Утро, кофе, сигареты

После выходных становится еще паршивее, чем было до них. Потому что так Карина просто возвращалась ночью и ложилась спать, а тут выдавались целых два дня на то, чтобы поработать. Перед сентябрем все должники с летней сессии таки проснулись и решили за неделю сделать все курсовые и практики к экзаменам. Не то чтобы Карина была пионером учебы, но во многих предметах действительно шарила, а соответственно всегда была только за выполнения подобных заказов за деньги. Вот и сейчас в ней три часа сна, две кружки домашнего кофе и банка энергетика. А также написанная курсовая и пять тысяч в кармане. Звучало по-божески, да и вообще девушка была бы на седьмом небе от счастья при таком раскладе, если бы не два “но”. Первое “но” состояло в необходимости пережить заключительную неделю школы кураторов, а потом отправиться отдыхать перед учебой, а не уехать в ближайшую дурку. Второе “но” стояло прямо перед ней и противно зевало, не прикрывая рот рукой. -Простите за опоздание,- Оелана ввалилась в почти пустой кабинет, в котором кроме Дашки и Карины никого и не было, - я это, поддержать пришла, как и обещала. А то мне все равно делать нехер. Их публичная экзекуция закончилась вполне недвусмысленным предложением от Романова. -Это что, шантаж, Артем Борисович? -Да, это чистой воды шантаж, и я вообще в шоке, как твое пьяное тело это слово выдало. Поэтому или ты ходишь в школу кураторов оставшуюся неделю, а потом получаешь в шефство первокурсников, или я прямо сейчас пишу докладную на тебя. И, поверь, у нас еще от кальяна в туалете не отошли, а после такого тебе только небо в облаках и юность в сапогах, Поцелуева. -Артем Борисович, а можно я тоже с Дашкой похожу? Мы с ней по интеллекту вместе как один нормальный человек, вот нехорошо же, чтобы у первачков половина куратора была. А так будет две половины мозга у двух прекрасных дам! Оелана довольная, подмигивает Даше, мол “не ссы, я с тобой”, а сама же сыпется со своих гениальных шуток. -Карина, ты над ними главная. Ни в какие кричалки-танцевалки-квесты их не пускай, просто готовь к приему детей и все. Держи подальше от общества, в общем. Карина же последние минут десять пыталась слиться со стеной, и вообще, вроде же были книги по чтению языка тела. Так вот Артем Борисович явно таких книжек не читал, потому что поза девушки прямо орала “хочу уйти отсюда и никогда больше не появляться”. Или, по крайней мере, Карина очень старалась, чтобы ее нежелание здесь находиться было заметно на всех уровнях восприятия. Нервных клеток, чтобы сопротивляться, уже не осталось, поэтому она обреченно приняла свою участь. И вот сейчас эта участь зевала, просила отпустить их на перекур и задавала такие тупые вопросы, что складывалось ощущение, будто кто-то заранее эти реплики прописал, чтобы ее побесить, потому что блять нельзя же настолько идиотками быть. Можно. -А мы че, должны с ними прямо ходить и на парах сидеть? -Нет, на парах не надо,- “я блять говорила это уже раза три, а ты раза три спрашивала, вынь хуй из ушей, ВЫНЬ ХУЙ ИЗ УШЕЙ, ПОЦЕЛУЕВА”,- просто встретить, познакомить, довести до аудитории и встретить у этой же аудитории, а потом довести до следующей. Поняли? -Поняли, поняли. Обе лыбятся во весь рот, а в глазах такая детская глупость и ноль мыслей в голове, что Карине хочется умилиться, а потом выпрыгнуть из ближайшего окна, потому что ей с ними работать. -Сейчас полчаса перерыв, а потом общее собрание на том месте, где ты белку ловила и Влада била. Карина уходит быстрее, чем Поцелуева начинает возмущаться и пропускает великолепную возможность выслушать, как вообще-то она самолично перебила половину второго курса голыми руками. На собрание они обе не приходят. С одной стороны, это хорошо, потому что у Карины есть маленький шанс сохранить хоть чуток нервных клеток, с другой – это все придется наверстывать. В том числе командные игры на знакомство и сближение. Остаток дня проходит невообразимо душно, но это скорее рутинно, а от того ещё и тошно. Девушка едет домой в метро в пустом вагоне. Лето, а за окном уже темно, старая развалюха трясется, свет мигает на поворотах. Она живет в самом конце ветки, а там станции становятся невообразимо длинными. Читать невозможно из-за световой дискотеки в вагоне и тряски, как будто бы пути только недавно бомбили. Карина устало прикрывает глаза и откидывается на сидении, однако расслабиться настолько, чтобы забыться коротким сном до конечной не выходит. Дома ждут две картофелины в качестве ужина – она так и не успела зайти в магазин – еще один энергетик на десерт и кот Митька, которому, к счастью, еда есть всегда. Так уж повелось, что со стипендии Карина сначала покупала все коту, а потом уже себе. Этот комок несчастья она нашла на улице еще на своем первом курсе и тот семестр провела впроголодь, потому что все деньги уходили на прививки и выведение блох Митьке. Зато теперь эта пушистая серая моська явно выросла, но не утратила детской веселости и все еще встречает хозяйку, запрыгивая ей на руки. Спят они тоже в обнимку: Митька на ней, а Карина посередине кровати, пытаясь за два часа отоспать все восемь по норме, потому что опять засиделась с работами. В любви, зато не в обиде. День сурка начинается прекрасно. Одна из девочек в студе делится пирожком с вишней из мака, а кофе на удивление вкусный. Ровно до момента прихода личной катастрофы. Поцелуева влетает в её грешную жизнь с одноразкой в руках, которую она не стесняется курить прямо на территории вуза, и со снятыми (и на том спасибо) наушниками, из которых с такой громкостью долбит музыка, что даже Карине прекрасно слышен самый первый альбом “Пошлой Молли”. “Боже, ей что, шестнадцать лет?!” Потом смотрит на Поцелуеву снова. Она со своим ростом отталкивается ногами от земли и откидывается на стуле, чтобы он балансировал на двух задних ножках. И падает. Да, ей шестнадцать. Карина закатывает глаза и даже не идет помогать. Тут уже ничего не поможет. Зато этот погром застает Романов. У них каждое утро что-то типо планерки, на которой оглашается регламент, раздаются пиздюли и снова про пятилетку за три года, Артем мать-вашу-мы-поняли Борисович, завалите ебало и дайте десять минут до начала всех сборов посидеть спокойно. -О, посмотрите, кто нас почтил своим приходом. Давайте поапплодируем, товарищи! Это единственная в своем роде студентка Шрёдингера, она вроде как в вузе, а вроде как почти что отчислена. Встречайте, Дарья Поцелуева. Все заходятся тихим смешком, особенно ехидно хихикает Влад с фингалом под глазом. А Поцелуева насупилась и смотрит в пол обиженно, даже губы надула, как недовольный дедсадовец. И на удивление эта публичная казнь срабатывает: следующие пару часов от нее действительно ни звука не по делу. Даже вон кричалку почти что выучила и в снежный ком на пробу со всеми сыграла. Карина бы аж слезу от счастья пустила, но слезы расходуют энергию, а ее и так нет. А дальше начинается чистый ад. Тут даже не до Поцелуевой, потому что надо в последний раз прогнать этот сраный квест. Студенты расходятся по базам, все повторяют глупые до ужаса конкурсы и даже парочку подопытных вылавливают по вузу, чтобы заставить их пройти по всему пути. Карина носится туда сюда, тут даже времени на перекур нет, хотя новая пачка оттягивает карман. Девушка даже ладошкой эту выпуклость в кармане накрывает и почти что любовно гладит. Когда-нибудь время на перекур точно будет… Она вообще добрая, терпеливая, её поэтому и взяли в студ. Объясняет все по десять раз, конфликты улаживает и пытается всех подбодрить, хотя все на этой жаре разлагаются и, похоже, гнить даже начинают. Карина спиной вперед пятится в сторону ближайшего кабинета, будто боясь, что, если отвернется на секунду и разорвет зрительный контакт со своим любимым и ненаглядным мероприятием студенческого союза, то к ней тут же подлетят с вопросами и просьбами. Выдохнуть спокойно получается только когда девушка толкает дверь и оказывается в полной темноте кабинета. На окнах жалюзи, которое не пропускает солнечный свет, воздух от этого на удивление прохладный, и, боже, как же это хорошо. Она скатывается по двери на пол и обнимает колени, оказываясь в спасительной тишине. Через несколько секунд привычная уже темнота озаряется яркой зеленой лампочкой, а со стороны парт идет характерный звук затяжки. Карина аж подпрыгивает и врубает свет резким нажатием на выключатель. За партой с ногами на столе разложилась Поцелуева, она курит что-то отвратительное и сладко пахнущее настолько, что удивительно, как с самого начала этот запах можно было не заметить. Дашка вопросительно выгибает бровь в ответ Карине, стоящей с приоткрытым в ахуе ртом. -Ты что тут делаешь? -Ну, Борисыч сказал, чтобы я под ногами не путалась, я вот и не путаюсь. Свет выключи, а то спалят, - она взглядом указывает на выключатель. А у Карины просто сил нет, чтобы спорить и агитировать кого-то на сознательную деятельность в стенах вуза. Она действительно нажимает на выключатель и возвращается в сидячее положение на полу. Через минуту полной тишины экран телефона нестерпимо ярко загорается и теперь в кабинете нихуя не тихо. Поцелуева скроллит ленту тиктока и изредка посмеивается. От подсветки видно ее наглую улыбочку и постоянно дергающиеся брови, которые будто бы вообще своей жизнью живут. -Кури ты тут и не ссы. Я датчик дыма еще час назад пакетом заклеила. В голове складывается пазл с тем, что Поцелуевой с ее ростом ничего не стоит дотянуться до потолка, стоя на столе, а как-то спорить за адекватность этого поступка не хочется. Зажигалка чиркает и запах банановой жижи перебивает забористый горький табак. -Боже, что это за гадость? Этот вопрос с равным успехом могли задать обе, также как и сказать: “Что за хуйню ты куришь?”, “Это отвратительно пахнет” и “Выйди отсюда”. Но в этот вопрос поступил со стороны парт, потому что у Карины такой экстаз был от первой затяжки после дня без сигарет и отдыха, что она бы не обратила внимание и на великий потоп, что уж до этих вонючих одноразок. Именно поэтому и ответила девушка не сразу: вторая затяжка оказалась столько же превосходной, как и первая. Горечь теплила язык, а дым заполнял легкие, разнося негу по всему телу до приятного онемения кончиков пальцев на горячем фильтре. -Кэмел желтый. Нормальные сигареты,- а как может быть ненормальным что-то настолько восхитительное?! -Как будто бы кошка сдохла воняет - Кто бы говорил, ты этой своей детской вонючкой тут надымила но невозможности. Ответом было только недовольное цокание.