★
— Что ты знаешь о защитных чарах? — Крестный стоял спиной к ней и, кажется, варил какое то зелье. — Элементарное защитное заклинание — протего. Есть несколько более сложных версий этого щита, например, протего максима, протего тоталум или протего хориибилис. Но к защитным заклинаниям можно отнести любые чары, с помощью которых выйдет отбиться от противника. — она сидела на стуле, сложив руки на коленях, и пытаясь понять, что будет дальше. — Хорошо, — кивнул Северус. — Знаешь что то ещё о заклинаниях и чарах, с помощью которых можно отбиться? — Нет, — чуток подумав, покачала головой девочка. Северус взмахнул палочкой, и вся мебель в момент отлеветировалась к стенам. — Бери палочку. — Он, кажется, был совершенно расслаблен. Мгновение. Он быстро повернулся и отправил в неё экспеллиармус. Пока луч, словно в замедленном съёмке, летел в нее, она почему то думала обо всем, кроме заклинания «протего». Лишь за секунду до столкновения, она едва слышно прошептала его. Блеклый, переливающийся серебром щит, сломался сразу после врезавшегося в него заклинания. — Важную роль играет эффект неожиданности, — качнул головой крестный. — Тебе стоит поработать над реакцией. Первая мысль, что должна появляться в твоей голове, когда ты видишь луч летящий в тебя, это «протего». Ясно? — Да. — Ника снова посмотрела на крёстного. — Почаще отрабатывай его, но желательно без лишних глаз. — Я поняла, — девочка кивнула, взяв сумку, направилась к выходу. — Экспеллиармус, — снова послышалось обезоруживающе за спиной, и девочка, улыбнувшись, выставила щит. — В этот раз эффекта неожиданности не было, — хмыкнула Ника, и вышла из покоев профессора зельеварения.★
За небольшой промежуток времени произошло очень многое: матч по квиддичу, например, который прошел между командами Пуффендуя и Гриффиндора, судил Северус. А в один из вечеров, когда Ника сидела около камина, в гостиную ввалился Долгопупс. В его бормотании, она отчетливо услышала фамилию «Малфой». Она поджала губы, и стараясь на замечать взгляда зеленых глаз, вылетела из гостиной. И в тот день она поругалась с братом. До этого они просто не говорили друг с другом. В этот раз они поссорились. Прям по-настоящему. А ещё Ника очень долго задавалась вопросом, зачем она решила помочь Грейнджер с поиском информации про Николаса Фламеля, и после натолкнувшего на мысль совета, который она дала однокурснице, у неё было чувство выполненного долга. В тот же вечер, когда она поругалась с братом, Грейнджер подошла к ней и поблагодарила за подсказку. Интересно, что им это дало? Гиппогриф их знает. И все же, зачем Хагриду трехголовая собака, по кличке Пушок? Для того, чтобы что-то охранять. А охранять что? «Философский камень» — эта мысль на постоянной основе вертелась в голове, после того, как Грейнджер поблагодарила её. А в день матча Ника наслала на брата проклятие. Простенькое, но действенное. И после этого день провел в больничном крыле — от этой мысли, хочешь — не хочешь, будешь улыбаться. И неважно, что это её брат. Не нужно быть таким засранцем. И ёще она узнала о расследовании этой «ненормальной троицы», как теперь обозначала Поттера, Уизли и Грейнджер, девочка. В один из вечеров, по странному стечению обстоятельств, они в четвертом оказались в хижине лесничего. И как ни странно, Поттер начал разговор о философском камне, решив, что Нике можно доверять. Вот это да. Причем он начал об этом говорить прямо с порога. Да ещё и как самоуверенно. — Ну так вы вроде спросить чего хотели? — Да, — согласился Поттер, отвечая на вопрос лесничего. — Мы хотели узнать, не расскажешь ли ты нам, что охраняет философский камень… кроме Пушка. Хагрид неодобрительно посмотрел на него. — Не, не расскажу, — категорично произнес он. — Во-первых, я и сам не знаю. Ну, а во-вторых, вы и так уж много всего… э-э… разведали, ни к чему вам больше знать. Да я, если б знал даже, все равно б не сказал, да! А насчет камня — так он ведь здесь не просто так. Его из «Гринготтса» чуть не украли… ну… я так думаю, ты уж сам все понял. А вот как вы про Пушка разведали — убей не пойму. И тут началось... Ника пару раз даже задумалась, как это никто из троицы на Слизерин не угодил. Бедный лесничий, как не пытался молчать об этом камне, всё равно из него всё как щипцами вытащили. Ну не умеет он молчать. А потом... У Хагрида нашлось чертово драконье яйцо. Из которого потом вылупился чертов дракон. В день вылупления дракона, Грейнджер подозвала её и спросила, не хочет ли Ника пойти с ними и посмотреть на дракончика. Сразу после урока травологии они с ребятами сорвались из теплиц и буквально влетели в хижину лесничего. Дракончик оказался действительно милым, хотя, очевидно, опасным. Насколько девочке известно, Норвежских Горбатых драконов причисляют к самой высокой группе опасности. Это, к слову, значит смертельно опасно. В момент, когда они наблюдали за Норбертом — так назвал дракона Хагрид — в окно заглянул её брат. В этом не было сомнений. А как она вообще додумалась соваться с этими двумя, а точнее с Поттером и Грейнджер, на самую высокую башню замка Хогвартс, при этом тащя огромный ящик с драконом внутри, девочка спрашивала себя потом очень долго. Зато теперь знает о мантии невидимке. Только вот от Филча это не спасло. Когда они спускались с башни, из темноты вынырнул завхоз. И повел их к профессору МакГонагалл. — О том, что мы там делали, ни слова, — шикнула Ника однокурсникам. Грейнджер, едва сдерживая слезы, кивнула, а Поттер задумчиво свел брови к переносице, что, вероятно, также означало согласие. Вариантов то нет. Когда они пришли в кабинет профессора МакГонагалл, декан, словно каменное изваяние, нависла над ними и потребовала объяснений. Пока Поттер и Грейнджер, а потом как увидела девочка, и Долгопупс, что-то бессвязно лепетали, Ника перетянула внимание на себя. — Профессор МакГонагалл, нам всем очень жаль, что так вышло. Впредь такого не повторится, потому что мы будет осознавать свою ответственность за благополучие факультета,— словно заученный текст, к слову придуманный и составленный всего за полминуты, уверенно проговорила девочка. Губы декана сжались в тонкую полоску, но уже спустя минуту её лицо чуть расслабилось, и она совершенно спокойным голосом лишила их факультета ста восьмидесяти баллов. Ста восьмидесяти баллов. Следующие несколько дней были достаточно интересными. Никто с ними не разговаривал. С Никой итак мало общались, так что для неё это не стало чем то ужасным. Она уже через несколько дней заработала часть лишенных, с одного человека, баллов. А уже через две недели после происшествия с драконом их отправили в запретный лес. Девочка с удовольствием заметила, что её брат тоже отбывал наказание в запретном лесу. Не хотя, но отбывал. А Ника ещё раз убедилась в безмерной самоуверенности и пустоголовости собственного брата. То, как он угрожал Хагриду, тем, что их отец узнает об этом, было действительно смешно. Но когда они впятером с Хагридом зашли в лес, то девочка растеряла весь свой оптимистичный настрой. Этот лес был жутким и действительно опасным. А когда Хагрид сказал поделиться на две группы, Ника хотела наплевать на воспитание и в сердцах воскликнуть: «серьезно?» После того, как Хагрид перераспределил группы, и отправил Поттера, Нику и Драко, которого окрестил званием идиота, они взяли Клыка и, подготовив палочки, направились изучать волшебный лес втроем. Около получаса они бродили по нему, после чего добрались до поляны... На которой кто-то — а правильнее сказать что-то — пило кровь единорога. Увидев это, Драко рванул подальше от поляны. В тот день она впервые в своей жизни увидела кентавра. Их магическая раса настолько уникальна, что не одно другое существо, без объяснений, не сможет их понять. Предсказания кентавров хоть и считаются в некоторой степени странными, но при правильной расшифровке поддаются пониманию, а некоторые, те, что кентавры добровольно рассказывают людям, хранятся в Министерстве магии. Флоренц — так звали кентавра, что спас Нику и Поттера — долго разглядывал их, а потом задумчиво произнес: — Сын Поттеров, и... — Ника ожидала к себе обращения вроде «дочь Малфоев», но услышала совершенно другое: — Потомок Береники Малфой и враг Ригеля Блэка Девочка нахмурились и бросила взгляд в небо, замечая, насколько ошарашен Поттер, удивлённо смотрящий на неё. — Извините, сэр. Знаю, нам сложно понять о чем говорят кентавры, ведь мы не те, кто понимает звёзды, но то, что вы сейчас сказали, действительно сложно в понимании, — стараясь подобрать слова, неуверенно проговорила девочка. — Дитя, мне действительно жаль, что Лев так резко изменил твою жизнь. Но Диадема ещё ярка, значит ты исправно исполнишь свое предназначение. Знаете, прям понятней стало. Продолжая удивленно смотреть на кентавра, что не обращал внимания на реакцию Ники, девочка слегка возмущённо следила за тем, как он расслабленно наблюдал за небом. — Марс и Венера в скором времени отдалятся друг от друга, — разочарованно пробормотал Флоренц, — вероятно, нас всех ждут большие перемены, дожидаться которых придется долгое время, — его голос был полон грусти и отчаяния. А когда он посмотрел в глаза Нике, девочке стало тревожно. Его взгляд выглядел замученным и если не старым, то как минимум мудрым для того возраста, на который он выглядел. И это, Моргана его подери, было странно. Она настолько погрузилась в раздумья, что не заметила как они, уже с Хагридом, добрались до Хогвартса и разошлись по гостиным. Девочка влетела в собственную комнату, и не желая потерять нить мысли, образовавшейся в голове, быстро записала в дневнике несколько слов: Марс, Венера, Береника Малфой, Ригель Блэк... Пару минут она думала, имеют ли все эти слова смысл, и кивнув своим мыслям, дописала: Лев.★
Кошмары Нику больше не беспокоили, что было странно и даже непривычно. Она полгода толком не высыпалась, а сейчас, когда есть такая возможность, у неё в голове начали появляться всё больше вопросов и мыслей, которые она не осмелится задать крестному. Потому, что никто не должен об этом знать. Как бы трудно не было это признавать, но ей не хватало общения с братом. И, судя по словам Дафны, ему тоже. Но вот проблемка: они оба Малфои до мозга костей. А это значит, что не один из них не подойдет к другому, пока с тем что-то не случится. Пару раз такое было, хоть и происходило это лишь из-за обиды брата на неё. Но что уж таить, она обижалась на него в ответ, при чем прощения потом всё равно просил он. Потому что тогда ещё что-то от мозгов оставалось. Сейчас же, видимо, голова совсем пустая стала или забита совершенно не тем. Ну и плевать. Хотя нет, не плевать. Ей совершенно не плевать на то, чем он будем заниматься, что он будет делать и что с ним будет происходить. Если так подумать, ему открыты все пути, и проблемы могут возникнуть только с женитьбой, ведь невесту ему начнут подбирать в двенадцать, независимо от его мнения и желания. Но даже это, если подумать, решаемо, черт возьми. Почему же он наконец не начнет себя вести по-взрослому? Или хотя бы пытаться думать по взрослому. Может потому, что он рос немного в других условиях? Скорее всего. То, что они оба выросли в Мэноре, столетиями не менявшим свой облик и внутри, и снаружи, не значит, что они выросли одинаковыми детьми. С Вероникой проводили меньше времени. Это факт. Даже Нарцисса, старающаяся дать любовь и понимание обоим детям, не проводила с ней столько времени, сколько, например, Люциус проводил с Драко. В то время, что она проводила с мамой, они обычно отдыхали или ходили по магазинчикам. Остальное время она проводила с Северусом, эльфами, детьми аристократов Британии и реже, когда они ездили во Францию, с детьми Делакуров. Они, к слову, не сильно отличаются друг от друга, но с последними общаться приятней. А проклятие? Она ведь так ничего и не нашла о нем. Знает только то, что умирает. Всё. От какого рода оно взяло начало? Почему Драко здоров, а она нет? Как оно вообще работает? И почему именно она? Этими вопросами она задаётся примерно с восьми лет, когда впервые вычитала о насланном на род Малфоев проклятии, и связала свое состояние здоровья и информацию, данную в книге. Только вот ещё что-то она не нашла. Всё ограничивалось страницей в семейном древе, посвященной её предку. Страница, к слову, была вырвана. То-есть, она не может даже имени узнать. Она вообще ничего не может узнать, что подтвердили её многочасовые поиски информации. Хотя нет, у нее, лишь благодаря Флоренцу, теперь есть имя предка, о котором она никогда не слышала — Береника Малфой. Звучит странно, но на самом деле это старомодная версия имени Вероника. Так же у неё есть имя Ригель Блэк. А, да. Ещё она его враг. Позже, когда она просматривала записи в своем дневнике, которых стало не мало, потому что она решила записывать всё, что только может быть связано с её проклятием, ей это показалось, ну знаете, малость странным. Её мама в девичестве была Блэк, той самой Блэк, что является потомком Ригеля. Её отец является потомком Береники. Люциус женился на Нарциссе, и появились они — Вероника и Драко. Только вот логики в этом тогда нет. Если Нарцисса являлась ребенком из вражеского рода, то люциус не смог бы на ней жениться. Она вновь ничего не понимала, и это... Удручало. Она чувствовала, что попала в тупиковую ситуацию. Нет выхода, а вход найти уже не выйдет, хотя он и является единственным выходом. Люди вокруг Ники всё чаще обращают внимание на её волосы, потому что в последнее время с прядью волос происходит нечто необъяснимое. Она то темнеет, то светлеет, при чем это может произойти несколько раз на один день. Состояние здоровья улучшилось и девочка теперь чувствовала себя отдохнувшей, но волосы, Моргана подери, её бесили. Хотя нет, не так. Нику бесили не волосы. Её безумно раздражало то, что она не может это контролировать. Это происходит независимо от её желаний, мыслей и действий. И из-за этого она чувствовала себя подавленно. А из-за того, что не может контролировать свои эмоции, ещё и уязвленно. Она привыкла держать под контролем большую часть аспектов собственной жизни. С остальной частью помогали Северус и мама. Но Вероника, что странно для детей в её возрасте, все чаще задумывалась над тем, что они не всегда будут рядом. А если даже будут рядом, то не всегда смогут помочь решить проблемы, образовавшиеся в её жизни. В тот день Ника решила раз и навсегда: она не будет зависеть от кого либо.В тот день она ещё не знала о том, сколько проблем ей принесет её же решение.