Волчья невеста

      — Ах, сегодня такой важный день!       Вот он, смотрел на себя в зеркало, украшенный белым шёлком. Мелкие жемчужины на костюме переливались мутным блеском, а ткань, будто идеально созданная для него одного, обнимала каждый изгиб, подчеркивая красоту и изящество. Только для Питера это костюм не свадебный, а словно саван, отправляющий к смертному одру. Пальцы пробежались по мягкой ткани. Как много его родня отвалила денег за эту безделицу, которую он наденет сегодня в первый и последний раз?       — Ты будешь самым красивой омегой, — нежно пролепетала Мэй.       — Да, наверное, — неожиданно понуро протянул тот в ответ.       — Питти, зайчик, что случилось?       — Ничего такого… — он потеребил рукав, а затем добавил нерешительно: — Просто я ведь совсем не знаю этого человека и лишь сегодня увижу в первый раз.       — Так вот о чём ты волнуешься? Боишься, что тебе не понравится твой жених, верно?       — Да, пожалуй.       Мэй понимающе улыбнулась в ответ и подступила к нему сбоку так, чтобы Питер мог её видеть. В комнате удушающе пахло подаренными лилиями. Он никогда не любил лилии, они напоминали юноше скорее о похоронах, чем о праздниках, но вот натруженные пальцы поддели подбородок, призывая посмотреть в теплые глаза напротив. Родные руки, родной дом, родные стены, которые он должен был покинуть сегодня. Ну зачем Мэй смотрела на него сейчас так ласково?       — Послушай, милый, я знаю, что тебе очень страшно. Для тебя начинается новая жизнь, к которой ты совсем не готов, и пусть ты не видел этого человека лично, зато его видела я, видел твой отец. Уверяю тебя, ты не пожалеешь о том, что всё так сложилось.       — Почему ты так говоришь? Ведь мистер Старк даже не мой ровесник, между нами пропасть поколений.       — Он не настолько старый, — захихикала та. — И он неплохой человек, мне показался вполне достойным партнером для тебя.       — Тебе-то может и показался, но ведь какой нормальный альфа пробудет одиноким до тридцати семи лет?       — Почему же, у него уже была жена.       — Это, видимо, должно успокоить меня? — он одарил её короткой усмешкой.       — Малыш, иногда мы совершаем ошибки и выбираем не тех людей, но это вполне нормально. Да и потом ваш с ним брачный договор продлится всего два года. После этого ты сможешь вернуться в родной дом, будешь работать в компании отца. Ну как, такой аргумент тебя успокоил?       На сей раз он всё-таки кивнул, но на душе легче не стало. Сегодня он не более чем предмет сделки, а завтра уже подарок в чужой постели. Легко ли смириться с подобной участью ради процветания их компании? Ведь уже не в средние века живут, а почему-то до сих пор браки по расчету заключаются. Питер рисовал себе в двадцать один год, скажем прямо, не такую перспективу для жизни. Он полагал, что, став совершеннолетним, наконец обретет свободу и сможет выпорхнуть из жесткой клетки своего отца, отправится в путешествие или, быть может, поселится в каком-нибудь другом городе, но какой там. Ричард решил за него. Впрочем, как и всегда.       — Мы должны идти, ты готов?       — Нет конечно, но и прятаться вечно я здесь тоже не могу.       — Верно, что ж, я подожду тебя за дверью. Соберись с мыслями, — ее губы вновь озарила теплая улыбка.       Когда дверь тихо закрылась следом, он выдохнул так, будто всё это время нес на плечах огромный по тяжести валун. Вот она черта, которая отделяла его сегодняшнего от себя завтрашнего. Стоит лишь открыть дверь, и назад уже дороги не будет. Колени так дрожали, что он боялся упасть. Пара шагов далась тяжело. Ничего более трудного ему еще не приходилось делать. Найдя, наконец, достаточно мужества, он закрыл часть лица вуалью и потянул на себя ручку, открывая себе путь в новый страшный мир.

***

      В церкви фиолетовыми и розовыми цветами раскинулись почти непритязательные люпины. Красивые и совершенно дикие. Под стать тем, кто занимал одну половину католической церкви. На потолках, украшенных фресками, восседали молодые купидоны и величественные серафимы, а среди длинных очередей деревянных скамеек слышался недовольный шепот.       Под высокими сводами потолков он чувствовал себя немного неуютно, здесь пахло ладаном, и пастор проявлял явное нетерпение из-за опоздания новоявленного супруга. Чего уж там, вся половина гостей со стороны Паркеров выражала нервозность, и лишь вторая половина оставалась на удивление спокойной, даже будто бы ленивой. Могло показаться, что им это и не интересно вовсе. Какой-то мальчишка, у которого еще молоко на губах не обсохло, должен был стать новой пассией для Тони Старка. Такая же лень была во взгляде и самого Тони, мужчина украдкой отодвинул рукав и посмотрел на часы, сухо прокомментировав:       — Опаздывает.       — Может, решил не приезжать вовсе? — с легкой укоризной заметил одетый с иголочки шафер.       — Глядя на тебя, Стив, мне кажется, что из нас двоих это ты жених.       — Сказываются военные навыки. Не стоит переживать, ты выглядишь почти так же хорошо, как я сам.       — Что я слышу, ты научился шутить?       — Учусь глупостям у нашего вожака.       — Не так громко, здесь много ушей.       — Прости, Тони.       Старк выдохнул в ответ будто старый, древний старик в окружении молодой поросли дурачков. У него уже давно не осталось кровных родных, но были те, кто заменил семью. Его близкие, его верные соплеменники, вот они сидели рядком на скамейках в церкви. Тони позволил себе дьявольскую улыбку опытного ловеласа и наконец проговорил:       — Может, тебе бы следовало поучиться более полезным глупостям у меня?       На высоких скулах оппонента вспыхнул едва заметный, но такой приятный румянец, и оборотень тактично спрятал взгляд. Это так мило и так забавно. Вроде уже не молодой мальчишка, а так сладко краснеет лишь об одном упоминании плотских утех.       — Скажи, — вновь подал голос его собрат, — почему ты согласился обвенчаться с этим мальчиком?       — Его отец предложил мне очень выгодные условия, а мальчик лишь подтверждение сделки, выражение его доброй воли. Их семья обладает многими патентами, которые я хотел бы заполучить. Не стоит беспокоиться, я не потревожу его своим присутствием. Как только церемония закончится и мы сядем в лимузин, я отвезу его в квартиру, где он будет жить так, как сам бы того хотел. Через два года разведемся, юноша получит откуп, а я получу в процессе брака всё, чего хочу для нашей семьи. Патенты, облигации. Мы оба останемся в плюсе. Я не хочу, чтобы такой молодой парень страдал в процессе игр взрослых.       — А что, если пойдет что-то не по плану?       — К примеру то, что моя невеста даже не приедет на свадьбу?       — Нет, другое, — взгляд его стал куда более печальным. — Вдруг ты заключишь с ним связь?       Тони почти невольно нахмурился, понимая, где собака зарыта. Его правая рука беспокоился о том, что вожака постигнет та же участь, что постигла и Стива. Печальная любовь с летальным исходом, для них обоих и у каждого по-своему.       — Как мне не хватает этого оголтелого оптимизма.       — Тони…       — Стив, — вкрадчиво проговорил мужчина, коснувшись рукой его щеки. — Ты можешь не волноваться об этом ни секунды. Для людей, подобных мне, у судьбы всегда есть особые трюки. Мы живем сами по себе, не связывая себя узами по той простой причине, что такие, как я, имеют прескверный характер. Нас никто не вытерпит, и жизнь об этом знает.       — Ты не подумай, я знаю, что ты не станешь обижать мальчонку. Это не в твоих принципах, но ты в самом деле никогда не желал этого?       — Каждое обращение копошишься у меня в мозгах и до сих пор не нащупал ответа на этот вопрос? — почти шепотом проговорил тот.       — Как же, я слышал. Пусть тайно, но ты, как и любой из нас, этого жаждешь всем сердцем. Ты так надеялся, что это будет Пеппер.       — Вот только у меня не было с ней той самой связи, мы просто любили друг друга. Сейчас она вполне счастлива в другом браке. Всё, мистер любящий любовные романы, мы оставим этот разговор.       — Не люблю я никакие любовные романы, — сказал тот с непроницаемым лицом.       — Хуанита тяжело дышала при виде него, ее грудь…       Стив судорожно выдохнул носом в ответ, не то оскорбленный до глубины души, не то смущенный. Последнее было более очевидным по тому, как краска поднялась вверх по лицу и теперь уже уши окрасились в пунцовый цвет. Он бы с радостью закрыл этот похабный рот, если бы только мог, но вожака трогать нельзя.       — Чего такой кислый?       — Жду, когда у тебя шутки закончатся.       — Потому что твои закончились? Почему так мало принес? На друзей не хватило.       Их милую дружескую перепалку прервал щелчок дверей. Из коридора повеяло запахом верескового мёда, и вот некогда смешливый, иронично улыбающийся Тони неожиданно притих, увидев неторопливо скользнувшего в помещение мальчишку в белом костюме. Может, ему почудилось, но вроде бы ангелы сегодня обещали не посещать людской мир.       Слюна в глотке закрыла доступ кислороду, оставив на языке лишь пьянящее послевкусие от запаха. По мере приближения юнца в груди всё сильнее заводилось сердце, пока не начало биться о грудную клетку с яростным боем. Такой красивый, словно созданный из листьев бумаги, сложенный как оригами. Ничего прекраснее он еще не встречал. Каштановые кудри мягко лежали на голове, и лишь одна прядь непослушных волос выбивалась из каймы идеально очерченной прически.       Рядом с ним, даже не подавая руки, шёл высокий мужчина с требовательным, как у стервятника, взглядом. Он словно цербер, который охранял Персефону перед спуском во владения Аида. Мальчик, судя по его виду, ужасно нервничал, двигался медленно и очень тяжело, даже глаз не поднимал. Словно не в церковь пришёл, а на эшафот. Ему было страшно, а Тони было его так жалко в этот момент.       — Подними глаза, веди себя как подобает, — шепнул отец.       Когда же это милое сокровище подняло свои большие ореховые глаза и посмотрело на него, человека стоявшего у алтаря, Тони словно пронзила молния, пригвоздив его бренное тело к полу намертво. Мир завертелся с бешеной скоростью, объятый хвостами комет, и всё вокруг растворилось в зыбучем песке сознания. Не было больше ничего, только юноша, преодолевающий две ступеньки так медленно, будто это бесконечная лестница в небо. Когда же он поравнялся наконец с ним, молодой олененок, как и прежде, пугливо смотрел в темные глаза напротив. Волосы на волчьем загривке слегка приподнялись от нового невероятного ощущения. Так вот оно каково, заключить связь. Кто бы мог подумать. В зале повисла гробовая тишина, разрываемая лишь редким кашлем одного из гостей, а он всё смотрел и смотрел, никак не в силах хоть на секунду отвести взгляд.       — Старк… мистер Старк… — долетел, наконец, до его слуха голос пастора.       — Мальчик, — хрипло выдохнул Тони. — Ты станешь моим?       — Мы еще не дошли до этой части, мистер Старк.       Впервые на лицах людей, сидящих на половине жениха, отразилось настоящее беспокойство. Они странно переглядывались между собой, но молча, без лишних слов, будто понимали нечто такое, что было не понятно всем остальным. Питер и сам не очень понимал, отчего же те так встревожились. Юноша скосил взгляд на толпу.       — Смотри на меня, а не на них, — уже шепотом проговорил мужчина. — Ответь на вопрос.       — Мне казалось, что мы тут именно для этого и собрались, мистер Старк, — хихикнул он, так прелестно сощурившись.       Парень заметил, как глаза напротив стали будто еще темней и наполнились странной поволокой удовольствия, на губах мужчины появилась блаженная улыбка.       — Итак, теперь мы можем, наконец, приступить к бракосочетанию?       — Да, определенно. Когда будет часть с поцелуем?       — В конце, — сухо проговорил священник, — а теперь возьмите друг друга за руки.       Тони правда очень старался не спешить и двигался так, словно в мире замерли часы, по мнению Питера даже чересчур медленно, он протянул ладони вперед, предлагая взяться за них, как подобает. Мальчик тихо сглотнул в ответ, его собственные слегка вспотели от нервного напряжения, но обтереть он их не решился и аккуратно положил сверху, сразу же почувствовав невероятный жар чужого тела. Этот человек напоминал собой раскаленную добела печку, страшно даже представить, насколько горячими будут его прикосновения к голой коже в других местах. Эта мысль заставила его слегка потупить взгляд. О чем он вообще думал в такой-то момент, черт возьми?       Когда он рискнул вновь поднять глаза, в карей радужке, как и прежде, плескалось какое-то странное удовольствие. С прибабахом попался мужчинка, видать, падкий на молодых мальчишек, вот и поплыл при виде живого фетиша. И мысль бы могла укрепиться в сознании намертво, если бы только эти жаркие руки не сжимали его собственные так ласково, будто боялись сломать тонкие пальцы.       Пока священник продолжал долго читать молитву, у них были короткие минуты единения для изучения друг друга. Питер отметил для себя, что, в принципе, он и правда не такой уж и старый. Седины не было пока что, залысин тоже, да вроде бы и не страшный, напротив, довольно привлекательный мужчина, вот только почему-то привычного запаха альфы он никак не мог почувствовать. Тони не пах тяжелым мускусом, свойственным альфам его весовой категории. Он будто не пах вообще ничем. А вдруг это и не альфа вовсе? Может они церковь перепутали?       Старк неожиданно сильней сжал его руки в своих, а до слуха донеслось тихое, почти вкрадчивое:       — Сосредоточься, мальчик. А то сейчас тебя поставят в неловкое положение. Я не хочу этого.       Питер вскинул взгляд на мужчину, готовый поклясться, что тот ни на секунду не размыкал губ, чтобы произнести слова вслух. Тогда, может, померещилось? Голос будто был искажен фильтром, наверное, это были его собственные мысли.       — Теперь ваши клятвы. Питер, вы первый.       — А… да… точно.       Сердце ухнуло в пятки. В голове замерла глубокая пустота. Он мог назвать всё число Пи после запятой, но не мог вспомнить ни словечка из треклятой клятвы, а ведь учил. Черт. Он ведь учил! В голове завился поток паники. Перед зеркалом репетировал даже сегодня утром, так какого же черта в голове так бренно пусто именно в этот момент? И вот вновь его слуха коснулись тихие слова, будто их в самом деле шептали, едва касаясь дыханием мочки уха:       — При всех присутствующих здесь я искренне обещаю быть верным супругом, хорошим другом, надежной поддержкой в здравии и в болезни, в плохие времена и в хорошие, и в радости, и в печали…       — При всех присутствующих здесь я искренне обещаю быть верным супругом, хорошим другом, надежной поддержкой в здравии и в болезни, в плохие времена и в хорошие, и в радости, и в печали, — пробубнил паренек, тихо сглотнув.       Мужчина погладил большими пальцами его ладони, успокаивая и внушая всем своим видом добрые намеренья. В уголках карих глаз собрались трогательные морщинки, а слова украдкой продолжили ласкать его:       — Клянусь любить тебя вечно, поддерживать во всех твоих начинаниях, уважать и чтить тебя, плакать и смеяться вместе с тобой, лелеять тебя всю свою жизнь.       Эта клятва сильно отличалась от той, что написала ему Мэй. На лице женщины скользнуло удивление и тихая тень сомнений, даже растерянности. Откуда в голове ее молодого племянника появилась такая странная речь? Сам же Питер, не понимая, но покорно открывая рот, проговорил, как попугайчик, то, что шептал ему чей-то голос:       — Клянусь любить тебя вечно, поддерживать во всех твоих начинаниях, уважать и чтить тебя, плакать и смеяться вместе с тобой, лелеять тебя всю свою жизнь.       — Теперь ты должен будешь взять кольцо и сказать: Прими это кольцо и носи его как знак нашей любви. В мире нет такой силы, которая смогла бы нас разлучить.       Парень коротко сглотнул в ответ и, кивнув этому невидимому голосу, взял золотое колечко с небольшой бархатной подушки, вытянув его вперед, коснулся безымянного пальца Тони, запинаясь проговорил:       — П-п-п-рими это кольцо и носи его как знак нашей любви. В мире нет такой силы, которая смогла бы нас разлучить.       — Идеально.       Улыбка Старка стала неожиданно нежнее, он аккуратно протолкнул палец в кольцо. Пришел его черед повторить всё тоже самое. Тони не пришлось репетировать речь так же, как её заучивал Питер. Слова рождались самостоятельно, он лишь думал о том, чего сам бы хотел, и вот, вторя мальчику, произнес:       — При всех присутствующих здесь я искренне обещаю быть верным супругом, хорошим другом, надежной поддержкой в здравии и в болезни, в плохие времена и в хорошие, и в радости, и в печали. Клянусь любить тебя вечно, поддерживать во всех твоих начинаниях, уважать и чтить тебя, плакать и смеяться вместе с тобой, лелеять тебя всю свою жизнь. Прими это кольцо и носи его как знак нашей любви. В мире нет такой силы, которая смогла бы нас разлучить.       И в его словах была истинная правда. Пока в людской природе «любить вечность» могло продлиться не больше пары лет, в его природе это не оговорка и не обнадеживающая глупость. Вечность значит лишь вечность.       Мужчина обхватил пальцами небольшое золотое колечко и куда более решительно, чем сам Питер, надел его на палец, давая замереть украшению у самого основания третьей фаланги. Контракт со своевольной вселенной вот-вот должен был подтвердиться окончательно, чтобы стать почти нерушимым.       — Вот теперь вы можете поцеловать своего супруга.       Альфа приподнял короткую полупрозрачную вуаль, больше напоминавшую крыло стрекозы, и обнажил нижнюю часть лица юноши, в очередной раз довольно отметив про себя, что омега ему досталась чертовски красивая. Будто молодой бутон розы. Этот бутон определенно следовало целовать так же трепетно, по крайней мере сегодня. Его мальчик был слишком напуган. Не стоило его пугать еще больше.       Питер зажмурился, когда к нему на встречу потянулся человек, который ничем не пах. Теплые руки ласково обняли его тельце, подтянув ближе, будто он вовсе ничего не весил, и на губах застыл яркий жар чужого прикосновения. Вот теперь он, наконец, почувствовал запах, застывший на коже. Так же пахло в лесу, если зайти в глубокую чащу, где водятся волки и медведи. Древесная смола и терпкая пихта коснулись ноздрей, а он, перестав наконец жмуриться, как запуганный крольчонок, приоткрыл глаза. Его новоиспеченный супруг не то чтобы торопился совать язык в рот и смущать на людях, только, как и прежде, прижимался сухими губами к его поджатым. Питер издал тихий вздох и наконец расслабился в объятиях, вместе с тем отодвинулся Тони, забирая этот самый вздох с собой.       Люди привстали со своих мест, когда священник опустил книгу. Церемония была, наконец, завершена. Оставалось лишь выйти на улицу. Рука, которая так и не отпускала его ни на один короткий миг, сжала почти трепетно, аккуратно вынуждая следовать за собой. Парень во все глаза таращился на человека, с которым отныне состоял в браке. Человека, которого он совсем не знал. Человека, с которым должен был сегодня провести первую брачную ночь. Конечно, у него был опыт, но обычно он спал с теми, кого сам выбирал из службы эскорта. Тони чему-то украдкой усмехнулся.       Под завесой дождя у самого входа ожидали черный лимузин и яркие вспышки камер фотографов. Ничего удивительного, прессе было по вкусу в очередной раз перемыть косточки паре богатеньких семей. Мужчина тактично приоткрыл дверь и благосклонно пропустил его вперед, давая забраться первым в недра салона.       — Так значит…? — тихо проговорил Стив, посмотрев на рыжую спутницу.       — Наш вожак заключил связь с мальчиком. Планы изменились, он не отвезет его на квартиру. Они едут домой. А мы ведь даже не готовились к празднику. Как неловко получилось. Мы будем есть торт, а они… Эх.       — Наверное, Ричард, как приверженец почти средневековых традиций, был уверен, что Тони начнет пользовать пацана прям в машине. Вот поэтому тортик нам, а им уединение.       Тони повернул голову в сторону волков, почти невольно услышав, о чём те шептались, и лишь коротко сверкнул глазами, разговоры быстро стихли. Не сказать, что он был не прав. Всё-таки кругом были люди, и им совсем не следовало вести подобные разговоры на виду у всех. Мужчина плавно забрался в салон автомобиля следом и закрыл за собой дверцу. Сегодня они с Питером на публике уже не появятся, торжество будет проходить с членами семьи, волчьему же племени отмерены праздники ночью.       Кожаные сидения заскрипели под весом тел. В салоне пахло вересковым мёдом, а в груди бухало. Когда же лимузин двинулся с места, он отметил, что Питер пусть и старался казаться спокойным внешне, но нервозность все-таки выдавал факт того, как он почти маниакально крутил кольцо на пальце. Сидел его новоиспеченный муж у самого окна, тесно вжимаясь в дверцу.       — Что будет дальше? — проговорил маленький воробушек.       — Я отвезу тебя в наш дом, мальчик. Побудем там вместе.       — Меня зовут Питер, сэр. Так что зовите меня именно так, а не «мальчиком».       Тони украдкой улыбнулся в ответ. А птичка-то с острыми зубками.       — Как скажешь, малыш. Я буду называть тебя Питером, а ты не зови меня «сэр».       — А как же мне вас называть?       — Можешь звать меня «милым», «любимым», подойдет еще «сладкий».       Питер перевел на него недовольный взгляд, и на губах появилась хитрая улыбка:       — Вы всегда такой щедрый, мистер Старк?       — Зависит от того, с кем общаюсь. Вопрос в другом: насколько же щедр ты?       — Полагаю, это вопрос о том, как быстро я отдамся вам?       — А я разве спрашивал об этом?       Вот теперь на лице юноши замерло скупое удивление и даже непонимание. Разве они не проведут вместе брачную ночь?       — Вы разве… Мы разве не должны сегодня заняться… этим?       — Кому и что мы должны, малыш? Я вот никому и ничего не должен. А ты?       Тони подтянул к себе бутылку шампанского, оставшегося дожидаться своего часа в широком ведерке со льдом, и проговорил веселее:       — Хочешь выпить? Ты очень напряжен, а я бы хотел, чтобы ты немного расслабился.       — При условии, что это не будет поводом для манипуляций.       — Хотел бы я правда тобой манипулировать, волчонок, ты бы прыгал по моей указке.       — Тогда от пары бокалов не откажусь.       Мужчина весело блеснул глазами в ответ и, перехватив пальцами горлышко поудобнее, легко выдернул пробку, даже не пролил и пары капель пены. На самом деле ему на волне новых эмоций было сложно не пробку выдернуть, а оставить горлышко целым. В пару бокалов потихоньку полилась светлая жидкость с мелкими пузырьками, один из них Тони протянул новоиспеченному супругу, и Питер прижался к краю, сразу начал глотать жижу жадными глотками.       — Смотри, в голову ударит, потом по салону развезет.       — Плевать, — икнул тот. — Я теперь вдалеке от своего дома и буду жить с тем, о ком совсем ничего не знаю.       — Может, просто есть смысл задать мне вопросы, которые мучают тебя?       — Хорошо, — отозвался он, протянув бокал своему мужу. — Что вы планируете делать со мной этим вечером? Скажите прямо в лоб.       — Ну, что ж, — Старк мягко сожмурился, вновь налив шампанского, — я планировал сначала накормить тебя как следует, затем посмотреть какой-нибудь фильм, а после этого лечь спать вместе.       — Звучит неправдоподобно, даже слишком. Неужели вы сами верите в это?       — Думаешь, я зайду на порог дома, а после начну алчуще сдирать с тебя этот красивый костюмчик, завалю в ближайшем углу, оттрахаю до синих пятен перед глазами, оставлю метку и благородно провалюсь в сон прямо на полу, как собака?       — Что-то в этом духе.       — Звучит, конечно, очень заманчиво, но наиболее вероятно, что ты перепугаешься до смерти, если я сделаю нечто подобное, и больше не подойдешь ко мне по доброй воле. Я хочу вовсе не этого.       — А чего же тогда?       — Кажется, я сказал у алтаря, что буду уважать и чтить тебя. К слову, ты обещал мне то же самое, волчонок. Разве так по твоему мнению должно выглядеть почитание и уважение?       — Я предмет сделки, так что не питаю ложных иллюзий.       — Тебе стоит запомнить одну простую вещь — если я что-то говорю, то делаю это именно так, как сказал. Я не даю ложных иллюзий, не обманываю без веских причин и уважаю других в должной степени, иначе не будут уважать меня самого. Поэтому оставим жаркие игры в углах дома до того времени, когда ты сам будешь готов.       — Если буду.       — Как скажешь. Твоя воля в этом вопросе — закон.       — А во всех остальных вопросах?       — Во всех остальных вопросах мы будем приходить к консенсусу, кроме тех, что пойдут вразрез с моими принципами. Например, тяжелые наркотики, измены и глупые авантюры. Тут я тебе не уступлю, и ты подчинишься мне.       — Вы так уверены в этом?       — Я умею находить общий язык с волчатами. Зубки у тебя маленькие и остренькие, но я не представляю угрозы, можешь не сомневаться. Я тебя не обижу, клянусь.       — Это покажет только время. Следующий вопрос: так как вы альфа, то наиболее вероятно захотите, чтобы я сидел дома и занимался бытом?       — Глупости. Ты будешь посещать занятия в штатном режиме, я лишь буду привозить тебя в университет и увозить обратно. Тут уж тебе придется пойти на уступку, твой отец сказал, что ты не сдавал на права. Что же до быта, то я не консерватор. Пусть каждый делает то, что умеет лучше всего. Стирай и гладь себе сам, готовь, если умеешь или хочешь, но с этой задачей я могу справиться и без твоего участия.       — Вы не хотите ставить мне метку, не хотите провести брачную ночь вместе и не хотите запирать меня дома. В чём подвох?       — Подвоха нет. Первое и второе я хочу сделать, но этого не хочешь ты. Я не стану силой принуждать к тому, чего не жаждешь ты сам.       — Вы какой-то… не альфаобразный.       Из горла мужчины вырвался лающий веселый смех. Питер и сам почти невольно улыбнулся. Когда же веселье наконец отпустило Тони, тот издал долгий вздох и пододвинулся к нему значительно ближе, вновь добавив шампанского в узкий бокал.       — Ты даже не представляешь насколько ошибаешься. Я альфа альф.       Питер перевел долгий взгляд на руку, которую мужчина закинул ему на плечо. Он с самого начала отметил про себя, что не испытывал отвращения или настоящего ужаса от прикосновений этого человека. Тони добродушно приподнял бровь.       — Тебе ведь приятно моё присутствие рядом, не правда ли?       — Ну, отторжения я точно не чувствую. По крайней мере пока вы будете сдерживать свои обещания.       — Буду, клянусь.       Предложение звучало как-то совсем вкрадчиво. Питер почувствовал странное мягкое тепло в недрах собственного тела. Наверное, это шампанское.       — Расскажи мне о том, какие фильмы любишь. Что любишь есть и что предпочитаешь делать в свободное время?       — Я не люблю речную рыбу, а в остальном вполне всеяден. Фильмов люблю слишком много, устану перечислять. Если же выбрать жанры, то научная фантастика и хорроры — мои любимые.       — Интересно, — мужчина едва заметно кивнул, скромно изучая его белую шею одним взглядом.       — А свободное время я люблю проводить с друзьями. Ведь можно?       — Семья — самый важный аспект нашей жизни. Если они часть твоей семьи, то я не в праве запрещать видеться и проводить время, но всё же пиши мне смс, что придешь поздно и не слишком трезвым.       — Нет, мы вовсе не так проводим время вместе! Мы… мы… как бы… — Питер слегка смутился, но все же проговорил тихо: — Мы гики. Ходим в кино на ужастики, на Комик-Коны, собираем комиксы и всё такое.       — У тебя есть пижамка с супергероикой?       — Что? Нет! — возмущенно выдохнул тот. — Я ведь не ребенок, мистер Старк!       — Значит есть.       — Ничего подобного! У меня нет никакой пижамки с супегероикой!       — Может, проверим? Уверен, трусы у тебя точно с Бэтменом.       — Вранье, никакого Бэтмена там нет.       — А кто же там?       Парень до умилительного стал багровым, его так и хотелось затискать, как Тони обычно тискал молодых щенков. Мужчина издал новый смешок, на этот раз совсем бархатный, и Питер опустил голову, едва пробормотав:       — Флэш.       — Ага! Я почти угадал. Надеюсь не потому, что он скорострел?       — Шутки у вас совершенно дурацкие!       — Это я еще даже не разогрелся как следует.       — Почему? — отозвался он, посмотрев на Тони со смятением в глазах.       — Что «почему»?       — Почему вы так подозрительно добры ко мне? Я молод, но не глуп. Вы хотели получить патенты моей семьи и облигации. Зачем при этом быть таким со мной?       — Ты и правда не глупый. Я действительно хотел всё, что ты перечислил. Это было моим изначальным планом. Мы бы пожили вместе какое-то время, а затем разошлись бы, с самого начала я не планировал уничтожать твое достоинство и даже не хотел обременять тебя меткой или своей близостью, но в мой план вмешалась сама судьба и тут даже я абсолютно бессилен.       — Судьба? — моргнул парень.       Тони сжал его плечо чуть настойчивей и проговорил, глядя в невинные глаза напротив:       — Ты можешь положиться на меня во всём, волчонок. Если попросишь о чём-то, я постараюсь сделать, понадобится поддержка — я тебя поддержу, только обещай мне, что однажды, пусть не сразу, но ты всё-таки ответишь мне взаимностью. Хорошо?       Питер сам не ожидал от себя, что выдохнет в этот момент короткое:       — Хорошо.       Парень сглотнул в ответ, когда человек, которого он едва знал, лучезарно улыбнулся ему. Мужчина по животному толкнулся головой к нему, удобно устроив подбородок на макушке, усеянной каштановыми кудряшками. Питер где-то слышал, что так делают волки и собаки, когда хотят выразить свою преданность.