Не драконь

Арсений заходит внутрь ограждения и сразу же подползает к плечу коня, как ему велит Антон, но не подает виду, что боится. Гладит и чешет короткую шерсть, попутно офигевая от размеров — этот конь неожиданно большой, при этом не толстый и на тяжеловоза не похож, просто будто картинку в фотошопе взяли и растянули за уголок. Хэзик поворачивает голову в его сторону, и Арс протягивает ему руку, чтобы тот его обнюхал, хотя, кажется, у лошадей это все-таки не так работает, но он движется понятными для него методами. Конь водит губой по его ладони, и, не найдя ничего интересного, отстраняется. Арс так увлекается почесыванием и разглаживанием красивой шеи и спины, что не замечает, как Антон заходит за ограждение и вытягивает из угла приготовленное заранее, похоже, седло с уздечкой, вешает все на бортик манежа. — О, вижу, вы подружились! — Да как будто бы он особо и не рад меня видеть, он просто стоит и все. — Вот в том и дело, что он стоит и не уходит. Он же ничем не привязан, — Антон ловким движением надевает на коня уздечку, — поверьте, во всех других случаях ему куда интереснее изучать запахи в манежных углах, чем тусить с человеком. Но он стоит. Это и значит, что он вас принял, как всадника, и ждет теперь, когда начнется игра. — Игра, — недоверчиво бормочет Арс, — это точно хорошая идея? — Ну не преувеличивайте, я по глазам вижу, что он вам тоже нравится. Помогите мне лучше, подайте вальтрап*, вон там висит, пятнистый такой. (*вальтрап — плотная тканевая подстилка под седло — прим.) На бортике действительно висит нечто леопардовое, с широкой красной полосой по краям. На ощупь это «одеялко» оказывается меховым, пушистым очень приятным. Арс гладит его, пока набрасывает на спину. — Классный, да? Я как увидел, не смог не купить, несмотря на звериный принт. Сам бы в таком ходил, если честно, — хихикает Антон, водружая на коня сверху седло, — просто представьте, конь с вальтрапом, я в штанах, или вообще — в шортах, и вместе мы такие все в леопааааааарде. Он манерно взмахивает кистью. — Уффффф, — Арсений делает вид, что ему очень горячо, — мамми. Это получается настолько ярко и настолько по-гейски, что Антон даже выразительно выгибает бровь, и, пока Арс не успел сам себя сожрать за эту вылетевшую реакцию, произносит: — Да, актер вы классный, — он тепло улыбается, — давайте отрегулируем стремена. *** Хэзик оказывается в разы больше Канюка, и выше, и шире, его мощная шея блестит и переливается в отблесках ламп. Длинными ногами он переступает неспешно, но так пружинисто, что Арсу даже немного становится страшно, не выкинет ли его из седла просто из-за амплитудности, когда он пойдет рысью? — Ну как, побольше Канюши будет? Слон? — Скорее не слон, а… — в голову снова приходит мультяшная ассоциация, — дракон скорее. — У-у, Хэзик, смотри-ка, теперь ты у нас дракон! — Главное его не драконить, — неуместно каламбурит Арс. Антон над этой нелепой шуткой ухахатывается, сгибаясь пополам и хлопая в ладоши. Конь, надо отдать ему должное, только ведет краешком уха на звук и невозмутимо продолжает вышагивать. Очень странно, конечно. Арсов юмор еще никому не доставлял особого удовольствия. — Блин, смешно, — говорит Антон, — ой, мороз-мороз, не драконь коня! Они оба посмеиваются, даже больше не над словами, а просто атмосфера располагает. Все получается как-то легко, то ли Арсений действительно чему-то успел научиться, и конь прощает его неуклюжие команды, то ли Хэзик настолько чуткий и воспитанный, то ли Антон втихую управляет им. Но как бы ни было, все упражнения на шагу получаются лучше, чем во все разы до этого, Арс наконец понимает смысл выражения «на кончиках пальцев», потому что конь рулится именно так. — А теперь попробуйте повернуть без помощи рук вообще, просто развернитесь будто вашими четырьмя ногами сразу на 90 градусов. Если технически, то внутренней стороной бедра внешней ноги… Арсений не думает, он делает, и конь действительно поворачивает! — Ого! Нифига себе, — Арсу кажется, что Хэзик реально слышит его мысли, это же была такая незаметная команда, — а зачем тогда вообще руки? — Для помощи, — мягко улыбается Антон, — и для контроля положения головы. Хотя и без них можно, когда у коня все хорошо с равновесием. Давайте в рысь. Рысить у Арса предсказуемо не получается, он не попадает в ритм, его постоянно выбрасывает, как на батуте, он то боится снова стукнуться яйцами о переднюю луку, то чувствует, как задняя лука шлепает его прямо по заднице, не больно, конечно, но обидно. Ноги поджимаются куда-то наверх, он теряет стремена и от страха тянет повод, заставляя коня резко тормозить. Наверное, поезд при остановке стоп-краном делает то же самое. — Арсений, я прошу прощения, но мне для объяснения придется вас немного потрогать, хорошо? Он кивает и даже игнорирует радостный внутренний голос, потому что очень хочет разобраться, почему опять не получается. — Это седло для выездки, — Антон медленно подходит и кладет руки на подушку седла, — в нем всадник сидит глубже, стремя длиннее, угол в колене больше, поэтому с непривычки неудобно. Вытащите ногу из стремени, пожалуйста. Он приподнимает Арсову ногу, аккуратно обхватывая под коленом, отводит ее от седла, скользит ладонью по внутренней стороне вверх, внезапно сжимая за бицепс бедра и, оттягивая мышцы назад, прижимает ногу снова к седлу, упирая колено в подушку. — Вот так хорошо, — тихо говорит Антон, пытаясь незаметно прокашляться, — стремена тут подлиннее, поэтому на них нужно будет немного давить, и пятку держите вниз, да, вот так. Арс кивает и пробует привстать в седле. — Нет, не вверх, подайте таз вперед, будто кто-то вас вперед тянет за пуговичку на бриджах, — Антон тянет руку к нему, но быстро убирает, потому что Арс как раз делает движение, почти толкаясь отнюдь не пуговичкой ему в ладонь. «Ааааааааааа!!!» — орет голос внутри. Арсений собирается и держит себя в руках, прогоняя неуместное волнение. Рысь худо-бедно у него получается, Антон даже спускает его с корды и дает пару упражнений на руление. — Так, ну что, готовы к чему-то поинтереснее? — заговорщически щурится он. — Да, капитан! Они идут по стенке и Арс выполняет только одну команду — расслабиться и получать удовольствие. Все управление берет на себя Антон, шагающий у лошадиного плеча и каким-то образом успевающий контролировать всего большого дракона-коня целиком. Они идут сначала прямо, потом как-то боком, потом другим боком, потом опять тем же боком, но изогнувшись в другую сторону, и Арсений чувствует себя сидящим на огромной упругой змее. Он чувствует каждой тазовой косточкой уверенные шаги то под корпус, то крест-накрест, и будто бы реально ощущает все четыре ноги — своими. — Это траверс, а это ранверс, видите, мы отводим круп внутрь. Боковые движения делают и на рыси, и на галопе, это незаменимая гимнастика. Вам нравится, Арсений? — Ощущение, что я балерина, — заворожено отвечает тот. — Сейчас будет очень легкая рысь, скорее даже трот, чем рысь, попробуйте не привставать, а оставаться в седле, просто сядьте глубже, расслабьтесь, и вот здесь, — он дотягивается до Арсовой поясницы, — двигайтесь вперед-назад на каждый темп, будто вы Майкл Джексон с его коронным движением. Это касания Арсу очень нравятся, Антон периодически показывает, как приложить ногу, как перенести вес, осторожно дотрагиваясь. В этих прикосновениях нет никакой пошлости, только максимальная вежливость и чуткость, но Арс все равно понимает, что в 50% случаев точно можно было бы обойтись словами или показать пальцем, не трогая. И это нравится. С рысью-сидя-в-седле, которую Антон назвал «учебной» получается, на удивление, даже лучше, он откидывается спиной чуть назад и двигает тазом под этим пристальным взглядом. О, что-что, а эти простые движения Арс отрабатывал миллион раз, и это вовсе не про танцы в стиле короля Майкла. — Хорошо, движемся дальше? Я покажу вам пиаффе, это что-то вроде рыси на месте. Лошадь под Арсом вся собирается и выгибает спину, как надувшийся шарик, ритмично ступая ногами и катая его на волнах. Антон смешно подпрыгивает рядом, трясет хлыстиком и щелкает языком в такт. Арс не знает, куда ему смотреть приятнее, на красивую блестящую шею, или на красивого светящегося Антона, снова погруженного в свой невероятный транс. — Теперь пассаж! Это будет ярче, держитесь! Конь движется Самой Амплитудной Рысью в Мире, как кажется Арсению, но он очень старается сидеть прямо и не подлетать в седле, даже взгляд поднимает повыше. — Ох, вы прям как граф. Очень хорошо! Теперь провалитесь попой в яму назад! Арс не понимает, что это, но делает, и конь плавно переходит снова на этот покачивающийся бег на месте. Боже мой, этот конь реагирует на команды так, будто бы он — оживший гоночный спорткар, только тронь — уже полетел. Антон объясняет, что работать с лошадью «в руках» — очень важно, и можно делать вообще все элементы, даже не садясь верхом. Его голос одурманивает уставшего от впечатлений Арса, втягивает в этот свой транс, и хочется просто отдаться течению, любуясь всем, что происходит. Арс прямо видит, как он может залипать за вечерним чаем на рассказывающего про свой день Антона, уперев ладонь в подбородок и особо даже не слушая слов, просто наблюдая за его счастьем. Вот так же, «в руках» они пробуют даже галоп, и Антон смешно идет сбоку быстрым шагом, иногда подпрыгивая, и держит руку у Арса на бедре. Такое положение теперь кажется очень правильным и привычным, хотя необходимость помогать ему с ритмом отпала после первого же круга, когда он освоился и поехал нормально. Арс считает, что рука лежит тут на всякий случай, Антон, похоже, вообще не обращает на нее внимания. На финал Антон оставляет загадочную «Леваду». Арс думает, что это опять шутка про ведро шенкелей, потому что левада — это же загон для прогулок. — Нет, — смеется тот, — это Levade, стойка на двух ногах, но в самом нижнем положении, выполняется аккуратно, из знакомого нам пиаффе. Делаем? Ощущение поднимающегося под ним коня Арс, кажется, уже никогда не забудет, это воспоминание отправляется куда-то в коллекцию к первому полету и первому прыжку с вышки. Конь плавно переносит вес назад и встает, держа равновесие. Тут рука Антона пригождается как нельзя кстати, придерживая Арса за спину, потому что тот от неожиданности едва не валится назад, но, усидев, испытывает такой детский восторг, что едва не просит повторить этот элемент снова. Весь остаток тренировки его не покидает чувство, что он просто в раю. Когда Арс слезает с коня и встречается взглядом с Антоном, он улыбается так открыто, что Арс даже хочет его обнять. Они будто сейчас испытали оба разделенное на двоих приключение, эмоции зашкаливают, и Антон стоит, неподвижный тоже, и нужно уже что-нибудь делать. — Ну как? — подает он голос. Арс шагает к нему ближе и протягивает руку для рукопожатия. — Просто о-ху-и-тель-но! — прижимая вторую руку к уже сцепленным, говорит Арс, — спасибо огромное. Правда. Никогда такого не испытывал. — Я рад. Они стоят, смотря друг на друга, и пауза становится уже неловкой, и, будь бы Хэзик реально драконом Беззубиком, он бы закатил глаза и фыркнул, махнув рукой на идиотов. Антон отлипает первым. — Поможете мне, пожалуйста? Они отводят коня в леваду, где тот сходу начинает кричать и носиться, вслушиваясь в ответное ржание гуляющих на территории лошадей. Соседом по прогулкам у него неожиданно оказывается Граф, он торопливо подбегает к другу и сходу норовит его цапнуть, только выглядит это как игра, а не как нападение. — О, так они дружбаны! Хоть кто-то терпит кусачего Графа, — Арс облокачивается на белый забор. — Да, точно, вы уже знакомы, — смеется Антон, — Графа жаль, на самом деле, он добрый парень. У него там девушка-хозяйка, ее почти не видно и не слышно, есть она, нет ее — не понятно. Вот он и скучает целыми днями. Я просил его мне продать, конь классный, он бы расцвел тут, она ни в какую, как собака на сене. Или позволила бы нам заниматься с ним хотя бы, а то у него без работы мозги уже плавятся, вот и кусается. Хорошо, что у него есть Хэснатс, вон у них любовь какая, смотрите. Лошади увлеченно чешут друг другу шеи, переступая ногами и иногда прикусывая. Выглядит это, как настоящая идиллия. — Да, даже лошади нужен кто-то рядом, — глубокомысленно заявляет Арс. До амуничника они идут молча, погруженные в свои мысли. Арсений несет уздечку, рассеянно ей размахивая, и думает, что реально попробует к Антону подкатить после конца обучения. У него не остается сомнений в том, что взаимная симпатия у них присутствует, а, судя по всяким фразочкам, Антон вроде не гетеро, значит, шанс у него есть. Очень страшно вплетать в учебный процесс романтику, ведь все может так легко развалиться, поэтому он думает потерпеть и надеется, что потом не будет поздно. А так хочется! Арс все время заставляет себя выбирать ровную траекторию для ходьбы, поскольку, не делай он этого, его бы сносило в сторону Антона, плечом в плечо. Как это там называется, ранверс? — Там ведро у стены, сполосните трензель, если не сложно, — Антон вешает на сушилку вальтрап и отстегивает от седла подпругу. Какое-то время в тишине комнаты раздаются только всплески и позвякивание железа. Арс отряхивает уздечку от капель и поворачивается на замершего посередине Антона. Сколько он вот так стоит? Почему не двигается? — А… Куда это? — перехватывает уздечку Арс. — В углу подписанный именем коня крючок, — тихо говорит Антон, и странно проводит его взглядом. Арсению почему-то стремно разворачиваться к нему спиной, какое-то напряжение повисает в воздухе, и он не понимает, с чем это связано. Воображение рисует, что Антон сейчас начнет на него злиться, мстя за те первые дни Арсовых истерик, или скажет, что больше не даст ему коня, или вообще отменит занятия. Что, если Антон реально передаст его другому тренеру? Вообще не хочется заниматься с этим бородачом Димой, он угрюмый и совсем не Антон! Он вешает уздечку в угол и разворачивается, готовясь к чему угодно, но обнаруживает Антона, взволнованного, подошедшего ближе обычного, почти вплотную. Одна его рука касается висящего на кронштейне слева седла, а другая слегка отставлена в сторону, будто не дает Арсу шанса выбраться из этого угла. Ох уж эти драконячьи заклинатели, Арс чувствует на себе давление этого невидимого барьера. Что он хочет? Антон подается ближе, сглатывая и бросая короткий взгляд на Арсовы губы. «УРА!!!!» — вопит внутренний голос. Арсений в таком смятении, что, вместо того, чтобы двинуться навстречу в буквальном смысле своему счастью, как-то неуклюже шарахается назад, упираясь спиной в мокрые ремни висящей уздечки. У Антона сразу гаснет взгляд. Черт, черт! Он совсем не этого хотел, это просто стресс, и он накрутил себя! Арс набирает воздуха, но Антон ставит руку между ними вертикально: — Нет, простите, я объяснюсь. Я, видимо, совсем не так вас понял, ради бога, извините. Конечно же, я ошибся, я прошу прощения, — он отходит назад, сникая и периодически глядя в пол, — я не должен был ставить вас в такое положение, еще раз извините. — Стой, стой, — Арс отлипает от стены, но боится шагнуть вперед, — ты… вы все правильно поняли. Нужно срочно задержать его в этой комнате, а то кажется, что тот сейчас просто убежит. Антон поднимает на него удивленные глаза. — Я просто не ожидал… — тихо продолжает Арсений, — и столько всего было сегодня, что я не знаю, почему так среагировал. Черт, я, наверное, испортил момент. Мне очень жаль. — А, — Антон озадаченно трогает затылок и резко вбирает воздух в легкие, — так, ладно. Арсений, вы мне нравитесь. Он выдает это так просто и следом смотрит на реакцию. Арс не двигается с места, только хлопает глазами и сглатывает. Для его нервной системы этот день был такой насыщенный, что уже некуда выкручивать тумблеры. Но осознание взаимности все равно растекается теплой патокой где-то внутри. — Вот, — переступает с ноги на ногу Антон, — и я подумал, что между нами что-нибудь может быть, и… — Может, — уверенно кивает Арс, — между нами все может. Вы тоже мне очень нравитесь, Антон. Он еще ни разу не видел, как слова могут зажечь другого человека так быстро и так ярко — у Антона на лице радость и смущение, и немного паники тоже, потому что таких идиотов здесь и правда два. — Просто я так отшатнулся, потому что… — начинает Арс, хотя и не знает, что сказать. Потому что испугался, как дурак, вот почему. — Не объясняйте, — Антон мягко улыбается всем лицом, — я понимаю. Я хотел вас поцеловать, но надо было предупредить, я как-то совсем, знаете, не сдержался. Смущение ему очень идет. — Поэтому я не лезу и не буду лезть, пока мы оба этого не захотим. — То есть принцип активного согласия, серьезно? Даже здесь? — у Арса сейчас глаза на лоб полезут, другой бы парень уже его раздевал бы, а этот — ну просто булочка с корицей. И с принципами. — Ну конечно, — серьезно говорит Антон, — поэтому я подожду. — Господи, какой же ты… Арсений влетает в него с одного движения, прижимаясь, кажется, всем телом сразу и прихватывая за локти или что там под руку попалось, и наконец добирается губами до губ. Антон шумно выдыхает в нос и, конечно, не отстраняется, только делает глаза ошалевше круглыми, когда Арс, отодвигаясь, смотрит на его лицо. — Достаточно веское «да»? Антон кивает едва-едва и теперь целует сам. Поворачивает голову и касается сначала носом щеки, потом мягко прихватывает губы. Его пальцы лезут в Арсовы волосы, проходятся по всей голове с нажимом, как антистресс, вызывая мурашки до самых ног. Теплая рука ложится на спину поверх футболки и гладит всей ладонью. Арс млеет и не спеша отвечает на поцелуй. Тянет руки к Антоновой талии, мнет с удовольствием, переступая поудобнее. Они касаются языками все чаще, поцелуй становится глубоким и влажным, и Арс не совсем понимает, как он оказывается прижат к стене среди висящих ремней, как Антон успевает одновременно водить руками по телу, гладя и сжимая его везде, и вгрызаться в шею такими мягкими поцелуями, что, кажется, даже синяков не останется. Так вообще бывает? Руки через тонкую ткань бридж и футболки ощущаются настолько по-настоящему, что Арсений забывает, в одежде ли он вообще, и только отталкивается спиной от стены, чтобы впечататься еще ближе, еще сильнее. Антон поддается, сдвигаясь назад, но продолжая целовать, не давая ни секунды передышки. Они идут, запинаясь, к подоконнику, на который Антон облокачивается, разводя ноги и устраивая Арса между них. Он откидывается назад, и Арсений в поисках равновесия ставит руки куда попало. Раздается хруст, пальцы пробивают что-то довольно жесткое и утопают в чем-то довольно мягком. Они вздрагивают и переводят взгляд к источнику звука. — О боже, я же принес торт, — Арсений, переводя дыхание, вытаскивает из упаковки пальцы, стараясь их отряхнуть. — Ты же не падал, зачем торт, — улыбается Антон. — Может быть, я упал в тебя? Арс игриво гнет бровь. Кукуха, кажется, совсем уже отъезжает, раз такие приколы лезут в голову. — Ойййййй, — Антон смешливо морщится, — ну оооооой, как это сладко, Арсений! Дай-ка. Он перехватывает Арсову кисть, пока тот не успел опомнится, и забирает в рот пальцы, слизывая с них крем. «О, нет, я — все», — падает на внутренний пол внутренний голос. Потому что выдержать это безумие просто невозможно, поплывшие глаза Антона, всегда такого сосредоточенного и трезвого, смотрят нахально. Он точно знает, что проделывает с ним, подлец. Другой рукой он держит Арса чуть ниже поясницы, придвигая ближе к себе, и через тонкую ткань каждый чувствует, насколько другой возбужден. Между ними буквально жалкие миллиметры синтетики и последние сгорающие предохранители. Он облизывает пальцы по очереди, то высовывая язык, то втягивая щеки, то просто проводя по кисти приоткрытым ртом с чертовыми своими огромными губами, припухшими от поцелуев. Арсений утягивает его в новый, стараясь выразить все, что думает, через движение и ритм. Он чувствует грудью, как учащается сердцебиение, и на этот моменте Антон его от себя отлепляет. — Похоже, просто так мы уже не уйдем, — косясь вниз, хрипит Антон, — чего ты хочешь? — А ты? — Арсу сложно поймать самого себя в пространстве. Привыкший заботиться о чужом удовольствии, он обычно мало думал о своем. —Сначала ты, я спросил первый. Отлетевшая было Арсеньевская кукуха заинтересовано оглядывается, почуяв адекват, и поспешно встает на место. Это что-то новенькое. — Кажется, я хочу закрыть дверь, тут есть замок? — Арс оглядывается. — Сегодня выходной у всей конюшни, никого нет. — Ты что, подгадал специально? Смущение Антону очень идет, да. — Ну я не хотел, чтобы нам мешали просто, и чтобы Хэзик… Арс снова лезет к нему с короткими поцелуями, разворачивая к себе покрасневшее и улыбающееся лицо. — Хэзик у него… Посмотрите-ка… Хитрец. — Ну ладно, ладно, дай закрою, — Антон просачивается мимо Арса и быстро двигает щеколду на двери. Он неловко замирает, обернувшись. Возбуждение уже будто начинает спадать, и теперь не очень понятно, что делать. Они по разные концы комнаты ловят один на двоих стыд. А Арсений точно знает, что делать со стыдом — конвертировать его в секс, и никак иначе. Он медленно затягивает себя на подоконник, опираясь руками за спиной, и наслаждается тем, как плывет Антон, наблюдая за изгибающимся в движении Арсом. Бежевые бриджи не скрывают ничего — ни размера, ни объема. Арс с трудом садится ровно — член и правда мешает, и тянет к Антону руку. — Иди сюда. Антон телепортируется, укладывает теплые ладони на Арсовы щеки и невесомо гладит. — Какой же ты красивый! Я бы тебя всего расцеловал, — голос его звучит низко и властно, и откуда-то сверху, хотя сейчас они одного роста. Арс на мгновение думает, что вот с этим человеком он бы, наверное, попробовал то, что никогда раньше не казалось безопасным, и что он просто жестко отметал вообще всегда. Сейчас все будто изменилось. Просто есть чувство, что он может ему доверять, Арс обещает себе подумать об этом позже, поскольку близость Антона снова поднимает волну внутри. Он обнимает его крепче. — Я хочу всего и сразу, если честно. Но, может быть, давай сегодня… Руками? — несмело бормочет Арс куда-то в ключицы. Как вообще люди говорят о таком? — В смысле, я хотел бы, наверное, чтобы мы друг другу… — Я понял, мне нравится, — отвечает Антон, продолжая ластиться и целовать все, до чего дотягивается. Руки его скользят под футболку, касаются сосков, и Арса прошибает снова. Он выгибается, подставляясь, и Антон просто задирает его футболку, продолжая уже языком. Непонятно, кому принадлежит стон, но вырывается он, кажется, из Арсения. Не привыкший отдавать инициативу, он пробирается пальцами под пояс Антоновых бридж, которые тот уже как-то успел расстегнуть, пролезает в трусы и в одно движение обхватывает ладонью горячий член. Теперь стонет уже Антон. Выпутав и Арсения тоже из лишней одежды, они целуются, размазывая естественную смазку ладонями. Маловато, наверное, но сейчас так похуй, что как угодно было бы в кайф, потому что внезапно становится важно, с кем. Антон размашисто двигает рукой, подбирая нужный ритм и угол, и в какой-то момент Арс мычит ему в рот, потому что это просто идеально. Другой рукой Антон чуть зажимает Арсов кулак на своем члене. Нужно запомнить на будущее, что любит плотнее. Будущее? Арсений пропадает где-то между губ и пальцев, он закрывает глаза и ориентируется только на дыхание и звук, или вообще на что-то космическое, что через воздух перемешивается между ними, что он чувствует кожей и самим своим бедным дорвавшимся сердцем. Он доводит Антона первым, ощущая его оргазм за секунду до, и открывает глаза. С одного взгляда на его лицо у Арсения новая волна возбуждения накатывает внутри, он опускает руку себе на член и кончает так ярко, что снова зажмуривает глаза, уперевшись лбом Антону в плечо. Восстанавливая дыхание, они еще долго стоят так, рассеянно касаясь друг друга кончиками пальцев и оставляя короткие поцелуи. «Как хорошо».