Варан-катамаран

Ехать до турклубной базы оказывается далеко — Эд объявляет четыре часа по «самой красивой дороге в мире под самую лучшую музыку в мире», и сначала Арсу кажется, что он вообще зря согласился. Антон на переднем машет руками и подпевает голосу, подозрительно похожему на голос самого Эда, и только поэтому музыка кажется Арсу вполне сносной. — Щас в республику въедем, вы охуеете, — бросает через плечо Эд. Он ведет одной рукой, вальяжно развалившись в кресле, но держит машину весьма уверенно, и Арсов внутренний переживатель успокаивается. К тому же, за окнами действительно начинается нечто прекрасное. Откуда ни возьмись сбоку взлетают невысокие, но крутые горы, покрытые плотным зеленым лесом, по обочинам появляются металлические отбойники и отвесы, и Арс прилипает к окну, изумленно открыв глаза. Почти на каждом повороте он хочет остановиться и начать фотографировать, потому что концентрация живописных пейзажей оказывается просто невероятная. Уходящие вдаль плавными змейками голубые реки, пушистые луга с салатового оттенка травой, лежащие мягко изогнутым полотном. Кедровые рощи заползают на темно-зеленые холмы, упирающиеся в белые облака. — Какой-то сплошной «Нешнл Джеографик»! — восклицает взбудораженный Арсений, — Я в жизни ничего красивее не видел. Антон ухмыляется, оглядываясь. — Здесь надо делать так. — Он открывает окно и высовывается по плечи, шумно набирая воздуха в грудь, — АААААААА!!!! Арс от неожиданности подпрыгивает у себя на заднем сидении, Антон с Эдом бессовестно ржут. — Давай, Арс! Это Оруйский тракт, тут надо Орать! АААААА! — продолжает сходить с ума Антон. Повинуясь какому-то странному порыву и покосившись мельком на улыбающегося Эда, он несмело открывает окно и выглядывает, примериваясь. — ВАААААА! — крик выходит глухим и неуверенным, но что-то внутри щелкает, снимая напряжение. — ЙЯ-АААААА! — орут они уже вместе с Антоном, и свежий горный воздух вплывает в него прямо через раскрытый рот. Последние несколько недель на работе, адский летний сезон, долгий перелет сюда, в Кедровск, какие-то переживания и бессильное матрасничество дома у Антоновой мамы растворяется на этом сквозняке. Арс самозабвенно кричит прямо в далекие горы, в парящие после дождя холмы, кричит на каждую пролетающую мимо зеленую лужайку и поворот длинной реки. Он здоровается, благодарит и просит разрешения побыть здесь, в незнакомом краю, который внезапно воспринимается как самостоятельная страна, волшебное место, что-то шаманское, сакральное. Кто бы сказал Арсу, что он будет истошно и радостно орать из окна летящей по серпантину дышащей битами машины, он бы, скорее всего, поверил бы даже. Но что это предложит не он сам, а правильный Антон — никогда бы не подумал. Эд тоже запрокидывает голову, и тянет на высокой ноте «вууууу-хууууу», моментально окрашивая поездку вайбами американского фильма про дорожные приключения. Арс легко смеется, складывая в одну картинку татуированные пальцы Эда на руле и украшения Антона, размахивающего руками в бит. Им бы еще красный кабриолет и потеряться где-то между Лос-Анжелесом и Сан-Франциско. Хотя природа здесь больше похожа на Аляску, конечно. *** База оказывается окруженной невысоким заборчиком россыпью низких домиков с треугольными крышами. По территории свободно гуляют редкие коровы и лошади, подъедая и без того короткую траву. Эд тормозит машину в дальнем углу, прямо на берегу быстро текущей мутно-серой реки со странным названием Оруя. Арс надеется, что орать он здесь будет только от радости. Эд спешит забрать из точки хранения снаряжение, поэтому Антон поспешно вытаскивает их рюкзаки из багажника и бросает прямо на траву рядом с открытой деревянной беседкой. — Ну как, Арс? Воздух ебейший, скажи? — он вытягивается в еще-более-длинного-Антона, сладко разминая спину. — Я до сих пор внутри себя ору. Ору-я, как река. Не знал, что на Алтае так красиво. Мы будто в ожившей заставке на рабочий стол. — То ли еще будет, — хлопок по плечу ощущается больше как поглаживание. Арс прихватывает пальцами Антонову ладонь. — Спасибо тебе. Я только сегодня понял, как на самом деле устал. — Ты уже неделю каламбуры не придумываешь. Я не уверен, что ты вообще здоров, — он легко смеется, — так что этот ретрит тебе точно нужен. — Ретрит, — качает головой Арс, — это вряд ли. В моем возрасте разве что — ревматоидный. Ревматоидный ретрит. — Пациент скорее жив, чем мертв, потому что пытается шутить, — довольно лыбится Антон. *** Из машины Эда вылезает голубоглазый блондин, добродушно и как-то даже неловко им улыбаясь. Антон заключает его в объятья, тянет что-то про миллион лет разлуки, Арс вежливо жмет крепкую ладонь. Стереотипная внешность, похоже, подкрепляется в этом человеке не менее стереотипным телосложением качка, и веселые светлые глаза, кажется, не особо обременены интеллектом. Арс видел таких людей в спортзалах и среди гостей на своих мероприятиях, но никогда близко не контактировал, да и как-то не хотелось. Вопреки своим обычным принципам не клеймить людей зазря, он вешает на Егора ярлык «я все понял» и полностью теряет к нему интерес. Тот понятливо не лезет в закрытые ворота, перебрасываясь смешками с Антоном, пока они разгружают снаряжение из машины. Эд начинает командовать, распределяя Антона ставить палаточный лагерь, Егора — возиться с продуктами, а Арса забирает с собой набирать воду в котлы. Течение вблизи оказывается куда быстрее, чем выглядит издалека, и Эд понятливо хмыкает, глядя в округлившиеся глаза. — Ссать — это нормально, — глубокомысленно изрекает он, — главное при этом — не ссать в гидрокостюм. — Чего? — ощетинивается Арсений. — Я не ссу! — Так я разве что говорю? — он присаживается на корточки и ставит котелок на камни у самой воды, — Как раз тот, кто хорошо боится — хорошо сплавляется. Потому что не лезет в жопу, к которой не готов. Что-то внутри неприятно напрягается. — В смысле в «жопу», ты же сказал, что река нормальная, — он делает жест в сторону воды, — она же не всегда так быстро течет? — Не всегда, — ухмыляется Эд. Камень уже падает с Арсовой души, как тот продолжает: — На порогах она течет гораздо быстрее. — Здесь есть пороги? Я надеюсь, мы их не поплывем? — Расслабься, Арсений. Пороги мы не поплывем, а будем проходить. Пойдем отнесем, — он кивает на воду, — и я расскажу. *** Все время, пока они готовят ужин, разводят огонь, носят какие-то вещи по небольшому лагерю туда-сюда, Арс загружено думает. В голове вертятся слова Антона о приятном и ненапряжном путешествии, уверенность Эда о том, что все будет в порядке, и Арс бы рад этому поверить, но у него есть другая чаша весов. На ней черной тучей сворачивается тревога и страх за собственную жизнь. Он ни разу не был на бурных речках — это раз; он хороший пловец, но не практикуется на открытой воде — это два; он вообще не понимает, что такое пороги, воображение рисует как минимум Ниагарский водопад, и это страшно, а бояться Арс не любит — это три. Гугл говорит, что все реки имеют категорию трудности, и у Оруи — четвертая из пяти возможных, не считая непроходимые «шестерки», фотки которых он даже боится открывать. Сюда действительно часто ходят группы новичков на больших смешных плотах — рафтах, и, судя по видео, весело хохоча, вываливаются за борт, когда лодка подпрыгивает на волнах. Арсений хмыкает. Водопадов на видео не обнаруживается, волны выглядят невысокими, а люди, наверное, просто все пьяные и не умеют грести. Арс не такой, Арс сильный, с ним трое опытных парней, все должно быть хорошо. Он подсматривает за Егором — тот режет огурцы в салат и легкомысленно переругивается с Антоном, передразнивая поющего из колонок Лазарева. У него высокий голос и, похоже, неплохой слух, он кривляется, держа огурец, как микрофон, и смешит Антона. Выглядит это, если честно, и правда забавно. А еще красиво и очень харизматично, как бы ни было прискорбно это признавать. Арсу не нравятся такие парни, они пользуются успехом у девушек просто потому, что хорошо выглядят, а чуть копни — и внутри у них пустота. Он вдруг вспоминает, как его отшивали в школе и в институте, как отказывали в медляках, и это ужасно обидно. Совершенно не понятно, почему сейчас Егор вызывает такую волну злости — Арсу некого и нечего с ним делить, зачем он так взъелся? И ему, между прочим, еще три дня с блондином этим тусоваться, было бы полезно успокоиться, а ссоры будут только мешать. С этими мыслями он берется чистить колбасу от кожуры и аккуратно нарезает на круглые ломтики. Злость уступает место глупому желанию обыграть красавчика, победить его, но и эту мысль Арс сосредоточенно «врезает» в колбасу. Егор — кандидат в инструкторы, а Арс здесь гость, о каком вообще соревновании речь? Когда от колбасы остается только хвостик, до Арсения доходит — он тупо боится неизвестности, и скрывает это под неоправданной злостью. А еще он Егору завидует, потому что тоже хочет быть таким красивым и подкачанным, веселиться под попсу и смеяться с Антоном. Антон, кстати, и правда от него почему-то не отлипает, и это тоже немного бесит. Арсений глубоко вздыхает и прогоняет из своей головы вообще все. Он — в самом красивом месте из всех, что видел. Он собирается делать то, что он никогда раньше не делал. С ним рядом его лучший друг и, кажется, надежный капитан Эд. И даже смазливый блондинчик здесь не просто так. Если такой парень выдерживает эти страшные пороги, Арс-то точно должен справиться. *** После ужина какое-то время они просто тупят около догорающего костра. Колонку поставили на зарядку, и пространство окунулось в кромешную тьму и полную тишину. Арс смотрит на потрескивающие полешки в огне и думает, что все не так уж и плохо, он уже здесь — внутри приключения. И он уже — какой-то другой. Местность будто меняет его аккуратно, переплавляет в какого-то нового Арсения, и ему даже любопытно, что из этого выйдет. — Погнали спать, пацаны, — Эд поднимается и кивает Егору, — ща вещи под навес закидаем и палатку надо найти, нихера не помню, куда ее засунул. Арсений оглядывается в поисках своих вещей, он совсем забыл про палатку, Антон свою поставил, а он нет. Вроде бы им выдавали вместе со спальниками и палатки тоже, и Арс просто прошляпил все светлое время, пока мыл с Эдом котлы. — Я вещи твои в палатку уже унес, — Антон мнется в какой-то странной нерешительности, — и спальник тоже. Ну, чтобы роса там не намочила. — Да, спасибо, — рассеянно чешет затылок Арсений, — пойдем тогда, мне еще палатку надо найти. — Так чего ее искать, — улыбается Антон, когда они доходят до его «домика», — вот палатка, я ее не двигал. — Это ты поставил, — констатирует Арсений. — Ну? — А мне же тоже надо поставить. — Зачем? — искренне удивляется Антон. — Можешь завтра собрать ее и поставить, там ничего сложного. — А спать я где буду сегодня? — Арс с укором смотрит на глупенького Антона, наверное, свежий воздух и его тоже сегодня утомил. — Здесь, — он с недоумением кивает на палатку, — это наша палатка, Арс. Мы тут спим. Вдвоем. — В этой? Вдвоем? — У Арсения от удивления округляются глаза. Палатка такая крошечная, что Антону она чуть выше пояса. Круглый шалашик на тоненьких дугах и оттянутые треугольничками входы выглядят очень по-детски, и Арс совершенно не представляет, как в эту козявку может поместиться взрослый человек. Тем более, два. Тем более с их-то ростом. — У нас всего две палатки, — тихо говорит Антон, заметно сникая, — Эд с Егором. И мы с тобой. Ты… Тебе… Что не так? — Да нет, все ок, просто я думал, ну, каждый в своей палатке, это же… Антон не дает ему договорить. — Слушай, Арс, извини, что не сказал сразу, — выпаливает он резковато, — и я понимаю, что тебе, наверное, не уперлось вообще со мной тут жить, но в походах так принято, и это всего на четыре ночи, просто потерпи. — Оу, воу, тише, — Арс выставляет руки вперед, подходя ближе, — нормально мне с тобой жить, я просто с размера ее офигеваю. Антон молчит, насупившись. Не очень понятно, почему он так распереживался, Арса вообще не волнует такое соседство — они сто раз жили в одной комнате в командировках, это же то же самое. — Антон, ты чего? Я серьезно просто думал, типа мы длинные, нам каждому палатка-слон нужна, а тут эта кроха. Тихий смешок из-под кудрявой челки сбрасывает с Арсовой души камень. — Да я не знаю, — вздыхает Антон, — устал просто сегодня. Влезем мы нормально сюда, не переживай. Они для походов всегда такие маленькие — чтобы меньше тащить. — Да уж, не кемпинг с зефирками. — Не кемпинг. Они неловко стоят у входа, пялясь друг на друга. Арс просто не понимает, как залезать в этот коробок и с какой стороны, а Антон отчего-то зависает со странно-тревожным лицом. — А ты, ну, — он мнется, — с какой стороны обычно спишь? — Да все равно, — пожимает плечами Арс. — Тут два входа, — Антон вжикает молнией и присаживается на корточки перед тентом, — но второй я вещами завалил, поэтому залезать отсюда будем, сейчас я фонарик включу. Арс осторожно вползает под тент, переступая гусиным шагом — полог намок от росы, и касаться его очень не хочется. Он смеется себе под нос, что машинально старается оставить ветровку чистой, но он не в городе, и ветровка вообще — старая Антонова и создана для того, чтобы обниматься с какими-нибудь соснами. Высокими-превысокими, как сам Антон. Это сравнение тоже Арса веселит, пока он снимает кроссовки и заваливается внутрь. Они сидят посреди палатки и не очень понятно, что же делать дальше — как будто бы место совсем закончилось. — Так, — задумчиво начинает Антон, — давай, ноги внутрь, я вход застегну. Арс подтягивает к себе колени и сидит, обхватив их. — Мы тут вообще не поместимся, — нервно хихикает он. Антон уже расстегивает свой спальник, занимая место у выхода. — Поперечное залегание, значит, — истерика подбирается к Арсу, — если придет волчок, укусит тебя за бочок? Антон смеется и стягивает толстовку в одно движение. У Арса перехватывает дух от внезапно ударившего в нос запаха. В нем нет ничего неприятного, ничего узнаваемого — это не парфюм, не дезодорант, не гель для душа и даже не пот. Наверное, так пахнет сам Антон — чем-то неуловимым, нейтральным, даже приятным, пожалуй, но это ни на что не похоже. Они сто раз ночевали в одной комнате, но, видимо, никогда не были так близко. Арсений неловко прячет взгляд где-то внизу. Ему бы тоже надо переодеться. — Ты расстелил мне спальник? — Рассеянно бросает он, тупо пялясь на темно-зеленый мягкий спальниковый бок. Такая забота что-то трогает внутри, Арс на природе всегда чувствует себя уязвимым, а тут еще и река эта страшная. Приятна такая поддержка. Антон сидит, озадаченно разглядывая вытянутые ноги. У него в руках термобелье — тонкие штаны для сна. Арс вытаскивает из угла свой пакет с вещами и тоже неловко замирает. А как переодеваться? Он разворачивается к Антону спиной настолько, насколько может, и в полном молчании возится с одеждой, провоцируя и Антона тоже начать. Все это кажется максимально странным и нелепым, потому что не происходит ничего из ряда вон выходящего — они просто переодеваются, как много раз до этого, но воздух напряжен и неподвижен. Они то и дело касаются неосторожно локтями, и Арсу становится душно и жарко, ему неудобно и неловко, они так близко, будто бы сидят на унитазах и держатся за руки. От этого сравнения Арс нервно хихикает. — Да, пиздец тут места, конечно, — невнятно выдыхает Антон и ложится на свой спальник сверху, попадая в поле зрения Арса. Друг на друга они стараются не смотреть. — Жарко, — бормочет Арсений. Щеки горят от духоты и неловкости, — сюда воздух вообще проходит? — Мы надышали просто, — Антон трет пальцами глаза, — ща остынем и будет холодно. Выключишь свет? Арс кивает и разворачивается к фонарику, висящему под потолком. Прежде, чем нажать на кнопку, он вдруг бросает взгляд на Антоновы ноги, обтянутые тонкой шерстью термобелья. Они длинные и рельефные, и, наверное, такие теплые, что по ним почему-то хочется провести рукой, сопровождая движением пальцев каждый изгиб. Арс пару секунд скользит по ним взглядом. Наваждение проходит, когда его глаза утыкаются в член, скрытый под темной тканью. Арс просто смотрит, понимая, что он там — есть. Непонятный ступор охватывает его на мгновение. Рука лежит на кнопке фонарика, но он почему-то медлит. Все это так странно. Антон одергивает толстовку пониже: — Ты чего там? — Да задумался, — отлипает Арс и выключает свет. Палатка тут же погружается в кромешную темноту. И это даже хорошо, потому что щеки у него все еще горят, хотя жара он не чувствует. Что вообще происходит? — В первый день всегда непривычно, — негромко бормочет где-то сбоку Антон, пока Арс укладывается на свою половину, стараясь отодвинуться от него подальше, чтобы не смущать. Наверное, в первую очередь, чтобы не смущать себя. Он забивается в угол так сильно, что ткань палатки почти касается его лица. — У меня клаустрофобия начнется, — мыслит он вслух, — это палатка на сколько человек вообще рассчитана? — Стены давят? — хмыкает в ответ Антон, — Двигайся ближе сюда. Арс почему-то совсем не хочет никуда двигаться, ему даже страшно, хотя причины никакой нет. Вместо этого он вжикает молнией и забирается в спальник. — Просто выгодная конструкция, — продолжает Антон. Глаза привыкли к темноте, и Арсу теперь видно, что он так и лежит на спине, пялясь в потолок, — палатка специально сделана такой узкой, чтобы помещались только двое — так ее легче тащить, она сама по себе мало весит. И, по идее, мы должны лежать рядом, так теплее. Так что, если замерзнешь — двигайся. Это, ну, нормально. Он говорит так, будто бы пытается успокоить, но Арс опять не понимает, кого именно успокоить — себя или его? — Я уже спал в палатках, — бормочет он из кокона своего капюшона. — Это понятно, просто… Как-то странно оказаться здесь, знаешь, — Антон вздыхает и хочет продолжить, но его перебивает Арс. — Да. — Мм? Тебе тоже? — Угу. Не знаю, что такое, наверное, просто новое место, и тело так реагирует… — Точно, да, тело, — охотно соглашается Антон. Повисает пауза. Арсению тревожно по неизвестной ему причине. Что-то не так с сигналами организма, но он списывает все на необычное пространство и вообще стресс. Антон шуршит, забираясь в спальник, и он под шумок немного пододвигается все-таки, чтобы не лежать совсем уже с краю. Они желают друг другу спокойной ночи, но долго не могут заснуть — Арс слышит, что Антон тоже дышит как-то нервно. Обещая себе подумать об этом потом, он проваливается в сон, когда прогретое спальником тело окончательно расслабляется.