Call the attending

Солнце светит в глаза Шото, но он всё ещё полон решимости поспать. Он стонет на пульсирующую боль промеж глаз, но это никак её не облегчает. Почему шторы раздвинуты? Шторы в его комнате никогда не раздвигаются. Что за психопат оставляет шторы так? И почему у него так сильно болит голова? Подождите… Точно. Шото выпивал прошлой ночью. Не самое умное решение в ночь перед началом интернатуры, но он нервничал, и ему нужно было как-то расслабиться, иначе он бы не смог заснуть. О, чёрт. Его интернатура. Шото заставляет себя открыть глаза и садится. У него кружится голова, поэтому он упирается рукой в пол для равновесия. Он вчера поставил будильник, так что никак не мог проспать, но как протрезветь… О нет. На полу в его гостиной спит незнакомец, прикрытый кучей мятой одежды, но явно голый. Вскоре Шото понимает, что и он тоже. А ещё, что у него болят бёдра. Каждый приступ боли усиливает головную боль. Неудивительно, член у парня впечатляющий. Как и остальное в нём. Шото позволяет себе мгновение поглазеть на мужчину, который невероятно хорош собой для случайной связи на одну ночь. Спотыкаясь о свои ноги, он обходит диван и выходит в коридор. Его медицинская форма лежит в коробке в спальне, ещё не распакованная. Это дом его отца, и он собирался его продать, но пока что это его единственное жильё. Трудно найти квартиру в Токио. В любом случае, дом достаточно близко к больнице, так что он решил, что поживёт здесь. Фу. Шото чувствует во рту дерьмовый привкус — смеси алкоголя и спермы, — а волосы взлохмаченны. Времени принять душ нет, поэтому он просто чистит зубы. Это недопустимо, чтобы пациенты уловили запах члена в его дыхании. Ему пришлось бы покончить с собой. Когда он возвращается в гостиную, горячий незнакомец уже проснулся, но всё ещё голый. По нему видно, что он более вменяемый, чем Шото. Он немного напуган всем происходящим. Шото не из тех, кто заводит интрижки на одну ночь. О чём он думал прошлой ночью? А теперь ему придётся вышвырнуть этого парня вон. — Доброе утро, — говорит блондин с сексуальной ухмылкой, которая не сулит ничего хорошего. Он не спеша осматривает Шото с ног до головы и присвистывает. — Ты врач? — Да. — Шото замолкает. Он понятия не имеет, как это делается. — И я уже опоздываю в свой первый рабочий день, так что тебе пора уходить. — Ты серьёзно выпроваживаешь меня? Незнакомец поднимает мускулистую руку, чтобы почесать затылок. Шото с трудом отводит взгляд от его обнаженного тела. Как безбожно неловко. Определённо, это последний раз, когда он напивается до беспамятства в баре. — Извини, — неуверенно бормочет Шото, не зная, что ещё сказать. — Прошлая ночь была... ну, это было необдуманное решение. — Она была долгой, — встревает незнакомец, и его губы подергиваются. — Длиной в несколько раундов. Шото игнорирует его. — Как бы хорошо это ни было, на этом всё. Мне правда нужно на работу, так что уходи. Прощай… — Он замолкает. — Я не знаю твоего имени. Он даже не знает, как его зовут. Боже. — Кацуки. — Что ж, Кацуки. Пожалуйста, собирайся побыстрее. Шото отворачивается и уходит на кухню, и чтобы сбежать, и чтобы раздобыть лекарство от похмелья. Он слишком устал для ещё бо́льших унижений. Когда он проходит через гостиную, чтобы выйти во входную дверь, половины одежды нет, как и одежды Шото. Он чувствует облегчение и готов засунуть прошлую ночь в чертоги разума, где она может увянуть и умереть. Сегодня первый день его сознательной жизни. Начало всего нового. Он уже совершил одну огромную ошибку, так что придётся позаботиться о том, чтобы оставшийся день прошёл гладко. Он может справиться с головной болью до тех пор, пока не облажается снова. И этого не будет. Не после всего, что было. Не после того, как он прошёл через ад медицинской школы. Он не позволит ни одному неправильному решению помешать ему. Шото больше никогда не увидит эту сексуальную блондинистую ошибку. С глаз долой, из сердца вон. Всё будет хорошо. *** Лекарство от похмелья не особо помогает, но Шото хотя бы уже не чувствует себя ходячим трупом, когда прибывает на организационное собрание. Среди пяти других интернов он, несомненно, по-прежнему выглядит хуже всех. Один из них даже улыбается. У кого хватает сил улыбаться в семь утра? Шото оскорблен из принципа. — Добро пожаловать в больницу Юуэй, — говорит заведующий хирургическим отделением Айзава тихим, но властным голосом. Это тощий и длинноногий мужчина с длинными чёрными волосами, что собраны в небрежный пучок на затылке. Тёмные круги под глазами похожи на мазки фиолетовой краски. В целом, он напоминает серый цвет. — Просто в голове не укладывается, — шепчет один из интернов. — Никогда бы не подумал, что окажусь здесь. Шото требуется минута, чтобы понять, что обратились к нему. Он искоса смотрит на парня. Загорелый, подкаченный, с торчащими красными волосами, которые определенно не лежат так естественно. И с дружелюбной улыбкой. Полная противоположность идеальной компании Шото. Он не очень ладит с экстравертами — особенно с теми, кто улыбается в семь утра. Вот этот парень. Тот, кто улыбается. — Ага, — уклончиво бормочет Шото. Он не в настроении поддерживать беседу. Кроме того, он может заразиться энтузиазмом, если проведёт ещё хотя бы минуту рядом с этим парнем. Киришима Эйджиро, как гласит бейджик на его белом халате. Вместо того, чтобы внимательно слушать, вероятно, самую важную речь, которую произносит перед ними шеф, Киришима придвигается ближе к Шото. Очевидно, он не понял намёка. — А какая твоя специальность? Моя педиатрия, хотя в какой-то момент я также подумывал о кардио. Держу пари, ты в нейро. Не так ли? У ребят из нейро такая аура. Шото закрывает глаза, защищаясь от словесного шквала. Слишком рано для этого. Это его последний год интернатуры. Он просто хочет поскорее покончить с этим последним первым днём. — Вы сзади! Хватит болтать! Айзава свирепо смотрит на Киришиму, и Шото отодвигается от него, чтобы избежать общения. Он не расслышал 90% вступительной речи. Наверное, ничего хорошего. Может, позже он попросит кого-нибудь пересказать её. — Теперь, когда я развеял ваши ожидания, пришло время приступить к работе. Айзава кивает, и все бросаются за ним по коридору. Юуэй больше, чем любая другая больница, в которой работал Шото. Здесь пятнадцать этажей и около миллиона различных способов заблудиться. Шото уже может сказать, что он скоро забудет, где что находится. — Ожидаю, что вы сможете самостоятельно найти своего ординатора. Часть работы в области медицины - это общение с новыми людьми, — Айзава останавливается перед огромным, шумным кафетерием и скрещивает руки на груди. — Проверяйте бейджики с именами, пока не найдёте своего. Как только найдете, не отходите от него. С сегодняшнего дня вы – их тень. Ясно? Раздается гул общего согласия. Айзава не утруждает себя прощанием. Он кивает и исчезает, оставляя Шото и других интернов на милость переполненного кафетерия. Шото отделяется от группы первым. Он здесь не для того, чтобы тратить время впустую. Он быстро найдёт своего ординатора и приступит к работе. По крайней мере, так он планировал. Кафетерий полон врачей. И чем больше бейджиков перед глазами Шото, тем неудобнее запоминать. После пятнадцатой неудачной догадки Шото отступает, чтобы осмотреть комнату. Другие интерны неловко пробираются сквозь толпу. Похоже, они тоже ещё не познакомились со своими ординаторами. Шото приходится задуматься о методах Айзавы… И тут он замечает его. Он стоит, прислонившись к стойке в углу кафетерия. Непринужденно беседует с двумя другими врачами. Глаза не лгут: перед ним тот симпатичный незнакомец, который прошлой ночью вытрахал его на полу в гостиной. Взгляд натыкается на бейджик с именем, прикрепленный к его халату. Бакуго Кацуки. Нейрохирургия. Клинический ординатор. Ординатор. Ординатор Шото. Они неизбежно встречаются взглядами, потому что Шото таращится на него уже несколько секунд. По лицу блондина пробегает тень узнавания. Его глаза сужаются, и на губах появляется подобие улыбки, в равной степени выражающей удивление и задор. Опасно, думает Шото. Он делает единственное, что приходит ему в голову в подобной ситуации. Он поворачивается и убегает. *** — Этого не может быть. Бакуго скрещивает руки на груди, его бесячая ухмылка загоняет Шото в сексуально-неудовлетворенный угол. — Но всё-таки может, на случай, если ты забыл. Шото проходит мимо него по крошечной лестничной площадке, ероша рукой волосы. Бакуго догнал его после того, как тот сбежал. Шото с тех пор изо всех сил старается не умереть от стыда. Он переспал с боссом совершенно новой работы, к которой ещё даже не приступал. Что это за ужасная удача? — Нет, — решительно отвечает Шото, оборачиваясь к Бакуго и его раздражающе самодовольной ухмылке. — Это так... Если бы я знал, что... я бы никогда... — Его слова переходят в стон разочарования. — Просто забудь об этом. Этого никогда не было, ясно? Это наша первая встреча. — Я определённо не смогу забыть, — отказывается Бакуго, наклоняясь ближе. От него пахнет корицей. Шото ненавидит то, что осознает это. — Кроме того, ты слишком остро реагируешь. Не похоже, чтобы кого-то действительно волновало, что мы спим вместе. — Переспали, — поправляет Шото. — Однажды. Один раз. Единично. — С тобой сложно, — замечает Бакуго. Он скрещивает руки, мышцы напрягаются под белым халатом. Шото не нужно представлять, как он выглядит без одежды. Он видел всё. К сожалению, это ничуть не облегчает ситуацию. — Это не со мной сложно, а с тобой, — Шото хмуро смотрит на него. — Почему ты не можешь просто быть профессионалом? Я не понимаю, почему ты сопротивляешься? — Я никогда не был хорош в профессионализме, — Бакуго приподнимает бровь. — Разве это было профессионально с твоей стороны - вот так сбежать? Я твой ординатор. Шото не уверен, что на это ответить, и Бакуго, похоже, доволен этим. Его личность невероятно раздражает. Шото явно не осознавал этого прошлой ночью, или, может, был слишком пьян, чтобы обращать на это внимание. — Я не буду снисходителен к тебе или что-то в этом роде, — вздыхает Бакуго, проводя рукой по своим непослушным волосам. — Но я и не собираюсь игнорировать это. Ты мне нравишься. — Его губы кривятся в пристрастной улыбке. — Тебе не кажется, что это судьба? — Нет, не кажется, — возражает Шото, отворачиваясь прежде, чем его колени ослабнут ещё больше. — Мне всё равно на тебя. Я продолжу игнорировать. Я здесь, чтобы работать. — Он останавливается у двери с лестничной площадки. — И я тебе не нравлюсь. Ты меня даже не знаешь. — Пока что нет, — кричит Бакуго ему вслед. Не обращая внимания на пристальные взгляды в коридоре, Шото заставляет себя остановиться. Повторное бегство ничего не даст. Айзава сказал, чтобы он держался своего ординатора, словно приклеенный. Как бы это ни было прискорбно, Шото придётся мириться с Бакуго Кацуки. У него нет выбора. — Пришёл в себя? — спрашивает Бакуго прямо у уха. У него действительно отсутствует понимание чужих границ. Шото притворяется, что его сердце не колотится. Прошлой ночи никогда не было, чёрт возьми. Он профессионал. Он не может позволить инфантильности Бакуго сломить его. Если он хочет всё усложнять, прекрасно. Он недооценивает силу воли Шото. — Приступим к делу, — Шото отодвигается на некоторое расстояние, прежде чем оглянуться на Бакуго. — Если я тебе нравлюсь, то уважай то, что я здесь для того, чтобы учиться. Так научи меня. — Конечно. Бакуго скалится, и Шото не нравится скрытый за этим мотив. Но он полон решимости не позволять этому беспокоить его. Ну и что с того, что Бакуго безумно сексуален, у него огромный член, он великолепен в постели и заявляет, что он ему нравится? Шото здесь по работе, и только по работе. Любовь не стояла на повестке дня, и он не собирается освобождать для неё место.