О сердцах и их употреблении в пищу

      Всем известно, что волшебник Хаул настоящий сердцеед.       Он выбирает красавиц, но не только потому, что любит все красивое (а он любит), но и потому, что требуется особая самоуверенность, чтобы вручить свое сердце тому, кто их ест, и рассчитывать, что его вернут. Такой самоуверенностью обладают только красивые люди.       Глупые девицы, воспитанные на сказках и верящие, что проклятия можно разрушить легко и просто. Убежденные, что раз они красивы, то несомненно должны получить свое «долго и счастливо».       Иногда девушкам, чьи сердца съел Хаул, удается добраться до замка. Тогда они мнутся возле двери или окна — бледные и несчастные — умоляя Кальцифера впустить их (он никогда не открывает им) и проклиная Хаула (его никогда нет дома).       — Я не должна была отдавать ему свое сердце, — плачут они.       — Зачем же тогда отдала? — Кальцифер никогда не упускает шанса поддразнить их.       — Я думала, что особенная. Надеялась, что он вернет мне сердце.       Глупые хорошенькие девицы. Тщеславие настолько затмило их разум, что они решили, будто правила к ним не относятся. Хаул красивее их всех и еще более тщеславен, но когда он отдал Кальциферу свое сердце, то не рассчитывал получить его обратно.       Может, поэтому Кальциферу достаточно одного сердца, в то время как Хаул никак не может насытиться. Возможно, поэтому сердце Хаула все еще бьется в пламени Кальцифера, надежно спрятанное среди поленьев, тогда как сердца, съеденные Хаулом, тут же сгорают внутри него, словно это он сотворен из огня…       Кажется, сделка придала Кальциферу немного человечности, а самому Хаулу — немного демоничности. Потеря сердца определенно не повлияла на Хаула так, как на большинство людей. Хаул — полная противоположность серости и унылости. Он взбалмошный и неистовый, с блестящими глазами, идеальной кожей и нечеловеческой грацией. Хотя глупые девицы, за которыми он ухаживает, этого не замечают, ослепленные его красотой и проникновенными речами.       Хаул страдает так артистично. Поэтому все глупенькие девицы позволяют показать, как вытащить из груди сердце (это легко), вручают его ему, а затем очень удивляются, когда Хаул его съедает.       «Я думала, он вернет мне сердце».       Глупышки. Какая ужасная причина, чтобы вручить другому свое сердце.       Хаул ест сердца, но никак не может насытиться.       — Я так голоден, — жалуется он Кальциферу, прижимая руки не к животу, а к сердцу. — Так голоден.       Кальцифер никогда не знал голода. Он был уставшим и испуганным, когда упал с небес, но он никогда не чувствовал пустоты, что грызет Хаула. Иногда Кальцифер ощущает эхо этого голода в сердце волшебника, и это такое странное и пугающее чувство. А ведь чтобы напугать огненного демона, нужно очень постараться.       Все дело в том, что демоны живут без сердец, а люди — нет.       Хаул больше не ест человеческую пищу.       — На вкус как пепел, — морщится он.       Обычно он готовит на двоих, а затем отдает свою порцию Кальциферу. Маркл никогда об этом не спрашивает, как и о других странностях в поведении волшебника.       Софи другое дело. Она никогда не считала себя красавицей, даже когда была ею. Софи задает вопросы.       «Софи, — устало думает Кальцифер, — все подвергает сомнению».       Она ничего не говорит, когда Хаул скармливает Кальциферу яичницу с беконом, ни в первый день, ни во второй. Но потом с мрачным выражением лица тащит Маркла на рынок Портхейвена. Кальциферу хорошо знаком этот взгляд «очистить замок от паутины».       — Зачем мы этим занимаемся? — жалуется Маркл. — Мастер Хаул почти ничего не ест.       Софи жарит рыбу с картошкой, и когда Хаул отдает свою порцию Кальциферу, сжимает губы в тонкую линию.       Это не сулит ничего хорошего, понимает Кальцифер.       Софи пробует все. Она готовит острые экзотические кушанья, легкие воздушные блюда и безвкусные каши. Она печет пудинги, пироги, кексы и поручает Марклу покупать торт за тортом в пекарне Чезари. Хаул не ест ничего из этого, и Софи хмурится все сильнее.       — Маркл, что Хаул любит есть? — однажды спрашивает она, чем ошарашивает мальчишку.       — Ох. Я не знаю.       — Ты видел, чтобы он когда-нибудь ел?       Маркл задумывается.       — Иногда он пьет чай.       Когда Хаул возвращается домой, Софи сама заваривает ему чай, добавляя туда несметное количество сливок, сахара и лимона, словно пытаясь вместить в чашку еду на неделю. Затем воинственно сует ему в руки чашку и подталкивает блюдце с печеньем.       — Спасибо, — то ли саркастически, то ли смущенно благодарит Хаул. Он делает три глотка чая и крошит печенье в салфетку. После его ухода Софи особенно яростно моет посуду.       «Оставь это дело, — хочет посоветовать ей Кальцифер. — Просто оставь».       Но Софи не привыкла отступать. Вечером, готовя ужин, она достает все ингредиенты из шкафа, какие есть, и бросает в огромную кастрюлю, приговаривая: «будь тем, что Хаул любит». В результате никто кроме Кальцифера не ужинает, и даже у него случается несварение.       — Кальцифер, — спрашивает Софи. — почему Хаул не ест?       — Хаул ест, — осторожно отвечает Кальцифер. Он не обязан объяснять девушкам Хаула сердечные дела, и в любом случае Софи другая. По мнению Кальцифера, конечно. Он не уверен, что думает Хаул. Особенно когда Софи забывает казаться старой, и ее лицо становится юным и красивым. — Просто не то, что едят обычные люди, — уточняет он.       Конечно, Софи должна знать о слухах, окружающих волшебника. Поэтому разорвет сделку с Кальцифером и спасет себя.       — Ты же не имеешь в виду всю эту чепуху, будто он ест сердца? — закатывает глаза Софи. — Не глупи, Кальцифер. Я серьезно.       Кальцифер потрясен. Ни одна из девушек Хаула не считала это чепухой. Они все полагали, что Хаул не съест их сердца потому, что они особенные.       — Ты думаешь, это чушь?       Софи окидывает его равнодушным взглядом и продолжает подметать пол. Наверное, это к лучшему.       Кальцифер не уверен, как повел бы себя Хаул, если бы Софи захотела уйти.       Однако после их разговора Софи начинает раскладывать по тарелкам всякое странное: птичий корм, сено, толченых жуков, сырое мясо и даже пирог с глиной.       (Вернувшись ночью в птичьем обличии, Хаул согнулся в приступе беззвучного смеха, заметив семена).       Кальцифер тоже беспокоится о Хауле. Потому что тот перестал есть сердца. Из-за суматохи с сестрой Софи Кальцифер поначалу ничего не заметил.       — Как думаешь, сердца сестер похожи по вкусу? — интересуется Хаул, распахивая дверь. Выглядит он при этом нечеловечески прекрасным.       Очень плохая идея, думает Кальцифер. Конечно, Софи начинает обо всем подозревать, крадет семимильные сапоги, и Кальцифер с облегчением выдыхает, когда выясняется, что Хаул просто бросил девушку, не съев ее сердца.       На свете полно симпатичных глупышек. Хаул найдет себе другую.       Но он не ищет.       — Хаул, тебе нужно поесть. Иначе ты умрешь, — предостерегает Кальцифер.       Хаул не обращает на него внимания и идет наверх принять ванну.       Каждое утро он спускается все позже, пытаясь избежать попыток Софи его накормить. Софи мстит тем, что сначала кормит Маркла, а затем ждет в засаде Хаула.       — Софи! — восклицает он, спускаясь по лестнице на кухню. В эти дни волшебник едва ли не парит над землей. — Что ты думаешь о моем новом пальто?       Хаул кружится, и фиолетовые рукава раскрываются, точно лепестки. Софи неразборчиво ворчит.       — Скажи, я выгляжу восхитительно? — Хаул встает в позу, от которой у любой девушки екнет сердце. — Неотразимо? Обворожительно?       — Выглядишь так, словно вот-вот упадешь в голодный обморок, — заявляет Софи. — Тебе нужно поесть.       — Дорогая Софи, — смеется Хаул. — Всегда заботится о других.       — Хаул… — шепчет Софи и легонько касается его плеча. Хаул замирает. — Что бы тебе ни требовалось, я это достану.       Кальцифер вздрагивает и чувствует, как быстро бьется сердце Хаула, потому что Софи сейчас выглядит юной прекрасной девушкой. Теперь Хаул должен показать ей, как вытащить из груди сердце (это так просто), и тогда Софи станет очередной бессердечной страдалицей…       — Любезное предложение, — с улыбкой отвечает Хаул, отступая назад. — Но мне ничего не нужно.       Он уходит. Софи, чтобы никто не заметил ее слез, идет мыть лестницу, а Кальцифер размышляет, что делать.       Кажется, он понимает, почему Хаул так поступает. Хотя легче от этого не становится. Ведьма Пустоши преследует их, а Хаул не ест. Мадам Саллиман пытается их завербовать, а Хаул не ест. Они меняют двери в замке, а Хаул не ест. Хаул заболевает (Софи пробует его накормить супом — он требует бутерброд с беконом, только чтобы поддразнить ее, а потом выбрасывает его в окно), но не ест. Начинается война, а Хаул ничего не ест. Он летает в облике гигантской птицы, растрачивая магию, но не ест. И с каждым днем становится все красивее и красивее, как будто в нем сгорает все человеческое.       Раньше Кальцифер боялся, что Хаул застрянет в облике демонической птицы, забыв, каково быть человеком. Теперь он боится, что Хаул растеряет свою человечность.       И вот наступает ужасная, бесконечная ночь — ночь пороха и огня, когда Софи вытаскивает Кальцифера из камина (хотя кроме Хаула никто на такое не способен, так как же ей удалось?). Когда Кальцифер был звездой, то сиял столь ярко, что день и ночь для него были одинаковы. Теперь он каминный демон. Сначала он попадает под ливень, потом в жадные руки Ведьмы Пустоши, затем на него выливают ведро воды (и как Софи это провернула, не убив их с Хаулом?). Ночь кажется бесконечной. Кальцифер упрямо идет сквозь тьму, таща за собой остатки замка, потому что так велела Софи. И когда она получила над сердцем Хаула такую власть, что теперь в силах приказывать ему не подчиняться фундаментальным законам Вселенной (огонь затухает, когда на него попадет вода)?       Толкая лязгающий остов замка, Кальцифер грезит о той ночи, когда упал на землю. Он вспоминает ужас и восторг падения, теплые и безопасные ладони Хаула и первые удары сердца волшебника внутри себя. И ему не то снится, не то вспоминается, как Софи зовет их обоих:       — Кальцифер! Хаул! Я знаю, как тебе помочь, найди меня в будущем!       Затем Кальцифер просыпается. Воспоминание, где Софи велит ему отвести их к Хаулу, сливается с тем, где она просит найти ее в будущем. И Кальцифер ищет Софи, потому что она — это сердце Хаула (она вытащила Кальцифера из камина, и никто, кроме Хаула, не может этого сделать).       Наконец Софи и Хаул возвращаются. Софи уговаривает Ведьму Пустоши отпустить Кальцифера, и он оказывается в ее ладонях (сердце Хаула трепещет под ее пальцами).       — Софи, я так устал, Софи, — шелестит Кальцифер.       — Я знаю.       Она отрывает деревянные бруски от остова замка, который Кальцифер каким-то чудом удерживает, и опускает на них Кальцифера. И хотя пламя с облегчением взметается вверх, сердце Хаула сжимается от тоски, когда выскальзывает из ее ладоней.       Кальцифер смотрит на неподвижно лежащего земле волшебника. Перья унесло ветром, оставив нечто едва ли человеческое. Софи садится рядом и кладет его голову к себе на колени.       — Хаул, — плачет она. Слезы падают вниз и сверкают в темных волосах Хаула, точно драгоценные камни. — Хаул, — она наклоняется и невесомо касается его губ своими. — Теперь я знаю, как тебе помочь.       А потом Софи вынимает из груди сердце (это легко), крича от боли, потому что нелегко, ох нелегко — по-настоящему отдать свое сердце другому.       — Ешь, — велит она, поднося сердце к губам Хаула.       И… все заканчивается. Хаул приходит в себя и садится.       — Софи, что происходит? Мне тяжело дышать, словно на грудь камень положили.       — Сердце — тяжелая ноша, — Софи прижимает ладонь к груди, и Кальцифер чувствует момент, когда Хаул все понимает.       — Что ты наделала, Софи?!       Нет ничего прекрасного в страдающем взгляде Хаула, ничего притворного в слезах или в том, как он хватает Софи за плечи.       Софи смотрит на него пустым взглядом.       — Я отдала тебе свое сердце.       — Ты никогда его не вернешь, — печально объясняет Кальцифер, выплевывает сгустки синего пламени. Так плачут демоны?       — Знаю, — озадаченно отвечает Софи.       — Зачем ты это сделала, Софи? Почему?       — Потому, что люблю тебя, а ты был голоден, — она касается его щеки.       Хаул целует ее в центр ладони.       — Я тоже тебя люблю, Софи, — с горечью признается он.       Внутри Кальцифера что-то ломается, как старое дерево, и ему становится очень легко, когда Хаул забирает свое сердце. Кальцифер парит у его плеча, глядя на них с Софи.       — Она заслуживает лучшего, — шепчет Хаул, и Кальцифер видит, как Софи беззвучно произносит: «нет».       — Возможно, — соглашается Кальцифер. — Но это все, что ты можешь ей предложить.       Тогда Хаул нежно прижимает свое сердце к губам Софи.       — Теперь оно твое, Софи.       (Так и есть).       — Софи, — позже скажет Хаул, пока они глупо улыбаются друг другу. — Твои волосы выглядят как звездный свет.       Из уст человека, который так сильно любит звезды, что поймал одну из них и сделал частью себя, это высший комплимент.       — Это прекрасно.       — Ты так думаешь? Я тоже! — Софи прижимается к Хаулу, сердцем к сердцу.       — Теперь мы должны жить долго и счастливо, — заявляет Хаул.       И они живут.