***
Я впервые за долгое время проснулась не от противного сигнала будильника, а сама по себе. Будто организм намекал — просыпайся, сколько можно спать, хотя и был непомерно благодарен за возможность поспать чуть больше, чем пять часов в сутки. Через плотную ткань шторы пробивались одинокие лучи скупого осеннего солнца. Я с закрытыми глазами попыталась нащупать кого-то слева от меня, но ладонь обжег холод тонкой простыни. Оли не было. Сначала в голове воцарилась пустота, такая же как и в моей постели, затем произошло короткое замыкание и я резко подорвалась, едва не запутавшись в одеяле. На выходе из спальни мой взгляд скользнул по большому зеркалу у стены и паника удвоилась — я так погрузилась в свои мысли, что почти вышла в костюме Евы. Схватив с плечиков черный халат и впопыхах крепко завязав пояс, я тихонько прокралась на кухню. Все из-за того, что с другой части квартиры доносилось едва различимое перешептывание знакомых мне голосов. Оперевшись бедром об дверной косяк, я замерла у входа на кухню. Оля и Яша не замечали меня, глубоко сосредоточившись каждый на своем процессе: сын усердно мешал венчиком в глубокой миске желтую смесь, а Оля — наливала на плоскую сковородку тесто. Витал божественный аромат свежеиспеченных блинов. Я шумно втянула носом аромат ванили, наблюдая за открывшейся передо мной удивительной картиной. Я никогда не была слишком сентиментальной, но в горле предательски застрял ком, а глаза защипало. Пришлось быстро отогнать непрошеные эмоции, ибо меня наконец-то заметили. — Мама! — воскликнул удивленно Яшка, устремив на меня свои большие карие глаза. На его лице расползлась довольная улыбка, которую украшал выпавший на днях передний зуб. Малой походил теперь не только характером, но и внешним видом на хулигана. — А мы с тетей Олей готовим завтрак для тебя! Парень светился от счастья, наблюдая за тем, как Оля забирает сделанное им тесто и наливает его на разгоряченную сковородку. Я отвесила себе мысленную оплеуху за то, что стала так мало времени проводить с ним из-за работы. Работа никуда не денется, а вот дети растут слишком быстро. — Я вижу, — широко улыбнулась в ответ я, ловя на себе осторожный взгляд голубых глаз. — Доброе утро, — сказала Оля, переворачивая румяный блин на другую сторону. — Яша, подай, пожалуйста, мне еще теста. Ее мягкие интонации, в паре с самой искренней и теплой улыбкой, начисто сметали все мои недавние сомнения по поводу реакции сына и нашего дальнейшего будущего. Яша аккуратно схватил полную миску и, внимательно наблюдая за содержимым, шаг за шагом, поднес женщине. Готовый, идеально золотистый блин отправился украшать довольно внушительную стопку остальных блинов, размеры которой заставила меня задуматься как долго Оля с Яшей не спали. Или как долго проспала я. — Это мы с Олей делали! Я сам смешивал молоко и муку, — гордо заявил Яша, выпячивая грудь вперед. — Ммм, как круто. Ты большой молодец, — я продолжала ждать, затаив дыхание, когда же полетят вопросы о том, что Максимова делает так рано у нас дома, но к моему удивлению, этого не последовало. Я пребывала в смятении, а сын тем временем зря времени не терял. — Значит я заслужил немного поиграть в Майнкрафт? — образцово-показательное поведение Яши тут же обрело смысл. Мой хорошо отточенный под распознавание обмана разум провозглашал торжественно — «а вот и оно!», однако сердце упорно болезненно сжималось от увиденной пятью минутами ранее сцены. Мой необычайно изворотливый сын помогал сегодня печь блины не ради получения разрешения поиграть на компьютере, а делал это в удовольствие, со всей своей чистой детской любовью к женщине. Которая к этому времени дожаривала очередную порцию сладости и повернулась ко мне спиной. Я с удивлением обнаружила на ней свои спортивки и растянутую черную футболку. Волосы, сколотые на затылке, смешливо торчали в разные стороны, добавляя Оле очаровательности в своей простоте. Я подавила подступающую улыбку, переключаясь на ожидающего моего ответа Яшу. Я тяжело вздохнула и прошла внутрь комнаты, чтобы остановиться за спиной Оли и строго посмотреть на сына: — У тебя есть полчаса, — детское лицо мгновенно просияло. — Потом мы собираемся, забираем Ваню и едем гулять в лес. Идет? — спокойно предложила я, надеясь, что не последует никаких возражений и уточняющих вопросов. — Супер! — выкрикнул Яша, будучи уже на низком старте, чтобы поскорее дорваться к игре. — А мы можем взять в мяч? Погоняем с Ванькой в футбол. Мое сердце снова наполнилось огромной любовью и благодарностью к этому понимающему малышу. Получив мой утвердительный ответ, сын убежал в свою комнату, не забыв, конечно же, прихватить тарелку с парой блинчиков, политых сверху обильно малиновым вареньем. — Видишь, не так страшен волк, как его рисуют, — подозрительно равнодушно говорит Оля, выключая электроплиту и убирая сковороду в бок. — О чем ты? — хмурюсь я, не понимая до конца о чем идет речь. Нажимаю на экране кофемашины кнопку приготовления двойного капучино, потому что уже осознаю, что сейчас что-то, да произойдет, и мне срочно нужен кофеин, чтобы мозг быстрее заработал. — О, умоляю, Лера, — фыркает Оля. Присев за стол, она делает глоток своего давно остывшего кофе и тянется к блину, пока я терпеливо ожидаю от кофемашины свою порцию дара Богов. — Я видела, как ты бледнела все эти недели, когда я упоминала о возможности нашей совместной встречи с детьми. — Чего? — я резко оборачиваюсь на женщину и смотрю на нее недоверчивым взглядом. Не было такого! — Что ты придумала? Забрав наконец-то свою чашку, я сажусь напротив и целенаправленно не отвожу глаз от нее. — Да ты вспомни, как ты убежала на позапрошлых выходных на работу, когда я предложила нам всем сходить в кинотеатр. — Трубу прорвало на кухне! — восклицаю я, но тут же захлопываю рот, потому что хоть я и уверена, что дверь в комнату Яши закрыта, тем не менее он мог выйти в любой момент, поэтому продолжаю уже полушепотом. — И ты знаешь, что я всегда была за то, чтобы проводить больше времени вместе. — Конечно, — она приподнимает левую бровь и я, чтобы не сказать что-то неприятное в ответ, быстро подношу чашку к губам. Оля перекладывает мне на тарелку пару блинов, поливает их сверху не джемом, как у ребенка, а медом, и я с благодарностью киваю, а потом в моей голове формируется занятная теория. Кофе начал действовать. — То есть последний месяц ты дулась из-за этого, а не из-за того, что до сих пор приходится работать на меня? Оля мигом вспыхивает. — Конечно, нет. Это же не твоя вина, что одни бездари вокруг, — она видит в моих глазах иронию и закатывает глаза, а я ощущаю себя полнейшей дурой. — И я не дулась, просто… — Оля тяжело вздыхает и переводит свой взгляд на тарелку. — Я уже не в том возрасте, чтобы играть в игры, но я понимаю, что возможно это тебе не нужно… Я вскидываю ладонь вверх, понимая прекрасно, что за этим вступлением последует дальше. — Оля, мы это уже обсуждали. Ты нужна мне, — я тянусь через стол и накрываю ее ладонь своей, крепко сжимая. — Мне так же порой бывает сложно из-за того, что все на мне одной — тяну этот чертов ресторан, воспитываю сына без отца. Я делаю пару глубоких вдохов и выдохов, прикрываю глаза, чтобы унять возникшую из ниоткуда дрожь в пальцах. Пробую вынуть свою руку из-под Олиной, но она вцепилась в нее и не отпускает. Ненавижу, когда меня жалеют, но как еще объяснить, что я не намеренно пытаюсь обидеть ее? — Лерочка, — голос Оли тих и мягок, но я не в состоянии поднять голову и взглянуть на нее. — Прости. Я так сосредоточилась на своих чувствах, что совсем забыла о том, что тебе тоже может быть тяжело. Прости, прости. Я со своими перепадами настроения могу довести любого… Оля отпускает мою ладонь, от чего я стараюсь не расстраиваться, но она пододвигает свой стул ближе и спустя пару секунд я ощущаю ее неуверенное прикосновение к моей щеке. — У каждого с нас есть свои загоны, просто нужно их как-то скооперировать. Я бываю ужасной и знаю это. Раздается насмешливое фырканье и Оля осторожно приподнимает мое лицо за подбородок. Я решаюсь заглянуть ей в глаза и, к удивлению, не вижу там ни грамма жалости — лишь нежность и любовь. Я опускаю взгляд на ее приоткрытые, безумно манящие пухлые губы. Не имея больше сил сдерживаться, наклоняюсь и накрываю их в невесомом поцелуе, который через короткое время становится уже не таким безобидным. Она все еще держит свою ладонь на моей щеке, ласково поглаживая кожу большим пальцем, в то время как я обхватываю рукой ее шею и чувствую, как Оля начинает постепенно расслабляться. Ее язык требовательно раздвигает мои губы и проскальзывает внутрь и я теряю связь с реальностью настолько, что едва не пропускаю мимо ушей, как в коридоре хлопает дверь. Яша. Мы поспешно отодвигаемся друг от друга, умело делая вид, что ничего только что здесь не происходило. Детские шаги быстро приближаются и я, видя как смущена Оля, не могу сдержатся от лукавой улыбки, но получив в ответ на это ее испепеляющий взгляд, закусываю нижнюю губу и пожимаю плечами, в попытке не стеснять женщину еще больше. — Мама! Я пришел за добавкой, — врывается сын, ставя пустую тарелку на столешницу. — Сколько раз я говорила, чтобы ты не бегал по квартире, — я стараюсь звучать строго, хотя с ним у меня никогда не выходит так грозно, как обычно говорю на работе с подчиненными. — Прости, — отвечает Яша, совсем не выглядя при этом виноватым и так же быстро испаряется из кухни с новой стопкой блинов с джемом. Я закатываю глаза и качаю головой, но больше ничего не говорю. — Не знаешь, кого он напоминает? — теперь хитрая улыбка на лице Оли. — Без понятия, — улыбаюсь в ответ и прищуриваю глаза. Оля уходит курить на балкон, а я наблюдаю за ней через стекло и доедаю оставленный завтрак. Ко мне приходит горькое осознание: порой, я сама себе усложняю жизнь. Следовало бы отпустить все переживания и просто плыть по течению, иначе мысли сожрут меня. Мне так повезло, что я встретила Олю и у нас возникли взаимные чувства, а это встречается так редко в наше время, поэтому стоит ценить и беречь такие подарки судьбы. За нее стоит бороться. За нас.3
5 февраля 2024 г. в 18:52
Примечания:
"Окончен бой, зачах огонь и не осталось ничего
А мы живём, а нам с тобою повезло назло..."
Настроение было таким же хреновым, как и этот пасмурный сентябрьский день. Мне казалось, что подойдя к зеркалу я обнаружу грозовую тучу не только в окне, а и в отражении. Может быть, я сегодня была одним сплошным громыхающим и искрящимся сгустком энергии.
Меня злило все: начиная со странной учительницы моего ребенка, которая отчитала меня, будто я была не взрослой женщиной, а записалась к ней ученицы, из-за моего отсутствия на родительском собрании, до буквально каждой мелочи на работе.
— Что это, блять, вообще такое? — гаркнула я, на подскочившего от неожиданности повара-стажера.
— «Цезарь», Валерия Александровна, — промямлил парнишка, уже будучи не совсем уверенным в своем «творении». — Ну, салат.
Я вздернула брови, изумляясь ответу. Потому что это точно не походило на указанный салат.
— Разве что его убогая интерпретация, — я завернула квадратную тарелку обратно с окна раздачи на железный стол для разделки. — Такое людям выдавать нельзя. Живо переделай. Куски курицы слишком крупные, а сухариков должно быть меньше. Ты в раскладку смотрел вообще?
Для полной картины под названием «Наша начальница сошла с ума» мне не только хватало стукнуть ногой об пол. Этого делать я не собиралась, конечно, но очень хотелось, ведь внутри все кипело.
Оля молча стояла за своим рабочим столом, склонившись над сырной нарезкой. Она выкладывала пармезан и дор-блю столь старательно, как и игнорировала происходящее вокруг себя. Злилась я из-за этого еще сильнее? Еще бы.
Я, как мы с ней и договаривались, согласилась, чтобы Оля уволилась, и мы даже нашли ей замену. Однако в самый неподходящий момент женщина, которая стажировалась на протяжении недели и должна была выйти вместо нее, просто не пришла одним не самым добрым утром и больше не отвечала на звонки.
Вишенкой на торте сломанного плана легло увольнение Наташи и кроме того, что мне следовало искать замену Максимовой, так и теперь открылась вакансия для второго повара. Естественно, уход Оли отложили на неопределенный срок, так как работать стало некому, кроме нее. Мягко говоря, она была не в восторге. А что я могла сделать, если город у нас небольшой и приличного повара найти практически нереально?
Так тянулись недели: Оля дулась, мы стали изредка видеться вне работы, так как работали почти без выходных. Я старалась сдерживаться и вести себя привычно, будто мы не грыземся, как кошка с собакой. Хотя последнее время становилось все труднее и труднее игнорировать напряжение между нами в моменты тишины.
Сегодня третий день нового парня-стажера. Василию двадцать три года, из которых только два он имеет хоть какое-то отношение к кулинарии. Вася то ли недосушист, то ли недопиццалойла. Он был нанят исключительно от безысходности и его больших грустных карих глаз. Он мне чем-то отдаленно напоминал моего Яшку и материнские чувства взяли верх над рациональностью, хотя между мной и ним разница составляла всего семь лет.
Теперь же, когда второй салат за три дня стажировки, были запороты им полностью, я испытывала полнейшее разочарование, которое скрыть было почти невозможно. Воспаленный и уставший от всех нервотрепок мозг придумал, что это Оля плохо его учит.
— Оля, а почему Вы не подсказываете молодому человеку, как нужно делать правильно? — спросила я скорее, что бы привлечь внимание женщины, чем в реальном желании упрекнуть ее.
— Потому что я заебалась показывать ему одни и те же элементарные вещи по сто раз на день, — выплюнула она, бросая фигурный нож на доску и поворачиваясь к нам спиной, не удостоив меня и мимолетным взглядом.
Вася уныло понурив голову, принялся заново рвать листья салата. На его щеках и у основания черного кителя распустился алый румянец.
Что ж, видит Бог, я хотела по хорошему.
— А зарплату получать не заебалась случайно? — в таком же тоне, но более тихо задала риторический вопрос я, зная, что хожу по очень тонкому льду.
Оля быстрым шагом вышла из кухни и свернула в сторону раздевалки для персонала, а я, позабыв уже напрочь о горе-стажере, поспешила за ней.
— Та я вообще заебалась знаешь ли, — Оля влетела в комнату, а я следом, захлопывая дверь. Войти без стука никто посмеет, зная, что я здесь.
— Чем-то могу помочь, Ваше Величество?
Она резко останавливается и оборачивается, я едва успеваю вовремя затормозить, чтобы не врезаться в нее.
В раздевалке невысокий потолок, но размер самой комнаты в остальном полностью компенсирует этот недостаток — просторная настолько, что здесь с легкостью могут поместиться минимум человек десять одновременно. Кроме ряда железных шкафчиков для сменной одежды работников, здесь также стоит стиральная машина в углу и сушилка. Она как раз работала на всю в режиме отжима, так что с завидным успехом заглушала наши повышенные тона.
— Лера, — угрожающе начинает Оля с несвойственным для нее злым блеском в морских глазах.
Но коленки у меня дрожат не от страха, а от чего-то другого. И с недавних пор с этим чем-то совладать стало в разы сложнее, когда Оля оказывается рядом. — Я знаю, что ты делаешь. Не смей. Мы договорились сразу.
Я делаю вид, что совсем не понимаю о чем она говорит, и шаг за шагом, вынуждаю ее отступать к стене. Я чувствую жар, проходящий между нами и внизу живота все сжимается в предвкушении. Оля продолжает сверлить меня гневным взглядом, но я замечаю, как тяжело вздымается ее грудь, обтянутая белоснежным хлопковым кителем. Ее рука предостерегающе упирается в мой живот, когда я подхожу к ней слишком близко.
Решать проблемы сексом — плохой, недейственный, разрушающий, но чертовски приятный способ.
— Господи, во что я ввязалась, — выдыхает она сладким ментолом мне в губы, а сдерживающая рука больше не протестует. Она покорно обхватывает мою талию и через секунду требовательно тянет меня на себя, прижимая наши тела в более тесном контакте. Стоит нам только приблизиться к друг другу ближе дозволенного рамками приличия и все вокруг начинается искриться. Крыша неспеша съезжает, приветливо махая нам на прощание.
Мы сталкиваемся языками, губами, руками. Я срываю с ее головы поварскую сетку и запускаю пятерню в светлые волосы, распуская их. Вдыхаю запах ее цветочного шампуня, и смещаю ладонь с затылка на шею, в желании то ли прижать еще ближе к себе, то ли удушить. Максимова жмется, тянет край моей рубашки, ловко пробирается под нее, чтобы нежно провести ногтями по пылающей коже моего живота. Я чувствую, как бешеное желание овладеть этой женщиной горячей волной пронзает мое тело, и нетерпеливо постанываю ей в губы.
Я осознаю, что мы довольно ограничены во времени, поэтому расстегиваю ее китель ровно настолько, чтобы суметь добраться к ее груди. Сдвинув чашечки бюстгальтера вниз, освобождаю их и слышу, как тихий измученный стон срывается с любимых губ. Во мне просыпается азарт. За дверью бегают другие работники. От позорного разоблачения нас отделяет лишь тонкая входная дверь, которую я не помню кто-то запер или нет.
Несмотря на то, что я и сама больше всего на свете хочу сейчас заняться сексом с Максимовой, однако это не значит, что я успела забыть недели ее пассивной агрессии в отношении меня. Как она доводила меня до белого каления своим молчанием и колючими взглядами, так и я не упущу предоставленной возможности отыграться в отместку, и по ее дрожащим ресницам вижу, что Оля сама это понимает.
Я отталкиваю ее руки со своего тела и легонько толкаю в сторону стиральной машины. Усадив женщину сверху, я неторопливо накрываю ее сосок своим ртом. Сначала один, потом второй. Неторопливо поочередно покусываю и облизываю каждый. Звук расстёгнутой ширинки на ее брюках вызывает во мне мурашки. Оля, закусив нижнюю губу, смотрит на меня из-под опущенных век. Она тяжело дышит, а это значит что возбудилась не на шутку. Я ухмыляюсь. Оля послушно приподнимает бедра, когда я стягиваю ее штаны до колен. Ее нижнее белье промокло насквозь. Я медленно, краем ногтя провожу по ее самому чувствительному месту, специально слегка надавливаю на клитор и слышу, как Оля шумно втягивает воздух носом.
— Судя по тому, насколько твои трусики мокрые, что-то не видно, что ты заебалась, — мурлычу я, опускаясь на колени перед ней и вдыхаю запах ее возбуждения. Она хочет сомкнуть их, но я крепко держу бедра и не даю ей этого сделать. Наоборот пошире расставляю в стороны. — Ничего, я тебе сейчас помогу, чтобы использование этого слова было оправданным.
— О, Господи, — хныкает Оля и прикрывает в экстазе глаза, когда я неторопливо спускаю с нее трусики вниз.
Я жадно ловлю ее первый стон, когда провожу языком по ее возбужденной плоти. Мое сознание затуманивается и я полностью растворяюсь в накрывших меня ощущениях — власти, похоти и любви.
Тишина. Стиральная машина отработала последние обороты и выключилась, оставив нас в напряженном молчании. Оля старается побыстрее застегнуть черные пуговицы своего помятого напрочь кителя, спрыгивая со стиральной машины.
Можно сказать, что мы были на родео?
Пальцы дрожат, когда я одергиваю свою юбку вниз. Мне хватило лишь пары быстрых движений тонких пальцев Оли внутри себя, чтобы увидеть звезды.
В зеркале напротив вижу раскрасневшиеся и запыхавшиеся собственное лицо. Черные волосы торчат в разные стороны, а розовая помада безбожно смазалась. Украдкой бросаю взгляд на Олю. Отпечатки моей помады на ее, припухших от долгих поцелуев, губах, щеках и шее. Их с трудом удастся скрыть одним лишь высоким воротником. Я нагло усмехаюсь.
— Помаду сотри, — все же предупреждаю я, поправляя в отражении свою укладку. Или то, что от нее осталось.
Тяжелый вздох сзади, как предупреждающий выстрел, что сейчас последует что-то не совсем лицеприятное. Пока очередной сложный разговор не начался, стараюсь ретироваться к выходу, не оборачиваясь.
Больше всего в тот момент мне хотелось остаться с ней, обнять, объясниться. Однако Оле этого не было нужно. Я знала. Все, что она хотела — уйти. Все, что хотела я — чтобы она осталась. Но я не намеренно затормаживала этот процесс. Напротив, я напрягла все агенства по подбору персонала найти мне двоих — ладно, хотя бы одного, адекватного повара. Только их представители вторую неделю сокрушительно разводят руками, мол все достойные кадры разъехались за границу. Лишь пару дней назад с торжественным видом они подсунули мне этого Василия. Тем не менее, отчего-то сама Максимова никак не изъявляла пылкого желания скорее обучить его и освободиться от работы здесь. Не спорю, что с ним порой бывает сложновато, но парень не был дебилом с двумя левыми руками. Все поддаются, если не обучению, то дрессировке уж точно.
Я дернула дверную ручку с намерением побыстрее смотаться отсюда, чтобы хоть немного сократить любые подозрения со стороны работников. Заперевшись, мы пробыли в раздевалке по меньшей мере двадцать минут. Достаточно, чтобы или убить, или довести к оргазму.
— Ванька просит съездить с ним завтра в лес, пока еще не начался период дождей, — нерешительный голос раздавшийся сзади, развернул меня на 180 градусов. Оля смотрела в зеркало и поправляла волосы, — не хотите с Яшей присоединиться к нам?
Этот несложный с виду вопрос обрушился на меня лавиной паники. Прогулка с детьми, в нашем случае — с моим сыном и ее внуком, была бы отличным поводом сблизиться им двоим, особенно учитывая новые обстоятельства, но так ли это необходимо? Я могла бы сослаться на большую загруженность завтра и вежливо отказаться. Испугаться. Могла бы… Однако насколько сильно я боялась этой встречи, настолько я ее и жаждала.
— Думаю, Яшка будет рад, — сдвинула плечами я, фиксируя взгляд на одном из серых шкафчиков. — Да и полезно ему будет наконец-то оторваться от своего дурацкого Майнкрафта.
— А ты? — розоватый блеск в ее руках слегка дрогнул, смазывая кожу за чертой верхней губы, которую еще пару минут я целовала и кусала. Это воспоминание заставило меня нервно сглотнуть. — Ты будешь рада?
Пытливый взгляд голубых глаз беспощадно пригвоздил меня к стене. Понимая прекрасно женскую психологию и особенно логику женщины перед собой, я знала — у меня нет возможности медлить с ответом.
— Буду, Ольга Николаевна, — кивнула я утвердительно, — а еще я буду рада, если Вы сегодня останетесь у меня. Завтра утром вместе все заедем за Ваней и сразу же отправимся в лес.
Меня угнетала эта непонятная напряженность и неопределенность между нами. Я хотела обсудить все нормально, но только не на работе, где даже у стен были уши.
— И как ты собираешься объяснить Яшке, что я забыла ночью в вашей квартире? — блеск улетел в сумку и Оля подошла ко мне ближе, но все же остановилась на безопасном для нас расстоянии. Мы находились все еще на том этапе отношений, когда следовало держать дистанцию, чтобы не наброситься на друг друга снова с поцелуями.
— Это уже мои проблемы, — быстро ответила я и не оборачиваясь, вышла из раздевалки, боясь, что если буду медлить, то передумаю с ответом.
Не буду же признаваться, что понятия не имела как объяснить восьмилетке о том, что тетя Оля с недавних пор будет оставаться у нас на ночь и в моих планах было продлить это явление как можно дольше.