Сон наяву

Арсений не знал, что любит долгие поцелуи. А может, и действительно не любил. До этого момента. На холодной земле, под стрекотание сверчков и последние лучи садящегося солнца, проводя пальцами по чуть колючей щеке Антона, он чувствовал себя хорошо. Время тянулось, как мёд, но торопиться было некуда. Они смаковали каждую секунду, деля её друг с другом, вкладывали в касания всю искрящуюся нежность, что отдавалась лёгким покалыванием губ. Рука Антона аккуратно обнимала его за бок, притягивая к себе ближе, и казалось, они два полюса одного магнита, наконец-то нашедшие друг друга. Начинающиеся сумерки брали своё: холодную землю стало сложно игнорировать и пришлось оторваться друг от друга. Хихикая, как нашкодившие дети, и кряхтя, как дряхлые старики, они выбрались из высокой травы и побрели обратно в деревню. Арсений аккуратно переплёл их пальцы – в сгущающейся темноте всё равно никто не увидит. Ещё никогда он не ощущал такого умиротворения. – Арсений… – тихим голосом позвал его Антон. – Можно просто Арс. – Арс, – он будто попробовал имя на вкус, – мне нравится. Антон широко ему улыбнулся и просиял – даже сумрак июльского вечера был бессилен перед его светом. – Арс, так вот, – продолжил он, – приходи завтра в гости. Можешь с подругой твоей! У меня всё равно до конца недели никто не приедет. Потусим. Или шашлык пожарим, во! Ну, и на дом посмотришь. Он, конечно, слегка изменился с тех пор, но всё же… Арсений успел вкратце пересказать Антону историю прощания с дорогим сердцу местом, пока они бродили по деревне днём. Где-то в глубине души, не признаваясь самому себе, он надеялся, что Антон предложит. Но не ожидал, что так скоро. Хотя их отношения и без того развивались непривычно быстро, это не приносило дискомфорта. Казалось, они сразу переходили на ту стадию, на которой и должны были существовать в этом мире, соблюдая по дороге все формальности в виде обмена контактами и первого поцелуя. Антон будто шёл по правое плечо всегда. Его пальцы идеально переплетались с пальцами Арсения, а целовать его казалось самым естественным делом на свете. – Хорошо. Мы придём завтра. *** Арсений волновался. Олеся всячески пыталась его подбодрить, но возвращение в дом, пусть более ему не принадлежавший, поднимал из глубины сердца давно похороненные чувства. Он до сих пор помнит запах – что-то родное и беззаботное, помнит узоры ковра на стене в спальне, и как мог рассматривать их часами, сочиняя всё более заковыристые истории и придавая новые значения рисункам. Он помнит где скрипели старые половицы и как нашёл осиное гнездо на чердаке. И ему страшно одиноко от мысли, что всё это осталось живо лишь в его воспоминаниях. Бабушка давно умерла, и нет больше никого, кто бы знал дом таким в мелочах. Даже Олеся, бесчисленное количество раз остававшаяся на ночь, не сохранила в памяти деталей. Никого, с кем можно было разделить прошлое. Но целых два человека, с кем можно жить в настоящем. И совсем чуть-чуть видеть будущее. Возвращение в дом, встреча с его обновлённой, чужой версий – это акт отречения от боли, столько лет живущей в сердце. Вселенная, хотя бы на день, вернула Арсению то, чего он желал столько лет, и он не смог бы от такого отказаться. Дом переродился, сможет и он. Олеся еле отговорила его идти в рубашке. Всё же это посиделки с пивом и шашлыком, а дорогой материал жалко – провоняет дымом от мангала. Арсений, сдавшись, нацепил чёрную футболку с надписью home и вышел на улицу. *** – А вот и мы-ы-ы! – высоким голосом пропела Олеся, когда Антон открыл перед ними калитку. – Олеся. Рад наконец-то нормально познакомиться, – Антон галантно поцеловал руку девушки, выбив у Арсения неконтролируемый смешок. – А че ты ржешь? – это не осталось незамеченным. Антон быстро переключил внимание с проходящей вглубь участка Олеси на него. – Щас и твою поцелую. – Только руку? Арсений наигранно хлопал глазами, пока Антон действительно коснулся губами его запястья, но тут же подошёл ближе и чмокнул в кончик носа. – Не только. Арсений лишь закатил глаза и сам притянул его за шею, коротко целуя в растянутые в довольной улыбке губы. Они пошли в сторону дома, и с каждым шагом сердце слабовольно сжималось. Снаружи он был всё тем же – кирпичным, пусть и с новыми окнами. Только спереди появилось широкое застеклённое крыльцо. Дверь по-летнему открыта нараспашку, и Антон жестом руки пропустил его и Олесю внутрь. Пристройку от дома отделяла вторая дверь — тоже не та, что ставил дед ещё до его рождения. Арсений легко надавил на ручку и переступил порог. Всё казалось очень знакомым и одновременно – абсолютно чужим. Та же прихожая, но вместо калошницы и крючков в стене стоял современный гардероб с зеркалом в полный рост. Тот же коридор, но и цвет, и фотографии в рамках – чужие. Они медленно прошли в просторную кухню-гостиную. Раньше посередине комнаты стоял огромный шкаф, делящий помещение пополам. В жилой части ночевали родители в тех редких случаях, когда приезжали на выходные проведать сына. Теперь тут стоял огромный серый диван. Справа от него было ещё две двери: комната, в которой жила бабушка, и вторая – самого Арсения. Туда он направился в первую очередь. – Ты сразу в мою обитель, – хохотнул Антон, следуя тенью. Олеся шла за ними молча. – Я раньше в ней жил, – он грустно улыбнулся. Ностальгия невыносимо тянула где-то в груди. Арсений открыл дверь, тормозя на пороге, чтобы осмотреться. Спальня была небольшая, но очень уютная: большие окна беспрепятственно пропускали солнечный свет сквозь лёгкий тюль. Арсений в детстве каждую ночь засыпал, со страхом разглядывая тёмные силуэты старых вишен. И был почти уверен, что Антон тоже. На месте огромного ковра теперь висели потрёпанные временем постеры с музыкантами и персонажами фильмов. – У тебя даже кровать стоит на том же месте, что была моя, – прыснул он. – И шкаф. – И срач такой же, как был у этого. Два сапога пара. – Эй! – Я вообще-то прибрался! Они одновременно с возмущением повернулись к хихикающей Олесе, но она подняла руки в защитном жесте. Арсений ещё раз окинул помещение взглядом и плотно закрыл дверь. В комнату бабушки он заходить пока не решился. *** Они весь вечер провели на воздухе, расположившись в специально обустроенном уголке участка. Олеся первая заняла садовые качели и отказывалась с них уходить даже для того, чтобы нарезать овощи в салат. Антон притащил откуда-то колонку и теперь жарил шашлык, виляя бёдрами под музыку. – Антон, – серьёзным голосом начал Арсений, закончив раскладывать нарезанные овощи на тарелке, – у меня созрел важный вопрос. – Ну-ка, – он одарил его выжидательным взглядом. – Мы знакомы целых два дня, – продолжил Арсений, – и я ещё ни разу не видел тебя ни в чём, кроме леопардовых шорт. Мне позвонить в полицию моды? Антон расхохотался. – Да это мои любимые просто. Мягкие дико, ваще кайф, – он провёл ладонью по ткани, поглаживая. – Хочешь, потрогай? Арсений перевёл взгляд на Олесю, которая с особым усердием что-то печатала в телефоне, изо всех сил сдерживая смех, и без лишних слов подошёл к Антону. Надавил ему на плечи, заставляя сесть на стоящий рядом стул из белого пластика, и упёрся ладонями в острые коленки. Антон лишь ухмыльнулся, расслаблено откидываясь на спинку. Арсений легко провёл руками выше по бёдрам, подбираясь к кромке шорт, и поднял голову. В глазах Антона поблёскивали искры – вероятно, в них отражалось закатное солнце. Он смотрел, не моргая, а пальцы тем временем нащупали чёрно-красную окантовку и потянулись выше. – Действительно, мягкие, – полушёпотом подтвердил Арсений. Он погладил леопардовую ткань, пропустил ворс через пальцы и сжал его, собирая крупные складки. Отпустил и снова смял, круговыми движениями ладоней уходя к внешней стороне бёдер. Кончиком пальца задел край футболки и неосознанно перевёл взгляд от пронзительных глаз напротив на свои руки. Арсений стоял между широко раздвинутых ног Антона, руками обхватив его бёдра. Из-за движений рук ткань шорт собралась, задираясь ещё выше. Он, как завороженный, провёл по ним ещё раз, наклоняясь чуть вперёд, и надавливая сильнее. Приподнял голову, впиваясь глазами в слегка потемневший взгляд Антона. – Мальчики, у вас щас шашлык сгорит. Они одновременно дёрнулись от голоса Олеси, и сгущающееся напряжение вмиг рассеялось. Арсений разогнулся, напоследок задев пальцами мягкую ткань. Антон коротко откашлялся и поспешил снимать уже готовое мясо. Олеся, явно находившая ситуацию уморительной, пила светлое нефильтрованное и одаривала Арсения лисьим прищуром. Он её успешно игнорировал, повторно наполняя свой допитый одним глотком бокал. *** С заходом солнца на улице становилось всё более зябко, и они перебрались в дом. Арсений рассматривал непривычный узор большого деревянного стола, довольно неплохой для дачи кухонный гарнитур с двойной раковиной и вспоминал, как первое время в доме не было даже воды – за ней ходили к колодцу на другом конце улицы. Вспоминал легенды после массового появления скважин – как в колодце утонула то ли девочка, то ли кошка, то ли все вместе, и больше оттуда пить было нельзя. И как боялся, что бур вместо воды случайно достанет до ядра земли и устроит на их участке извержение. Он застал столько модификаций этого дома, застал его преображение и упадок. И после стольких лет разлуки место ощущалось одновременно и своим, и чужим. Но сидя с высоким бокалом пива за игрой в дурацкие карточные игры с подругой детства и Антоном, человеком, которого он знает два дня и с которым оказался связан слишком прочно для такого короткого знакомства, он снова чувствовал себя по-семейному спокойно. Арсений смотрел на него и не верил, что происходящее – не колдовство Олеси или ещё каких-то неземных сил; что он не очнётся на берегу реки в ночь на Ивана Купала, а всё это не окажется яркой фантазией и сном. Они знакомы два дня, а он сидит у него дома, закинув ноги ему на колени. Антон в перерывах между своими ходами в УНО кладёт тёплую ладонь на его голые щиколотки. Они угадывают ходы и шутки друг друга, будто знакомы последние десять лет. Они не знают друг друга, но чувствуют. И это гораздо важнее. А пробелы в изучении биографий закрыть всегда успеют. – Бля, а я не знаю, во сколько родился, – пьяно вздохнул Антон и потянулся за телефоном посмотреть время. – Маме ща уже поздно звонить. Но я потом спрошу, и ты мне расскажешь про натальину… натальную карту. Олеся важно кивнула в знак заключения договора. Переместившись в жилую часть помещения, они развалились на огромном сером диване и теперь коротали время после сытного ужина. Арсений последние минут двадцать не столько говорил, сколько боролся со сном и обострившимся тактильным голодом, бесом на плече уговаривающим его закинуть все конечности на Антона вот прямо сейчас. Он стойко ограничивался переплетёнными пальцами и мягкими поглаживаниями по кудрявым волосам, прикрыв веки и концентрируясь на ощущениях. – Он щас прям тут вырубится, – голос Олеси звучал тихо и отдалённо. Это она о нём? – Эй, дедуль, – да, о нём, – пойдём домой? Арсений в ответ лишь промычал и спрятал лицо в твёрдую подушку дивана. Вставать категорически не хотелось, как и отлипать от тёплого бока и полюбившихся кудряшек. – Олесь, а оставь его мне, – тихо посмеиваясь сказал Антон. – Клянусь вернуть утром в целости и сохранности. – Да забирай, мне не жалко, – она махнула рукой, вставая с дивана, – но я домой спать. – Тебя проводить, может? Антон аккуратно встал, расцепляя их руки. Арсений недовольно поднял голову с дивана и приоткрыл глаза. Успокаивающее тепло хотелось немедленно вернуть обратно. – Антон, она ведьма. Когда она идёт одна по тёмной улице – её все боятся, а не наоборот. – Ого, оно живое, – усмехнулась Олеся. – Да и реально, чё там идти-и-и. Я здесь сколько лет живу. Всё будет хорошо. – Напиши, как дойдёшь! – Арсений крикнул ей вдогонку. Олеся послала воздушный поцелуй в ответ и упорхнула в сторону выхода. Те пять минут, что Антон провожал её до калитки и обратно, Арсений дрейфовал на грани сна и реальности, то проваливаясь в мимолётные сны, то пытаясь прийти в себя. Когда вдалеке послышался хлопок сначала одной двери, потом следующей, он разлепил веки и сел, облокотившись на спинку. – Очнулся? – Антон смотрел чересчур ласково для человека, который пытается ехидничать, и это немного смущало. – Предлагаю спать здесь, – сонно буркнул Арсений. – Мы вдвоём на твоей кровати не поместимся. – Вдвоём? – брови Антона забавно подскочили. Арсений, только было настроившийся завалить Антона на диван и оплести руками и ногами, немного стушевался. Может, он перегибает, и не настолько быстро их отношения развиваются, чтобы вместе спать? – А ты хотел отдельно? – серьёзно спросил он. – Я думал, в этом и смысл. Один я и домой могу пойти поспать. – Нет, я тоже хотел, – запротестовал Антон. Он тут же присел к нему на диван и коснулся руками предплечья, будто желая остановить. Хотя Арсений никуда и не собирался, так, слегка сгустил краски. – Просто чё-то решил, вдруг ты откажешься, ну и пошёл на опережение. – Оперехуение. – Я тебя понял, – Антон расплылся в широкой улыбке и потянул его за руку. – Вставай, будем застилать нам ложе. Они, дурачась и нарочно мешая друг другу, притащили постельное бельё, одеяло и сразу три подушки. Когда всё было готово, Арсений, ни капли не стесняясь, разделся до трусов и надел заботливо одолженную Атоном майку. Он чувствовал на себе долгий цепкий взгляд и специально делал всё медленно и изящно. А когда повернулся лицом, чуть не врезался в подкравшегося вплотную Антона. – Пиздец ты красивый, Арс. Он наклонился его поцеловать, и Арсений охотно прильнул ближе, привстав на носочки, но так же быстро поцелуй разорвал. – Теперь твоя очередь, – он, обводя Антона лукавым взглядом, сел на диван и закинул ногу на ногу. – Серьёзно? – Абсолютно. – Арс, я даже примерно не так охуенно сложен, но как тебе отказать… Антон, не разрывая зрительного контакта, быстро стянул футболку через голову и резким взмахом поправил упавшие на лоб кудряшки. Наблюдать за ним, когда он в одних только дурацких леопардовых шортах, было чем-то запредельным – Арсений откровенно залипал на длинные ноги и рельефные мышцы рук, на худое тело и горящий взгляд из-под лохматой чёлки. Антон стянул шорты, оставаясь в одних чёрных боксерах, и потянулся за футболкой. Но Арсений тут же перехватил её и быстро спрятал за спину. – Эй! – Антон растерянно замер с протянутой рукой. – Не дам такую красоту прятать. Ложись спать так. Антон закатил глаза и, громко фыркнув, полез на диван под одеяло. Арсений на секунду даже завис: серьёзно? Даже на такую его ебанцу он не будет возмущаться? Ощущение ирреальности происходящего за эти два дня откровенно поднадоело. Даже ложась рядом, чувствуя Антона всем телом, перекидывая руку через торс и переплетая ноги, отзываясь на его тёплые касания и поцелуй в макушку, Арсений продолжал не верить, что Антон – не плод его воображения, а сам он не плывёт в реке вместо венка, приложенный чем-то тяжёлым по голове. Но Антон шёпотом желает спокойной ночи, и он успокаивается. – Сплю на новом месте, приснись жених невесте, – бурчит Арсений ему куда-то в плечо, укладываясь удобнее. – Тебя Олеся покусала? – он больше чувствует, чем слышит, как Антон смеётся. – А ты попробуй с ней двадцать лет пообщаться. – Факт. Но технически, для тебя это место не совсем новое. – Технически, я и не невеста, Антон. Спи. – Сплю. Прежде, чем провалиться в сон, он чувствует лёгкий поцелуй в кончик носа. *** Сны сумбурные и прерывистые, но от этого не менее яркие. Арсений видит поле и их с Антоном, идущих за руку к лесу. Чувствует, как ветер обдувает его прохладным потоком, пуская по открытым рукам мурашки. Пейзаж, как под воздействием нейросети, сменятся просторной светлой квартирой, а они, обнявшись, танцуют в центре большой комнаты под отдалённо знакомую песню – Арсений не может разобрать мотива. У Антона кольца холодят металлом, но ладонь привычно тёплая. Арсений тянется его поцеловать. Ему снятся гудящие самолёты и высокое небо; камеры и яркие вспышки, направленные на него, а сразу после – на подиум, идущий сквозь кучевые облака прямо в иллюминатор. Светит яркое солнце, они с Антоном пьют кофе и гуляют по парку. Напиток горчит. Рядом скачет рыжий пёс и громко требует кинуть ему игрушку. В руке у Арсения небольшой зелёный мячик. Он видит счастливую Олесю с ребёнком на руках. Он плачет, она смеется, Антон обнимает его со спины. Пол под ногами оплетают прутья, и внезапно они вдвоём взлетают на огромном воздушном шаре, уносящем их через города и страны. Весь мир, как на ладони, и их с Антоном руки сплетаются в одно целое, а губы начинают гореть от поцелуев. И вот они уже не в небесах, а в доме, на сером диване, и Арсению горячо, сладко и хочется кричать. Перед глазами взрываются фейерверки, и он просыпается, задыхаясь. Дезориентированный, оглядывается по сторонам. Увиденное ощущалось слишком реально. Не как обычный сон, когда ты прячешься от зомби или раскрываешь секретные планы тайных организаций, а потом летаешь букашкой среди цветов. Он чувствовал вкусы и запахи, прикосновения и эмоции. Сны казались воспоминаниями о том, чего с ним не происходило. Арсений в панике переводит взгляд влево, желая убедиться, что хотя бы самое важное ему не приснилось. Антон крепко спит. Арсений дотягивается до телефона: время показывает почти три часа ночи. Скоро начнёт светать. На экране уведомление – Олеся написала ему, что дошла домой. Улыбается, успокаиваясь. Делает глубокий вдох и выдох, слушая всё ещё быстрое биение сердца. Он отправляет ей в ответ кучу сердечек и видит, что сообщение тут же прочитано. 02:49, Я Чего не спишь? 02:49, Ведьмочка Максу позвонила и заболтались. ты? 02:50, Я Мне приснился странный сон. Я счас наберу тебе расскажу. Арсений, стараясь не шуметь, выбирается из вороха одеял и выходит на улицу. Утренняя свежесть заставляет поёжиться, но он всё равно прикладывает телефон к уху. Олеся берёт трубку сразу же. Он сбивчиво пересказывает ей события сна, не размениваясь даже на приветствие, боясь забыть. Часть пропала из памяти сразу же по пробуждении, но он усердно собирает сюжетные обрывки, восстанавливая их по картинкам. Чувство реальности увиденного не отпускает. – Ну мне в целом всё понятно, – Арсений не видит, но знает, что она пожала плечами, с видом мудреца рассматривая алый маникюр. – Поделишься с классом? – немного хрипит от долгой речи и начинающегося сушняка Арсений. – Сон с четверга на пятницу – сто процентов вещий. А ты ещё и кодовую фразочку сказал. Вот как. Арсений замирает посреди участка. То есть всё, что он сейчас видел, – с огромной вероятностью его будущее? Он скомкано благодарит Олесю, говоря, что ему надо пожить и поспать с этой мыслью, желает ей добрых снов и сбрасывает звонок. Вокруг – тишина в преддверии скорого утра. Последние звёзды мигают на светлеющем небе, а роса под ногами холодит ступни – он, дурак, вышел в некошенную траву в тонких сланцах. Арсений дышит полной грудью и думает о том, что всего за два дня его жизнь внезапно перестала быть прежней. Кончики пальцев покалывало, и он не знал наверняка, тревога это или магия, стремительно меняющая его действительность. Под влиянием Олеси он всегда был человеком широких взглядом, но теперь отрицать реальность происходящего было невозможно. Его подруга – ведьма, и это больше не шутка. А сам он только что во сне увидел своё будущее. С Антоном. Арсений тихо посмеивается, запрокинув голову, и утро забирает начинающуюся панику и напряжение. Он дышит новым осознанием, прокручивает его в голове. Принимает. И наконец-то становится легче. У него всё будет хорошо. Арсений возвращается в тишину тёплого дома и заползает под одеяло. Он задевает холодными ступнями голые ноги Антона и тот резко просыпается, непонимающе щурясь. По-детски трёт глаза кулаками и вопросительно смотрит на блаженно улыбающегося Арсения. – Ты где был? – хриплым голосом. – Сон странный приснился, ходил проветриться. – О, мне кстати тоже. Снилось, что мы с тобой играем с собакой, кудрявый пудель какой-то. Прикольный ваще. И музыка играла очень громко. – А какая, смог понять? – Это как раз кошмар, Арс. Любэ. Сто процентов сбудется.

Ты неси меня, река, да в родные мне места, Где живет моя краса…