and the object of all my desires

      Около десяти лет назад.              — Определение слова «выбор», Ваша Светлость, — мягко попросил учитель с улыбкой, отходя от окна комнаты. Драко передёрнуло от излишней вежливости, которую все использовали при обращении к нему. Преподаватель, который настойчиво повторил свою просьбу, был уже третьим за последний месяц. Предыдущий обращался с мальчиком слишком строго по мнению родителей, а с этим Драко было и вовсе скучно.              Он перевёл взгляд за спину мужчины, где за окном матушка наворачивала круги по саду вместе с леди Гринграсс, приехавшей погостить на несколько недель. Её неугомонная дочь носилась вокруг, иногда скрываясь за стенами живой изгороди, а затем снова появляясь возле женщин. Веселье и смех этой девочки говорили о том, что она, кажется, ни в ком не нуждалась, чтобы развлекать саму себя. Однако её не мешало бы обучить манерам, согласно нескромному мнению самого Драко.              — Ваша Светлость, — старик напомнил о себе, и Малфою, вдвое ниже его, пришлось вздохнуть и наконец ответить на заданный вопрос.              — Предпочтение одних вариантов множеству других или отказ от одних вариантов в пользу других.              Настоящее время.       Лондон. 1813 год.              Дорогие читатели,              Пришло время рассказать вам необычную историю, свидетелем которой мне довелось стать однажды. Началась она так давно, что рассказ мой следовало бы отложить на пару лет ранее, однако, именно в этот летний день он возымел для меня ценность.              — Тебе пора бы сделать выбор, Драко, — его мать, расположившаяся в кресле, вышивала на отрезке ткани очередной красивый узор. Она изредка поднимала свой укоризненный взгляд на сына, но помимо этого, её речь не сопровождалась ничем. Кроме упрёков и нравоучений, само собой.              Какой бы потрясающе воспитанной и держащей себя в руках женщиной она не была, Драко, безусловно, видел её беспокойство, а иначе её движения не были бы такими рваными. Возможно, он вывел её из себя чуть больше, чем планировал собственным упрямством.              Но, в самом деле, он не понимал, почему она требовала от него решения так скоро, будто от его выбора зависела судьба всего государства. В некотором роде, это было не слишком далеко от правды, но эту деталь следует опустить для упрощения рассказа. Сомневаюсь, что моим строгим читателям будет интересна политическая жизнь нашего времени, мы здесь вовсе не за этим.              — Люциус, скажи же ему! — настаивала женщина, роняя вышивку на колени.              Люциус, глава семейства Малфой, восседал в кресле с книгой в руках. Ему, как и полагалось любому виконту, были неинтересны причитания жены, неважно, какой темы они касались. В его голове витали отрешённые от происходящего мысли, пока губы были плотно сжаты, а глаза сосредотачивались на тексте.              Драко всеми силами попытался не рассмеяться, когда матушка вновь одёрнула мужа.              — Люциус! — она почти перешла на крик, и совсем ненадолго это заставило Люциуса обратить на неё своё внимание.              — Конечно, Драко, уже давно пора, — нахмурился он, явно потеряв толк всего разговора. Ясность вспыхнула где-то в его глазах, но тут же угасла за другими размышлениями.              Пожалуй, мне следует заметить, что Люциус Малфой был вполне в своём уме. Более того, судьба сына и его рода, конечно, была ему важна. Однако, никакого опыта, да и интереса к делам любовным, а тем более бальным, он не имел.              Род его происходил от чистокровных волшебников, наследовавших поместье в графстве Уилтшир уже несколько десятков, а то и сотен лет. Поместье, разумеется, строили и перестраивали каждый из виконтов по-своему и для собственных нужд, но объединяло их всех одно — они носили фамилию Малфой.              Люциус Абраксас Малфой — важный для семьи, но едва ли для нашей истории человек. Стремясь обеспечить своей семье всё самое лучшее, он строго следил за делами бизнеса, кроме того, обзавёлся наследником от самой завидной невесты своего времени. Женился он лет двадцать назад, если не больше, на девушке, которую едва знал, как личность, зато был наслышан о её семье, статусе и богатствах.              Нарцисса Малфой, в девичестве леди Блэк, была очень своенравной, упрямой, гордой и острой на язык женщиной, даже тогда, когда была лишь одной из многих невест. А сейчас, окруженная любовью мужа, позволяющего ей всё, и вовсе не собиралась становиться тихой и покладистой.              Именно в такой семье, где брак был то счастливым, то нет, появился главный герой, которого следует запомнить моим читателям — Драко Люциус Малфой. На первый взгляд не унаследовавший от своего отца всю деловитость и мрачность, он часто слышал такие слова как «ветреный» и « легкомысленный» в свою сторону. Были в его характере и положительные черты, доставшиеся ему от матери, может быть, именно они так и манили всех вокруг.              В безусловно волшебный день летнего солнцестояния его родители тратили драгоценные часы на тщетные попытки уговорить юношу посетить бал лорда Паркинсона. К слову, очень хорошего друга Нарциссы и Люциуса. Целью этого бала был, конечно, выбор жены для Драко — важнейшее событие в жизни каждого наследника такого состояния.              Да будет моим читателям известно, что виконт и виконтесса Малфой, разумеется, уже определили идеальную партию для своего сына, а потому именно в дом её фамилии уже были высланы метры тканей всех цветов радуги, коробки украшений, что могли бы потягаться с сокровищницей самой королевы, и ещё столько же помощниц-служанок. Всё ради того, чтобы юная девушка смогла покорить сердце Драко.              Как мало знали они, отправляя кареты подарков, что сердце юного лорда давно принадлежало другой, и никакой красотой платьев или идеальностью манер его решение изменить было нельзя.              Драко часто думал о ней. Даже сейчас, не вслушиваясь в разговоры матери с отцом, он мысленно возвращался к той единственной, чьей руки не мог просить, но чьей душой обладал.              Он лениво качнул ногой, игнорируя направленные ему слова, склонил голову на бок. Малфой младший не включил бы балы в список своих самых любимых вещей в этом мире, как бы сильно сплетницы Лондона ни пытались убедить своих подруг в обратном. Леди, дамы, сплетни, танцы — всё это нагоняло на будущего виконта скуку. Драко рос, разглядывая колышущиеся огоньки свечей и слушая шуршание бесконечных юбок бесконечного количества девушек на бесконечных балах.              От того и не было в его голове даже мысли согласиться на поход на очередной бесперспективный вечер.              Бесперспективный.              Малфой мысленно сделал в своей голове пометку о том, чтобы найти это слово в библиотеке позже, дабы прочитать о других его значениях, и рассказать той, что будет готова его слушать.              — К чему всё это, мама? — Драко откинулся на кресло, поднимая к ней глаза. — И без этих вечеров вы выберете мне жену, а всё это, — он взмахнул рукой в брезгливом жесте, — лишь красивая оболочка уже принятого решения.              — Это, — язвительно ответила Нарцисса, кривя губы, — дорогой мой сын, твоя прямая обязанность и общественная жизнь!              — Верно! — чинно и чересчур громко подтвердил слова жены Люциус, явно не следя за тем, что она говорила. По крайней мере, когда Драко перевёл на него взгляд, он увидел в глазах отца лишь явное веселье.              Леди Малфой недовольно нахмурила брови и молча пригрозила мужу припомнить ему эту выходку.              — Неужели никто не привлёк твоё внимание на приёме Её Величества? Все молодые леди выглядели восхитительно.              — Отнюдь, — вставил Драко, — они выглядели все одинаково. Как молодые леди.              Люциус усмехнулся так тихо, что это могло бы пройти мимо слуха Нарциссы, но, к сожалению, этого не случилось. Малфой младший едва ли попытался сдержать тихий смех, что вырвался у него следом, когда его мать поднялась с места и гневно оставила вышивку на кресле.              — Чтобы оба были готовы к восьми вечера, я не приму никаких попыток сорвать нашу поездку!              Лишь когда дверь за ней захлопнулась, и Люциус, и Драко рассмеялись в полный голос.              Тот же день. Шесть вечера.              — Предпочтение одних вариантов множеству других… — Драко всё растягивал такое знакомое определение на языке, смаковал его и думал. Он думал и думал целую вечность, и это казалось настоящей пыткой. Разве был в его случае толк от слова «выбор», если он никого не выбирал, а вариант, который имел, не мог предпочесть другим?              Перспектива скорой женитьбы не должна была отягощать его. Как говорили все его друзья — это обязанность, связанная со множеством приятных преимуществ. Но Драко испытывал только сомнения и страх.              Он постучал пальцами по подоконнику, засматриваясь на облака у горизонта. Его родители своим примером на протяжении многих лет доказывали, что любовь — дело наживное. Люциус понятия не имел, какой была его жена до помолвки, а она слышала о нём лишь мерзкие слухи. Только вот никто из них в день свадьбы не любил кого-то иного по-настоящему, настолько сильно, что сжималось сердце.              У Драко не было выбора, он не мог предпочесть женщину, что заставляла звёзды гореть ярче на небе, другой, к которой не имел и капли чувств. И, тем более, не мог поменять их местами. И тогда насколько академически правильным было слово «выбирать» в его случае?              Казалось бы, насколько большая глупость — переживать о будущей жизни, когда та расписана до мелочей, и не им. Это походило на течение, которому нужно было позволить унести себя вперёд. Почему же Малфой так нуждался в руке помощи, что вытащит его из воды?              А если выбор стоял между тем, что правильно, и тем, что необходимо ему?              От этих мыслей голова шла кругом, и время не останавливалось, неумолимо двигаясь вперёд. Однажды его отца не станет, и тогда у Драко уже не будет такой радости, как дни на размышления.              Он лениво стянул с себя рубашку и отложил ту на край кровати, чтобы отправиться в ванную. Там его собирались мучить ещё долгий час: стричь волосы, сбривать и так едва заметную щетину — всё, что сделало бы его завидным женихом в глазах любой девушки.              Тот же день. Восемь вечера.              Нарцисса Малфой всегда славилась своей пунктуальностью. Её не заставали до начала торжества, но никогда и не видели опаздывающей. Могу предположить, что такой леди, какой она была, было не по статусу приезжать в поместья, запыхавшись, а тем более, с извинениями. Если виконтессе Малфой вообще приходилось за что-либо извиняться, в чем я позволю себе усомниться.              Она постучала в двери спальни своего сына за минуту до того, как часы пробили бы ровно восемь. Несмотря на то, что у неё был шанс застать его в вопиюще неприличном виде, к своей огромной радости, Нарцисса воспитала Драко согласно всем правилам. И он, как будущий виконт, должен был понимать, насколько важно было находиться в обществе. Мне лишь следует добавить, что без этих балов и собраний, я никогда не смогла бы заметить и рассказать вам эту историю, так что мне пришлось бы согласится с Миссис Малфой.              Драко, стоя перед зеркалом, поправил свой костюм и вздохнул, ловя тоску в собственных серых глазах. Матушка обошла его со спины и положила руку на плечо, наклоняя голову. В такие моменты она светилась гордостью, наблюдая за тем, как сын превращается из мальчика в юношу, а затем и в мужчину.              Нарцисса бегло пробежалась по его виду глазами, чтобы оценить, нет ли каких-то недостатков, ведь она так не переносила их во всём, будь то нитка, что вылезала так не вовремя, опоздания или упрямство мужчин в её доме.              У них была всего минута, прежде чем отец появился бы в дверях, поэтому Драко наклонил голову, развернулся к матери и решился задать вопрос.              — К чему всё это? Вы организовываете для меня встречи, свидания, водите на балы, хотя мы оба знаем, что решение давно принято.              Как и в раннем детстве, Нарцисса поправила несколько вьющихся прядей его волос у лица и улыбнулась. Тёплая материнская улыбка была способна стереть для него всё горе и все печали, согреть его сердце и окутать чувством уюта и безопасности.              — В наше время сложно верить в любовь с первого взгляда, дорогой. Но можно верить в любовь и в чувства, которые рождаются в таком союзе, как брак. И я думаю, что, если ты потратишь больше времени и усилий, то сможешь взять в жёны девушку, в которую ты будешь хотя бы влюблён, — на минуту она вновь становилась его матерью, но, увы, так мало знавшей об истинных чувствах собственного сына.              А как она могла бы знать, если Драко ни разу за последние два года не объяснял причину своего отсутствия дома раз в неделю. Он не рассказывал, куда уходил, когда ездил якобы на рынок, и с кем пропадал на балах.              Смею напомнить, что появляться в покоях женщины до свадьбы для мужчин не считалось чем-то вопиющим. Таковы уж были наши устои и правила, и юноша, что был замечен за времяпрепровождением с не самой благородной дамой, вряд ли был бы осуждён. Поэтому причин для юного Малфоя молчать о своём интересе практически не было. Особенно, если учесть, что предмет его воздыхания соответствовал всем требованиям, которые могла бы вынести семья Малфой для будущей виконтессы.              Был в ней лишь один недостаток. И если для Драко он давно перестал иметь значение, его родители никогда не смогли бы принять его.              Нарцисса видела все сомнения в его взгляде, пусть и не знала, с чем именно они были связаны. Ей было проще думать, что это было лишь нежелание наконец остепениться, стать старше, начать принимать важные серьёзные решения, и её едва ли можно было за это винить. Она была хорошей матерью, которой хотелось бы дать сыну всё самое лучшее, но вместе с тем и мудрой женщиной, которая осознавала, что брак по любви слишком ненадёжен.              Правильные слова, которые ему давно стоило бы произнести, застряли в горле: они практически сорвались с языка, но часы ударили восемь, в комнату зашёл отец, и атмосфера бесповоротно разрушилась.              Всю дорогу виконт курил трубку, в продажу которых удачно вложился его друг и партнёр — лорд Забини. Запах мерзкого табака заполнял всю карету. Даже его можно было вытерпеть, но только не взгляды всей семьи, обращённые на Драко, напоминающие об обязанностях перед страной и ними в частности.              Пока ты будешь искать идеальную женщину, красивую, умную, расчётливую, то постареешь и останешься один. Иногда нужно уметь принимать недостатки, которые есть в человеке.       Так говорил Люциус, и Нарцисса полностью поддерживала его. Слова будто зависли в тяжёлом воздухе между ними, напоминая об этой истине. Раньше Драко считал, что они правдивы. Красота — то, чего было не отнять, статус, чистота крови, состояние — это было первостепенным для него.              — Мне понадобится ваше кольцо, — хмуро заявил он, поднимая глаза к матери.              Нарцисса поняла без слов, поэтому наклонилась к Люциусу. Они оба ждали этого момента, не так ли? Возможности наконец отдать то в руки своего наследника и получить невесту. Пожалуй, этого, задержав дыхание, ждало всё высшее общество Лондона, и я была среди них. Это всегда было интригой, поводом для обсуждений в узких женских кругах за чашкой чая или в закрытых кабинетах отцов и матерей.              Испорчу ли я впечатление моим строгим читателям, если скажу, что в тот день мы узнали ответ? Разочаровал ли он нас или обрадовал — тайна, которую я предпочту сохранить до самого конца.              Юный Малфой получил в свои руки изумруд, обрамлённый ветвями золота, а карета замерла у поместья Паркинсон. Оно отличалось восхитительной красотой, и никто бы не ошибся, назвав его истинным произведением искусства. Путь к дверям был усыпан цветами, огоньки фонарей изящно мерцали, а вдали звучала музыка.              Художник создавал это место, сочетая белоснежные мраморные колонны, резьбу на фасаде, стеклянные террасы и леса вокруг. Тем более, что семья им владеющая, не отличалась бедностью. Лорд Паркинсон был одним из немногих, кто рискнул отправиться в длительные путешествия самостоятельно, что едва ли было принято в нашем обществе. Он удачно выдал замуж свою единственную дочь и теперь крайне редко появлялся дома.              Но сегодня был важный для него день, и он вернулся домой. А его дочь встречала гостей у входа в платье цвета морской волны с короткими рукавами, её короткие угольные волосы контрастировали с мраморной кожей, а улыбка сияла сотней кристаллов.              Пэнси была лучшей подругой детства Драко, сестрой по разуму, какой по крови у него никогда и не было, поэтому он был рад видеть её вновь. Хотя бы ради этого стоило ехать на бал. Он наклонился, коснулся губами атласа перчатки и выпрямился, ловя её взгляд.              — Я рада, что ты пришёл, — ямочки появились на её щеках, и сколько бы раз Драко ни замечал эту особенность, она нравилась ему, как впервые. — Ходили слухи, что ты не появишься.              Он усмехнулся и подал ей локоть, чтобы повести внутрь дома. Паркинсон, а точнее теперь уже Поттер, оглянулась назад, чтобы убедиться, что больше карет в ближайшее время не ожидается. Остальных проводят уже слуги, хозяйка торжества не ждала у дверей никого из тех, кто опаздывал.              — Я не мог пропустить встречу с тобой.              — Зато ты мог пропустить встречу со своей будущей женой, — закатив глаза, возразила она. — Её ты избегаешь куда успешнее.              Малфой промолчал, будучи неуверенным, что именно ответить. Разумеется, Пэнси знала всё о его настоящих чувствах, и никогда не скрывала своего явного одобрения. Астория ей нравилась в значительно меньшей степени, и всё же она была вынуждена присылать ей приглашение на каждое из многочисленных балов.              Астория была великолепным вариантом в глазах многих, как вы уже могли догадаться. Она была умной, воспитанной, красивой девушкой, которая несомненно собирала бы цветы в его саду, чтобы оставлять их на столе в кабинете. Она проводила бы приёмы, всегда гордо поднимая голову из-за того, что носила фамилию Малфой, но никогда не принимая это, как должное. И, может быть, она подарила бы ему сына или дочь, всегда счастливо улыбаясь при любом взгляде на них.              Она была девушкой из достойной семьи, чистокровной, что было особенно важно для родителей Драко. Его семья всегда чересчур яро следила за чистотой крови, и когда-то он мог их понять. Магия, что текла по его венам, была едва ли ни чистейшей из всех в мире. Немногие были так этим одержимы.              Отец Пэнси, к примеру, выдал её за весьма перспективного будущего лорда Поттера — сына магглорождённой волшебницы и чистокровного волшебника. Как бы общество ни противилось браку Лили и Джеймса Поттеров, они стали его частью, а их сын Гарри получил потрясающую жену в лице Пэнси.              Многие вспомнят, когда впервые Гарри стал ухаживать за ней, и как она пыталась отвергнуть все его попытки. Полагаю, что дело было отнюдь не в его обширном состоянии, а скорее в настойчивости и природном обаянии, которое её и покорило. Их свадьба была поистине прекрасной, а любовь настоящей.              Но я отвлеклась. Возвращаю вас к этому обществу, полному загадок, которые нам в тот вечер ещё предстояло открыть.              Драко и Пэнси шли вдоль рядов графов, лордов и леди, и он невольно восхищался тем, как всё было организовано, до ужаса прекрасно. Он подхватил с подносов слуг два бокала, протянул один Пэнси и услышал мягкий тон её голоса, а в том намёк.              — Может быть ты прибыл вовсе и не ради меня?              — Конечно, не ради тебя. Он здесь ради нас! — молодой человек, что настиг их со стороны Драко, ворвался в диалог без всякого уважения. В любой другой ситуации, не будь он брюнетом с глазами, походившими на сапфиры и родинками, что складывались в созвездия, Малфой был бы возмущен.              — Теодор! — Драко поднял фужер в воздух в качестве приветствия, а затем протянул руку, чтобы обменяться рукопожатием. — Может быть, хотя бы ты обрадуешь нас новостями о своей жене?              — В следующем веке, нисколько не раньше, — ухмыльнулся он в ответ.              Семья Ноттов состояла лишь из этого лорда и слухов о его самых невероятных приключениях. И слухи эти шли значительно впереди него, а вот бесчисленное количество красавиц всегда следовало позади. Одинокий, без родителей и без невесты, безумно богатый, да ещё и хорош собой. Думаю, мои читатели знают, как мало нужно для счастья наивным девушкам наших кругов. Увы, однако, Теодор мог обрадовать их лишь пышным торжеством и мимолётным флиртом, на большее его требующая свободы душа была не способна.              Пэнси сощурилась, осматривая пространство, стараясь найти кого-то в толпе людей, и, похоже, безуспешно.              — Гарри ещё не прибыл? — полюбопытствовал Тео.              — Он приехал со мной, но должен был встретить семью.              На этих словах у Драко на секунду замерло сердце. Он огляделся вокруг в поисках знакомых черт, и, так же как и Пэнси, потерпел неудачу, потому и вернулся к разговору.       — К слову, а где Блейз?       — Твоя мать украла его на деловой разговор о трубке, которую продал его отец, — отпивая из бокала, невозмутимо проговорил Нотт. — По-моему, она собирается уговорить их бросить эту затею. Люциус слишком много курит.       — Пусть наслаждается последними радостями, — пожала плечами Пэнси.       — Как не стыдно, юная леди, — попытался осудить её Драко, но сдался и улыбнулся. — Она и вправду его погубит, наконец мама сможет торжественно заявить, что предупреждала его.       — И будет абсолютно права, — в разговор вмешался ещё один друг их небольшого сообщества. Темнокожий итальянец, обольститель женщин, год назад окольцованный прекрасной девушкой по имени Дафна Гринграсс. Как нетрудно догадаться, старшей сестрой Астории.       Блейз Забини. Поставщик самого лучшего джина всему королевскому двору.       Его жена беседовала с дамами на другом конце зала, когда он отсалютовал бокалом.       — Слышал, сегодня Малфоя отдают даме в белом, — Блейз улыбнулся ослепительно ярко, довольный то ли собой, то ли тем фактом, что вскоре окажется не единственным женатым мужчиной в компании. — Как дела у будущей невесты?       — Ты про Асторию или про Драко? — равнодушно спросил Тео, и Пэнси попыталась спрятать тихий смех, прикрыв рот ладонью.       В зале зазвучали первые аккорды мелодии вальса, и Забини был вынужден покинуть их после короткого извинения, дабы потанцевать с Дафной. Пэнси снова покосилась на Тео и в тот момент, когда мимо проходила подходящая леди, потянула его за руку подальше от колонны, где он стоял. После пары недовольных вскриков он налетел на девушку и тут же прекратил возмущения. Драко засмеялся, отворачиваясь в сторону, а Паркинсон, слишком довольная собой, подмигнула Нотту, пока тот уводил даму для танца.              Ей потребовалось не менее секунды, чтобы переключиться и вновь обратиться к Малфою.              — Ты принял решение? — теперь её тон был серьёзным, и в вопросе пряталось так много невысказанных слов. Она действительно волновалась, задавая его, определить это не составило никакого труда.              Драко опустил голову, позволив себе понаблюдать, как в бокале раскачивается напиток. Пэнси в этот момент присела в лёгком реверансе, благодаря графа или лорда за посещение её дома.              — Они выбрали Асторию.              — Я знаю, кого выбрали они. Я спрашиваю, кому ты намерен отдать кольцо, — она развернулась к нему, а Малфой заметил, что она так и не притронулась к вину. — Ты ведь не приехал бы сюда, если бы не знал наверняка.              Малфой дёрнул плечами, мысленно с ней, однако, соглашаясь. Он давно сделал выбор, теперь ему нужна была лишь смелость, чтобы заявить о нём остальным, в этом и крылась вся сложность. Он имел перед собой удачные примеры, имел и не настолько удачные. Он был готов рискнуть, но одновременно боялся потерять то многое, что было у него сейчас. Страшнее всего было потерять ту, кого он так сильно любил.              — Я должен поговорить с ней, — наконец вздохнул он. — Всё объяснить. До того, как…              — Значит, в этом заключается твоё решение? — Пэнси брезгливо поджала губы, Драко не успел попытаться оправдать свои слова, а она уже успела сделать свой вывод. И, взмахнув рукой, отправила его движением в центр зала. — Развейся, тебе это пойдёт на пользу.              Она была права. Он слишком глубоко засел в своих мыслях, затерялся в них окончательно и уже не брал в расчёт реальность. Ему не помешало бы отвлечься. Предоставив подругу самой себе, Драко пригласил первую попавшуюся на глаза девушку, оттенок волос которой был схож с его, и влился в воздушный темп незамысловатого танца.       Его парой оказалась приятная англичанка по имени Кейт из знатной семьи. Она появилась на балу в первый раз, но танцевала определённо точно не впервые. Диалог выдался приятным, более лёгким, чем с его друзьями или родственниками. Они обсудили немного музыку, немного искусство, немного интриги и присущую тем нелепость, и Малфой почти успел проникнуться атмосферой, когда танец закончился, а его спутница исчезла из поля зрения, поменяв партнёра.       Она не была заинтересована в нём, что стало приятной неожиданностью. А потому и оставаться не имело никакого смысла. Драко так и не удалось отвлечься, так что, схватив ещё один бокал с напитком, он поднялся на балкон второго этажа дабы подышать свежим воздухом. Внизу на террасе тоже танцевали, но музыка звучала иная, а за спинами людей пространство горело искрами множества огненных фонтанов.       Малфою определённо не стоило выбираться сюда и покидать общество родителей, но раз уж он оказался здесь, то почему бы не остаться и не понаблюдать за обстановкой? Облокотившись на перила, он стал разглядывать пары и пытаться угадать, насколько сильно представители каждой влюблены друг в друга.       Это была случайная встреча или глубокое чувство зарождающейся любви? Они в браке или только планируют? А планируют ли вообще?       Он мог бы играть в эту игру очень долго, достаточно, чтобы замёрзнуть, даже при такой тёплой июньской погоде, но в стеклянную дверь балкона постучали. Его мать мелькнула в проёме.       — Драко, дорогой, возвращайся к нам.       Он, конечно же, оттолкнулся от перил, поправил костюм и пошёл на выход, теряя такую редкую минуту уединения на балах, как эта. Нечасто удавалось найти укромный уголок, чтобы окунуться в одиночество. Всегда был велик шанс встретиться с нравоучениями отца, рассказами о жизни Нотта или с молодой леди, которая будет очень активно светить своей ладонью без кольца.       Драко сопроводил Нарциссу вниз. Сегодня она надела платье своего любимого приглушённо зелёного цвета, тёмные волосы со светлыми прядями в честь мужа и сына были закреплены заколкой на затылке. Однако больше остального его мать всегда красила уверенность в себе и статность, с которыми она обращалась ко всем. Сын держал её ладонь, пока они спускались по лестнице, а затем аккуратно передал ту подошедшему Люциусу и осмотрелся по сторонам.              От томительного ожидания и отсутствия шампанского где-то рядом юноша дождался начала нового танца и пригласил Дафну. Блейз смиренно промолчал, ведь знал, что друг не позволит и намёка на то, чтобы украсть его жену. Малфою скорее хотелось переговорить с сестрой Астории наедине.       — Блейз считает, что ты в ужасе, — снисходительная улыбка Дафны по каким-то причинам располагала к себе, и Драко улыбнулся ей в ответ, ведя в вальсе. — Я бы сказала, что ты не в восторге.       — Не пойми меня неправильно. Я был бы рад жениться на твоей сестре.       — Где-то здесь должно прозвучать «но», — она вздохнула, не театрально, но с видимым разочарованием.       — Что, если она не та, кто мне нужен?       — Найди ту, — Дафна ответила ему столь просто, будто не замечая в этом проблемы, её плечи чуть приподнялись и опустились, губы поджались, и от неё это стало почти самым ярким проявлением эмоций за многие годы знакомства. — И сделай это до того, как женишься на моей сестре.       — Я хочу, чтобы она была счастлива, — попытался заверить девушку Драко, и та кивнула, понимая его мысль.       — Ты не тот, кто сможет сделать её счастливой, и мы оба это знаем.              Эту тайну они все несли с собой слишком долго, чтобы произнести вслух, но я осмелюсь озвучить её вам. Дело было в том, что не один Малфой был одержим чувствами к другому человеку. Эта болезнь была похожа на цветы, что расцветали в груди, и семена прекрасных алых роз поселились в сердце Астории столь же быстро и внезапно.              Увы, её любовь была безответна, пусть и столь ярка и очевидна каждому, кто посмотрел бы на неё. Её глаза всегда были прикованы к единственной фигуре, что сменяла партнёрш в танце, одаривая каждую очаровательной улыбкой, что выпивала иногда чересчур много, что вызывала скандалы и обсуждения. С глазами, цвета настоящих сапфиров и родинками, что складывались в созвездия.       На секунду Драко всё вновь стало ясно, но вскоре и ясность сменилась в голове новым туманом. Ему было душно и тошно от лент галстука, что перетягивали горло.       — Подумай над этим, — Дафна мягко улыбнулась, прежде чем покинуть его посреди танца.       Малфою хотелось поднять голову к потолку, замереть посреди круга танцующих сплошь и рядом пар, постоять так хоть минуту. Потеряться во всём, что происходило. Его состояние нагнеталось с каждым движением стрелки на циферблате часов.       Всё вокруг, на самом-то деле, было посредственным. Странно, что столь явно это понимание пришло к нему именно тогда. Балы, дворцовые интриги и вообще вся светская жизнь была лишь красивой оболочкой для сложных решений и тяжёлых судеб — она была похожа на кукольный домик, в который играли леди и лорды, оставляя реальность позади. Именно это спасало их от сложных тем, которые было не принято обсуждать за столом.              Восторг и желание продолжать играть в игру, правила которой постоянно менялись, стремительно покидали Драко, но разве были бы мы с вами здесь, если бы он отказался от них насовсем? Некому было бы рассказывать вам эту историю, не существуй кукольного домика в центре Англии, за которым я так упорно следила многие годы.       Малфой замер. Там, где его едва не сбил с ног танцующий со своей леди лорд Бриджертон. И вдруг осознал, что там ему и место — пока мир бежал, не думая, ему было важно знать, что будет с его жизнью дальше. И что гораздо важнее, ему было важно сохранить одно хрупкое сердце в своих ладонях и никогда не позволить ему разбиться.       Драко закрыл глаза, открыл и быстрыми шагами двинулся обратно к друзьям на безопасную для себя территорию, подальше от пристальных взглядов. Тео втолкнул ему в ладонь бокал, но алкоголя в сладкой воде не чувствовалось.       — Важные решения важно принимать на трезвую голову, друг мой, — заметил Нотт с видом философа, отчего Дафна легко усмехнулась.       Драко сделал глоток, ещё один, посмотрел на кружащихся в центре вальса мать и отца, заметил Пэнси, которая говорила с Гарри на другом конце зала, и в следующее мгновение его глаза, серые, как небо перед самой суровой грозой, нашли другие. Тёплые, карамельные, светящиеся изнутри так, как сверкают отблески граней настоящих драгоценных камней. Секунды он тонул, утопал в них, и только потом посмотрел на их обладательницу. Которую видел издалека, и всё равно так близко, словно она стояла прямо напротив.              Она была не старше него, с прекрасными волосами цвета шоколада, которые вились, даже будучи уложенными в причёску по всем правилам. Её платье светло-голубого цвета было расшито витиеватыми узорами и жемчугом, а в руках белый веер то и дело порхал перед лицом.       Подле неё стояла семья Поттеров, они вели очень активное обсуждение, а она, видимо, обернулась на секунду. Драко позволил себе надеяться, что в поисках него.              Всего лишь на секунду.              Их взгляды пересеклись.              И, как и в первый раз, в мире всё встало на свои места.              Её отдающая медовым оттенком кожа на щеках начала покрываться тонким румянцем, а губы попытались сдержать широкую улыбку. Драко даже не старался. Если бы он мог остановить время и заставить всех замереть, то несомненно сделал бы это. Чтобы рассмотреть её, изучить её, насладиться ею.              Перед ним неминуемо появилась танцующая пара, лишая обзора, а когда он снова смог обратить свой взор туда, где стояла девушка, её уже не было. Он был бы и рад предположить, что сошёл с ума, что она ему просто привиделась. Но он знал, что это далеко не так, иначе последние два года оказались бы лишь ложью.       Малфой начал озираться по сторонам, искать её, осматривая каждого, но не нашёл. Забини заметил его метания.       — В чём дело?       — Гермиона… — ему было трудно даже подобрать слова, он не мог перестать заглядывать в одно лицо за другим в надежде увидеть тот самый блеск глаз, как у неё.              Малфой замер, посмотрел на друга и вдруг выдохнул. То знакомое, яркое чувство в его груди никуда не исчезало, и вспомнить о нём было сродни глотку свежего воздуха. Он проигнорировал то, каким взглядом его проводила мать. Нарцисса покосилась на Люциуса, и стало очевидным, что с минуты на минуту в зале предстанет его идеальная невеста, но все мысли были заняты другой. И Драко не был в состоянии переключиться.       Он толкнул двери в коридор, пробежал вдоль картин, встретил множество гостей и попытался откланяться каждому, пока не достиг другого конца поместья. Затем вернулся, снова пытался искать, поднялся, осмотрел людей на террасе с высоты балкона.              Он, наверное, сходил с ума. Определённо.              Драко был почти готов поверить в то, что её присутствие здесь — плод его больного воображения. Однако стоило ему войти обратно в зал, как она вновь мелькнула на другом конце. В этот раз в тёмных зрачках плясали черти, выдавая её маленькую хитрую игру. Да. Он почти поверил.              Гермиона стояла, прикрывая половину лица веером, и Драко сдержал улыбку. Как истинный джентльмен он обязан был сохранить лицо, пусть каждая клеточка его тела и рвалась к ней. Не отрывая от неё глаз, Малфой вернулся к друзьям и попытался затеряться в толпе, чтобы не стоять посреди зала и не смотреть так явно для остальных. Она тоже двигалась, прячась за фигурами людей. И когда она на секунду опустила взгляд в пол, а затем снова подняла на него, Драко понял, что она принимает правила этой молчаливой игры. Их вечной игры, в которой не было ни правил, ни финишной прямой.       Малфой чуть отвёл плечо назад, едва заметно провёл ладонью по воздуху, указывая кончиками пальцев в центр комнаты.       Намёк. Приглашение.       Возле её глаз образовались крошечные морщинки, которые дали понять, что за веером скрывается улыбка. Он видел её сотню раз, тысячу, сотни тысяч, но жаждал ещё хоть одну улыбку, предназначенную лишь ему. Кивком головы Гермиона намекнула ему на стоящих рядом людей, но Драко они не волновали. Он настаивал, приподнимая брови, наклоняя голову. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы она согласилась.              Внезапно Гермиона опустила веер, отложила его на ближайший столик и сделала пару шагов вдоль колонн. Малфой замер на несколько мгновений, но всё же вторил ей. Она бежала от него, хотела, чтобы он её догонял. И когда это осознание достигло его головы, ударив, словно по колоколу, Драко не стал медлить. Он пересёк зал прямо через центр, обходя танцующие пары, и успел заметить то, как она проводит языком по губам, полагая, что он не увидит.       Но он увидел.       Он видел многие вещи слишком ясно.       Малфой стремительно сокращал расстояние между ними и, только оказавшись рядом, забыл, зачем вообще подошёл. Теперь ему было видно каждую её родинку и россыпь крошечных веснушек на острых ключицах. Он чувствовал знакомый аромат её сладких духов, и будто вновь оказался дома.              Если вы успели предположить, что эта девушка и есть та, кто заставляла сердце Драко Малфоя биться чаще в груди уже столь долго, я буду рада подтвердить вашу догадку.              Именно так и велась эта игра, в которой никогда не оказывалось победителя. Она убегала, а затем возвращалась, и всегда к нему, как и он, даже если отлучался, приходил назад. Это игра, за которой я наблюдала слишком долго без возможности поведать историю, что случалась под моим пристальным взором. Она будоражила сердце и заставляла задерживать дыхание всякий раз, как я видела их рядом. Многие гадали и угадывали, а иногда проигрывали в своих ставках. Вы пропускали их мимо глаз, ведь никогда не думали, что это возможно, и, может быть, вы окажетесь правы. Но пока что…       — Вы пригласите меня на танец, Ваша Светлость? — она невинно хлопнула ресницами, протягивая ему ладонь.       — А вы скажете «да»? — ответил ей Малфой и взял её руку в свою, чуть сильнее сжимая тонкие пальцы в длинной перчатке, которую хотелось стянуть в то же мгновение, чтобы прикоснуться к нежной, тёплой коже. Снова ощутить её родное прикосновение. Он не должен знать, как это ощущается, но он знает, и это лишает его рассудка.       Он повёл её к остальным парам, всего четырём, ожидающим начала нового танца. Некоторые никогда не уставали танцевать, и Драко обычно ненавидел это. Но сегодня, сейчас, глядя в её глаза, он думал, что будет не против провести рядом с Гермионой всю ночь. Вдохнув тонкий, едва уловимый цветочный аромат, который от неё исходил, он вспомнил цветущий сад, возможно, лилий или роз. Пионов, раскрытых, тянущихся к яркому июньскому солнцу.       Безусловно, вам станет интересно, кто она такая, и вам захочется узнать историю их знакомства. Возможно, вы вспомните пьесу Шекспира, и тогда найдёте ответ, почему именно она привлекла младшего Малфоя на одном из балов, подобных этому. Имя, которое он слышал лишь единожды очень давно в своей юности, он будет произносить ещё сотню раз во снах, думая о ней.              Гермиона Грейнджер ворвалась в нашу жизнь будучи девушкой без титула и фамильного имени, без поместий, приданого и какой-либо истории за собой. Мы не знали, кто она, не знали, откуда появилась, и, если быть до конца откровенными, мы до сих пор не знаем очень многого о ней. Что будет куда важнее в моём рассказе, так это семья лорда Поттера, и не зря я рассказывала вам о ней ранее.              Лили и Джеймс Поттер взяли волшебницу под свою крышу, и пусть она носила фамилию Грейнджер, она всегда оставалась частью их семьи. Мисс Грейнджер. Незнакомка в красивом платье с улыбкой, которая могла заставить улыбнуться в ответ любого, в том числе и Драко.              Он знал о ней всё. Приезжая в её дом, уверяя, что приехал к Пэнси, он оказывался в библиотеке с ней. Он крал её поцелуи без всяких стеснений, читал рядом с ней книги, смотрел, как красиво солнце обрамляет её силуэт на закате. Он знал, какие романы она любила, какие цветы предпочитала, какие кошмары видела по ночам. Каждую мелочь, каждую деталь. Абсолютно всё.              И Драко находил её идеальной. Даже если её подол был испачкан после бесконечных прогулок, и даже когда она смеялась, так громко, как было не принято в его кругах. Особенно он обожал её в моменты горячих споров, в которых он позволял ей выигрывать после долгих попыток её переубедить.              В ней был лишь один недостаток, который давно перестал быть для него важен. Она не была чистокровной волшебницей.              Любой из вас, конечно, скажет, что это, наоборот, совершенно неважно. Любовь, что поселилась в этом городе среди договорных браков и лицемерия была важнее любых статусов, и, знаете, я с вами соглашусь. Редко, когда мы встречали здесь что-то настолько чистое и искреннее.              Их лица находились слишком близко, её грудь упиралась в его, между носами оставалась всего пара сантиметров, и Малфой напрочь забывал, что они не были одни, что вокруг были люди. Он переставал ощущать на себе чужие взгляды, не слышал шёпота. Для него остались только музыка, неровное дыхание Гермионы где-то возле его губ, цветочный запах и карие глаза.       Мерлин.       Её глаза…       Ни один писатель не смог бы сравнить их с драгоценными камнями. Они не были похожи на сапфиры или изумруды… Они цвета карамели, цвета тёмного солнца, когда то закрывает луна и наступает затмение. Они цвета прекрасных полей до того, как взойдут зелёные стебли. Они цвета янтаря, если подставить его под лучи солнца. Они светились изнутри таким светом, какой нельзя воссоздать. И пусть янтарь не драгоценность. Пусть Драко сравнит её глаза с оттенком дорогого алкоголя.       Он тонул в них.       Они были как омут, в который хотелось окунуться с головой. В них хотелось теряться, захлёбываться и никогда не всплывать на поверхность.       «Она не леди» — напомнил себе в который Малфой, когда Гермиона сделала от него шаг назад, но вот она шагнула вперёд вновь, он опустил руку ей на локоть, аккуратно увёл от своего плеча и потянул за тонкую ткань молочного цвета у кончиков её пальцев.              Этот момент застывал в мгновении, пока нежный шёлк осторожно приоткрывал каждый сантиметр её руки, а затем и вовсе опал вниз, будто ничего и никогда не значил.       Он и не значил.       Прикоснуться к её тёплым рукам было всё равно, что просидеть зимнюю ночь у камина с книгой в руках, вкусить самого изысканного вина на ужине с семьёй, выйти ранним летним утром на балкон и вдохнуть полной грудью. Это было то волшебство, которое не имело с настоящей магией ничего общего, и именно оно заставляло кончики пальцев искриться.       Ему казалось, что всё, что он знал до встречи с ней — пустое и бесполезное. Теперь была важна лишь она. И этого оказалось достаточно.       Драко видел и страх, и предвкушение в глубине её зрачков, но она не отступила. Следя за тем, как он чертит линию вниз по её предплечью, и как ровный строй крохотных мурашек вторит его касаниям, поднимаясь выше, вдоль по руке, Гермиона грела его щёку тёплой ладонью, а затем аккуратно переместила ту обратно на своё место — на его сильное плечо.       Пусть вокруг говорили люди, и они будут говорить ещё очень долго, Малфой не останавливался.       Он провёл пальцами по открытому месту возле её шеи, откинув пряди мягких волос в сторону, и снова забыл обо всём на свете. Но когда ему в очередной раз пришлось отстраниться от Гермионы, глотнуть холодного воздуха без неё, — его сердце запротестовало и собралось разорваться на несколько частей.       Когда говорили, что любимый человек являлся второй половинкой, то не имели в виду, что изначально были не целыми. Дело в том, что женщины крали половину мужского сердца и уносили с собой, всегда напоминая о том, что кому-то эта часть уже принадлежит. И в то мгновение, когда он вставал с ней рядом, дышал с ней одним воздухом, вместе, — вот тогда все части складывались воедино.       Они танцевали ещё две маленьких жизни, проживая их ярко, незабываемо, и мысль, что Драко сделал правильный выбор, укоренилась в сознании.              Гермиона была умна, это всегда было заметно по тому, как она размышляла, отвечая на его вопросы. Она знала себе цену. Она была достаточно скромна, чтобы краснеть из-за танца перед другими людьми и близости. Однако двигалась великолепно, как фея, порхающая с цветка на цветок — элегантно и нежно.       Драко кружил её в последний раз, стараясь подобрать верные слова. Гермионе не нужно было слышать их, она видела его насквозь. Только вот именно тогда он заметил на лестнице знакомую фигуру. Взгляд зацепился за тёмные волосы и яркое белоснежное платье, а руки по-прежнему держали мисс Грейнджер, но видел он, увы, только разочарованный взгляд Астории.       Она спускалась медленно, шёлк юбки струился за ней по ступенькам, мать горделиво ступала следом, и в этот самый момент остановилась музыка. Драко замер с девушкой в руках, глядя на предназначенную ему невесту, а затем опустил взгляд и увидел то же знакомое разочарование в глубине зрачков Гермионы.       Он, будучи не в силах произнести ни слова, сделал поклон совершенно машинально, притянул её руку к себе, чтобы оставить невесомый поцелуй. Ему столько нужно было ей сказать и столько объяснить, рассказать о том, что творилось в его душе все эти дни и недели, о чём он молчал. Она должна была знать, что всегда была единственной в его жизни.              Гермиона торопливо присела в изящном реверансе и, мимолётно взглянув на Асторию, наклонилась к нему.              — Игра закончена, Драко, — её улыбка разбила его душу тем, насколько теплой и искренней она была. — Мы оба это знаем.              — Всё не так, как тебе кажется, — прошептал он в ответ, но её пальцы уже выскользнули из его ладоней.              — Я люблю тебя.              — Гермиона…       Он не успел остановить её, и она спешно покинула зал. Драко чувствовал себя так, словно предал её, и она, наверное, ощущала то же самое. Из уважения к семье Гринграсс он подавил желание броситься за ней и объясниться.       Малфой встретил Асторию, одетую в почти свадебное платье, улыбнулся ей и поприветствовал, но взгляд её просил о большем, нежели о простых светских беседах. Сколько же в ней всё-таки было мудрости, раз она понимала в чём дело. Он осторожно взял её руку в свою.              — Поговорим?              — Давно пора, — согласилась она и позволила увести себя подальше от любопытной толпы, изучающей каждое их слово. Они прошли всего несколько шагов из зала и остановились в одной из небольших гостиных. Малфой запер за собой двери и повернулся. — Полагаю, будет справедливым, если мы не станем врать друг другу.              Он вздохнул и отошел от дверей ей навстречу.              — Я всегда любил её.              Астория мягко улыбнулась ему и наклонила голову.              — Я знаю, — сказала она, а когда Драко удивленно вскинул брови, то тихо усмехнулась. — Очень трудно не заметить то, как ты смотришь на неё. Не всем это очевидно, но я знаю тебя с детства, для меня ты как открытая книга. И в чем-то я ей даже завидую.              — Астория…              Она подняла руку в воздух, останавливая его.              — Дай мне сказать, — Гринграсс сделала глубокий вдох и прямо взглянула ему в глаза. — Я не хочу за тебя замуж, Драко. Даже если бы ты был влюблён в меня, а не в Гермиону. Я не хочу, и мы оба знаем причину. Но есть вещи, которые выше тебя, меня, всех нас, и о моих желаниях никто не спрашивает. Единственный способ для меня не стать твоей женой, это позволить тебе отказаться от помолвки.              — Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за этого решения. — Он в несколько шагов оказался рядом и с особой осторожностью подхватил её ладонь. — Мой эгоизм не должен отразиться на тебе.              — Хоть один из нас должен получить то, чего желает по-настоящему, — Астория сжала его пальцы. — Тео может никогда и не взглянет на меня, но Гермиона… эта очевидная любовь — такая редкость в наши дни, Драко. Не вздумай потерять её из-за семьи или предрассудков.              — Он не заслуживает тебя, — прошептал он и наклонился, оставляя на ладони мягкий поцелуй, в который была вложена вся безумная благодарность.              — Зато Гермиона заслужила тебя, а ты — её. Иди. Я сама всё объясню семье.              Он в последний раз поднял к ней голову, чтобы убедиться, что действительно получил разрешение уйти на столько, сколько ему будет нужно.              И, получив его, Малфой сорвался с места.              Скорее всего, «сорвался» — это преувеличение. В его реалиях это могло выглядеть как довольно быстрый шаг в сторону тех коридоров, куда ускользнула Гермиона. Он надеялся, что она всё ещё среди них, надеялся найти её среди картин, которые так усердно коллекционировал отец Пэнси, ведь именно там, ей — Мисс Грейнджер — было самое место. Как настоящему произведению искусства.              Драко пролетал через один этаж за другим, след её платья так и не попался ему на глаза, но он не останавливался, даже когда достигал последнего этажа, а затем снова спускался. Ему не приходило в голову, что он уже искал её в этих же местах. Малфой не хотел и близко допускать мысли о том, что Гермиона могла спрятаться в каком-то укромном уголке, дождаться, пока он уйдет, и уехать с бала совсем, ведь вечер давно начал перетекать в ночь, и гостей становилось всё меньше.              Нет.              Невозможно было допустить такого. Не в его далеко не идеальной картине мира, в которой мелькнуло что-то настоящее. В Гермионе не было никакой фальшивости благородных дам, жажды сплетничать, вытягивать деньги и плести интриги. В ней были только свет и искренность.              Драко срывался на бег сразу, как только слышал глухой стук туфель по коврам поместья, но каждый раз ошибался. Ему хотелось рвать на себе волосы от отчаяния, но он не сдавался. Даже если ему пришлось бы бежать за ней на другой конец света.              Стоя в тишине поместья, Малфой прислушивался ко всем мимолетным звукам, и его магия внутри просыпалась чистейшей интуицией. Не было заклинания для поиска человека, но оно и не требовалось. Драко позволял волшебству проникнуть в себя целиком, добирался до последних мыслей в голове, чтобы получить хоть какую-то подсказку. Он вспоминал о своей привычке прятаться по комнатам и доверял только своему шестому чувству, когда медленно проходил вдоль дверей. Он прикасался к ручкам каждой двери, пока внутренние импульсы не сказали ему, что стоит остановиться у одной из них.              Драко постучал, и, не получив ответа, толкнул двери вперёд.              Его тут же встретил заполнивший всё помещение прохладный воздух и аромат ночи. Вы же знаете, что она пахнет совершенно особенным образом? Иначе, как если бы магия пропитывала землю только после того, как солнце садилось за горизонт.              Малфой закрыл проход за собой, шагнул вглубь пространства и тут же обнаружил Гермиону, убежавшую от него в надежде, что он её не отыщет.              Как же она была прекрасна.              Его леди стояла на балконе с открытыми стеклянными дверьми, белоснежные прозрачные шторы поднимались с каждым порывом прохладного ветра и, словно продолжение её платья, обвивали девушку в объятиях нежного летнего дыхания.              Она обернулась на него сразу, как только под его ботинком скрипнула половица.              — Драко, остановись. — Он замер, всматриваясь в глубину её глаз, ища ответ на то, что ей было нужно от него в ту секунду. — Зачем ты пришёл?              Её голос прозвучал обвинительно, и нотки обиды болезненно проникли внутрь, хотя Драко и осознал, что, в какой-то мере, она имела право злиться на него. Но больше всего в нём было боли, неприкрытой ничем. Она проникала глубоко в его тело и дробила там всё внутри на сотни тысяч осколков.              — Потому что всё не то, чем кажется.              — Разве не так? У тебя есть невеста, и мы оба знали, что однажды всему этому придёт конец. Я же не… — Гермиона замолкла на мгновение, маска её самообладания рассыпалась. — Я ведь не глупая.              — Я никогда не посмел бы назвать тебя глупой, — ему нужно было снова взять её ладонь в свою, провести кончиками пальцев по щеке и поймать светлую улыбку, но он сдержал самого себя от сокращения расстояния. — Гермиона, Астория никогда не была моим выбором. Им была ты.              — Я не могу им стать.              — Но почему нет?! — повышая голос, возразил он. — Назови мне хоть одну причину. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты этого не хочешь!              — Я грязнокровка! — внезапно воскликнула она, и в комнате наступила тишина, такая тяжелая, что можно было почувствовать её в воздухе. Драко смотрел на девушку долгие секунды, которые медленно тикали на часах на тумбочке. Гермиона сжимала губы, и ему было так больно от того, что сейчас это имело значение. — Я маглорожденная. Я не леди, у меня нет богатств, нет родословной. Ты знаешь всё это!              И это было настолько неважно, что сводило его с ума. Пока весь мир вокруг него твердил, осуждал, оценивал, Драко было всё равно. Почему это должно быть иметь для него хоть какое-то значение? Он мог бы дать ей титул, он мог бы обеспечить всю её жизнь, он сделал бы для неё всё, о чем она попросит.              — Я не могу быть ни твоей женой, ни твоей невестой, ни даже твоей возлюбленной, — с тоской закончила она и сглотнула, стараясь сдержать слёзы, которые выдавала дрожь в голосе. — Я уеду. Куда-нибудь далеко, как и планировала, а ты сможешь жениться на Астории. И всё будет правильно.              — Это в любом случае будет недостаточно далеко! — после продолжительной паузы Драко, наконец, прервал её, его голос снова стал более резким. — Разве на земле есть уголок настолько далёкий, куда ты смогла бы уехать и освободить меня от страданий?              — Драко…              — Я — джентльмен, — он поднял брови, указывая на дверь. — Мой отец воспитывал во мне благородство, но оно висит на волоске, становясь всё более шатким с первого же мгновения, как я увидел тебя.              Драко задыхался, уставившись Гермионе в глаза, пока она молчала. Он не понимал, какую эмоцию видит в её глазах, но уже не был в состоянии остановиться, и слова вырывались из него быстрее, чем появились в голове.              — Ты — боль моего существования, — он подсчитывал секунды, в то время как выдыхал и старался умерить свой пыл. Две-три-пять. На её лице мелькнул новый намёк на грусть, и он понял, что должен завершить свои слова, — и объект всех моих желаний.              Громкий выдох Гермионы был слышен в воздухе. Она всё так же была поражена и испугана. Драко приближался к ней, она внимательно слушала каждое его слово.              — Днём и ночью я буду мечтать о тебе. И о том, что я… — «сделал бы с тобой» почти вырвалось, но Малфой прикусил губу и замолчал.              Он остановился в миллиметрах от Гермионы, она закрыла глаза, и кончик её носа почти коснулся его щеки.              Мерлин, рядом с ней было так восхитительно.              — Знаешь ли ты, сколько существует способов соблазнить леди?              Его пальцы коснулись её запястья. Гермиона посмотрела ему в глаза, возможно, с ноткой вызова. Но её действия доказывали, что он не должен соблазнять её. Она бы подарила ему своё сердце, если бы он мог дать ей одно единственное обещание, и по каким-то причинами этого казалось достаточно.              — Я мог бы показать тебе.              — Я не просила всего этого, — её дыхание было тяжелым, и в нём звучали и желание, и разочарование, — терзаться от подобных чувств. Просить тебя о таком решении. Терять голову при твоём взгляде.              Драко медленно провёл пальцами по её скуле, затем запустил ладонь в волосы и ещё немного приблизил к себе.              — Ты понимаешь? Это невыносимо, — он прошептал ей на ухо.              — Невыносимо, — Гермиона согласилась с ним таким же шёпотом.              Малфой резко накрыл её губы своими, и вкус клубники моментально вспыхнул на его языке. Он целовал её слишком страстно, слишком настойчиво, но она отвечала ему тем же, обвивая сильные плечи хрупкими руками. Малфой почувствовал вкус настоящего наркотика — любви. И теперь он не мог остановиться, подхватывая её ногу в кружевах и шёлке, притягивая девушку к себе, вжимая в собственное тело.              — Нет, — вдруг заявил он и сам же отстранился от неё.       — Я остановлюсь.       — Не смей, — яростно ответила ему Гермиона и потянула назад к себе за лацканы пиджака.       — Я остановлюсь, — твёрже уверил её Драко.       — Не. Смей, — отчеканила она каждое слово прежде, чем утянула в новый поцелуй. Он не задавал ей вопросов, а она и не планировала отвечать. Всё, что его волновало, — она. Она, она и только она.       Заперев двери магией, он провел языком по её сладким губам и подумал, что определённо оказался в мире куда лучшем, чем его. Драко почувствовал, как она улыбается, когда он прикусил её губу, затем поцеловал, и, скрывая внутреннее ликование, резко развернул её спиной к себе, пытаясь найти пуговицы на платье. Он соврал бы, сказав, что не делал этого раньше, но сегодня, с Гермионой, всё ощущалось иначе. И он пытался, но никак не мог избавиться от совершенно ненужной ткани. Может, всё из-за того, как тихо она выдыхала от прикосновения его губ к её шее. Или из-за того, как он чересчур сильно тянул её кожу зубами, заставляя дрожать в своих руках.       «А может и из-за того, и из-за другого», — думал он, пока вторая рука обводила контуры её тела бесстыдно.       Драко сдался и потянул ленту в её шоколадных кудрях на себя. Вытащил цветы, имена которым не знал, бросил их то ли на пол, то ли на стол, пока все пряди шёлковых волос не упали на её плечи. И, зарываясь в них носом, Малфой вдохнул её великолепный аромат, а затем почти сразу же нашёл застежки чёртовой одежды и сорвал пуговицы резким движением. Ткань спала к её идеальным стройным ногам.       Если она не потомок вейлы, то кто она?       Его губы покрывали всё, до чего могли дотянуться. Плечи, ключицы, руки. Её колени подкосились. Драко снова резко развернул её и потянул на себя. Гермиона попросила о секунде на то, чтобы отдышаться, её легкие разрывались, но даже по этой причине она была не в силах остановиться, поэтому надавила на его плечи, и Малфой сел на край кровати позади себя.       Одной рукой Грейнджер сняла с него пиджак, а вторую он аккуратно придержал пальцами, стягивая и эту перчатку, как совершенно лишний предмет и без того избыточной одежды на ней. После Драко опустил её ладонь на свою щёку, и она поцеловала его вновь, углубляя поцелуй, плавясь в его руках от таких простых ласк.       На ней был корсет, шёлковое белье, и ему хотелось избавиться от всего, чтобы оставить её полностью обнаженной под светом луны и любоваться ещё несколько часов. Гермиона нависла над ним, упираясь коленом между его ног, пока Драко торопливо расстёгивал жилет и рубашку, и посмотрела на него так, словно он рассыпал звёзды по небу только для неё. А он хотел бы подарить ей всю свою жизнь, если этого будет достаточно.       Её волосы коснулись его плеча, когда он потянулся к ней и уложил руку на поясницу. Это не было вопросом, скорее, приказом, хотя Малфою не казалось, что он имел на это право. Но Грейнджер не возражала. Она наклонилась, привстала, и он наконец смог поцеловать открытый участок прямо под её бюстье. Её кожа сразу покрылась россыпью мурашек, а внутри него разлилось чувство собственного удовлетворения.       Ведь он делал это с ней, никто другой.       Драко оставил мокрую дорожку поцелуев на её идеальном плоском животе и уперся подбородком на груди.       — Что? — она улыбнулась, на щеках образовались ямочки, и Малфой очертил линии её лица большим пальцем.       — Ты красивая.       — Чего только не скажут мужчины, чтобы залезть даме под юбку, — снисходительно, как обычно, бросила Гермиона и откинула прядь светлых волос от его глаз.       Малфой лениво приподнял брови.       — Думаешь, дело в этом?       — Сколько там существует способов соблазнить леди? — добавила она и засмеялась, когда Драко слегка укусил её снова, оставляя на коже следы зубов, пока тянулся руками к своему пиджаку. В переднем кармане верхней одежды лежала та самая крошечная коробочка, которую он открыл, и перед Гермионой предстало небольшое кольцо.       Малфой взял её руку в свою, осторожно развёл тонкие пальчики и надел золотую полоску на один из них. Грейнджер открыла и закрыла рот несколько раз, не находя, что сказать.       — Драко…       — Я люблю тебя, — он улыбнулся ей и поцеловал костяшки пальцев.       — Ты ведь знаешь, что это того не стоит. Твоя семья и моя кровь…       — Не имеют для меня никакого значения. Я сказал тебе всё, что должен был. Для меня любая женщина меркнет на твоём фоне. Я был и буду влюблён в тебя с того первого момента, как ты позволила утонуть в своих глазах.       Наверное, если бы Малфой мог подобрать более удачные, красивые слова для описания всего, что она сотворила с ним за эти месяцы их знакомства, он бы их выразил. Но когда она просто поцеловала его, отдавая всю себя, падая ему на грудь, он уже не думал о поэмах и любовных письмах. У него будет целая жизнь, чтобы написать ей сотни таких, восхваляющих каждое из её многочисленных качеств.       — А что насчёт тебя? — Драко позволил себе отвлечь её, покрывая горячими следами ключицы под тихие звуки её прекрасных стонов. — Сомневаешься?       — Никогда, — смело сказала Гермиона, и у него не было ни единого повода ей не верить.       Малфой подхватил её за талию и тут же опустил на постель. Дернул за верёвки на подпорках, чтобы балдахин окутал их полностью. Спрятал ото всех. На всю ночь она принадлежала лишь ему. А потом на всю жизнь. — Только не останавливайся, ладно? — попросила она, и Драко кивнул.       — Ни за что.       Он взялся изучать её всю, каждый миллиметр кожи. Стягивая корсет, он потратил драгоценное время, чтобы насладиться открывшимся ему видом. Её грудь была небольшой, идеально помещающейся в его ладони, пока другой рукой он скользнул по рёбрам своей будущей жены. И сразу же запечатал каждое своё действие поцелуем. Это касание было столь интимным и чувственным, что Гермиона выгнулась под ним, потянулась ему навстречу и встретилась с его бёдрами.       Ей стоило бы думать о приличиях. Но ведь она не леди. И никогда не станет ей. Она будет его виконтессой Малфой.       Драко вжал её в матрас сильными руками, буквально придавил к поверхности, и сразу же очертил губами нежную кожу под правой грудью, а затем аккуратно подцепил зубами сосок и услышал писк, сорвавшийся с её губ.       Это не было усладой для его ушей, это было настоящей музыкой.       Опускаясь ниже, Малфой обвёл языком маленькие неровности на её коже, которая на вкус была как настоящий мёд, поэтому и нравилась ему столь сильно. Она будет высечена в его голове со всеми своими недостатками, которые он назвал бы преимуществами, навечно. И когда он сполз к её ногам, становясь на колени и поднимая к ней свой взгляд, то увидел лишь протест в её глазах. Но пока тот оставался немым, и пока она все ещё была обнажена на покрывалах перед ним, Драко не останавливался. Цепляя шёлковое белье, он стянул его вниз по стройным ногам и откинул за границу их постели.       Она задыхалась перед ним, буквально металась по постели. Малфой поцеловал её слишком хрупкую коленку, царапая ногтями кожу, поднимаясь выше, пока не достиг ступни и не устроил ту на своём плече. Грейнджер была меньше его, ниже, может, почти на голову, и сейчас он смотрел на неё и понимал, что она действительно маленькая. Ему стало страшно сломать её.       Он перевернул Гермиону на живот и притянул к себе, пока она не встала на колени вместе с ним. Его член настолько восхитительно упирался ей в поясницу, что она застонала, а ему пришлось зажать её рот ладонью.       — Чуть тише… Там внизу ещё идёт бал, помнишь?       Ей необязательно было знать, что на комнате стояло заглушающее заклинание.       Гермиона откинула свою голову ему на плечо, поцеловала в шею, точнее, в то самое место за ухом, и Драко пронзило зарядом от этой ласки насквозь. Он почувствовал её улыбку кожей.       Он вырисовывал круги на её ребрах, проводил обеими руками по изгибу её талии, когда вдруг осознал, что может обхватить ту почти полностью, что кончики его пальцев сомкнулись бы. Одной рукой он продолжил удерживать девушку близко к себе, а второй соскользнул ниже. Перпендикулярная линия была невидима для неё, но горячее касание поперёк низа живота заставило вздрогнуть. Драко поцеловал её плечо, опуская пальцы, и она моментально подалась навстречу его движению.       — Тш-ш-ш, — попытка успокоить закончилась тем, что он улыбнулся подобно коту.       Она горячая и мокрая для него, и ему стало дурно от этого, как в первый раз. Эйфория накрыла с головой. Он раздвинул её ноги, коснулся средним пальцем клитора, опустился ещё чуть ниже и едва вошёл в неё на одну фалангу, тут же ощущая укус на своей шее. Её рука зацепилась за его волосы, чтобы удержаться, а его вторая перекатывала меж пальцев чувствительный сосок, чтобы вырвать из Гермионы ещё один стон.       Драко хотел довести её до сумасшествия.       До той же степени наслаждения, до какой доводила его она.       Он не контролировал себя, когда тихо вздохнул ей в кожу плеча, и Гермиона ответила ему что-то невнятное.       Искусство. Великолепие. Идеал.       Он двигал пальцами по её клитору, постепенно набирая темп, пока она не содрогнулась абсолютно вся, так, что даже его ладони почувствовали все вибрации её тела. Одновременно с тем, как оргазм сотрясал и разум, и тело Грейнджер, Малфой толкнул её вперёд и вернул назад на спину. Её щеки покрылись румянцем, опухшие губы приоткрылись, и ему тут же стало необходимо покрыть засосами и укусами каждый участок открытой кожи, чтобы заставить её выкрикивать его имя. Но он всё ещё не был уверен, что она готова на большее этой ночью. Даже несмотря на то, что пообещал жениться на ней.       Гермиона внимательно взглянула на него, и её глаза застилал такой туман похоти, что у Драко дернулся член от невыносимого желания оказаться внутри неё. Он оставил укус на груди так, чтобы скрыть тот под тканью платья, а затем обвёл языком сосок левой груди, что явно нравилось Грейнджер.       Она вся будет покрыта следами их ночи, когда будет покидать эту спальню, к чёрту остальное.       На животе, на боку, на внутренней стороне бедра. Грейнджер не пугали следы его зубов и кровоподтеки, а его уж и подавно. Малфой целовал её и грубо, и нежно, и чувствовал, что ей не нужны были розовые сказки и исключительная аккуратность. Поэтому он позволил себе оставить дорожку поцелуев на её бедрах, а затем резко сместиться и захватить губами клитор.       Твою мать.       Гермиона выгнулась дугой. Он скользил языком вдоль входа, и она ухватилась за простыни под собой. Драко сжал губы чуть сильнее. Она простонала его имя. Ухватилась за его волосы. И, Салазар, он вылизывал бы её всю, потому что она прекрасна до последней капли.       Грейнджер остановила его тогда, когда он уже решил, что ей не хватало совсем немного до достижения разрядки. Она резко подняла его за подбородок и тут же приникла к нему своими губами. Прошло всего несколько секунд, а она уже свела его с ума, обведя своим языком его, собрав свой вкус, и Драко не попытался сдержать ухмылку.       — Хочу всего. Тебя. Пожалуйста, — она срывалась, терялась, и он не мог ей отказать.       Она сама потянулась к его брюкам, но, нет, Малфой заключил её руки в замок над головой. Гермиона подалась к нему бёдрами. Намеренно дразнила его, пачкая ткань брюк следами возбуждения.       Он больше не мог ждать.       Драко стянул с себя брюки под её довольным взглядом, и она… прикусила, чёрт подери, губу. Он не удержался и снова поцеловал, и это было слишком соблазнительно, ведь она оставалась всё такой же на вкус. Ему было страшно целовать её шею, потому что на той он бесспорно оставил бы следы, а это чревато последствиями.       — Уверена? — уточнил он, обдавая горячим дыханием её щеки.       — Без всяких сом...       Драко заткнул её в начале фразы поцелуем, резко толкаясь вперёд. И всё.       Его реальность распалась на кусочки столь мелкие, что он никогда не будет способен собрать их воедино. Это что-то не сопоставимое ни с чем из того, что он переживал когда-либо ранее.       Гермиона дёрнулась под ним, и когда он почувствовал, как её ноги обернулись вокруг его талии, решился выйти из неё почти полностью, толкнуться назад, чтобы услышать восхитительный шёпот её голоса. — Драко…       Он будет жить ради этого.       Она попросила ещё. Он постепенно пристраивался к ней, входил в неё снова, смотрел в эти глаза и понимал, что те стали почти чёрными от чересчур расширенных зрачков. Он слушал каждый её вскрик и звучание своего имени, каждый неразборчивый бред, шёпот и стон, слетающий с её губ с каждым его толчком.       Малфой утонул в ней весь, а она рассыпалась в его руках, и именно так их души переплелись. У него исчез весь мир, и он уже не понимал, как дышать без неё. Жить без неё. Открывать глаза по утрам. Он мог лишь целовать её целую вечность, поглощать как наркотик. Пока не умер бы от передозировки, если Гермионы вообще могло бы стать слишком много.       Её было мало, даже когда он пребывал на грани. Ему было недостаточно находиться с ней, в ней, так недолго, хотелось ещё чуть-чуть, но и сама Гермиона под ним уже была близко. Он застонал и укусил её губы, пока не почувствовал, как она сжалась вокруг него. Встречая каждое следующее движение его бёдер, Гермиона выкрикивала его имя, и это выглядело для него столь реально, убивая, добивая его. Он больше не нуждался ни в чём, кроме её тихого хныканья «Драко» после. Малфой оставался в ней ещё несколько мгновений, а затем последовал за ней, стараясь не рухнуть.       Он ничего не пытался сказать, она тоже была не в силах, но Драко мог её поцеловать, поэтому так и поступил.       Казалось, он не мог восхищаться этой девушкой ещё больше, но всё равно восхищался тем, какой красивой она выглядела именно тогда, хоть уже и изрядно уставшей. Гермиона смотрела на него из-под пышных ресниц, улыбалась, и это было его лучшей наградой.              Пятница. Около полуночи.       Малфой не пытался врать или увиливать, когда выводил Грейнджер из спальни и вёл вниз. Поверх её атласной перчатки красовалось кольцо, и он сомневался, что это можно было бы истолковать как-то иначе.              Он чувствовал себя невероятно гордым за ту неловкость, которую Гермиона испытывала перед таким публичным представлением, но больше всего он гордился своим выбором.              Он не был спонтанным, и не был глупым. Он не был необъяснимым, или сделанным на пустом месте. Он был сложен из множества частей, которые теперь образовывали его цельное сердце.              Драко улыбнулся, глядя на Гермиону рядом с собой, поднял её ладонь и поцеловал пальцы.              Было абсолютно неважно, с какими трудностями им предстоит столкнуться потом, с родителями и их взглядами, в частности, он смог предпочесть один вариант множеству других. И не ошибся.              Они ловили на себе все взгляды оставшихся в тот вечер гостей.              И когда Драко Малфой вышел в середину зала, единственное, что он успел объявить до восторженных криков, было:              — Дамы и господа. Хочу представить вам свою невесту — мисс Гермиону Грейнджер.       Если вы по каким-то причинам не посетили бал в доме лорда Паркинсона, то вы упустили уникальную возможность услышать главную новость этого сезона вживую: магглорожденная волшебница из семьи Поттеров смогла привлечь внимание наследника огромного состояния семьи Малфой.              Как отнесётся к этому общество, нам ещё только предстоит узнать.              И если кому и суждено было рассказать вам эту сказку о любви, что случилась на моих глазах в далеком 1813 году, то мне. Я ставила на любовь, и, как и юный Малфой, никогда не ошибалась в своём выборе.

Всегда ваша,

Леди Уислдаун