II. Маска Зорро. Голубой Бриллиант

      Все старания Изабеллы по утверждению собственного равновесия рассыпались прахом, едва она увидела вчерашнего ночного гостя.       Это было просто невероятное сходство. Сложение, волосы, линии лица, взгляд, улыбка, ритм речи, поведение, даже манеры были до такой степени похожи на Зорро, что у Изабеллы подкашивались ноги от не поддающейся контролю дрожи. И при этом она с полной ясностью отдавала себе отчет в том, что это не он. Она понимала это, исходя из собственных недавних умозаключений, из карего цвета его глаз, а также из-за его голоса, который хоть и был до озноба похож своими интонациями на оригинал, все же оказался недостаточно глубок. Кроме того, при более пристальном рассмотрении становилось ясно, что сеньор Энрике был несколько уже в плечах и ниже ростом, потому что его голова была точно на уровне Рикардо, который не доставал до высоты Зорро около десяти сантиметров. И еще у него была иная форма рук и пальцев. Но в остальном его облик был настолько схож с героем в маске, что Изабелла едва удержала себя от того, чтобы не начать утреннюю встречу так же, как она сделала это вчера вечером.       Возможно, она нашла бы еще какие-то отличия, если бы занялась дотошным изучением внешности сеньора Монтеррея, но огромные мурашки на спине, возникавшие при каждом новом взгляде в его сторону, вынудили ее запретить самой себе смотреть на него чаще, чем раз в несколько минут. В качестве же единственного доступного ей метода успокоения в сложившейся ситуации она использовала мысль о том, что слишком давно не видела Зорро, поэтому вполне могла не заметить еще какие-нибудь очевидные различия. Это утверждение стало для нее путеводной звездой, к свету которого она вынужденно прибегала через каждый сдавленный вдох.       Девушка столкнулась с сеньором Энрике на пороге предваряющего главный зал помещения гасиенды Линарес в прямом смысле, потому что они одновременно вошли в коридор с двух разных входов и направились в одну и ту же дверь, каждый погруженный в собственные мысли. По крайней мере, в таком пограничном состоянии пребывала Изабелла. Был ли сеньор Монтеррей так же озабочен своими размышлениями, девушка не могла сказать с полной уверенностью, потому что до момента непосредственного контакта она не видела не только лица важного гостя, но и его самого. А после столкновения, подняв голову и увидев его при дневном свете, она уже вообще не могла думать.       Изабелла скользнула ошарашенным взглядом по густым смолянисто-черным волосам, приподнятым в легкой улыбке уголкам рта, правильным контурам лица и красиво изогнутым темным бровям, одна из которых в совершенно уникальной манере взлетела вверх, едва девушка оторвала взгляд от пола, и отшатнулась от внезапно ударившего ей в голову приветствия.       — Доброе утро, сеньорита.       — Доброе утро, — с трудом выдавила она.       — Надеюсь, эта ночь прошла для Вас более спокойно, чем вчерашний вечер, за который я еще так и не принес глубочайшие извинения, — продолжил молодой человек. — Разрешите мне сделать это сейчас?       Девушка попыталась что-то произнести, но у нее не хватило сил даже на тихий шепот, поэтому она лишь молча продолжила созерцать собеседника, судорожно перебегая глазами от одной черты его лица к другой.       — Если я могу каким-либо образом загладить свою вину, прошу, скажите мне об этом, — продолжал стучать в висках бархатный баритон.       Изабелла оторвалась от внимательного взгляда напротив и перевела глаза к губам молодого человека. Около них была ее рука, кожа которой только что ощутила сначала горячее дыхание, а затем и продолжительный поцелуй. Возможно, даже более долгий, чем было необходимо в данной ситуации.       — Все в порядке, — поднесла она вторую руку ко лбу. — Право, Вам не следовало так беспокоиться.       Изабелла совершенно перестала понимать, что происходит. Конечно, она почувствовала его прикосновение. Но не острее, чем если бы на его месте оказался дон Антонио, или дон Рафаэль, или Давид, или любой другой знакомый или незнакомый мужчина. Однако же при этом сеньор Монтеррей сделал все именно так, как сделал бы Зорро. Жесты, движения, взгляды, интонация, — совершенно все было его точными манерами. И тем не менее это был не он…       — Изабелла, тебе снова плохо?!       Девушка вздрогнула и открыла глаза. Странно, когда она успела их закрыть? И почему сеньор Энрике ее обнимает?       Изабелла резко дернулась и отпрянула к стене, часто дыша и оглядываясь по сторонам.       — Сеньорита, Вы только что пошатнулись, держась за голову, — последовало сверху расплывающееся в шуме воздуха объяснение.       Девушка с непередаваемым ужасом воззрилась на источник звука. Она совершенно точно слышала, как он назвал ее по имени и обратился на "ты". Ей не могло это показаться. Но сейчас он вновь говорит "Вы". Что происходит?!       — Нет-нет, все в порядке, — вжавшись спиной в стену, начала медленно отходить в сторону Изабелла.       — Вам необходимо присесть. Разрешите, я помогу дойти Вам до места? — произнес ее оппонент и, не дожидаясь ответа, сразу же взял ее под руку.       Девушка, не имея никаких сил на сопротивление, была вынуждена принять его помощь.       "Он сделал бы точно так же," — как сумасшедшие, прыгали по голове неподдающиеся контролю мысли.       Зорро сделал бы точно так же. Задал бы вопрос не для получения разрешения на последующие действия, а для констатации факта, хоть и с вопросительной интонацией. А после этого, вне зависимости от ответа, тут же проявил бы запланированную инициативу. Изабелла повисла на крепкой руке и, с трудом переставляя подкашивающиеся ноги, проследовала в обеденный зал вместе со спутником.       — Сеньор Энрике! Изабелла! — заполнил помещение мелодичный голос, едва они появились в дверной проеме.       Мама…       В груди сразу появился столь необходимый для жизни воздух.       — Дорогая, как ты себя чувствуешь? Тебе удалось отдохнуть ночью? Мне кажется или ты несколько бледна? Сеньор Энрике, Вы не заметили ничего странного?       Все, что успела сделать Изабелла, это поспешно натянуть искусственную улыбку и незаметно сдавить плечо сеньора Монтеррея в слабой надежде, что он успеет понять ее посыл хотя бы на половине ответа и не произнесет фразу об очередной потере сознания, заменив ее чем-нибудь менее пугающим.       — Мы с сеньоритой только что встретились в холле, — не моргнув глазом, произнес он. — Я принес свои извинения за причиненное вчера волнение и, вероятно, этим напомнил ей о случившемся. Поэтому, — он повернул голову в сторону Изабеллы и слегка склонил ее набок, — кажется, я обязан сделать все заново. — Молодой человек улыбнулся лишь уголками рта и поднес руку Изабеллы к губам, не отрывая взгляда от ее глаз. — Прошу простить меня за столь беспокойные сутки.       Девушка чувствовала, как ее колотит крупная дрожь, из-за которой она даже не услышала легкий смех сеньоры Камелии и последовавшее за ним приглашение к столу. Все тело сковал болезненный озноб, не позволяя отдалиться от гипнотизирующего ее объекта хоть на миллиметр. Он все делал как Зорро. Абсолютно все. Каждый вдох, каждый шаг, каждый едва уловимый жест. Он даже успел понять ее предупреждение и исключить из своего предложения именно те слова, которыми она не хотела волновать свою мать. Но это не он. Совершенно точно. Тогда как такое может быть возможным? Совпадение? Но почему именно сейчас — в то время, когда Зорро действительно должен появиться в Калифорнии?       — Можно садиться! — пробился сквозь кружащийся вихрь заранее обреченных на провал предположений голос Керолайн.       Фрейлина, еще в конюшне почувствовав смену настроя подруги, дошла с ней до дома и испарилась в стороне кухни. Платье Изабеллы для выхода к столу она уже успела подготовить, к тому же оно было такого фасона, что ее принцесса могла облачиться в него самостоятельно, поэтому Кери с довольно чистой совестью осталась на первом этаже и занялась текущими кулинарными обязанностями. И, судя по всему, она, как всегда, все успела.       — Пирожки остывают, — послышался легкий нажим в ее голосе.       Опаздывать к столу в такие моменты было чревато надутыми губками и сложенными на груди тонкими руками с нетерпеливо постукивающими друг по другу изящными пальчиками. И Зорро об этом знал. Интересно, а сеньор Энрике…       — О, кажется, нам следует поторопиться, — тут же раздалась его заговорщическая интонация.       Глубокий вдох.       Это лишь совпадение. Не более. Любой на его месте сказал бы что-нибудь похожее. Простое совпадение.       Изабелла не поняла, как оказалась на своем стуле за столом, который традиционно находился справа от сеньоры Линарес. Рядом села Керолайн, за ней Рикардо. Сеньор Монтеррей же оказался ровно напротив. Это девушка обнаружила случайно, подняв голову и посмотрев перед собой. После чего она в два раза быстрее наклонила ее обратно и попыталась сосредоточить взгляд на узорах серебряной вилки.       Нужно успокоиться и взять себя в руки.       Еще один глубокий вдох.       Всему можно найти объяснение. Всему...       Рост, сложение тела, волосы, черты лица и прочие физиологические атрибуты вполне могут быть сходными у двух разных людей. Они с Керолайн не раз слышали истории от дипломатов со стажем о том, как те встречали на другом конце света человека, словно две капли воды похожего на какого-нибудь служащего дворца.       Поведение и реакция на окружающии мир тоже могут быть одинаковыми. Основой для этого служит сходное мировоззрение, формирующееся на основании семейных традиций, воспитания, жизненном опыте и кругозоре. К тому же молодые люди были примерно одного возраста и, судя по масштабам деятельности, имели схожие интересы.       Девушка слегка пошевелила скованными ногами, на мгновение подняла глаза и, увидев приподнятый кончик брови и характерный наклон головы, сжала губы.       Но была еще одна группа фактов, которая не поддавалась простому объяснению. Ее тоже можно было бы назвать поведением, если бы не главное отличие. Это было поведение с анатомической точки зрения. Или даже не поведение, а… замашки. Повадки. Манеры, присущие только одному человеку или, как в случае с Рикардо и доном Ластиньо, родственным лицам. Например, их неосознанная и одинаковая привычка застегивать манжету на колене с идентичным перекосом плеч и свойственной только им двоим жестикуляцией, сопровождавшей данный процесс.       Изабелла снова почувствовала онемение ниже колен.       Это было тем набором фактов, которому невозможно было приписать простое совпадение. Уникальные отличительные черты, которыми обладали лишь два человека: Зорро и сеньор Энрике. И больше никто.       Девушка впилась ногтями в ладони.       Никто.       Она нашла объяснение практически всему, что делало их похожими, вплоть до тембра голоса, зависящего от физиологического строения отвечающих за это элементов, которое у обоих молодых людей могло каким-то непостижимым образом оказаться одинаковым. Но эти жесты… Эти движения… Их схожесть ничем невозможно было объяснить.       Голову словно сжали железные тиски.       Но сеньор Энрике не Зорро. В этом не могло быть сомнений. И однако они были похожи по такому же принципу, как Рикардо и дон Ластиньо. Или как она со своей мамой. С тем лишь отличием, что у молодых людей практически не было разницы в возрасте.       Изабелла совсем перестала дышать.       Она никогда не заводила с Зорро разговоров на эту тему, равно как и он сам никогда ее не касался… Девушка медленно подняла глаза и тут же обожглась о пристальный взгляд карих глаз, сопровожденный характерным изгибом бровей и поднятыми уголками губ.       Неужели у Зорро есть брат?..

***

      Весь день был похож на беспощадный ураган, бросавший не успевшую найти укрытие жертву из одного конца земного шара в другой. Изабелла напрочь потерялась в пространстве. Она перестала понимать не только, что происходило с ней, но и что происходило с людьми, сидевшими с ней за одним столом.       Из накрывшего ее с головой вихря эмоций после мелькнувшей мысли о возможном родстве Зорро и сеньора Энрике ее вытащил голос дона Алехандро. Его нарочито размеренная речь и чуть повышенная интонация дали понять, что сейчас последует какое-то важное сообщение. И, судя по тому, что, вопреки традиционному обсуждению дел в конце трапезы, это объявление делалось в начале, оно должно было иметь двойную важность.       Не углубляясь в детали повествования губернатора, которые Изабелла была даже не в состоянии запомнить, в главном доме поселения складывалась следующая ситуация. Дон Алехандро и дон Ластиньо получили весьма приятное впечатление от ночных переговоров со своим гостем. И не только потому, что в нем отчетливо угадывалась деловая хватка и прослеживались серьезные намерения, но и потому, что обсуждаемая тема была для Эль Пуэбло более чем животрепещущей.       Строительство второго порта, разговоры о котором велись в руководящих кругах Ла Пас уже на протяжении полугода, могло очень сильно подорвать позиции Эль Пуэбло в качестве головного пункта Калифорнии. И он был невыгоден последним не только из политических, но и из экономических соображений, поскольку этот морской проект подразумевал весомые финансовые отчисления в городской бюджет Ла Пас из бюджета Эль Пуэбло. Вливание же средств семьи Монтеррей обеспечивало возможность построить порт первыми, потому что в Эль Пуэбло были как более благоприятные условия для строительства, так и более независимая финансовая обстановка.       Говоря же простыми словами, в которые Изабелла все-таки смогла перевести официальную речь дона Алехандро, сеньор Монтеррей вкладывал в строительство недостающую сумму, которую Эль Пуэбло в ближайшее время не смог бы собрать, не нанеся ущерб другим сферам жизни.       Положа руку на сердце, дон Алехандро и дон Ластиньо давно задумывались об этой масштабной задаче, но по вышеупомянутой причине не смогли бы ее воплотить еще ближайшие несколько лет. И именно в этот момент губернатор Ла Пас объявил о всеобщем сборе средств на строительство порта в их поселении, поскольку стартовый капитал, а также подходящие строители и проект у них уже были в наличии. И хотя многие крупные населенные пункты открыто высказались против такой внезапной инициативы, идея губернатора Ла Пас набирала обороты ежедневно. Причиной тому оказалось большое количество мелких поселений, сконцентрированных в непосредственной близости от Ла Пас, для которых второй порт открывал еще больше финансовых возможностей.       В этом вопросе нельзя было не отметить дальновидность губернатора Ла Пас, который выбрал место в некотором отдалении от собственного поселения, но при этом в удобной близости от тех самых мелких, но очень многочисленных населенных пунктов, которые своим количеством и задали тон правящему совету Калифорнии. Однако территория предполагаемого порта все равно находилась в ведении Ла Пас, что означало, что основная прибыль будет оседать именно в его бюджете.       Для Эль Пуэбло же, как для столицы Калифорнии, принятие положительного решения означало обязательство передачи на новый объект внушительной суммы денег. Конечно, не такой, которая понадобилась бы для строительства собственного порта, но достаточной для того, чтобы в ближайшем будущем забыть о расширении своих морских возможностей.       И это была только одна половина беды.       Вторая заключалась в том, что после цунами, обрушившегося на поселение полгода назад, собственный порт Эль Пуэбло пострадал до такой степени, что губернатору и правящему совету едва хватило времени и средств для принятия в свои воды британских кораблей с Ла Пас, которые были отправлены туда на стоянку и которые следовало проводить на родину с подобающим почетом. В тот момент почти половина гарнизона крепости была переведена на восстановительные работы. И это, учитывая, что сэр Генри тогда на правах старшего советника Британской короны лично определил на охрану дома губернатора почти три десятка солдат, а сам Эль Пуэбло напоминал бурлящий вулкан.       Рабочих рук катастрофически не хватало. Времени было отмерено так мало, что ввели даже ночные смены. Общий настрой населения после минувших и озвученных событий постоянно выбивал всех из состояния равновесия, необходимого для бесперебойной и качественной работы. И поэтому в тех условиях, кажется, только чудо помогло осуществить отправку британского двора домой…       В конечном счете полгода назад совет Эль Пуэбло одновременно получил на руки собственный полуразрушенный порт и — в случае положительного решения совета Калифорнии — обязательство перед Ла Пас в передаче им весомой суммы денег.       Доводы дона Алехандро, дона Ластиньо и дона Антонио, поочередно ездивших на переговоры в конкурирующее поселение, о том, что им самим необходимо было заняться строительством или нового порта, или капитальной перестройкой старого, отвергались сразу же. Управляющие многочисленных маленьких населенных пунктов, традиционно рассматривающих столицу в качестве денежного экспроприатора, единолично тянущего на себя финансовое одеяло, были непреклонны. Если не сказать, агрессивны. Они апеллировали тем фактом, что Эль Пуэбло оказался в состоянии принять, а затем торжественно отправить британский флот домой, что, по их мнению, означало полное и непререкаемое восстановление порта. При этом они предупредили, что любые попытки со стороны правительства Эль Пуэбло направить потенциальные средства для строительства порта в Ла Пас на восстановление порта в Эль Пуэбло будут расценены как "неудачно завуалированное желание набить собственные карманы, так как определение финансов на ремонт и без того прекрасно действующего порта иначе назвать невозможно".       Таким образом, большинство голосов совета Калифорнии вынуждало Эль Пуэбло остаться с опасным для жизнедеятельности портом и вместе с тем передать столь необходимые им самим деньги в Ла Пас. А это, в свою очередь, означало постепенную тенденцию перехода власти из Эль Пуэбло в Ла Пас. Потому что головное поселение страны не могло существовать без порта и морского дела.        Все было очень зыбко и практически рассыпалось под ногами. Ситуация переросла в крайне тяжелую. Совет Эль Пуэбло оказался одновременно между нескольких огней. Собрания в ратуше стали проводить каждый день, иногда до самого вечера и без перерывов, но никакого выхода пока найдено не было. Вокруг дома губернатора постепенно расставлялись невидимые сети. И его обитатели очень хорошо знали, кто за этим стоял.       Все эти месяцы о Монте не было слышно ни единой вести. Он ушел на дно, и никто его даже не видел. Он словно бы тоже уехал из Калифорнии. Как и его главный противник. Однако царящее затишье означало лишь то, что он готовит почву для следующего выпада. И сложившаяся за полгода ситуация дала понять, что времени даром он не терял.       Еще никогда представители правящего совета Эль Пуэбло не подвергались таким нападкам со стороны совета Калифорнии. Никогда их слова так открыто не ставились под сомнение. И никогда раньше между строк не читались намеки на то, чтобы перенести столицу в другое поселение. За последние полгода все перевернулось с ног на голову, и дом губернатора понимал, какая грандиозная работа была проделана за их спинами. Рост недоверия, обострение неприятия столицы, интриги маленьких, но таких кусающихся соседей, сплочение вокруг нового крупного поселения и эта неожиданная для всех, но столь сильная потребность во втором порте, — абсолютно все, с чем столкнулась сейчас коалиция родов де ла Вега, Линарес и Веласкес, отсылало их к деятельности одной-единственной личности.       Но самым тяжелым в данной ситуации было то, что они совершенно ничего не могли с этим сделать. Одержать победу в один день над последствиями плана, который методично реализовывался месяцами, было невозможно. Равно как и предотвратить его в свое время, поскольку они не представляли, где назначать точки перехвата. Поэтому все, что им оставалось, это ждать, с чем они в конечном итоге столкнутся. И результат превзошел все ожидания.       Единственным выходом, который мог позволить разом решить все проблемы, было строительство собственного порта. И именно нового. Потому что восстановление старого, несмотря на то, что он держался на одном лишь честном слове, грозило обернуться народным бунтом в других поселениях, на что их представители неоднократно намекали на общих собраниях. Новый же порт предполагал, что все средства действительно будут пущены на строительство, а не на "набивание карманов под прикрытием мнимой деятельности". Кроме того, второй порт сразу же возводил Эль Пуэбло в ранг неоспоримой столицы на долгие годы и при этом со временем окупился бы до такой степени, что дал бы возможность отремонтировать и запустить в непрерывную эксплуатацию своего предшественника.       Этот вариант был очевиден сразу же, как только со стороны Ла Пас начали поступать первые вести об их грандиозном замысле. Однако даже тогда для Эль Пуэбло это было неподъемной задачей. Сейчас же такой исход был и вовсе сродни нездоровым фантазиям…       И в этот тяжелейший для дома губернатора момент на горизонте появился сеньор Энрике и его капитал. Безусловно, данное предприятие, в которое он вкладывал личные средства, подразумевало отчисление в его пользу определенных процентов, и их должно было бы хватить не только на его жизнь, но и на жизнь его детей, внуков и правнуков и всех их многочисленных семей, однако в общефинансовом масштабе для Эль Пуэбло более выгодного варианта в сложившейся ситуации найти было невозможно. Поэтому дон Алехандро и дон Ластиньо согласились на предложение сеньора Монтеррея, практически не раздумывая.       Эти сведения и Изабелла восприняла с неподдельным энтузиазмом, прекрасно понимая, что Эль Пуэбло наконец нашел ответы на все вопросы. Но вот то, что последовало далее, выбило и без того нетвердую землю из-под ее ног.       Чтобы не терять времени на переписку с губернатором Ла Пас относительно дня встречи для переговоров, дон Алехандро планировал поехать к нему сам. Кроме того, его собирался сопровождать дон Лестиньо и… — это было первое, что ударило Изабеллу невидимым обухом по затылку, — сеньора Камелия. Таким образом, обе гасиенды и все зависимые территории оставались на попечении одного Рикардо, поскольку дон Диего все еще отсутствовал и достоверных сведений о его возвращении так и не было.       Второй удар принесла с собой новость о том, что на время ожидания результатов этих переговоров сеньор Монтеррей останется в Эль Пуэбло. А если точнее — в гасиенде де ла Вега.       Последней же соломинкой стало известие о дате отъезда дона Алехандро, дона Ластиньо и сеньоры Камелии. Он планировался в самое ближайшее время. То есть… — Изабелла даже переспросила несколько раз, — через три часа.       С непомещающимися на лице глазами она услышала о том, что все необходимые вещи родителей были собраны уже с раннего утра и им оставались только последние приготовления, в частности, переговоры с управляющими гасиенд и введение в курс дела дона Антонио и его семьи, которые единственные могли бы помогать Рикардо с грузом обязанностей, свалившимся на его плечи.       Что касалось бала и его традиционного открытия речью губернатора, то в этот раз его должен был заменить дон Антонио. И как раз сейчас управляющий гасиенды де ла Вега поехал во владения Веласкес с этим известием и заранее заготовленным текстом.       Изабелла совершенно не понимала, что происходит. Вернее, она все прекрасно понимала, но эта головокружительная спешка выбивала ее из колеи. Неужели нельзя было подождать до завтра? Ведь сегодня такой важный день. Мало ли что могло произойти во время праздника. Все знали о приезде Зорро, все знали о действиях Монте, все знали о том, что Эль Пуэбло сейчас стоит на затаившемся жерле вулкана, и о том, что именно сегодня он может взорваться. И в этот самый момент три важнейших человека поселения покидают его…       — А когда вы вернетесь? — прозвучал негромкий голос Керолайн.       Судя по интонации подруги, она пребывала в не меньшем ошеломлении, чем ее принцесса.       — Как только убедимся в том, что нас поняли так, как нам это нужно, — отозвался дон Алехандро.       — Совет Ла Пас готов приступать к строительству буквально в течение этого месяца, поэтому остановить их настрой с первого раза будет непросто, — присоединился к обсуждению дон Ластиньо. — Боюсь, даже трех собраний нам будет мало для того.       — Для них это слишком важный проект, они будут сражаться за него до последнего. И если бы нас не поддерживали губернаторы Сан Лукас, Эль Сальто и Санта Доминго, наш визит изначально был бы бессмысленен. Однако сейчас в наших руках есть все инструменты противодействия их планам, — подытожил дон Алехандро.       Изабелла бросила короткий взгляд в сторону сеньора Монтеррея.       — И главным из них является наш гость, — прочитал ее мысли ее отец.       За столом промелькнула легкая волна последовательных улыбок. Девушка тоже попыталась улыбнуться, но так и не поняла, получилось у нее это или нет.       Сеньор Энрике останется в гасиенде де ла Вега до тех пор, пока губернатор не вернется с переговоров. В целом в этом не было ничего необычного, потому что он был не первым и не последним гостем дона Алехандро, который останавливался в его доме, а, учитывая значимость его приезда и предложения, это было даже мерой необходимости. Однако за неполную половину суток он уже успел необратимо перевернуть сознание своей недавней собеседницы. Последствия же его дальнейшего столь близкого присутствия Изабелла вообще боялась представить…       Оставшееся время завтрака прошло более спокойно и в основном было наполнено разговорами о долгожданном празднике. Сеньор Монтеррей на вопрос о присутствии на балу ответил, что он, безусловно, будет, но, возможно, немного опоздает, потому что ему необходимо было нанести еще пару визитов в разных концах Эль Пуэбло.       Изабелла не поняла, какие ощущения принесла ей эта новость. С одной стороны, это было предсказуемо, а с другой… Впрочем, какой смысл был устраивать бурю в стакане и терзать без того истрепанное спокойствие? Она просто постоянно будет находиться рядом с Керолайн. А еще лучше — с Керолайн и Шарлоттой. Если они все время будут заняты беседами, вряд ли сеньор Энрике решится их прервать.       Что касалось танцевальной части праздника, то… — Изабелла украдкой посмотрела на Рикардо, — кроме ее брата, у нее еще есть прикрытие в виде дона Рафаэля и дона Антонио, и с их помощью она переживет это мероприятие без каких-либо инцидентов. По крайней мере, шансы у нее были.       Очередной короткий взгляд в сторону сеньора Монтеррея — и из-за стука сердца опять ничего не слышно. Снова эти пристальные карие глаза.       Надо подумать о празднике. О нарядах, об украшениях. Это очень успокаивает.       Два глубоких вдоха.       Сейчас завтрак закончится, и они с Кери смогут уйти в соседнюю гасиенду. Там она завершит работы по приведению в порядок своего состояния, начатые в конюшне, и окончательно будет готова к любым поворотам судьбы.       Даже если в этих поворотах окажется задействован сеньор Монтеррей.

***

      — Готова?       — Готова.       Две пары прелестных ножек в бальных туфельках одновременно появились на пороге кареты. В лицо сразу же ударил гомон бесчисленных голосов, звуки передвижения непрерывно прибывающих экипажей и нескончаемый стук подков привозивших их лошадей.       Как громко, пестро и людно! Последний раз главная крепость Калифорнии принимала в своих стенах праздничную толпу полгода назад, когда десятки семей собрались под ее крышей, чтобы поблагодарить Зорро за спасение собственных жизней.       В животе вдруг промелькнуло ощущение полета тысячи невесомых мотыльков. Изабелла непроизвольно выдохнула и поспешила сжать тонкие пальцы. Праздник еще даже не начался, а она уже теряет почву под ногами! Минуту назад, сидя в карете, она была уверена, что завершила работы по установлению тотального самоконтроля, но одна лишь секундная мысль о герое в маске тут же образовала огромную пробоину в ее неприступной стене. Господи, что же будет, когда он придет?!       Несколько оглушительных ударов сердца.       А если не придет?!       — Сколько народа… — донесся восторженный голос фрейлины с правого бока. — Ты посмотри, какие наряды! Какие ткани! Какие маски! — паря на седьмом небе от восхищения, пищала Кери уже с другой стороны, успев оббежать подругу по полукругу и оценить таким образом зорким глазом весь видимый горизонт.       Ее принцесса, судорожно зализывая раны, согласно закивала и уставилась в пустоту.       Все должно быть хорошо. Корабли должны были прийти вовремя и избежать нападения. Бенджамин должен был придумать, как применить полученную информацию. А даже если у него это не получилось, то планы и подготовка Монте все равно не должны были помочь ему одержать верх в этом противостоянии.       Просто потому что не могли…       Девушка незаметно для себя отворила главные ворота внутренней цитадели и тут же оказалась на краю бездны, даже не успев этого понять.       Она прекрасно знала, на что был способен бывший губернатор, и в полной мере прочувствовала его выдержку, хитрость и находчивость. И не только она, но и все ее окружение. Не было среди них человека, который не оценил бы его выдающиеся способности и не держал бы их в голове во время каждого своего шага. Даже Фиона, столь редко признававшая чье-либо превосходство, по словам Шарлотты, в свое время дала его умственным возможностям весьма лестную оценку.       И однако же он все равно уступал тому, кто считался его главным врагом.       Когда Изабелла думала о том, на что способен интеллект Зорро, у нее моментально обмякали все конечности, и она с трудом могла передвигаться даже в пределах собственной спальни.       На протяжении всей ее жизни при дворе в ее окружении хватало светил науки и признанных гениев всех возможных дисциплин. Более того, многие из них являлись ее наставниками и многочасовыми собеседниками, и вполне возможно, что именно этот факт повлиял на ее определение умственных способностей человека в качестве важнейшей его личностной характеристики, потому что ни внешность, ни происхождение, ни капиталы, ни положение в обществе, ни умение держать марку, ни способность располагать к себе людей, ни щедрость, ни доброта, ни таланты, — ничто не могло сравниться с ее отношением к уму. Ни хорошее, ни плохое. Едва она нащупывала благодатную почву в своем визави, как все остальное уже не играло роли. И этот признак был для нее настолько важен, что становился почти физически осязаемым, как для кого-то волосы, руки, плечи, ноги, спина или любая другая видимая часть тела. Именно умственное наполнение выступало для нее самой привлекательной человеческой чертой, за которой стирались все существующие недостатки. А применительно к мужчинам это был еще и единственный показатель, определявший саму возможность появления симпатии. Сколько бы мужской красоты, атлетизма, галантности и манер не было заложено в ее собеседнике, он все равно уступил бы тому, в ком Изабелла увидела бы столь необходимую для ее интереса составляющую.       В случае же с Зорро Изабелла открыла для себя совершенно новую грань впечатлений. Одно лишь воспоминание о его интеллекте вызывало у нее внутри сладкий трепет и знакомые тянущие ощущения. И они были ровно такой же силы, как если бы молодой человек был рядом и сам касался ее тела. Это явление каждый раз вводило ее в состояние абсолютного непонимания, однако факт оставался фактом: мысль о его уме будоражила и горячила ее тело до такой степени, что ей срочно нужно было выходить на свежий воздух.       Девушка сосредоточилась на беспрестанно мелькающих перед глазами разноцветных пятнах и распахнула глаза. Когда они успели войти в главный зал?!       Где-то на периферии сознания замаячили еще звучащие в голове многочисленные приветствия, недавно произнесенные ее голосом.       — Фух, вроде бы со всеми поздоровались, — раздался слева негромкий голос Кери с явно прослеживающейся в нем интонацией облегчения. — Никого не забыли?       Изабелла медленно перевела взгляд на ломящиеся от угощения столы. Когда-то уже было точно так же… Виски сжало что-то тугое и тяжелое.       Нет! Больше ни одной мысли о нем! Никаких предположений и воспоминаний! У нее впереди долгий и насыщенный вечер! А она уже совершенно потерялась в окружающем ее мире. Как сегодня во сне в его руках…       Да нет же!       Изабелла разозленно топнула ножкой под столом.       — Что, уже не терпится на паркет? — раздался тоненький ехидный голосок подруги.       Хватит! Ни одной мысли больше! Ни о нем, ни о сеньоре Монтеррее! — девушка приподнялась над креслом и решительно потянулась к хрустальной вазе с фруктами. — Кем бы они оба ни были, и кем бы друг другу ни приходились!

***

      Праздник был великолепен. Угощения, развлечения, музыка, слаженная работа прислуги, — все было продумано до мелочей и реализовано на высшем уровне, не говоря уже о том, что наряды как женской, так и мужской части публики потрясали воображение. Девушки были в полном восторге. Да и по словам старожилов, такой размах мероприятия они не припоминали уже давно.       Тем не менее нельзя было не отметить тот факт, что приближению праздничного настроения к состоянию всеобщей эйфории весьма поспособствовала вступительная речь дона Антонио, в которой он объяснил причины отсутствия губернатора и его правой руки, а также официально объявил о строительстве второго порта в Эль Пуэбло. Это сообщение взлетело в воздух и понеслось по рядам, словно Чаша Грааля, наполненная Амброзией, потому что последние несколько месяцев поселение не знало других разговоров, и не осталось ни одного зеваки, который не осознавал бы последствий строительства порта в Ла Пас как для Эль Пуэбло, так и для собственной жизни.       Дон Антонио с трудом смог завершить свое повествование, для чего ему пришлось перейти почти на крик, потому что толпа жаждала собственными глазами увидеть человека, в столь тяжелый момент пришедшего к ним на помощь, и при очном разговоре убедиться в непоколебимости его намерений. Информация о том, что он появится несколько позже, поскольку у него еще были намечены на вечер важные встречи, принялась с большим нежеланием, однако она раскалила ситуацию до такого немыслимого предела, что Изабелла в какой-то момент почувствовала, что появление сеньора Энрике было теперь настолько же ожидаемым, насколько и традиционное появление Зорро, которого после той страшной ночи в Пещерах никто из присутствующих так и не встречал, и, следовательно, хотел увидеть с удвоенной силой.       Атмосфера, сформировавшаяся за эти пару часов под крышей главной крепости Калифорнии, напоминала искрящийся от напряжения перед великой грозой душный воздух, готовый в любой момент вспыхнуть от удара молнии и загреметь оглушительными раскатами. Хотя Изабелла в глубине души все же надеялась, что ей сейчас все видится в преувеличенном состоянии и на самом деле все не так серьезно.       Керолайн за это время успела разобрать наметанным глазом все имеющиеся в зале карнавальные костюмы на составные части и сравнить их с собственным творением. И результатом она осталась более чем довольна. Несмотря на то буйство покроев, цветов и украшений, которое взрывало помещение красочным многообразием, будто праздничный салют, образ ее принцессы все равно выделялся из общей массы своим шиком и идеей.       — Знаешь, что? — подлетела запыхавшаяся фрейлина с растянутой до ушей улыбкой.       — Тебе сделали кучу заказов на наряды? — почти неслышно произнесла Изабелла.       — Мне сделали кучу заказов на наряды! — выпалила Кери, размахивая руками и явно не обращая внимания на тихий шепот подруги. — И знаешь, что еще?!       — Рикардо предложил открыть тебе свое ателье?       — Рикардо предложил мне открыть свое ателье!       — А королевой бала меня еще не признали? — вставая со своего места, уточнила Изабелла.       — Это же секрет! — рассерженно уткнула руки в бока Керолайн. — Ты откуда все знаешь?       Изабелла тоненько и не совсем нормально захихикала и, не обращая внимания на ударивший ей в спину поток возмущений, на негнущихся ногах направилась к выходу. Свежий воздух — сейчас ее единственное спасение.       Она попыталась быстро миновать плотные и непрерывно двигающиеся ряды танцующих пар, но это оказалось значительно сложнее, чем она рассчитывала, поэтому девушка вынужденно остановилась перед кружащимися масками и вымученно взглянула в манящее уличной свежестью и вечерней прохладой окно.       Что за сон! Она столько сил прикладывает, чтобы забыть его, а он всплывает то тут, то там! Мало того, что Кери теперь будет терзать ее на предмет источника сведений о заказах на одежду, предложении Рикардо открыть ателье и титуле королевы бала, так еще и утром после окончания завтрака вместе с вернувшимся из владений Веласкес управляющим гасиендой приехали и дон Рафаэль с Шарлоттой, а также несколько сундуков ее нарядов, из которых фрейлина хоть и с задранным кверху носиком, но сформировала за пару часов карнавальный костюм не менее роскошный, чем ее и ее принцессы!       Оставалось только, чтобы сейчас на пороге зала появился Зорро в накидке с капюшоном, белой рубашке со струящимся воротником, с бородой и длинными волосами! А потом сделал на Торнадо несколько кругов и, перепрыгнув через головы присутствующих, выскочил в окно, — девушка не сдержалась и фыркнула от смеха. — И через час после этого появился вновь и занялся спасением разлетающейся по всем углам казенной посуды.       — Ты чего тут сама с собой смеешься?       Изабелла подпрыгнула от неожиданности и, часто дыша, забегала вокруг себя глазами.       — Я здесь, — вновь раздался тихий голос, и без того едва слышный за нескончаемым праздничным гулом. — Ты очень бледная. Все в порядке?       Девушка наконец сфокусировала взгляд и увидела высокую белокурую прическу над огромными голубыми глазами.       — Я просто хотела на воздух, — с трудом извлекая звуки из груди, прошептала Изабелла.       — Давай, я лучше пойду с тобой, — с нажимом произнесла Кери.       — Да нет, все нормально.       — Какое нормально?! На тебе лица нет!       — Вот выйду на улицу — и появится.       — Тебе еще нужно до нее добраться!       — Сейчас кто-нибудь отойдет, и я пройду.       — Ты уже стоишь с трудом!       — Я нормально стою.       — Все, я иду за Рикардо!       — Кери, не надо! Со мной, правда, все…       Договорить она не смогла. Ее перебил громкий голос дона Антонио:       — Дамы и господа! Попрошу минуту вашего внимания!       У Изабеллы внезапно подкосились ноги и она судорожно схватилась за широкий подоконник, чем незамедлительно вызвала бурный всплеск руками и запнувшееся дыхание со стороны своей фрейлины.       — Мы так долго ждали его появления! — гремел в голове голос дона Антонио. — И вот он здесь!       Тяжелые двери начали свой медленный и всегда одинаковый путь. Изабелла почувствовала, как ее забило крупной дрожью.       — Поприветствуйте нашего гостя! — раздавалось над головами.       — Успокойся, все в порядке, — лихорадочно шептала Кери, вцепившись во вздрагивающее тонкое плечико, обвитое блестящей полупрозрачной тканью. — Только не волнуйся. Все будет хорошо.       — Дамы и господа!       Голос дона Антонио уже подобен грому…       И все равно неспешный стук каблуков, отдающийся эхом в длинном коридоре, оказывается громче.       — Встречайте!       Расплывающийся перед глазами высокий облик в дорогом черном костюме, шляпе, маске и длинном плаще на сильных плечах. Кажется, вместе с ним все помещение вмиг наполнилось ароматом лаванды. Шпага на левом бедре, свитый в упругое кольцо черный кнут — на правом и высокие черные сапоги без шпор, ибо они не нужны для такого идеального животного, как Торнадо.       Воздух плавится и обжигает грудь изнутри. Перед глазами все блестит и переливается, но темная фигура твердо стоит на месте. И никого… никого, кроме него, в этом зале больше не существует…       — Добро пожаловать на праздник, сеньор Зорро!