Утро, кофе, сигареты

Жаркий и долгий, как жвачка, августовский день с уже привычным построением возле вуза и очередной репетицией цирка, который почему-то называют занятиями школы кураторов. Сегодня доводят до совершенства командный квест для первокурсников, хотя до примерной даты проведения еще неделя да осталась. Карина бегает и очень хочет орать, но не орет, потому что крик расходует энергию, а её и так нет. - Пятая база, ну вашу мать, если вам не интересно, то, думаете, перваки будут в восторге? Вы и так эту армию апатичных увальней будете заставлять хотя бы ноги переставлять. Поэтому улыбку с жопы на лицо натянули и делаете вид, что реально заинтересованы. Она вздыхает и устало трет переносицу. Хочется пить и уехать отсюда подальше, порвав студенческий. Но повышенная стипендия сама себя не заработает, тем более осталось вроде как немного. Хотя это как всегда: думаешь, что закончите минут за двадцать, а потом через три часа все умирают на точно-последнем-прогоне какой-нибудь херни. Но за три дня доведения этого сраного квеста до идеала все таки смогли запомнить, где стоять. Даже совсем зеленые второкурсники заучили две-три фразы, которые надо говорить. И вот, кажется, что прошло уже пол дня, а солнце все так же стоит в зените и отвратительно напекает макушку. Все сидят на пластиковых стульях перед главным корпусом и выслушивают лекцию Романова, который снова несет ересь про выполнение пятилетки за три года и про то, насколько куратор важный человек для только поступивших. И если второкурсники слушают это, развесив уши и со стекающими слюнями, то Карина слышит эти пламенные речи каждый год, видит Романова каждый год, а в этом собирается с ним писать диплом. И вся эта бесконечная лента Мёбиуса, по которой она ездит последнюю неделю со школой кураторов остопиздила настолько, что выть хочется. Но она, к сожалению, после Романова, главного по работе со студентами преподавателя, является в этой конторе следующей по авторитету. Поэтому улыбочку нацепила и пиздуй каждый день в шесть утра строить студентов и учить вузовские кричалки. Здание вуза отделяется от улицы забором, за которым территория засажена зеленым газоном и всяческими клумбами. Где-то посреди этого великолепия они и сидят, не огороженные от солнца абсолютно ничем. Но тут Карина замечает боковым зрением две размытые фигуры, штурмующие забор. Примечательно то, что это нападение на вузовскую территорию происходит за два метра от открытых ворот. Еще примечательнее, что фигуры полностью в черном, причем не только в футболках соответствующего цвета, так еще и в джинсах с кепками. С приближением явно покачивающихся тел становится различим мат из их уст, а потом уже и вся группа студентов оборачивается, заглядываясь на бегущих. - Влад, гандон ты конченный, с мамкой своей будешь так общаться. Это Поцелуева. Карина узнает голос, а потом уже различает и характерно высокий рост, и телосложение беременной цапли. Поцелуева учится на втором курсе и, казалось бы, в вузе обитает только год, но за это время на их кафедре ее знают все, потому что эта особа — символ проблем. И ладно бы Дашка устраивала мировые погромы, саботировала пары или материла преподавателей, тогда бы она вылетела через месяц и дело с концами. Но Поцелуева - это заноза в жопе. И приходилось, как главе студ союза, сидеть на собраниях и выслушивать про все похождения этой особы. Кто половину пары доказывал физруку, что она может заниматься физкультурой в своих уличных кроссовках с последующим предложением выйти на улицу и оценить отсутствие слякоти, а в случае неудовлетворения позвать его мать, которая была старшим преподавателем на кафедре? Поцелуева. Кто убедил старого дедушку-физика писать перманентными маркерами на интерактивной доске? Поцелуева. Кто блять притащил кальян в туалет вуза? Дарья Поцелуева. И эти точечные филиалы ада не были достаточными поводами, чтобы отчислить ее, но в память эта ходячая беда въелась. И именно сейчас она с кулаками набросилась на какого-то пацана с их курса. Но пьяная координация оставляет желать лучшего, она размахивает руками, как контуженный котенок, и лупасит без оглядки налево и направо. Спотыкается о стул и валится вперед на другие, стоящие впереди. Вторая фигура (Карина силится вспомнить непроизносимую фамилию, но на ум приходит только имя — Оелана) хватает в отчаянной попытке удержать Поцелуеву за воротник, но тонкая футболка лишь растягивается и выскальзывает из рук, а фееричное падение все-таки свершается. Поднимает бунтарку уже Романов. Этот сорокалетний мужик уже который год является главным по работе со студентами, а значит, связующим звеном между кураторами, всевозможными объединениями и союзами и, непосредственно, преподавательским составом. Он не сильно высокий, средних размеров что в ширину, что в высоту, с рано седеющей щетиной и спокойной речью. Но сейчас он блять взбешен. Хватает Дашку за хкирку, как кота, поднимает и на руках, держа подмышками, выносит. - Артем,- она запинается, пытаясь то ли выговорить, то ли просто вспомнить отчество . - Борисович. - Артем Борисович, я приношу свои искренние и глубочайшие извинения за эту ситуацию и обещаю больше никогда не появляться в вузе во внеучебное время. Романов сидит за своим маленьким столиком в аудитории учебного отдела. Напротив него, переминаясь с ноги на ногу, стоит Поцелуева. От происходящего она порядком протрезвела, но все еще присутствующая неуверенность в речи выдает ее с потрохами. На лавках же, наблюдая за сие великолепием сзади, находится Влад с подбитым глазом, Оелана, которая еле-еле сдерживает смех, и, как всегда крайняя, Карина. -Просто объясни мне, пожалуйста, какая клетка мозга заставила тебя появиться здесь? Тебя в вуз под страхом смерти не загонишь, так почему ты сегодня пришла?! Артем Борисович переходит на крик, но в нем слышна лишь усталость и раздражительность. На деле свое он наорал уже, когда разнимал минут десять назад дерущихся, поэтому вполне очевидно, что сил на дальнейшее сотрясание воздуха не осталось. - Он,- Даша по-детски тыкает пальцем в сторону сгибающегося пополам от смеха Влада,- неуважительно обо мне отозвался и сказал, что я ничего не смогу ему сделать. - И ты решила прийти и доказать обратное? - Именно! Поцелуева улыбается во все тридцать два и в ее глазах читается такая неподдельная гордость и отсутствие мозга, что Романов только прикрывает лицо руками и воет от глупости ситуации. - Артем Борисович,- Влад вклинивается в разговор, наконец-то переборов приступ смеха,- я просто назвал ее в общей беседе потока Целовашкиной, а эта бестия взбесилась. И на этом моменте смехом заходятся уже абсолютно все. Только Романов, похоже, плачет.