Сон наяву

– Отстань. – Вставай. – Отстань. – Встава-а-ай! – Если я открою глаза, то вчерашняя ночь официально закончится. – Если ты не откроешь глаза, это официально будет твоя последняя спокойная ночь в этом доме. Вставай, я хочу всё знать! – Ведьма. – Зануда. *** – Я дурак, да? Надо было у него тоже номер взять, он же не напишет. Сейчас проснётся, адекватно оценит ситуацию и удалит нахер. – Да напишет он! Я сказала тебе – не суетись! – Не напишет. – Напишет. – Олесь… – Не олеськай мне тут! Если че, ты знаешь, где он живёт, тут недалеко. – Да не пойду я к нему! Это же жесть какая-то, мне под окнами караулить? – А ты как в детстве! Подойди к калитке и ори его имя, пока не выйдет. Арсений тяжело вздохнул. Олесин энтузиазм слишком давил на него, ещё не успевшего принять, что всё это не бред его воспалённого подсознания. Он отхлебнул слегка остывший за время разговоров кофе и умоляюще посмотрел на подругу. Телефон на столе коротко прожужжал. На экране высветилось сообщение с незнакомого номера. 15:45 Доброе утро. Это Антон, я ток проснулся. ты как? сегодня всё в силе? Получается, не сон. Подорвавшаяся к нему Олеся посмотрела в экран и запрыгала от восторга, победно смеясь. Арсений закрыл лицо руками, пряча улыбку. Как дети малые, подумал он, да и пусть. *** Они условились встретиться на центральном перекрёстке дорог деревни и пойти куда глаза глядят. Арсений ожидал, что будет паниковать, но после их короткой переписки и пары блестящих озорными огоньками взглядов Олеси на душе стало по-домашнему спокойно. Это всё колдовство, не иначе. Но оно больше не пугало – затягивало мягким одеялом и дарило необычную уверенность. С внешним видом тоже заморачиваться не хотелось. Он надел обычные светлые шорты и немного мятую розовую футболку. Перед самым выходом во внезапном порыве нацепил олесину соломенную шляпу. Ну и что, что солнце скоро сядет. К месту встречи шёл не спеша, уже издалека заприметив идущую навстречу высокую фигуру. Улыбка не сползала с лица, но лёгкая нервозность всё же отзывалась покалыванием на кончиках пальцев. – Привет. Это тебе. Антон протянул ему небольшой букетик явно только что сорванных ромашек вперемешку с желтыми цветочками, названия которых Арсений не помнил. – Я чёт подумал, что по сути ты мне вчера цветы уже подарил, и вот, решил, что теперь моя очередь. Арсений взял аккуратно завязанный тонкой зелёной ленточкой букетик, и его с головы до ног затопило нежным чувством. И ведь даже с любимыми цветами угадал. Конечно, сложно ошибиться, когда любимые цветы растут буквально на каждом шагу, но всё равно было очень приятно. – Тебя точно Олеся наколдовала, Антон. Антон лишь коротко рассмеялся, в лëгком смущении опуская глаза. – А какие у тебя любимые цветы? – они побрели вдоль чужих домов, и Арсений, заприметив за деревянными заборами огромные клумбы пионов и ирисов подумал, что это всё не о нём. Антону больше всего подошли бы самые простецкие одуванчики. – Не знаю, если честно, – Антон пожал плечами. – Я в целом не умею цветы любить. Если дома оказывается букет, забываю про него через секунду, а вспоминаю, когда вода уже зелёная, а цветы давно увяли. – Не слушайте его, дорогие, я вас в обиду не дам, – Арсений наклонился к букетику, испуганно шепча и делая вид, что прикрывает их от Антона руками. Антон подыграл, складывая руки перед собой в “злодейском” жесте. С участка, огороженного высоким коричневым забором послышался лай собак. Раньше здесь жил Лёха, его хороший друг и верный напарник в вылазках за наливными яблоками с соседских участков. У него тогда тоже был пёс: огромная серая овчарка по кличке Грей. Собаки не стало, когда им с Лёшей было около десяти, но Арсений до сих пор вспоминал её с огромной любовью. С тех пор в этом доме жило ещё много животных разных пород и окрасов, но их Арсений уже не знал так хорошо, как Грея. Всё это он во внезапном порыве пересказал Антону. – Блин, я сам дикий собачник, если честно, – вздохнул Антон, – хотя ваще всю жизнь с кошками прожил, их я тоже люблю. Всех животных люблю. Но о собаке прям мечтаю. – И я. У бабушки раньше жил огромный чёрный кот. Она верила, что он приносит неудачу всем, кроме нас, потому что своих любит и оберегает, – Арсений мечтательно улыбнулся, погружаясь в воспоминания, – Олеся как-то пыталась за ним следить, когда он уходил гулять, чтобы уличить в колдовстве, но ни разу не получалось. Я сам тоже этого кота обожал. Но в душе всегда мечтал о собаке. А собак мне не разрешали. – А сейчас? – А сейчас я понимаю, почему. Когда у тебя своё дело, успевать в одиночку заботиться о ком-то ещё – нелегко. – Своё дело? – в голосе Антона сквозило любопытство. – А какое? – Вообще, я дизайнер. Но у меня уже почти два года как есть свой бренд одежды. Арсений гордился своим детищем и загорался всякий раз, когда выпадала возможность разделить это чувство. Он много лет усердно работал, копил и изучал принципы работы малого бизнеса прежде, чем над дверью небольшого помещения на красивой улочке недалеко от центра появилась заветная вывеска. Доставшийся от родителей трудоголизм и парочка позитивных раскладов на таро от Олеси в минуты отчаяния не давали падать духом и бросать начатое на полпути. Он рассказывал про первый опыт съёмок промо-роликов и рекламы, когда Антон схватил его за предплечье и посмотрел с такой неприкрытой радостью, что в одной этой эмоции Арсений мог прочитать: Идея. – Я придумал нам коллаборацию тысячелетия. – Я внимательно тебя слушаю, – энтузиазм и веселье Антона заражали. – У меня ж вышка по операторскому делу. И работа, конечно, есть, но красивый ролик в портфолио не будет лишним. Давай тебе чё-нибудь снимем! И тут совпали. Арсений охотно поддержал идею, закрепив их “договор” рукопожатием. А узнав, что для души Антон ещё и фотографирует, тут же вручил ему телефон и заставил сделать несколько кадров в золотом свете начинающегося заката. Антон и не возражал – только подбадривал комментариями: – Арсений, роскошно. – Ну красивый! – Вот щас прям огонь! И почему-то хотелось верить, что это от чистого сердца. Диалог складывался сам по себе. Арсений было по привычке напрягся, не понимая, что идёт не так, почему они, знакомые от силы полчаса, то открыто делятся тем, что годами тяготит душу, то заливисто смеются над дурацкой шуткой, которая пришла в голову одновременно обоим. Где его желание задавать каверзные вопросы и пытаться читать человека? Где скованность и попытка произвести впечатление? Наверное, остались где-то в пламени ночного костра. Не тяготило даже, что Антон и его родители – те самые владельцы дома, в котором он когда-то вырос. Перед ним был человек, которого он все эти годы принципиально знать не хотел, боясь, что при встрече наговорит лишнего. Родители Арсения холодно и наплевательски отнеслись к чувствам сына к родному месту, но Антон не виноват, что оказался связан с этой историей. Арсений рассказывал ему про Олесю и их детство. За столько летних дней каждый куст на улице обзавёлся своей историей, и сейчас воспоминания нахлынули рекой. Антон заливисто смеялся и делился своими – как первый раз приехал сюда на лето, как сначала бродил один, а уже через пару дней – устраивал с новообретёнными друзьями гонки на велосипедах. Из раза в раз проигрывал, но никогда не расстраивался. За разговорами они покинули пределы деревни и снова оказались в залитыми солнцем полях. В этот раз сделать пару фотографий предложил уже сам Антон. – Когда-то в паре километров правее была огромная пасека, – начал Арсений, пока по указу вооружившегося айфоном Антона забирался вглубь зарослей полевых цветов, стараясь не наступать на стебли. – Не знал. Мне кажется, я так далеко в той стороне никогда не был. – Мы туда пацанами на великах гоняли. Хотели добыть мёд, – Арсений улыбался воспоминаниям. – И как, успешно? – посмеиваясь отозвался Антон. – Это был ужас! – он всплеснул руками. – Нас всех покусали! Мы, когда поняли, что никакого мёда нам не видать, удирали, как могли быстро. А пасечник, старый такой и угрюмый дед Витя, приходил жаловаться нашим бабушкам, что мы ему всех пчёл подавили велосипедами. Влетело нам тогда… Антон захохотал, запрокидывая голову к небу. Его кудряшки пружинили и почти светились на солнце. – Слушай, а иди сюда? – Арсений махнул рукой. – Сделаем и тебе пару красивых кадров. Антон ни секунды не раздумывая направился вглубь поля. Осторожными шагами, не топча хрупкие растения понапрасну. Он достал телефон и направил на цель, поджидая удачный кадр. – Замри! Антон от неожиданности действительно замер, стоя на одной ноге, вторую занеся для шага. Но не удержал равновесия и упал прямиком в ромашки. – Антон! – Арсений подбежал к нему. В нём боролись чувство вины и желание по-доброму рассмеяться: Антон, щурясь, развалился в цветах и этих его дурацких леопардовых шортах. – Прости, я не хотел тебя уронить. Не больно? –Технически, это не ты, но прощаю. Всё норм. Цветы жалко только, – он поправил футболку, приподнимаясь на локте. – Стой! Лежи так! – Арсений засуетился, снова включая камеру. – Серьёзно? – Антон поднял одну бровь и стряхнул с волос сухие маленькие листья. – Ладно, давай. Половина снимков точно вышла смазанными – сложно было не смеяться, наблюдая за кривляниями Антона, которые он с гордостью называл позированием. Он вытянул ноги, комично сильно откинул голову назад, прищуривая глаза. Вокруг них заиграли лучики мимических морщинок. Как ни старается испортить кадр, всё равно красивый. – Фотосессия окончена, шеф? Я всю жопу отсидел. – Ты сидишь минуты две, не выёбывайся. – Земля – это тебе не диван. – Ладно-ладно, страдалец, – закатил глаза Арсений, делая последний кадр и убирая телефон в карман шорт. Он подошёл ближе и протянул руку. – Хватайся, будем тебя поднимать. Антон крепко обхватил протянутую ладонь, но вместо того, чтобы подняться, резко уронил Арсения на себя, заливаясь громким смехом. Зажатый в ладони букетик и упавшая чуть раньше шляпа немного смягчили приземление, но теперь Олеся точно его убьёт. Или проклянëт. – Антон! Ты мне отомстить вздумал? Ещё и свой же подарок уничтожил! От резкого столкновения точно где-нибудь на коленке будет синяк. Арсений вытащил свою руку из хватки Антона и не сильно пихнул кулаком в плечо, переворачиваясь на спину рядом. – Просто хотел показать тебе цветы с другого ракурса, – ответил он, всё ещё посмеиваясь. – Ты сто процентов даже в детстве их так не видел, уж я-то знаю. – Как романтично. – Ещё бы. Представь, – начал он загадочным голосом, – если бы ты был маленьким, меньше, чем цветы, и жил бы где-то в поле среди таких же маленьких людей. – Ага, а в качестве средств передвижения летал бы на пчёлах, – Арсения дико забавлял уходящий в бред разговор. Ни о чём, а всё равно комфортно, даже лёжа на твёрдой земле, укрытой лишь простынёй из падшей под их весом травы. – Или шмелях. – Или бабочках. Арсений, хихикая, повернул голову к Антону. Его глаза весело блестели, но стоило им встретиться взглядами, он буквально просиял. Нет, колдовской дурман ночи точно ещё не развеялся. Он материализовался в одном человеке. С солнцем в волосах, музыкой в громком смехе и детской непосредственностью в разговорах. С милой родинкой на кончике носа и тёплой ладонью, которая так правильно накрыла руку Арсения. От задорных глаз напротив было трудно отвести взгляд. И, видимо, ни ему одному. – Антон, мы думаем об одном и том же, – негромким голосом начал Арсений. – Ага. Спустя день знакомства – это нормально? – А что вообще в нашей истории нормально? – А что такое “нормально”? – Я в ту ночь разрешил себе расслабиться и делать глупости, – Арсений придвинулся чуть ближе, сталкиваясь плечами. – И встретил тебя. Мне понравилось. Хочу ещё. – Какой требовательный. – Это я умею. – Я заметил. – Мы целоваться будем или нет? Вместо ответа тёплые губы Антона накрыли его.