***
Шум толпы оглушал. Нил догадывался, что так и должно быть, но всё равно оказался не готов. Сидя на высоких трибунах, он изо всех сил старался игнорировать то, как Ники восхвалял своих «детей», отказываясь принимать любые поправки от Стюарта или Нила о кузенах. И если его дядя лишь нежно вздыхал и качал головой, то Нил откровенно забавлялся, представляя, как будут дуться близнецы, когда он покажет это короткое видео, где Хэммик слишком громко и чётко произносит «дети». Стыд у взрослых отсутствовал вовсе. Нил не понимал, как им удаётся вести себя настолько невинно, но так откровенно бесстыдно. Если они с Эндрю со стороны выглядели так же, то им следовало извиниться. Желательно, перед всей школой разом. Но не перед Аароном и Кевином. Они заслужили страдать. Толпа вновь загудела, когда на поле выбежали девушки и парни в ярко-оранжевой униформе. Нил предполагал, что где-то среди них присутствует и Кейтлин, но был слишком далеко, чтобы разглядеть. Музыка и командные кричалки быстро поглотили небольшой стадион. Ники, ожидаемо, знал все слова наизусть. Стюарт каким-то образом сумел выглядеть восхищенным и смущенным одновременно. Он не кричал, но активно подбадривал аплодисментами. Нил ненавидел и любил их одновременно. Дело в том, что его дядя несколько дней назад вернулся со свидания с весьма серьёзным и озадаченным выражением лица, ломая брови будто бы в какой-то загадке и самым недовольным тоном поинтересовался, почему Нил не сказал ему о предстоящей игре полуфинала, что будет происходить в их школе на этих выходных. Ответа у Нила не было. Эндрю, пусть и знал, что Нил хотел бы посетить один из матчей, не обмолвился об этом ни словом. Но что куда более важно — Кевин тоже молчал. Из чувства простой мелочности, Нил навязался в компанию Стюарта и Ники. Отношения с Эндрю не заставили его изменить своё мнение и полюбить этот жестокий и глупый вид спорта, но он был готов к тому, чтобы пережить самый отвратительный вечер в своей жизни, после которого, он надеялся, сможет застать Миньярда врасплох. Ох, Нил более чем собирался сделать это. — Либо ешь, либо выброси, — недовольно произнёс Стюарт, выхватывая из его рук уже остывший хот-дог, который они купили ещё полчаса назад на входе. Нил даже не думал возмущаться. Может, он и был немного голоден, но совершенно точно не имел достаточно смелости, чтобы пробовать то, что готовили его одноклассники. Заметив, что Стюарт действительно собирается отправить остывшую закуску в пакет с мусором, Ники издал обиженный вопль и вырвал его из рук Хэтфорда. Нил бросил на дядю неуверенный взгляд и сморщил лицо, когда Ники уверенно откусил огромный кусок хот-дога. Стюарт вздохнул и покачал головой, призывая воздержаться от комментариев. Для человека, обладающим даром готовки, Ники имел действительно плохой вкус на то, что ел сам. Выступление болельщиков закончилось. На площадку ровным строем вышли две команды. Нил не вдавался в подробности жеребьёвки, как и не то чтобы сильно следил за игрой. Может, он и был знаком с правилами, узнавал отдельные приёмы, которые применяла команда их школы, но он не был заинтересован в том, чтобы различать детали. Это были самые скучные и тяжёлые полтора часа в жизни Нила. Он мог только смотреть на то, как его друзья раз за разом делают опасные маневры, как Эндрю сталкивается с громадными соперниками, вышибает из них дух, поднимается и идёт дальше. Внутренности сжимались каждый раз, когда толпа ликовала при подобных трюках. Кажется, никому не было дела до травм, которые слишком легко можно было получить на площадке. Нил искренне ненавидел этот вид спорта. Ликуя по завершении своей личной пытки, он, наверное, и не понял бы, что Лисы победили, если бы не активная радость Ники и не самый тонкий намёк от дяди. — Тебе следует поспешить, пока они не ушли, — Стюарт кивнул вниз на поле, где шли празднования и скорбь перед тем, как команды будут делать финальное рукопожатие. Нил, кивнув, поспешил вниз. Он чувствовал себя глупо, пока перепрыгивал по несколько деревянных ступенек за раз. Пожалуй, он действительно был самым худшим болельщиком здесь, но тем не менее мчался к краю трибун, соединённой со скромным проходом, ведущим в раздевалки. Может, Нил и не любил этот глупый футбол, но он любил своих друзей, которых просто был обязан поздравить с победой. К сожалению, так мыслила вся школа. Толпа на первых рядах стремительно увеличивалась, не давая приблизиться. Нил видел макушки Даниэль и Элисон, а ещё, кажется, уловил фигуру Рене, но не мог быть уверен. Девушки были гораздо ближе к полю и уже забрались на невысокий забор. Нил разделял их чувства, ему и самому хотелось бы навалиться на Эндрю, окажись он в доступной близости, но, увы, его возможности ограничивались высотой четвёртого ряда. Избрав иную тактику, он устремился вглубь, выбил себе небольшой клочок пространства над коридором к выходу с поля. Отсюда открывался хороший вид, а высота не была слишком сильной. Толпа продолжала шуметь, но теперь вызывала лишь раздражение. Подпрыгивая на пятках, Нил с нетерпением ждал, когда же почётные звёзды этого вечера, наконец, направятся переодеваться. Первым был Гордон. Нил с искренним волнением наблюдал за тем, как Сэт в последний момент поймал спрыгнувшую в его объятья Элисон. Он отказывался признавать, что его сердце предательски дрогнуло из страха, что девушка свалится прямо на твёрдый гравий. Вся сцена в общем очень сильно напоминала то, как великие спортсмены больших стадионов покидают площадку. Это было столь же величественно и помпезно, как и по тем коротким отрывкам по ТВ или вырезкам в интернете, на которые натыкался его пытливый подростковый ум. Нилу было сложно понять, почему все поголовно испытывают неистовый восторг, даже если сам испытывал нечто подобное. Но всё же, Нил больше относил себя к Дэн и Элисон, нежели к неконтролируемой толпе. Его восторг был вызван не победой в этой глупой игре, а тем, что Эндрю победил. Хэтфорда мало интересовала остальная команда, когда его внимание было сконцентрировано на светлой копне волос, что слиплась в забавные влажные прядки. Он хотел прикоснуться. В принципе, именно это он и сделал, опасно перегнувшись через ограждение и коснувшись волос Эндрю. Реакция была мгновенной. Отшатнувшись, Миньярд использовал весь остаток сил, чтобы бросить как можно более недовольный взгляд на смельчака, пренебрёгшего репутацией его нелюдимости только для того, чтобы замереть в следующее мгновение. Нилу пришлось вновь перекинуться через ограждение, чтобы не свалиться головой вниз, но он успел заметить, как потрясение стёрлось с лица Эндрю, сменяясь почти маниакальным восторгом в глазах. — Поздравляю с победой, — самодовольно изрёк он, чувствуя нарастающее смущение от того, что его заметили. Он слышал радостное «Нил!» как минимум от двух знакомых голосов, но решил проигнорировать их. И был рад этому решению, когда увидел, как в руки уже подбежавшего к ним Мэтта (он что, бросил Дэн одну на трибунах?) впихнули шлем, пока Эндрю делал стратегически необходимые пару шагов назад для разбега. Поразительно, что у Миньярда ещё оставались силы к концу этой безумной полутора часовой игры. Особенно поразительно то, как он умудрился не только высоко подпрыгнуть, но и подтянуться на заметно дрожащих руках достаточно, чтобы опереться ногами на одну из балок основания, оказываясь лицом к лицу с Нилом. Запах пота ударил по рецепторам, выбивая дыхание. Нил не мог не смотреть на то, как солёные капли продолжали сбегать по раскрасневшемуся лицу Эндрю, посылая в мозг далеко не те сигналы, которые должны были. Крепко держась за перила, Миньярд жадно впитывал его образ, будто бы опасаясь, что он растает в следующее мгновение. — Ты здесь, — то ли обвинил, то ли изумился он тихим голосом, чем сильно позабавил. Рассмеявшись, Нил протянул руку и заправил одну из прядок со лба Эндрю за ухо, соглашаясь. Он знал, какое внимание привлекает их взаимодействие. К сожалению, он слишком хорошо понимал это, но не мог найти в себе сил, чтобы беспокоиться. Не сейчас, когда всё, чего желало его сердце — искренне поддразнить Эндрю. — Кое-кто забыл упомянуть, что сегодня важный матч. — Ты не любишь толпу, — защищаясь, напомнил Эндрю. Его кадык забавно дёрнулся при глотке, заставляя Нила желать прикоснуться к нему. — Разве ты не боролся с этой моей стороной последний год? — Мне не казалось, что я достиг успеха. — Ты этого не сделал, — признал Нил, мягко скользя пальцами по линии челюсти. — Но научил быть более терпимым. Эндрю определённо собирался сказать что-то заумное и сладкое, но Нил не желал этого слышать. Обхватив дрожащие от усталости ладони, он крепче прижал их к ограждению и сократил издевающееся расстояние. Губы приветствовали знакомой текстурой и нововведением в виде сухости и отчетливого привкуса пота. Невинная целомудренность таяла под кожей, передавая короткие послания. Я рад, что ты здесь. Я рад, что пришёл. Ты удивил меня. Поздравляю с победой. Я горжусь тобой. Невинно, но тем не менее интимно для чужих глаз. Настолько лично, что становилось неудобно. Нил не был единственным, кто чувствовал это. Хмыкнув, Эндрю в мгновение ока разрушил все чары волшебной неги, углубляя поцелуй. Нил с радостью приветствовал это. Если смущать, то лучше уж остальных, а не друг друга. Ладони под его руками дрожали, выдавая усталость и истощение Миньярда. Хотелось спрятать его подальше от этой непрошенной публики и обеспечить комфорт и спокойствие. У Нила даже было место на примете, Стюарт ведь навряд ли сразу поедет домой и пренебрежет этим шансом провести с Ники время. Эндрю повалился в его объятья, пугая в то мгновение, которое ему потребовалось, чтобы отцепить пальцы от ограждения и обхватить Нила. Это было ужасно долгое мгновение, во время которого Хэтфорд чувствовал, как заикнулся его пульс, а руки взлетели в воздух, пытаясь хоть как-то зацепить Эндрю и спасти от падения. — Я устал, — ныл Миньярд, тая на его коже и не догадываясь о том, как только что чуть не довёл своего парня до сердечного приступа. Понимающее мычание Нила утонуло в какофонии аплодисментов, свистов и криков товарищей Эндрю по команде. Громче всех был, конечно же, Мэтт. Нил хотел, чтобы они все пропали. Бросив на Бойда испепеляющий взгляд, он принялся мягко массировать мышцы спины Эндрю, одной рукой продолжая крепко прижимать к себе. Может, он и стал чуть более терпим к общественности, но это не значило, что Нил был доволен ей. В особенности, школьниками, которые уже начали активно перешёптываться за его спиной. Будто бы они с Эндрю не были так очевидны в последние месяцы. Глупые подростки. Он видел, как Кевин тащил скамейку, которая была подозрительно сильно похожа на ту, которую использовали во время матча для игроков второго состава. Недовольство хорошо отображалось на его лице, однако вместе с этим изумруд его глаз передавал то самое принятие нежности, которое обычно было применимо к раздражающим выходкам родственников, которых любишь слишком сильно, чтобы ругаться на это. Что удивительно, Аарон помогал тащить эту несуразно длинную скамью равно с таким же видом. Разместив её прямо под Эндрю, оба парня легко залезли на неё и переплели руки в страхующем режиме, готовые к тому, что спускаться Миньярд будет с куда меньшим количеством грации. Нил фыркнул, глядя на это. — Я ненавижу вас, — поймав его взгляд, произнёс Аарон, но при этом дёрнулся, когда Эндрю переступил с ноги на ногу, опасно зависнув над небольшой высотой, удерживаемый только объятьями Хэтфорда. Нил не верил ему ни на грамм.***
Смотря на то, как Эндрю едва держится на ногах от усталости, Нилу хотелось смеяться. Куда предпочтительнее было винить во всём выпивку, но, к сожалению, Миньярд выпил только пару бокалов на праздновании в доме Элисон, которые не влияли на него. Пьяную вялость легко было отличить от физического истощения, которое он наблюдал сейчас. Забравшись на его кровать, Эндрю отказывался от любых убеждений, что ему стоит хотя бы переодеться. Нил даже не заикался о душе. Надежда на то, что школьные душевые смыли хоть сколько-то пота с его кожи, сильно хваталась за разум Хэтфорда. Глядя на торчащую из-под одеяла макушку, Нил со вздохом достал пижаму (он поблагодарил себя за осмотрительность, что ещё не успел выкинуть старую, но, кажется, пора было приобрести отдельную для Эндрю. Стюарт явно будет рад этой новости, особенно когда Нил даст ему полную свободу в выборе. Эндрю заслуживал своей смущающе милой пижамы от дяди) и легко потянул за край убежища Миньярда. — Давай, я не позволю тебе спать в уличной одежде. Хватит уже того, что ты испачкал мне кровать. Удивительно, но это подействовало. Несмотря на явное недовольство, Эндрю уступил и даже сел, однако на этом его энергия кончилась. — Раздень меня. Выгнув бровь от этого заявления, Нил покачал головой, подходя ближе. — Какой требовательный. — Проблемы? — Никаких, мистер Миньярд, — как можно формальнее ответил Нил, дёргая за подол футболки. Несмотря на свою явную нелюбовь к холоду, Эндрю был тем, кто раздевался с первыми намёками на тепло. Снег ещё продолжал лежать в местах особо сильных сугробах, а этот вечный мёрзлик уже щеголял в футболке и кожанке. Нил не понимал его. Неужели выдуманный для школы «крутой» образ стоил этих жертв? Да и какой смысл, если в выходные Эндрю всегда одевался максимально комфортно, пусть и не менее приятно для глаз? Помогая переодеться, Нил старался действовать максимально клинически, представляя на месте Эндрю пьяного дядю, который слишком перебрал, чтобы смочь справиться самому. Это было глупо. Будто Стюарт хоть когда-нибудь показывался Нилу в таком состоянии. Нил был обречён на провал в тот самый момент, когда Эндрю остался без футболки. Эндрю, к слову, ни черта не помогал. Зависнув с поднятыми руками, он выразительно выгнул бровь, заметив замешательство Нила. Очень, очень нечестно и низко с его стороны. Нил не постыдился упомянуть об этом. Эндрю ухмыльнулся, но весь эффект был потерян, когда Нил накинул на его голову уже свою футболку, дёргая за подол и натягивая её на голову. Пришедшие в беспорядок волосы веселили своей хаотичностью и статикой. — Одуванчик, — прокомментировал Нил к неудовольствию Миньярда, глядя на него с забавой и мягкостью. Он не мог не провести по ним рукой, укладывая. Эндрю выглядел слишком довольным этим. Хвала богам, помощь со штанами Эндрю не потребовалась. То ли он понимал, что это слишком опасная для них зона, то ли просто пожалел Нила и не стал подвергать излишнему напряжению, которое неделями не находило выхода и только росло. Было приятно думать, что Миньярд заботился о них двоих и их отношениях, если бы не тот факт, что было весьма ясно, насколько сильно Эндрю на самом деле не хотел разочаровывать Стюарта и его веру, возложенную на здравомыслие Миньярда. Стюарт был настолько серьёзен, что в действительности составил им целый список специалистов, которых он был готов оплатить только для того, чтобы избежать разговоров касательно интимной жизни двух подростков. Нил благодарил дядю каждый раз, когда он или Эндрю обращались за советом к доктору Хуань — молодой девушке-врачу, которая была чуть ли не последней в том списке. И ему, и Эндрю нравилось то, что они не чувствовали давления из-за большой разницы в возрасте в общении с ней, это помогало чувствовать себя более непринуждённо. К тому же, её весьма сильные затруднения в английском — она переехала из Китая чуть меньше четырёх лет назад — добавляли комичности и веселья встречам. Наблюдая за тем, как уютно Эндрю устроился на его кровати, Нил почувствовал один из тех болезненных спазмов в своём сердце, который напугал бы его в прошлом. Теперь же он мог только улыбаться и гладить мягкие светлые волосы, задаваясь вопросом, чем заслужил это. Бросив на него угрожающий взгляд, Эндрю сморщил носик и вздохнул, отодвигаясь и приподнимая край одеяла. Будто ему вообще нужно было двигаться, чтобы Нил поместился. Глупый. Даже если бы Эндрю занял всю кровать, а это было физически невозможно, не с этими необъятными размерами, Нил вполне смог бы уместиться на жалком кусочке матраса, переплетя свои конечности с Миньярдом. Наверное, Нил никогда так быстро не переодевался, как сейчас. Сбросив вещи грудой мусора около кровати, он наспех натянул свою собственную пижаму с глупыми кроликами, которую дядя купил ему на Рождество, и устроился рядом с Эндрю, обхватывая его сухие руки своими. Погребённые по макушку под одеялом, они оба просто смотрели, не желая делать что-либо кроме этого. Это казалось правильным. Хрупким и драгоценным, куда более значимым, чем всё остальное. — Это кажется сном, — прошептал Нил. — Это? — М-м-м, — Нил кивнул на их переплетённые руки и самого Эндрю. — Я как будто вижу сон на яву. Длинный сон продолжительностью в год. Знаешь, было страшно пойти в школу вновь, окунуться в эту атмосферу и заговорить с кем-то. Да, я до сих пор плох во многом, но посмотри: у меня есть ты, Кевин и даже Аарон с Кейтлин. Я вроде как лажу с Мэттом и Рене, могу общаться с Дэн. У меня есть друзья и парень. Вау. Эндрю фыркнул и потёр нос о подушку, притягивая Нила к себе. — Глупости. — А вот и нет! — Рано или поздно люди бы заметили, какой ты, просто я был первым, — Эндрю самодовольно хмыкнул и заправил длинные медные пряди за ухо. Нил сморщил нос. — О, они замечали. — Не так, — Эндрю потряс головой и накрыл его рот ладонью, не давая возразить. — Те дети, которые встречались тебе в прошлом, — сволочи. Они не имели никакого права так себя вести и задевать тебя своими словами. И сейчас, я думаю, они понимают это. Давление с губ пропадает, но Нил больше не чувствует необходимости говорить. Сожаление и грусть в голосе Эндрю отбивают всё желание. Обняв парня за талию, Нил притянул его ближе, играясь с тканью футболки. — Даже если они этого не делают, я не хочу, чтобы ты зацикливался на них. — Почему? — Они этого не стоят? — Эндрю явно собирался сказать это как истину, но сломался на последнем слове. — Ты больше, чем злость и обида на глупость идиотов. Можешь не доверять, избегать новых знакомств, но не смей закрываться от нас. Не смей сомневаться в себе и том, что достоин всего этого, — он махнул рукой, как бы показывая, что имеет в виду куда большее, чем их. Чувствуя подкрадывающееся смущение, Нил сделал то единственное, что казалось спасением — накрыл губы Эндрю своими. Награждённый ответом, он чувствовал прилив смелости. Исследуя явно проступающие сквозь тонкую ткань контуры мышц, Нил довольно подстраивался под нарастающий темп. Порочная похоть быстро захватила разум, затуманивая сознание. Было приятно ощущать эту, казалось бы, безоговорочную страсть, исходящую от Эндрю, в любой момент времени. Казалось, что совершенно неважно, как именно выглядит Нил, малейший намёк на то, что он уделяет внимание Эндрю, находится с ним в достаточной близости, чтобы прикоснуться, или сам инициирует контакт — Миньярд теряет любые ориентиры. Он бы соврал, если бы сказал, что такое слепое желание не было приятно. Тем более когда сам с той же отдачей хватался за Эндрю. Взяв себя в руки, Нил перекатился прямо на парня, растекаясь лужицей по крепкому телу. Руки привычно легли ему на бёдра, подтягивая выше. Усмехаясь в поцелуй, ему оставалось лишь послушно развести ноги и едва ли не оседлать Эндрю в знакомой позе. Атмосфера менялась стремительно и решительно. Сложно было не возбудиться под умелыми прикосновениями, знавшими каждую крупицу его тела и искусно пользующимися этим знанием. Хотя Нил был уверен, что Эндрю вообще мог ничего не делать (особенно эти лёгкие пёрышки-прикосновения к его рёбрам, электризующие так, что прошибало до дрожи, спасибо большое), мог просто лежать бревнышком и терзать его губы в какой-то садистской вехе удовольствия. И этого было бы более чем достаточно. Как бы ни было приятно томительно чувствовать напряжение, они не были готовы делать что-то большее. Банальная усталость не дала бы насладиться близостью в полной мере, а отдавать только часть себя казалось кощунством. Теперь, когда как минимум один из ответственных за них взрослых знал о них, было куда проще «урывать» моменты единения и подготавливаться к ним с достаточной тщательностью и вниманием, чтобы это не было чем-то постыдным и неудобным. И тем не менее, Нил хотел кое-что сделать. Чувствуя, как Эндрю трепетно избегает правую часть его торса, держа руку исключительно на ткани кофты и не решаясь запустить её под хлопчатую материю, как сделал это с другой рукой, он всё больше убеждался, что хочет этого. Оторваться от губ Миньярда — целое достижение. Нил не гордится им, не тогда, когда видит это явно недовольное выражение лица. Чем дольше он был с Миньярдом, тем больше детских черт замечал в этом обычно серьёзном подростке. Это было очаровательно. Так же очаровательно, как испугался Эндрю, когда Нил мягко опустил его руки и потянулся за спину, быстро срывая с себя кофту. Неверие и паника так явно отображались в его глазах, что Нил почти слышал не озвученные слова. — Всё нормально, — заверил он, скидывая кофту куда-то на пол и обхватывая Эндрю за запястья. — Ты можешь смотреть, трогать — что угодно. Я хочу, чтобы ты… Улыбка, широкая и такая непривычно яркая на этом лице, поражает. Эндрю не спешит, но это не выглядит как акт недоверия, скорее, он даёт время самому себе, чтобы вдоволь насладиться новшеством. Это похоже на то, как дети старательно медленно распечатывают подарки, шестым чувством догадываясь о том, что там, за всей этой яркой и красивой обёрткой, находится что-то драгоценное и желанное. Сложно поверить, что это относится к Нилу, но так и есть. Эндрю не врёт, никогда, если это касается чужих чувств. Он не лукавит и не умеет притворяться, поэтому ему веришь. Верить Эндрю легко, особенно сейчас, когда нет сомнений в его искренности. Немного грубый по краям, прямее рельс и острее самых заточенный лезвий, он непостижимо точен и тактичен. Руки следуют за глазами, изучают каждый миллиметр неровности кожи, знакомятся и запоминают особенности. Эндрю не просто изучает, как ощущается испорченная кожа под руками, он прощупывает нарушенную чувствительность и сканирует реакцию Нила в попытке заметить самое маленькое отклонение от нормы. Именно поэтому это так легко. Отдать всего себя в руки Эндрю, передать эту ответственность и без опаски наблюдать, как трепетно он примет этот жест. Миньярд ничего не говорит: не делится мыслями и не сыплет бессмысленными комментариями. Это сродни благословению. Они оба достаточно мудры для своих лет, чтобы знать, что это некрасиво, с точностью наоборот, грубо, неприятно и чужеродно. Признать это — самое простое, что можно сделать, куда сложнее — принять как данность. Трагедия, которую ни один из них не в силах исправить. Её нельзя вырезать с кожи и спрятать в дальний ящик, её нельзя забыть и сделать вид, что её не было — не тогда, когда каждая её крупица так сильно въелась в тело Нила. Как бы неприятно это ни было, её остаётся только принять. И Эндрю с этим справляется уже отработанным методом. Возможно, дело в нём самом. Возможно, в том, что Миньярд пережил — Нил до сих пор не знает всей истории, ведь в отличие от него, Эндрю не вываливает всё сплошным потоком откровения. Нет. Он разбивает на маленькие кусочки, которые сбрасывает на голову сродни осколочной, поражая точечными ударами правды так, чтобы приоткрыть занавесу собственной боли, но не оглушить. Там где Нил порывистый, решительный и несколько безрассудный, Эндрю взвешенный и рассудительный, слишком трезвый и охватывающий столь многое, замечающий каждую деталь. Мурашки щиплют кожу ознобом, пока широкая ладонь успокаивающе опускалась по коже, лелея изученную территорию. Золото глаз было вновь обращено на Нила и только него, смотрит так, будто желая изучить душу и забраться в самые сокрома разума, а Нил понимал, что готов отдать всё это без каких-либо паролей и шифров. Просто выложить на бумаге и подписаться под каждым словом, чтобы точно и на века задокументировать этот самый момент, когда окончательно пропал в Эндрю Миньярде. — Иди сюда, — надавив на талию, Эндрю убаюкивал в объятиях, укладывая его на себя. Живое одеяло, которым так часто в последнее время выступал Нил, идеально ложилось поверх его тела, накрывая и придавливая так, как не может ни одно самое новомодное бездушное, которое натянули по самые плечи. Эндрю продолжал играться с тёплой кожей и чертить что-то на спине, постепенно становясь всё более медленным и тяжёлым. Сложно сказать, кто уснул первым — широких объятий незабытья хватало, чтобы обхватить на обоих.***
— Отойди, — знакомый голос заставил дёрнуться. Рука обвивает талию и направляет в нужном направлении, а Нил, так потерявшись в многообразии выбора, повиновался. Его спина прижимается к толстой ткани чужой кофты, ухо опаляет дыхание, а сам он тонет в неожиданной близости. Эндрю же просто тянется к одной из полок, возвращая книгу на место. — Что смотришь? Уложив подбородок ему на плечо, Миньярд прижал к другому боку стопку выбранных книг. — Мне нужен роман. — Неужели? — удивление и скептицизм разили в его голосе, пока, Нил был уверен, Эндрю бросал на него косой взгляд, полный недоверия. Это было заслуженно. Пусть Хэтфорд и не уступал ему в любви к чтению, он редко покупал что-то новое — коллекция его дяди более чем удовлетворяла его потребности, а с учётом схожести их вкусов, Нилу вообще не приходилось заморачиваться с тем, чтобы искать что-то для себя. В редких случаях, когда он и был вынужден что-то купить, Нил чётко осознавал свои желания и не тратил время на походы в магазины, заказывая всё на дом. — Я ищу подарок, — стоило словам слететь с его губ, как Нил понял, что подобный разговор уже имел место между ними. Кажется, прошла целая жизнь и обратно, но его память была достаточно надёжной, чтобы подсказать тот осенний день, когда он впервые увидел в Эндрю нечто большее, чем странного гоповатого парня, достающего его в школе своим сталкерством. Они оба были безбожно грубы тогда, слишком колючие и недоверчивые от внезапного столкновения, и оглядываясь на это сейчас, Нилу было смешно. Он не мог знать, вспомнил ли тот злополучный день Эндрю, но он пропал из-за спины так же внезапно, как и появился. Так же, как сделал это в тот раз. Кажется, тогда такое поведение задело Нила, и он успел понапридумывать всякого и даже обидеться, но сейчас он просто обернулся и покорно ждал, зная, что Миньярд не оставит надолго в одиночестве. — Это вышли в последние две недели, — словно в подтверждение произнёс Эндрю, выглядывая из-за угла с ещё парой книг. — Ники говорит, у них неплохие продажи и отзывы. Улыбнувшись, Нил принял подношение и беглым взглядом оценил обложки. Довольно симпатично, хоть и совершенно не в его вкусе. — Когда твоя мать начнёт говорить, чего именно хочет? — Думаю, никогда, — Нил легко пожал плечами и переплёл их пальцы, следуя к кассам. — На самом деле, она и не просила, я просто захотел купить ей что-то. — Уже решили, когда поедете к ней? — Не совсем, — Нил скривился и вздохнул, сжимая руку Эндрю чуть сильнее. — Она не ответила на моё прошлое письмо, но я ещё не говорил дяде. Думаю позвонить в клинику. — Звони сразу Би. — Думаешь? — Она не станет врать, — кивнул Эндрю и отпустил его руку, вставая сразу за спиной в этой небольшой очереди. Ники в этот раз не был за кассой, но его присутствие всё равно ощущалось в магазине. Нил не был уверен, придумывал ли он себе это или же Хэммик действительно был где-то здесь, просто вдали от любопытных глаз, но было приятно думать, что где-то меж этих стеллажей скрывается молодой человек, который обязательно одарит их тёплой улыбкой при встрече. То ли его действительно не было на месте, то ли Ники прятался где-то глубже в закоулках магического пространства сказки книжного, но он так и не объявился, не выпрыгнул с объятиями и громкими приветствиями, даже когда они решительно вышли за двери. Ветер трепал тщательно уложенные волосы, над которыми Нил простоял целый час. Конечно, сие действие не должно было занимать столько времени — всё-таки текстура волос Миньярда была куда покладистей его собственных — просто ему было приятно копошиться в светлых прядях и строить самые несуразные причёски, пока Эндрю ворчал на каждый предложенный и продемонстрированный вариант. Лучи солнца, впервые не скрытого за грузными облаками, отливали всевозможными оттенками золотого, создавая вокруг Эндрю едва ли не ауру знаменитости, внезапно снизошедшую до обычной прогулки. Его комфортный и домашний наряд наравне с теми старыми очками, которые теперь Нил видел на парне всё реже и реже — Миньярд поделился, что, наконец, преодолел свою фобию и теперь привыкал к линзам — только усиливали этот контраст мягкости и уверенности вокруг парня. Они вместе выглядели очень забавно. Настолько разные в стилях: объёмный оверсайз и модная поношенность вещей в контрасте с более строгим кежуалом, практически граничащим с чем-то более официальным, — они походили на задиру и жертву. Только вот вместо того, чтобы обижать и дразнить, Эндрю по-собственнически уложил руку ему на талию и повёл к машине на парковку. Эта вылазка в город не несла в себе какой-то конкретной цели. Кроме желания Эндрю заехать в магазинчик кузена, у них действительно не было планов. Но они действовали совершенно синхронно: Нил указал на поворот, а Эндрю развернул руль ещё до того, как слова слетели с его губ. Нил закидывал в корзину закупки и вещи первой необходимости под довольно чёткие инструкции Миньярда, который был щедр на критику и собственные комментарии о товарах. Нил закрыл глаза на явно чрезмерное количество сладкого и игрушек, которые, как заявлял Эндрю, совершенно точно необходимы и нужны. Он громко смеялся на весь отдел бытовой химии, когда вантуз свалился на светлую макушку Эндрю и храбро принял крещение этим жезлом, когда Миньярд в угрожающе приблизился прямо к нему, желая расплаты. Нил хохотал так громко, что не думал о том, что они привлекают внимание других покупателей, или о том, что в воскресный день людей было слишком много. Он довольно позировал со схваченном с полки ёршиком, когда Аарон спросил, занят ли Эндрю и сможет ли он подвезти его до дома Кейтлин. Нил со спокойной совестью закидывал многочисленные пакеты в багажник и подставлял лицо под порывы тёплого весеннего воздуха, чувствуя призрачный запах возрождающейся листвы. А самое главное — он без зазрения совести и смущения делал затяжку из рук своего парня, довольно устроившись меж его ног, сидя на капоте машины, и принимал ласкающие поцелуи на изуродованную часть кожи, щуря глаза в довольной улыбке. В жизни Нила всё ещё был ворох и небольшая кучка проблем, которые подпитывались его неуверенностью в себе и прошлыми обидами, которые он не был готов прорабатывать. Не было и героического порыва, который бы заставил его в миг переосмыслить свою жизнь и бросить вызов целому миру. Нил Хэтфорд оставался обычным подростком, не стремящимся к немысленным высотам, но на его стороне был человек, ради которого он хотел бороться, даже если этого и не требовалось. Его никогда не просили об этом, не намекали и принимали таким, какой он был, но именно эти факты заставляли что-то глубоко трепетать и провоцировать себя на труд. Тот самый ненавидимый труд и усилия, направленные на самого себя. Нил Хэтфорд хотел стать лучшей версией себя не для того, чтобы стать достойным Эндрю Миньярда, а только лишь с той целью, чтобы наконец стать собой. Подростковая влюблённость далеко не самый надёжный показатель чувств, она не так крепка и осознана, как в более зрелом возрасте, но куда более искренняя и безоговорочная, не опошленная пороками и грехами. Быть удостоенным честью испытать её — самая большая награда, которую можно вообразить. И Нил Хэтфорд самый большой счастливчик в этом мире, ведь именно Эндрю Миньярд был тем, кто подарил её. Осознанно или нет, но он стал тем самым проводником света в кромешной тьме, что пробивался сквозь самый густой мрак своим мягким свечением, лишь озаряя, но никогда не принуждая. Это могло быть безоговорочной правдой или самообманом, но Нил верил, что мягкое холодное сияние было именно таким. Нил смотрел, как его добровольный Спутник вращался по орбите, указывая курс, шёл прямо в небольшое скопление людей, где его уже ждал их глава. Нил наблюдал, как Эндрю панибратски общался с Алби, который за эти полгода настолько привык к его посреднической роли, встречал его как своего друга, и не мог игнорировать эту приятную щемящую боль внутри. Нил Хэтфорд был чертовски влюблён в Эндрю Миньярда. Того самого Миньярда, который недовольно морщился, когда маленькая бездомная девочка обнимала его и утыкалась в грудь лицом, громко благодаря за подарки и приветствия. Выпавшая из пакета бутылка воды тяжёлым грузом лежала в руке, пока Нил наблюдал за этим милым и неловким взаимодействием. Пластик скрипел под пальцами, когда хватка усилилась в спасительном движении. Глубоко вдохнув, Нил сделал небольшой шаг вперёд. Не было ни звука разрушающихся стеклянных стен, которые годами оберегали его, ни какого-то облегчения или раскола мировоздания. Каждый шаг — борьба, которая не была такой уж разрушительной. Это как вновь начать ходить после перелома — с небольшой хромотой, болью и дискомфортом, но знакомо и также естественно, как дышать. Невозможно не почувствовать гордость благородного золота, обращённого к нему, и это также приятно, как и самая громкая похвала, которую только можно услышать. Махнув рукой, Нил поднимает двухлитровую бутылку воды, как бы обозначая причину своего решения. Это глупо и совсем необоснованно, но всё-таки срабатывает необходимым предлогом, который принимается счастливой улыбкой Алби и дюжиной ожидающих взглядов. Но самый важный — насыщенный эмоциями гордости, который прошибал до самых костей. Нил Хэтфорд был обычным подростком, который только учился жить в этом мире, понимать его правила и раз за разом набивал синяки на своей душе, но самая мудрая её часть подсказывала, что влюбиться в Эндрю Миньярда никогда не было плохой идеей.