — Но ты не можешь не признать, что из этого можно сделать интересную историю. — Люциус устало вскинул одну бровь, глядя прямо на веселящееся лицо Стида. Ну, хотя бы он больше не выглядит так, будто бы ему реально насрали на голову. — Да, конечно. Как скажешь. Главное, чтобы тебе было нормально. — Люциус покосился на Стида. — Хорошо, это немного круто, но всё еще нелепо. Ты не можешь с этим спорить. — мужчина весело улыбнутся, прикрыв глаза. — Что ж… так она помогла осознать тебе свои чувства? Как это произошло? — Боннет вскинул брови, поджав губы, но все еще не выглядя грустным. Это хорошо. -М-м, у Мэри появится кое-кто, в кого она влюблена. Нет, даже не так. Она любит того человека, так что я просто узнал, каково это. — Стид мягко, очень нежно улыбнулся. — Описание этого чувства подходит под то, что чувствую я. Она направила меня. — Ого… у нее есть парень? — Хм? Ах, да, Даг, чудесный человек. Я рад, что она смогла найти свою любовь. Это меня успокаивает, когда я думаю о ней. — Стид покачал головой, глядя вниз, на спокойную гладь воды. — Не думаю, что смог бы пережить, если бы её жизнь пошла бы крахом после, м-м, моего поступка. — Люциус моргнул, переводя взгляд от неба вдали и закрытым тучами полумесяца. В голове его словно бы заработали шестеренки часов, которые до этого были поломаны из-за одной недостающей детали. — Что сказал тебе Чонси, Стид? — мужчина вздрогнул, удивленно посмотрев на Люциуса. Ему казалось, что они закончили этот неприятный разговор, но отчего-то внезапно прозвучал этот вопрос, дающий прямо поддых. Стид кашлянул в кулак, отводя взгляд в сторону: — Ну, много всего. Это не самые приятные вещи, Люциус. — парень тяжело посмотрел на него, хмуря брови. — Это случайно не были слова о том, что ты, типа, разрушаешь жизни или ломаешь судьбы? Что-то типо того? — мужчина ошарашено вновь впился взглядом в Люциуса, открыв от удивления рот. — Возможно, что бросил свою семью, ты уничтожил их, а теперь… — не ожидав такого от самого себя, парень потеряно смотрел по сторонам, а мысли сами шли в голову, наконец складываясь в единый пазл. — ты убиваешь и Черную Бороду? — Ты… — О, морской дьявол, так и есть. — Люциус болезненно промычал, накрывая руками глаза, выдохнув. Наконец-то вот оно, то, что не давало ему покоя. То, что не давало покоя и самому Стиду, но то, с чем он решил не разбираться, а просто засунуть в самый дальний ящик. — Стид. Это все неправда, ты же знаешь? — Да. Да, конечно. Люциус, все правда в порядке… — Если бы всё было в порядке, ты бы сказал ему об этом, но ты этого не сделал. Почему? Нет, блять, наверное надо спросить у него, почему он даже не поинтересовался… — Стид прервал его: — Это был бы не самый приятный разговор. — на эти слова послышалось только цоканье. — Ой, нахуй это. В отношениях невозможно без неприятных разговоров, это необходимо, чтобы вы понимали друг друга. И это, — Люциус развел руками, но уже не так, как раньше: это было спокойное, мирное движение, словно бы он плавал в воздухе. — навредило тебе. То, что произошло с Чонси, сказалось на тебе, иначе бы ты не бежал в забытие обратно в дом, не к своей семье, но к своим обязательствам, забыв о придурке, которого очень сильно любишь. — на лице у Люциуса появилось что-то странное, но очень болезненное, из-за чего Стид поджал губы. — Это, черт возьми, важно для тебя, и оставило след, и абсолютно эгоистично игнорировать это, просто потому что для него это неприятно. Люциус резко выдохнул, поворачиваясь к водной глади, складывая руки крестом на бортике. Закончив говорить, он почувствовал себя опустошенным: кто бы мог подумать, что в голове у их капитана настолько много тараканов. «Ну, хотя бы не терроризирует свою команду, только себя.» — невесело усмехнулся парень, желая закурить прямо сейчас. Стид невидяще глядел куда-то вперед. — Я не хочу все испортить. — Люциус поджал губы, осторожно взглянув на Боннета. — Ты ничего не испортишь своими чувствами, капитан. — в редкие моменты из уст парня можно было услышать не ироничное обращение «капитан» к Боннету, и это был тот самый момент. Он подошел ближе к мужчине, аккуратно положив ладонь на плечо и сделав пару неуверенных движений, будто бы пытаясь утешить. — Просто это нормально. Делиться. Рассказывать. Вы оба пережили неприятный разрыв… — проглотив язвительный комментарий в сторону Эдварда, зная, что Стиду сейчас это точно не нужно, Люциус продолжал: — И вот обоим нужно высказаться. Полагаю, Черная Борода тоже не сделал это полноценно, верно? — Стид поджал губы, неуверенно покачав головой. — К сожалению, я не знаю. — И это плохо, капитан. В любом случае, ты заслуживаешь быть услышанным. Все на этом корабле тебя услышали, так почему ты думаешь, что он не сможет? Человек, который любит тебя, не захочет послушать, как ты пострадал? — Люциус с сомнением вскинул брови, покачав головой из стороны в сторону. — Сомнительно, ты не думаешь? Стид молчал, повержено сдвинув брови к переносице. — Сегодня он сказал, что мы оба склонны к прихотям… к увлечениям. — Люциус поперхнулся. Господи Иисусе, почему он всегда так резко переключается и говорит что-то настолько безумное? — Он…что? — Ты говорил, что у меня что-то не так с лицом. — Стид покосился на него. — Причина была в этом. В плане, нет никаких проблем, правда! После мы поговорили о прошедшем дне, он рассказал о имени Клыка. Можешь себе представить, что его зовут Кевин? Кевин! Он совсем не похож на Кевина, так ведь? — Боннет негромко засмеялся, улыбнувшись, в то время как Люциус, который прекрасно знал имя Клыка, потому что, ну, бога ради, они все общались и знали такую важную информацию, как имена, удивленно смотрел на него. — Он тебя прихотью своей назвал? — Что? О, боже, нет! Не то, чтобы… — Стид замахал руками. — Я сам виноват в этом. — О, да, я совсем забыл, что во всех мировых проблемах виноват Стид Боннет. — Люциус хлопнул в ладоши, после хватаясь за сердце. — Как ты живешь вообще, зная, что каждая проблема, что существует, появляется именно из-за тебя? — Боннет закатил глаза. — Да-да, спасибо, Люциус, я понял. Нет, просто я сказал что-то подобное еще тогда, на острове. — Вау. — Я не имел ввиду, что он моя прихоть! — Стид беспомощно нахмурился, потерев переносицу. — Хотя, это, наверное, так и прозвучало, черт… — Но ты не имел это ввиду..? — Нет, конечно же. Я люблю его так сильно, как никого и никогда в своей жизни, так он может быть моей прихотью? — растеряно проговорил Стид, словно бы спрашивая ни Люциуса, а кого-то другого. — Но всё же ты сказал так. — …да. Да, и я сожалею. — Ага. И он, по всей видимости, запомнил это и теперь говорит твоими же фразами. — Стид болезненно вздохнул. — Может быть. — В таком случае, разве это не еще одна причина пойти и серьезно поговорить с Чер… — Люциус тяжело выдохнул, закрыв ненадолго глаза. — с Эдвардом? Стид неуверенно покосился на него. — Брось, капитан, начиная с принижения самого себя, где ты не рассказываешь, типа, пиздецки важную информацию, заканчивая этим. Тебе же не нравится, что он считает, что он можешь оказаться твоим «увлечением»? Ну так исправь это! Просто поговори. — А если… — Бла-бла-бла-бла, — Люциус помахал рукой, словно бы пытаясь отогнать назойливую муху. — Если бы да кабы, хватит этого. Это просто надо. Понимаешь? Ты сделаешь большую услугу как себе, так и ему, если вы наконец серьезно поговорите. — Люциус пожал плечами. — Я, например, поговорил с Питом, серьезно и откровенно, и это привело к тому, что я сделал ему предложение заключить мателотаж. И он согласился. Видишь, как полезно иногда бывает просто поговорить? — Стид в полнейшем шоке смотрел на Люциуса, потеряв дар речи. — Ты… что? О боже мой, Люциус! Это же потрясающая новость, почему ты не сказал об этом? — Боннет восторженно заулыбался, взяв парня за плечи. — Ну, наверное потому, что ты стоят с отвратительно грустным лицом или типо того… — смущенно проговорил Люциус, закатывая глаза. Стид этого будто и не заметил. — Какая радость, надо устроить праздник в честь этого! Люциус, тебе правда надо было сказать об этом сразу, команда наверняка будет в восторге. Я очень рад за вас, за тебя. — Ага, спасибо, кэп. — он угрожающе показал пальцем на Стида. — Но ты, черт возьми, не можешь просто взять и избежать разговора из-за этого. — Я не избегаю, я просто правда рад за тебя. — Я тоже был бы рад за тебя, если бы ты перестал обесценивать своё существование. — Стид добродушно усмехнулся, похлопав Люциусу по плечу, после взглянув на него. -Хорошо, я… я поговорю с ним, правда, Люциус. Я обещаю. — парень недоверчиво сощурил глаза. — Честное слово. Мне нужно будет просто, ну, знаешь, подготовиться к этому. Морально. Да. Но я поговорю. — Уж надеюсь. — Сприггс закатил глаза, цокнув, из-за чего Стид не мог не улыбнулся. Возвращение того Люциуса, который был до всего этого, не могло не радовать. — Я пойду проверю трюм и команду, просто, чтобы убедиться, что все в порядке. И свечи. Кажется, их стало в разы меньше, после Иззи… — оттолкнувшись от борта, Боннет весело и бодро улыбнулся. — А тебе бы пойти уже отдыхать, Люциус. Уже правда довольно поздно. — Ага, а еще я не ребенок и вполне сам могу решить, когда поздно, а когда - нет. — многозначительно вскинув брови, произнес Люциус, но Стид на это лишь еще более счастливо улыбнулся. — Конечно. Спасибо тебе. — Сприггс закатил глаза, махнув рукой. — Не за что. Иди уже. — Спокойной ночи, Люциус! — Да-да, и тебе, придурковатый капитан. — пробормотал парень, зевнув. Сразу, как Стид скрылся из виду, Люциус снова повернулся на каблуках к морю, вглядываясь в его бескрайние воды. Поразительно. На душе отчего-то стало невероятно спокойно и комфортно, как было когда-то, до того, как все пошло крахом. Но точно ли то, где они сейчас, можно назвать результатом краха? Люциус усмехнулся, проведя ладонью по бортику, на котором виднелась и чувствовалась на пальцах новая, неизвестная ему царапина. Завтра стоит узнать у Френча, откуда она и кто её оставил. Собираясь уходить с палубы, чтобы все-таки поспать, парень последний раз бросил взгляд на полумесяц, который стало видно почти полностью, но тучи всё еще не успели полностью уйти, а затем услышал звук, напоминающий колокольчик. На секунду замерев, Люциус задержал дыхание, вслушиваясь. Не услышав больше ничего, даже отдаленно напоминавшее этот секундный звук, он покачал головой. Ему действительно стоит поработать над своей паранойей. Люциус ненавидел находится на этом корабле. К счастью, люди, наполнявшие это судно, могут помочь полюбить это вновь.