А где Кэп Ксеноморф?

«Дорогой дневник, как гласила древняя мудрость, чтобы тебя не могли использовать, нужно быть бесполезным. К сожалению, меня почему-то считают очень полезным…» Ступая по знакомой тропинке вдоль берега и омываясь прохладным дождём, Кэп всё ещё не мог оправиться от потрясения. Глубоко внутри своего сознания он понимал, что поспешные выводы, составленные из обрывков фраз чужого разговора, не должны сильно влиять на него, пока не обрели достаточно веса, но на деле отвратительная черта Ксеноморфа - зацикливаться на всём, что связано с Диамкеем - вновь сыграла свою роль. Как он связан с Обсидианом и Душенькой? Чью сторону разделяет вампир и не творит ли он вновь что-то опасное? Множество вопросов в голове заставляли Кэпа быстрее перебирать ногами по брусчатке – он обязан был лично допросить Диамкея и удостовериться в его непричастности к тёмным делам. И сомнения Кэпа были отнюдь не голословными – в послужном списке вампира уже значилось много дел, которые вызывали бурную общественную реакцию. Одним из самых ярких подобных моментов являлась причастность Диамкея к Клюквенному Божеству, вернее, он был одним из основателей веры этому мифическому созданию, который в народе стал более известным под именем «Кровавый монстр». В своё время вампир агрессивно пропагандировал ценности своей религии, заманивая в эту ловушку множество ни в чём неповинных душ, разглагольствуя о величии всевышнего. Но на деле, когда Клюквенное Божество пришло в мир, дабы собрать дань с новоиспечённых подданных, пролилось не мало крови. С тех пор Клюквенное Божество окрестили нечестивым демоном и монстром, который питался чужой плотью. Его проявления в редких случаях описывались в обществе, как хороший знак, приписывая все злодеяния мира на счёт бедного создания, которое лишилось всех своих сил, появившись на земле. И Диамкея в этой истории зачастую осуждали в равной степени, как и Божество, разве что боялись высказаться вампиру прямо в лицо. Как только Клюквенный демон появился в мире, призванный коллективом верующих, его тело и душа в мгновение ока были запечатаны тёмными ритуалами, которые заточили Божество в своём первозданном обличии. Позже, проведя множество экспериментов над пойманным демоном, посланники, которые разделяли позицию Диамкея, пришли к выводу, что силами монстра вполне себе можно овладеть. Поэтому, разделив тело Клюквенного Божества на части, посланники поделили полученные «драгоценности» между собой, овладев частичным могуществом кровавой магии. И большую часть отрицательных воздействий получил именно Диамкей. До всех этих тёмных похождений с верой в демонов, он не многим отличался от людей. Могущество Диамкея даже среди самых слабых посланников едва ли имело вес – не удивительно, что в этих условиях ему пришлось прибегнуть к таким радикальным методам, чтобы достичь хоть какой-то власти. Жажда крови и боязнь солнца, которые были приобретены после поглощения части Божества, являлись устрашающими последствиями для всех живущих, но не для самого Диамкея. Он в буквальном смысле гордился этими недостатками, которые заставили его персону обрести вес в обществе. Именно в то время, когда рассудок вампира едва ли сохранял человечность, обретя, наконец, долгожданную власть, Кэп повстречал практически разрушенную душу Диамкея, которая под панцирем устрашения казалась робкой и наивной. Эта встреча стала судьбоносной для обоих – Ксеноморф убедил вампира, что великое могущество не принесёт ему успокоения в будущем, а Диамкей отнёсся к Кэпу с особенной теплотой, которой так не хватало в его нелёгкой судьбе. Но при поглощении Божества не только отрицательные особенности закрепились за вампиром, но и «положительные». Сила Кровавого демона заключалась в мощи и управлении кровью в жилах любых существ. Зачастую эта сила проявлялась невероятно аморально, умертвляя любого неугодного и каждая частичка смертного тела Клюквенного Божества несла в себе эту мощь. Так Диамкею достались глаза Бога, при взгляде которыми на любое создание можно высосать из него жизнь, за секунду оставив лишь мокрое пятно плоти из любого знатного или бедного человека. Такая мощь в самом деле вселяла в души смертных первобытный страх, разве что на посланниках эти глаза практически не работали, оставляя лишь незначительные повреждения на коже. Впоследствии Диамкей превратился из агрессора в тихого посланника, который не часто заботился об общем благе, но был замешан практически во всех интригах. Так же ему удалось совладать и с силой Клюквенного Божества, закрывая свои глаза красным стеклом или тканью – пока мир окрашен в оттенки крови, демон бездействует и наслаждается видом с помощью вампира. Нельзя сказать, что он полностью искоренил прошлое в своём сердце, ведь нередко прибегал к помощи ритуалов, но теперь он рассуждал куда более здраво, опираясь на мировые проблемы, вот только разум окружения всё помнил. Все лавры дурной славы принадлежали именно Диамкею, ведь это он был зачинщиком общих бедствий. Да и куда проще было найти козла отпущения, когда он сам был не против такого расклада событий. В итоге этот вампир с непростым прошлым вновь оказался втянут в сомнительные дела. И если раньше мистические события вызывал он сам, обнажая миру всю правду о своих делах, то теперь неизвестная болезнь самостоятельно вершила правосудие, распаляя общество гневом. Дождь тем временем усилился, позволив Кэпу ощущать себя на суше, как в воде. Его волосы почти постоянно светились, а некоторые участки его костюма красиво дополняли образ голубыми оттенками неонового света. В приближающейся ночной тьме образ Ксеноморфа превращался в светлячка на тёмной лужайке, к которому каждый прохожий ненароком приковывал взгляд. Подойдя к привычному входу в знакомые пещеры, Кэп с отяжелённым сердцем встал у начала спуска под землю. Как бы скверно не складывались общие дела, но он в самом деле не хотел, чтобы Диамкей был к этому как-либо причастен. А узнав о «третьей стороне», которая тайно работала на Дарованных, Ксеноморф ненароком вспомнил подчерк знакомого вампира, который когда-то так же нагло и скрытно вёл дела в прославление своей веры. Вполне вероятно, что Диамкей вновь задумался о власти, а так как уже была пара доказательств совершенствования Дара, которые давали необычные способности, он и эту частичку мощи мог захотеть прибрать к своим рукам. Пессимистичные мысли полностью овладели разумом Кэпа. Он почти был уверен, что той самой третьей стороной являлся Диамкей. Разве что в его голове совсем не вязалось желание привлечь к этому делу его самого, ведь, исходя из слов Дарованных, именно некто извне заразил водяного. Казалось, что вампир наоборот всегда держал все свои интриги за тысячью замками от Ксеноморфа, а не вовлекал в них. Тем не менее, какие бы думы не обременяли Кэпа, для начала нужно было убедиться в правдивости своих выводов, поговорив с самим Диамкеем. Аккуратно ступив на деревянные ступени, Ксеноморф вошёл вглубь пещер. Пышные и раскидистые растения освещали всю округу – во фруктах, которые росли на многочисленных лозах внутри пещер, содержались вещества, излучающие свет. Есть подобное не особо приятно, но вот для украшения они подходили замечательно, разве что немногие использовали в быту противные лозы, требующие тьму. Какая бы отчуждённость не витала в душе Диамкея, но его место обитания поражало своими масштабами и количеством зелени. Буквально каждый сантиметр здесь был усажен разного рода растениями, которые, подобно хозяину, не очень любили принимать солнечные ванны. И вот, спустившись на дно пещеры-прихожей, которая вела ко входу в жилище, Ксеноморф заметил вампира, который увлечённо занимался садоводством. Эта часть его территорий была украшена тысячью белых цветов, которые подобно мохнатому ковру застелили всё дно пещеры. Чтобы поддерживать опрятность и красоту этих мест, Диамкей лично занимался садоводством, нацепив на себя рабочую одежду. Не чураясь грязи и пыли, он активно копал лунки под новые цветы. «Разве может этот вампир быть настолько жадным до власти, каким его слагают в легендах?» - умиротворённо замерев на деревянном мостике, раздумывал Кэп, наблюдая за действиями садовода. Сидя на земле и перебирая в руках цветочные луковицы, Диамкей совершенно не замечал Ксеноморфа. Услышать его не было возможным, ведь большое отверстие, служившее входом в пещеру, так же пропускало вовнутрь шум проливного дождя, из-за чего шаги пришедших умело маскировались под брызги воды. Поэтому, облокотившись о перила моста, Кэп продолжил наблюдать за вампиром. Как вдруг, спустя пару минут Диамкей поднял голову и тут же заметил светящегося человека недалеко от себя. Его глаза были закрыты очками, как у пилотов воздушного судна, отдавая ярким красным цветом, не позволяя увидеть его взгляд. - Кэп? Что ты тут делаешь? – поднимаясь, вопрошал Диамкей. На ходу он поспешно снимал грязные перчатки, с каждым шагом приближаясь к Ксеноморфу и всё явнее расцветая в улыбке. Он явно не ожидал увидеть водяного так скоро. - Как ты связан с Дарованными? Неожиданно холодный голос Кэпа заставил Диамкея в миг стереть улыбку с лица. В его словах не прозвучало и капли привычной повседневности, из-за чего вампир был сбит с толку. - С Дарованными? – подойдя к противоположной стороне перил моста, ответил Диамкей. – Как мне быть с ними связанными? Я не разделяю их стороны, но и действия «лекарей» мне тоже не по душе. - Это не ответ на мой вопрос, - покачав головой, тихо проговорил Кэп. Вновь Диамкей увиливал от прямого ответа, заставив весь вид Ксеноморфа опуститься в тоску. - Я… - завидев печальный взгляд водяного, неуверенно начал вампир, - я не с ними. И никогда не был на их стороне… Весь устрашающий образ Диамкея в миг рассыпался в нерешительности. Сейчас он был похож на неуверенного ученика у доски, который совсем не выучил урок, а не на великое бедствие, поглотившее демона. - …но я в самом деле связан с ними. Я стал первым, кто заразился болезнью, а так как в те времена было поверье, что Дар распространяется только среди монстров, никто и не обратил на меня внимание, ведь я сам нежить. А как только следующий посланник прочувствовал на себе всю тягость заболевания, в меня полетели все камни – кто же ещё виновен в происходящем кроме того, кто некогда уже устраивал беспорядки? Лёгкая тоскливая улыбка блуждала по лицу Диамкея, будто бы стараясь скрыть все те неприятные чувства, которые принесла ему эта ситуация. Защитная реакция организма нагло выдавала в нём правду, о которой говорил вампир. Сердце Кэпа тут же опустилось вниз, – а где же он сам пропадал в этот момент? - Тогда на мою сторону встал Обсидиан, позволив без особых последствий пережить бурю. Его мнение среди посланников имеет значимость, поэтому вскоре с меня сняли все подозрения, устремив свой взор на общую ситуацию, но было уже поздно. Тогда все уже захотели найти способ лечения, когда некоторые желали разобраться в необычной силе. - В общем, - заведя руку за голову, продолжил Диамкей, - те события сплотили меня, Обсидиана и Душеньку, из-за чего мы вроде как стали друзьями по несчастью. Но их нынешние способы ведения дел, где они насильно заражают всех подряд, мне совсем не нравится. Поэтому я вроде как связан с ними, а вроде как и нет. Кэп, терпеливо выслушивая вампира, всё сильнее искажал лицо сложными чувствами – вновь он так много не знал о том, что происходит в жизни Диамкея. Тем не менее тяжкий груз, возложенный на его сердце, спал – что точно выудил Ксеноморф из его слов, так это то, что знакомый никак не связан с тёмными делами, происходящими за кулисами общественного порицания. - Почему ты ничего не рассказывал раньше? – опустив голову, печально спросил Кэп. - Ты не спрашивал, да и к чему тебе это? Разве у водяного нет своих проблем? – наивно посмеиваясь, говорил Диамкей, будто бы всем видом пытаясь убедить Ксеноморфа, что его совсем не трогает эта ситуация. Тяжело вздохнув, Кэп уже собирался уходить вглубь пещеры, ближе к дому вампира, как вдруг прохладная рука Диамкея скользнула по его щеке. Пальцы настолько легко касались кожи, что Ксеноморф на мгновение ощутил себя тем самым нежным цветком, за которым так бережно и старательно заботился садовник. - Что было – уже в прошлом, - подытожил Диамкей. – Как ты себя чувствуешь? Рука, приподнимающая голову Ксеноморфа, заставила его взгляд встретить полное тёплых чувств лицо вампира. Так или иначе, всё же Кэпа волновала ситуация, что это «прошлое» уже прошло без его ведома. Будто бы близкие взаимоотношения между ними уже могли предполагать не только телесную связь, но и душевную, но на деле водяной знал ничтожно мало, что действительно ранило его. - Всё в порядке, - расплывчато ответил Ксеноморф и, умиротворённо закрыв глаза, прильнул к ладони Диамкея. И его слова совсем не были ложью. Если исключить внезапные приступы нехватки сил из-за прогрессирующего Дара, то его самочувствие мало чем отличалось от обычного. За время разговора Ксеноморф уже успел заметно сбавить своего свечения, вызванного дождём, но пылкие глаза всё никак не желали тухнуть. Даже сквозь закрытые верхние веки сквозь кожу заметно выделялись зрачки, светящиеся голубым цветом. Внимательно разглядывая этот необычный вид, Диамкей наклонился к лицу Кэпа и одарил его щёку лёгким прикосновением губами. - Я рад, что тебе стало лучше, - ели слышно пробормотал Диамкей. Поправляя мокрые волосы Ксеноморфа, с которых кое-где всё ещё капала вода, вампир аккуратно приблизился к уху водяного, соблазнительно окропляя поцелуями каждый сантиметр кожи. Вобрав в рот влажную и холодную мочку, Диамкей, шумно посасывая плоть Кэпа, сильнее прижал к себе партнёра, который всё ещё находился за другой стороной изгороди. Нервные окончания в теле Ксеноморфа тут же затрепетали от неожиданной атаки – помимо проворного языка, вампир так же умело пользовался зубами, аккуратно нажимая ими на завиток уха. Загруженная тяжёлыми мыслями голова Кэпа тут же стала кристально чистой, забываясь обо всём, что не приносило бы ему долгожданного удовольствия. Подхватив руку Диамкея, которая всё ещё нежными касаниями поддерживала лицо водяного, Ксеноморф вскользь прошёлся по ней языком. Напряжённые от работы руки хоть и возились с грязью, но сквозь резиновые перчатки совсем не испачкались. Напротив – испарение пота с них создало влажную атмосферу внутри перчатки, из-за чего кожа пальцев теперь была мягкой и нежной. Взаимно прижавшись грудью к вампиру, Ксеноморф обнял партнёра, перекинув свои руки за его спину. Но преграда между ними в виде перил деревянного мостика мешала их телам переплестись в более интимной манере. Поэтому, недолго думая и не ослабляя хватки, Кэп быстро перепрыгнул через забор и приземлился совсем близко к Диамкею. Такое неожиданное движение заставило прервать работу вампира, когда из его рта выскользнула мягкая кожа Ксеноморфа, но внезапная близость их тел компенсировала все неудобства. Аккуратно поставив свою ногу между ног Кэпа, Диамкей прильнул бедром к паховой области водяного, заставив того облокотиться о не самые прочные перила. Пока их нижние части тела привыкали к контакту, настойчивый Ксеноморф приблизился к вампиру и прильнул своими губами к лицу Диамкея, аккуратно одарив его лёгким поцелуем. Этот жест был сродни постукиванию в дверь, чтобы хозяин впустил гостя внутрь своего жилища, поэтому радушный приём тут же обдал Кэпа жаром, когда вампир приоткрыл рот и позволил языку водяного пройти в свои «владения». Пересекаясь внутри языками и сплетаясь ими, подобно шпагами участников дуэли, Диамкей аккуратно скользнул рукой вдоль тела Ксеноморфа, остановившись на замке в районе шеи его гидрофобного костюма. Проворные пальцы тут же нащупали собачку замка, потянув за неё вниз. Светло-синяя кожа Кэпа тут же показалась на свет из-под облегающей одежды. Проведя рукой по чёткому рельефу приятной на ощупь груди водяного, Диамкей быстрым движением нащупал выпирающий бугорок на плоском теле. Захватив затвердевший сосок между пальцами, лёгкие поглаживания вампира отозвались приятной волной возбуждения во всех внутренностях Ксеноморфа. Испустив протяжный выдох, который соблазнительно смешался со стоном, Кэп поддался вперёд, проникая всё глубже в рот Диамкея. Проворный язык то и дело касался острых клыков нежити, заставляя вампира с трепетом сжимать плоть в своих пальцах. Ощущения, которые так давно не возникали в телах обоих, тяжёлым вожделением опустились к низу живота. Эта похоть заставляла их разумы смешиваться с желанием, не давая выхода ни одной здравой мысли. Кэп не стал ждать, когда Диамкей наиграется с его грудью, взяв всё в свои руки – нырнув ими под одежду вампира, он игриво провёл пальцами по стройной талии, задержавшись на бедрах. Такие действия заставили мурашки пробежать по коже нежити, от чего, подхватив Ксеноморфа, Диамкей повалил того на мягкий ковёр из белых цветов, так и не разорвав их жадного поцелуя. Плотное переплетение стеблей чудаковатых и одновременно красивых растений создали под Кэпом воздушную перину, на которой было приятно провести время. Сквозь цветочный занавес даже холод земли не доходил до тела, поэтому, продолжая наслаждаться поцелуем, оба совершенно позабыли о хрупкости этих растений. Как вдруг резкий запах пыльцы цветов неприятным смрадом поднялся в воздух, воззвав к разуму разгорячённые умы обоих. - Мы помнём цветы… - пробормотал Ксеноморф, освободив губы из плена жаркого поцелуя. - Плевать, - быстро отозвался Диамкей, - к тому же мы уже их помяли. - Неужели это говорит тот самый кропотливый садовник, который буквально мгновение назад аккуратно высаживал новые растения? – забавно заигрывая словами, спросил Кэп. - У меня появился цветок поважнее, - подхватив оппонента в объятия, ответил Диамкей. Как только последние слова слетели с губ вампира, он быстро атаковал ими шею Ксеноморфа, одарив ту парой мимолётных поцелуев, пока руки нежити опускались всё ниже, исследуя новые просторы. Достигнув лобка, замок гидрофобного костюма закончил свой путь, не позволяя из-за своей плотности пробраться глубже. Поэтому, потянув костюм за плечи вниз, пытаясь стянуть мешающие одеяния, Диамкей проворно стянул облегающий комплект водолаза до пояса. А дальше, поддавшись намерениям вампира, продолжил Кэп, избавившись для начала от обуви, а позже сняв костюм окончательно, оставшись под Диамкеем абсолютно обнажённым. Не успел Ксеноморф привыкнуть к наготе, как его нижняя часть тела оказалась сжата руками вампира, который действовал нетерпеливо и импульсивно. Твёрдое состояние давно заставило кровь из всего тела прилить к паху, поэтому, проведя пару раз по разгорячённому стволу Кэпа, Диамкей пробрался ниже, как бы невзначай касаясь всех эрогенных зон по пути. Поискав второй рукой в собственном кармане, вампир достал небольшую темную ёмкость округлой формы с вырезанной на ней эмблемой кисточки клюквы с ягодами. Эту коробочку с целебной мазью Диамкей везде брал с собой, ведь она эффективно справлялась с мелкими порезами и ссадинами, снижая боль и зуд. Только вот, к счастью, ему редко удавалось применить целебные свойства на практике, тем не менее пополнять запасы приходилось регулярно. Окунув несколько пальцев в вязкую жидкость мази, Диамкей проворно проник вглубь тела Ксеноморфа. Жжение от позабывшихся ощущений тут же жаром отдалось на лице Кэпа, заставляя его щёки окраситься голубым цветом. Чужеродные пальцы в теле водяного быстро ориентировались в пространстве, нащупав важные точки и умело орудовали своим положением. Если бы не продолжающийся дождь на улице, то стены пещеры в миг усилили бы звуки происходящего непотребства в своих владениях. Горло Ксеноморфа тут же сжалось от накатившего голоса – лёгкое постанывание неуклюже срывалось с его губ, приземляясь прямо на кожу Диамкея, от чего его движения рук становились грубее и неопрятнее. Дабы не отставать от своего партнёра, Ксеноморф тоже принялся действовать, спустив штаны вампира и оголив его разгорячённую плоть. Сквозь нарастающий трепет и мелкую дрожь, Кэп нашёл руками интересующее его тело – твёрдый член Диамкея упёрся в его прохладную ладонь. Нетерпеливый уд в руках водяного подобно проворной змее извивался, подёргиваясь из стороны в сторону выказывая свою неудовлетворённость. Но не успел Ксеноморф вдоволь наиграться с горячей плотью, как из его отверстия быстро вышли несколько пальцев, воззвав нутро к жару. Откинув голову назад и оголив перед вампиром соблазнительные мышцы шеи, на которых теперь красовались красные отметины, Кэп протяжно простонал, то и дело пытаясь сбавить громкость. Как вдруг к его всё ещё растянутому отверстию пожаловал новый гость – головка члена Диамкея упёрлась ко входу, с силой проталкиваясь вовнутрь. Желание большего в тот же миг взыграло в теле Ксеноморфа. Казалось, что его анус самостоятельно подстраивался под чужеземца в своих владениях, засасывая того внутрь. Ритмичными движениями, вставляя и поспешно сбегая, Диамкей раз за разом пробирался всё глубже, старательно сдерживаясь перед дурманящим вожделением. Разум Кэпа в этот момент разрывался на части. Он не мог терпеть такого нахального поведения, возжелав ощутить внутри себя плоть вампира в полноценном объёме. Поэтому, прижавшись ягодицами к паху Диамкея и обхватив его спину собственными ногами, Ксеноморф перекрыл партнёру все пути к отступлению. Неожиданное и резкое движение со стороны водяного тут же повлекло за собой волну накативших ощущений. Сладостное чувство наполненности сковало мысли Кэпа, заставляя его бедра подсознательно двигаться под натиском Диамкея. Но не только для водяного новые чувства порождали бурю эмоций, - для вампира они имели не меньший смысл. Уткнувшись носом в шею Кэпа и вдыхая его влажный аромат в купе с цветочной пыльцой, он совершенно позабылся, оголив клыки. Резкая колющая боль тут же сковала шею Ксеноморфа – вампир решил в буквальном смысле предаться трапезе во время соития. Несколько капель синей крови сбежали вниз по ключицам, оставляя после себя болезненный след. Но это неприятное ощущение в миг смешалось с контрастным вожделением, заставляя Кэпа и в этой боли найти что-то приятное. Взгляд Ксеноморфа в миг затуманился накатившими чувствами – вся его грудь наполнилась словами о чрезмерной любви и обожании, но рот предательски издавал лишь скрипучие стоны и вздохи. *** *** *** Минула ночь. Проливной дождь до сих пор был слышен сквозь глубокие пещеры, а стекающая вода канализаций с шумом текла за стенами жилища Диамкея. Такая обстановка, казалось, совсем не располагала ко сну, но двое – вампир и водяной, - мирно устроившись на широкой кровати уже готовились отойти ко сну. Спустя некоторое время разум Ксеноморфа в полной мере обработал полученную информацию и с его губ вновь слетел волнующий вопрос: - Что ты знаешь о тех, кто «помогает» Дарованным? Лицо Диамкея вмиг озадачилось. Казалось, что он совсем не понимал, о чём говорил Кэп: - «Помогает»? Вершить беззаконие им помогает лишь везение, - откинувшись на мягкую подушку, парировал вампир. - Нет, я о тех, кто помогает им материально, подстраивая свои действия под вид работы Дарованных, - пояснил Ксеноморф мягким тоном. - Не слышал о таком… откуда ты это узнал? – не придавая разговору никакого особого значения, продолжил Диамкей. - От Обсидиана и Душеньки. Последний заявился в мои владения сегодня утром, держа за спиной отравленную стрелу, ведь ему было неизвестно, что я уже болен. Неожиданно Диамкей подскочил со своего места, окрасив лицо гневными эмоциями: - «Отравленную стрелу»? Неужто ему не мила спокойная жизнь?! Рукоплеская из стороны в сторону, возмущению вампира, казалось, не было предела. Он выглядел так, будто бы его обокрали, нагло обманув. Но гневом делу не поможешь – Ксеноморф аккуратно толкнул плечи Диамкея, заставляя его вновь приземлиться на мягкую подушку. - Мне нужна твоя помощь, - в повседневной манере продолжил Кэп. – Ты ведь поддерживаешь связь с Дарованными? Если так, то твои связи мне необходимы. А вернее, я бы хотел, чтобы ты разузнал о этих инцидентах, когда в дела мира вмешивается третья сторона. Обескураженный вампир до сих пор не мог смириться со своим гневом. Но что ещё сильнее его волновало, так это неожиданный интерес Кэпа к происходящим напастям. - Для чего тебе это? - Всеми фибрами души чувствую, что неспроста появилась третья сторона… Ответив, Ксеноморф быстрым движением приблизился к лицу Диамкея, одарив его щёку лёгким соприкосновением губами. - …поэтому будь паинькой и не ссорься с Дарованными. Продолжение следует…