Театр вампиров

Стоило им остаться наедине, запереться в классе с фортепиано, как Эрик без предупреждения напал. Он не кусал. Хуже. Он поцеловал её в шею, лаская ледяными губами укус, стискивая девушку в объятиях. Не сдержавшись, она застонала. Жар в старых ранках от его клыков становился тягостным, невыносимым. Жмурясь, борясь с собой, Изабель отстранилась. Она дышала тяжело, хрипло, дрожащими пальцами потирая место поцелуя. Даже не глядя на вампира, стоя к нему спиной, она чувствовала, что он улыбался. — Нет, — процедила девушка, до боли стискивая кулаки. — Пейте кровь. Кусайте. В запястья. Но не больше. Она сделала паузу, переведя дыхание. — Хватит. Достаточно. Я не позволю вам себя использовать. Изабель обернулась, полная решимости услышать ругань вампира, вновь ощутить боль во всём теле, вновь оказаться ненужной и изгнанной. Но Эрик стоял, прислонившись спиной к фортепиано, задумчиво глядя на неё. — Использовать? — он хмыкнул, впиваясь в неё взглядом. — Так ты называешь тот потрясающий, восхитительный, великолепный... — Замолчите! — ...секс? Изабель вспыхнула. — Моя маленькая фея, — он подался вперёд, улыбаясь. — Если тебе так любопытно, я с радостью покажу, чем отличается секс от использования. Она стиснула зубы, краснея до того отчаянно, что от этого кружилась голова. — Вы... омерзительны. — Даже не отрицаю, — Призрак Оперы медленно провёл пальцами по своей маске. — Да, я омерзителен, и ты это знаешь. Видела. Но скажи мне, фея, разве я разрешал тебе срывать с меня маску? Сжав кулаки, она приблизилась. Эрик небрежно оттолкнулся от фортепиано, сделав шаг навстречу. — Не о лице речь, — процедила девушка. — Лгунья. Изабель не выдержала. В детстве она часто дралась, пытаясь защитить себя от злых насмешек, от издевательств и жестокого обращения. Потом папа научил её сдержанности, да и Мадлен закрепила его успех, воспитав дочь в строгости. Но рядом с Эриком стена её спокойствия рассыпалась в прах. Она дала ему пощёчину. Сильную, звонкую, долгожданную. Такую, от которой заболела ладонь. Призрак Оперы сощурил взгляд, схватив её запястье, до боли стиснув его. И, пока он не успел окончательно прийти в себя и скрутить её, а Изабель — лишиться своей храбрости, она вновь сорвала с него маску. Шрамы никуда не делись, и в ярком электрическом свете казались только гротескнее, выразительнее, даже свежее. Словно они до сих пор пульсировали болью, кровоточили. Изабель ожидала, что Эрик вспылит, но он только глубоко вздохнул, с трудом подавляя гнев. Лишь его глаза метали искры первобытной ярости. — Я же сказала, — негромко произнесла она, бросив маску на крышку фортепиано. — Мне не страшно. Эрик... что мне сделать, чтобы вы мне поверили? Он не ответил, хмурясь. Изабель прерывисто вздохнула. — Я ничего не говорила матери. Клянусь. Она не знает, что я видела ваше лицо, — начала девушка. — И имени я ей не называла. Эрик, прошу вас. Я... не те чудовища, с которыми вы всё время имели дело. Призрак Оперы скосил взгляд на девушку, однако её слова его не убедили. Взяв его за руку, она мягко сжала холодную ладонь. — Почему вы так предвзяты? — Изабель вглядывалась в его лицо, запоминая каждую деталь. — Я же тоже... уродлива. В его взгляде отразилась злоба: Эрик совершенно не верил её словам. — Спина, — вздохнула Изабель, опустив голову. — На ней живого места нет. Белесые шрамы, рытвины, огрубелая кожа. От хлыста, от ножей... Не спина, а парусина со швами. Он молчал так долго, что она уже и не надеялась на ответ. — Покажи, — сказал он, отпустив её запястье. Эрик приблизился, от чего девушка вздрогнула и вновь раскраснелась. — Н-нет! — Изабель выпустила его ладонь, сделала шаг назад. — Мы же... работать пришли. Вы сами сказали, что мне нужна практика. — Я сказал, что знаю, как тебя раскрепостить, — ответил Эрик. — И я начал. Но ты оборвала мой поцелуй. Она отошла в сторону, крепко сминая подол свитера. — Можем продолжить. — Нет! — Изабель, — он сделал шаг навстречу  — разве я хоть раз спрашивал разрешения? Изабель не отступила, лишь посмотрела в сторону, стискивая кулаки. Она прекрасно знала: если бежать от хищника, это его только раззадорит. Но Эрик раззадорился и без побега. Он мягко поцеловал её, заставив задрожать от холода его дыхания. Девушка отстранилась, взглянув ему в глаза. — Эрик, — шепнула она, вздрагивая от пробегающих по телу мурашек, от его рук, скользнувших по спине. — Прошу вас. Не надо... — Назови хоть одну причину, — прошептал мужчина, касаясь губами её уха, — чтобы я прекратил. Изабель зажмурилась, ладонями упираясь в его грудь. От близости вампира все её упрёки и протесты мгновенно улетучились. — Я слишком уродлив? — Нет же... — У тебя есть другой? Ах, как любезно! Как вовремя его заинтересовал этот вопрос! — Нет... — Ты влюблена в кого-то? Изабель сжала губы в линию, когда Эрик сдавил пальцами её подбородок, заставив наклонить голову и обнажить шею. Кусать вампир не спешил. Сейчас он покрывал чувствительную кожу лёгкими, почти воздушными поцелуями. Она вцепилась в его плечи, не соображая, что делала: то ли пыталась оттолкнуть, то ли боялась отпустить. — Эрик, я... — Что, фея? — произнёс мужчина, ладонями скользнув под тёплый свитер. — Кто стоит между тобой и мной? — Никт... — Тогда хватит сопротивляться, — его голос стал игривым, лукавым, волнующим. — Я же вижу, ты истосковалась без меня. Не хотелось признавать, но этот ублюдок был чертовски прав. Изабель зажмурилась, изгибаясь в его руках, невольно прижимаясь к его телу. Эрик был холодным, сильным, ужасающим, и в то же время пленительным, недоступным. Должно быть, другая женщина млела бы от счастья в объятиях такого мужчины. Но Изабель одолевали сомнения. Она в жизни привязывалась только к двум людям, один из которых давно умер, а вторая манипулировала ею. Эрик ничем не отличался от вампирской леди. Для него не существовало ни искренних чувств, ни любви, ни взаимного уважения. Если он захочет, ему не составит труда использовать Изабель. Использовать... Девушка охнула, когда мужчина грубо прижал её к фортепиано, клыком мягко прикусывая мочку уха. Он даже не пустил ей кровь, а она уже едва не стонала от нетерпения. Кожа Эрика была ледяной, но от его прикосновений, от его взгляда Изабель было жарко. Она ожидала, что испытает отвращение, оказавшись в его объятиях, что захочет сбежать, спрятаться. Но ей не было неприятно. Девушка вздрагивала от пробегавших по телу мурашек, прерывисто дыша, чувствуя хорошо знакомый жар внизу живота. Эрик заставлял её смотреть себе в лицо, при этом скользя ладонями по самым чувствительным местам. Он ожидал увидеть презрение в её глазах, страх. Изабель подалась вперёд, обняв его за шею, впервые по своей воле, без уз крови запечатлев лёгкий поцелуй на губах вампира. Вцепившись в его плечи, она скользнула губами к его уродливым шрамам, мягко касаясь их, словно боясь причинить боль. Девушка не знала, что делала, не знала, как отреагирует мужчина не её несдержанную ласку. В какой-то момент она ожидала, что он рассвирепеет. Но Эрик приподнял её за талию и посадил на крышку фортепиано. Изабель задрожала. — Эрик... — Можешь кричать, фея, — прошептал он, большими пальцами поддев её свитер, задирая выше груди. — Здесь хорошая звукоизоляция. — Н... но, — Изабель закусила нижнюю губу, — инструмент... — О, на нём играл сам Моцарт, — сказав это, вампир провёл клыками по коже шеи. Изабель содрогнулась так сильно, что не удержала равновесия и упала на фортепиано. — Думай об этом в моменты высшего наслаждения, фея. Призрак Оперы навис над ней, погрузив клыки чуть выше ключиц. С губ Изабель сорвался тонкий, несдержанный стон. Наконец-то. Напряжение в каждом мускуле спадало, медленно улетучивалось, уступив место расслаблению, наслаждению. Раньше экстаз от укуса наступал мгновенно, но сейчас Эрик пил медленно, позволяя Изабель прочувствовать момент. Боже. Изабель прерывисто дышала, чувствуя, как тёплая рука стискивала грудь под тканью лифчика, как умелые пальцы сдавливали и крутили отвердевший сосок, практически причиняя боль. Невыносимо. Губы задрожали. Изгибаясь, Изабель зарылась пальцами в его густые чёрные волосы, обхватила торс ногами. — Эрик, — простонала она, с трудом подняв голову. — Прошу... в этот раз... Она закусила губу, сделав паузу. Просить о подобном было стыдно, но сейчас после укуса и грубого флирта Изабель не подчинялась себе. — В этот раз... используйте. Она вновь упала на фортепиано, проведя по лицу рукой, стыдясь своей откровенности. Но, если он собрался с ней нежничать, если захотел потомить ожиданием, продлить ласку, Изабель точно вгонит ему в сердце серебряный нож. Желание сводило с ума. — Моей фее стало любопытно? — произнёс вампир, медленно слизывая с губ остатки крови. — Или так не терпится? — Ах... хах... Он навис над ней, вдавливая своим телом в крышку инструмента, и это зрелище невероятно возбуждало девушку. Как же часто Изабель представляла эту картину. Как же часто бурное воображение мешало ей спать. Какой же ублюдок! Он нарочно тянул время! Специально томил её! — Прошу! Я больше не могу! Он улыбнулся, и эта улыбка казалась сладкой, словно первородный грех. Коснувшись раны на шее, Эрик скользнул пальцами вниз, оставив тонкую кровавую дорожку на груди, животе, остановившись у промежности. — Использовать тебя, Изабель, значит делать всё, что нравится мне, и всё, чего стыдишься ты, — его голос звучал мягко, заботливо. — А я обожаю опасность. Опасность? — Идём, — сказав это, он отпрянул, рывком поднял девушку за руку, притянув к себе. Он был возбуждён, и Изабель, едва соображая, с трудом подавила желание скользнуть рукой вниз и сжать его отвердевший орган. — Никаких толстых стен, никакого укрытия. И рядом будут свирепые хищники, которые разорвут тебя, моя милая банши, если услышат твои сладкие стоны. Девушка закусила губу, на мгновение пожалев о своём выборе. — Башни горгулий, — произнёс мужчина, и в его глазах отразились огоньки озорства. — Покатые крыши, на которых не за что уцепиться, уединиться можно только за печной трубой, а рядом снуют трёхметровые монстры. Изабель сжала его рубашку, стиснув мужчину в объятиях. Она так сильно желала его, что едва улавливала суть сказанного. — Эрик, — с жаром прошептала она, — я больше не могу. Прошу... сейчас. — Заткнись, — произнёс мужчина, надев маску на лицо. — Вышла. Живее. Его отрывистые приказы, повелительный тон, надменность во взгляде должны были взбесить Изабель, заставить разразиться руганью. Но её желание стало только мучительнее. Она попыталась возразить ему, но в ответ Эрик снял с пояса свёрнутый кольцами хлыст, надавил твёрдой рукоятью ей на горло. — Непослушание наказуемо, фея. *** Изабель прикусила нижнюю губу, вглядываясь в глаза вампира. В обычном состоянии она вечно прятала взгляд, отворачивалась и стеснялась, но сейчас, после укуса, беззастенчиво смотрела на него. И в её лице было столько же желания, сколько он и жаждал увидеть. Изабель не испугалась его приказа, не подчинилась и лишь лукаво улыбнулась, будто обдумывая заманчивую идею. Она прильнула к Эрику, носом ткнувшись в его шею, прикусила кожу. Пустить ему кровь банши не могла, но взбудоражить, вскружить голову — запросто. — Не могу ждать, — в её голосе смешались мольба и жалость. — Прошу... сейчас... Эрик попытался отстранить её, ткнув рукоятью хлыста ей в ключицу, чтобы хоть немного унять пыл Изабель, да и самому прийти в себя. Но девушка сжала орудие и отвела в сторону, теснее прильнув к вампиру. — Я хочу вас, — с жаром прошептала она, скользя ладонью вверх по его груди, расстёгивая пуговицы рубашки. — Я соскучилась. Я каждую ночь ждала вас. Прошу, Эрик. Или мне нужно быть непослушной, чтобы вы были со мной? Что ж, я буду. Наказывайте. Отхлестайте. Имейте. Я вновь хочу... стать с вами одним целым. Каждая её фраза сопровождалась томным вздохом, поцелуем, движением тела. Изабель попыталась сорвать с него рубашку, но он ей не позволил. Тогда девушка принялась за брюки. Эрик сорвался, поддался эмоциям, возбуждению. Своим телом он вновь грубо прижал девушку к фортепиано, заставив её не то простонать, не то вскрикнуть от неожиданности. Подумать только. Он считал, что за свою долгую жизнь утратил способность испытывать подобные эмоции. — Да, — тяжело дышала Изабель, прикусив его нижнюю губу. — Вот так. Эрик глухо прорычал, вцепившись в её бёдра, ногтями без каких-либо усилий разрывая ткань брюк. В первый раз он не обратил на это внимания, однако сейчас кое-что стало для него очевидным. Изабель не просто возбуждала его. Вампир терял контроль над внутренним монстром. Он хотел причинять боль, хотел заставить кричать, молить о пощаде, хотел вонзить клыки в вены, терзать своей насильственной любовью. И запах Изабель, её кровь, её действия не помогали Эрику обрести над собой власть. Девушка неуклюже пыталась стянуть с него одежду, и это его злило. Она дрожала в его руках, и это заставляло его кипеть. Но, что хуже всего, — она по-прежнему была в одежде. Эрик повалил Изабель на инструмент, растягивая её свитер до тех пор, пока не затрещала и не порвалась ткань. Обычно он любил подолгу играть с партнёршами, наблюдать за их реакцией, шокировать, смущать, злить. Эти эмоции раньше доставляли ему ни с чем несравнимое удовольствие, а сам секс уже ничем не мог его впечатлить. Но сейчас он с трудом соображал. Стоило ему скользнуть клыками по её коже, как Изабель застонала, часто, прерывисто дыша. Её грудь лихорадочно вздымалась, плоский живот напрягся, когда Эрик прильнул к нему губами, прижался носом, вдыхая аромат разгорячённого тела. Нет. Как обычно не выйдет. Слишком велико искушение. Слишком сильно её желал Эрик, слишком резко пробудился монстр внутри него. Поцелуями он поднялся выше, прильнул к губам девушки, стягивая с неё лохмотья, в которые превратились брюки. Изабель ответила на поцелуй, вцепившись в его плечи, сорвав с лица маску. Она так неистово льнула к нему, что Эрик едва мог справиться с девушкой, раздеть её. В этот раз вампир был груб. Он вошёл с такой силой, что инструмент, на котором сидела Изабель содрогнулся. Девушка вскрикнула, и эти высокие ноты казались ему слаще её крови. Он так распалился, что не заметил, как Изабель стянула с него плащ и рубашку, обнажив бугристые шрамы на теле. Зарычав, мужчина захотел поправить одежду, скрыть уродство, но девушка не позволила этого сделать. Ногтями Изабель вцепилась в его спину, дрожа от невыносимого возбуждения. — Мой господин, — прошептала она, тяжело дыша. — Глубже... глубже... Эрик поцеловал её, без слов веля заткнуться. Благодаря ей мужчина моментально забыл, что собирался сделать, всецело подчинившись своему желанию. Он входил резко, грубо, крепко стискивая бёдра Изабель, сильными толчками чуть ли не вдавливая её в крышку фортепиано. Девушка не то стонала, не то вскрикивала, изгибаясь под ним, извиваясь, подаваясь навстречу. Укус лишил её стыдливости, превратив в само воплощение похоти. И это зрелище было прекрасно. Разметавшиеся в беспорядке кудри, блеск в серо-голубых невинных глазах, губы, жаждущие его поцелуев... Если в прошлый раз её полное желания лицо не шло у него из головы, что же будет теперь? Эрик зарылся носом в её волосы, прикусив мочку уха, глухо рыча. Её тело было мягким, податливым и пленительно горячим. Лишь оказавшись к ней так близко, вампир осознал, как сильно затосковал за время расставания. Как сильно жаждал этих объятий. С другими женщинами Эрик предпочитал растягивать удовольствие от соития, наслаждаться партнёршей, даже если она была против. Сейчас было иначе. Сейчас тело Изабель пробила крупная дрожь оргазма, её стоны отражались эхом от стен, она стала слишком чувствительной для его ретивой любви. И потому Эрик замедлился, пальцами умело надавив на её промежность. Изабель коснулась его руки, поначалу желая убрать её, но не смогла — экстаз был слишком сильным. В другой ситуации вампир укусил бы её, вновь заставив желать себя. Но не сейчас. — Какая ты быстрая, — прошептал он, глухо дыша. — Куда торопишься, фея? — М... гах... ха... — Знала бы ты, сколько раз я представлял, — он намеренно растягивал каждое слово, словно смаковал, — твоё лицо, полное похоти. Даже сейчас, находясь на пике наслаждения, Изабель прекрасно понимала его, слышала каждое слово. И потому от стыда она невольно закрыла глаза ладонью. Эрик поцеловал тонкое запястье девушки, после чего прижал его к крышке фортепьяно и неторопливо, даже с некоторой нежностью продолжил. Возбуждение, вызванное укусом, обычно проходило, стоило донору испытать экстаз. Но Изабель оставалась всё такой же чувственной, пылкой... голодной. Выгибаясь в его руках, девушка покрывала поцелуями лицо вампира, шею, словно ей нравилось изучать его, исследовать, познавать. Она не пыталась отстраниться, не хотела сбегать и не просила прекратить. И сейчас казалось, будто эта скромная фея была в какой-то степени счастлива. Чувствуя приближение оргазма, Эрик поцеловал её, стиснув в объятиях, срываясь на глухой, протяжный рык. Изабель отвечала на его ласку с такой отчаянной нежностью, будто боялась, что он в самый неподходящий момент её покинет. — Эрик... Эрик... Закрыв глаза, вампир коснулся губами её виска, прижавшись к мягкому, желанному телу. Девушка не сопротивлялась, наоборот. Её руки крепко обвились вокруг его шеи, не желая отпускать. — Совершенство, — только и смог произнести Эрик. — Непослушное совершенство. — Как же я, — простонала фея, — ждала этого. Он невольно улыбнулся, хотя обычно держал свои эмоции под контролем. Быть настолько желанным, быть долгожданным и нужным... приятно. До дрожи приятно, особенно если в нём нуждалась та, кем он восхищался. Даже если она лгала. Как же сейчас сладок её голос. — Эрик, — выдохнула девушка. — Я обожаю вас. — И я тебя, свет мой. — Нет, — она покачала головой, — вы не поняли. Я хочу быть с вами. Всегда. Не раз в неделю. И я хочу быть единственной. Клянусь богом, если вы укусите кого-то ещё, я убью её. Она задрожала от своих же слов. Несмотря на громкие обещания, мысли о смерти и убийстве по-прежнему вгоняли её в болезненное оцепенение. — Пожалуйста, — взмолилась Изабель, глядя ему в глаза. Она не выказывала отвращения, и потому Эрик забыл, что был без маски. — Я не могу без вас. Я с ума схожу, когда вас нет рядом. Я всё для вас сделаю. — Всё? — он хмыкнул. — Крикнешь рядом с семейкой де Шаньи? Изабель, казалось, на секунду отрезвела от чувств. — Господин... — Увижу рядом с тобой хоть одного щенка, — произнёс мужчина, перебирая крупные кудри Изабель, — учую его, найду шерсть — и им всем конец. Я уже сказал, что ненавижу их. — Но почему? — Он смотрит на тебя с тем же обожанием, что и я, — в голосе Эрика зазвенела сталь, — он желает тебя, он с тем же упоением вдыхает твой запах, — вампир сделал паузу, скользнув взглядом по её губам. — А ещё псовые оборотни нечистоплотны, а я брезглив. — Рауль... нет. Не может быть. Мы же... просто друзья. Эрик сощурился. — Ты непрошибаема, фея. Он попытался выбраться из объятий девушки, но она лишь теснее прижалась к нему, не отпуская. — Не пущу. Не сбежите. — Изабель... — Я всю неделю с ума сходила! — огрызнулась девушка. — Не было ни минуты, когда я не почувствовала бы себя вещью! Вещью, которой воспользовались и выбросили! Как вы могли?! Эрик вскинул брови, удивлённый её напором. Однако, во взгляде девушки он не увидел ярости — лишь печаль, страх и сдерживаемые слёзы. — Эрик.., — она сжала зубы, взяв эмоции под контроль. — Я не лгала. Изабель подалась вперёд, поцеловала его, пальцами проведя по уродливому шраму. Неготовый к её проявлению чувств, мужчина рефлекторно отстранился, но девушка не позволила ему сбежать, сильнее прильнула к нему, бросилась в объятия. Не удержав равновесия, вампир вместе с феей рухнули с крышки фортепиано, на клавиатуру, потом — на пол. Тишину класса пронзил немелодичный вопль инструмента. Эрик не почувствовал боли от падения, а вот Изабель испугалась. — Цела?.. — Боже, Эрик... извините. Он лишь устало хмыкнул, встретившись взглядом с девушкой. Её страх длился недолго, взгляд быстро затуманился поволокой одержимости. Фея прерывисто выдохнула, склонившись, осыпая поцелуями его лицо — даже изуродованную половину, заставив мужчину напрячься. — Вы сами меня такой сделали, — прошептала Изабель. — Такой... податливой, мягкотелой. И теперь вы от меня не отделаетесь. Разве что... лишите жизни. — Сумасшедшая. — Пусть так. Но терпеть ваше пренебрежение я больше не в силах, — она провела пальцем по его нижней губе. — Лучше убейте. Убейте здесь и сейчас. Я без вас больше не вытерплю ни часа. Эрик долго вглядывался ей в лицо, после чего не сдержал смеха. Одной рукой он сжал плечи девушки, а второй закрыл глаза, не способный остановиться. Изабель нахмурилась. — Эрик, — она склонила голову набок. — Разве я сказала что-то смешное? — Не каждый раз, — выдохнул он, едва успокоившись, — женщина просит убить себя сразу после секса. Девушка вздрогнула. Её лицо за секунды стало пунцовым. — Да как у вас хватает наглости?! — И не только её, фея, — мужчина обдал её надменной улыбкой. — Привыкай, если так хочешь быть со мной. Она нахмурилась и открыла было рот, чтобы ответить, но так ничего и не сказала. Злоба Изабель улетучилась моментально, особенно после того, как Эрик провёл пальцами по её щеке. — Я же урод... — И что с того? Вампир закатил глаза, пытаясь подняться с пола, но девушка опустила ладонь ему на грудь, удержав на месте. — Я же сказала... не только вы скрываете уродство. Она соскользнула на пол, убрала пышные кудри за плечо и, повернувшись спиной к Эрику, до конца стянула тесный свитер. В прошлый раз, переодевая её, мужчина старался не смотреть на обнажённое, манящее тело, чтобы в лишний раз не поддаться искушению. Но сейчас он увидел. Её шрамы шли крест-накрест. Старые, белесые, бугристые, настолько глубокие, что кожа в этих местах явно утратила всякую чувствительность. Эти давние раны с рваными краями были не похожи на следы от ножа. Но, что хуже всего, Изабель попросту не смогла бы нанести их себе сама. Свои крылья она перевязывала ремнём телесного цвета под грудью. В сложенном состоянии они напоминали два чёрно-голубых нароста, начинающихся от лопаток. Изабель сняла ремень и вдохнула полной грудью. Крылья рефлекторно расправились. Будь они целы, были бы великолепны. Крупные ярко-голубые чешуйки переливались золотом и серебром. Из-за чёрных прожилок и окантовки крылья были похожи на нежные цветочные лепестки. Вот только они казались слабыми, какими-то болезненными, их испещрили неровные шрамы от порезов. Крупных частей крыльев попросту не было — Изабель всё-таки удалось их отрезать. Бедняжка. Истинная суть не принесла ей ничего, кроме мучительной боли. Приблизившись, Эрик коснулся губами её затылка, обняв со спины. Девушка вздрогнула. — И тех, кто оставил на тебе эти шрамы, ты убила. Изабель сжалась. — Я не знала, что получится, — выдохнула она. — Тогда... мои силы были слабы. Те люди... умирали долго. — Они это заслужили. Девушка прерывисто вздохнула, поджав колени к груди. — Я так и не почувствовала вины, — она нахмурилась, глядя в пустоту перед собой. — И потому я даже ма... даже мадам Жири не рассказала об этом. Я боялась, что она решит воспитывать меня точно так же, как в приюте. Изабель резко умолкла, смутившись своей откровенности. — Не знаю, зачем я об этом рассказала... — Теперь тебе нечего бояться. — ...а? — У меня много подданных. Они защитят тебя от чего угодно. — Эрик, — Изабель обернулась, чтобы встретиться с ним взглядом. Её губы изогнулись в улыбке. — Не надо. Я сама могу себя защитить. — Надо. — Просто не уходите от меня, — сказав это, она провела пальцами по его ладони. — Пожалуйста. Вы нужны мне. А совсем недавно она была иного мнения. Что произошло с его скромной, пугливой феей? Неужели ей настолько понравилось их совместное времяпрепровождение? — Что ж, — он хмыкнул. — Хорошо... Раз ты так просишь — приходи через зеркала в мои покои. Отто проведёт тебя. Изабель хотела было задать вопрос, но не успела. Эрик поднялся с пола, оправил одежду, подал руку девушке. В этот раз она приняла его помощь, сжала предложенную ладонь. — Не пора ли нам, — он окинул задумчивым взглядом её обнажённое тело, — начать репетировать? — Сейчас? — глаза Изабель округлились, она рефлекторно прикрылась руками. — Можно мне ваш плащ? — Нет. — Но как же я..? — Голой, — вампир обдал её самодовольной улыбкой, когда притянул девушку поближе к себе. — Н... нет! — Почему же? Мне будет приятно на тебя смотреть, — он склонился, перейдя на шёпот. — И ещё приятнее — слушать. — Эрик... — Шутка, — хмыкнул мужчина, зарывшись носом в её пышные кудри. — Пошли. Продолжим, когда крови в тебе будет на пару литров больше, чем сейчас. Изабель не стала возражать. Эрик набросил свой плащ ей на плечи, застегнул пуговицы. Девушка как-то отрешенно наблюдала за его действиями — видимо, малокровие всё же дало о себе знать. Хорошо одно: по крайней мере сейчас она не теряла сознание. Не говоря ни слова, Эрик подхватил её на руки и прошёл в свои покои сквозь зеркало. *** За два часа до рассвета Мадлен вернулась в свою комнату в театре. Изабель так и не пришла, повелитель – тоже, и дожидаться их сейчас и искать по всему замку не было смысла. В покои Призрака Оперы не пробраться обычным ходом, а Отто никого не пропустит через свои зеркала. Мадлен села за туалетный столик, взглянула на своё отражение и замерла в неподвижности. Чёрт. Правильно ли она поступала? Стоило ли ей толкать Изабель в объятия повелителя? Дочь всегда была покорной, тихой, исполнительной. Почему же сейчас она стала такой отрешённой? Почему старалась говорить только о работе? Почему в её глазах было столько зла, когда она смотрела на мать? Разве Призрак Оперы — плохая партия? Изабель же рядом с ним практически становилась королевой вампиров. Не маленькой запуганной банши, а повелительницей мрака! — Не понимаю... Мадлен опустила локти на стол и закрыла лицо руками, прерывисто выдохнув. С другой стороны, если Изабель влюблена, то всё отлично. Этого Мадлен и добивалась. С её маленькой девочкой всё хорошо, она в надёжных руках, а значит леди исполнила обещание, данное Персу. Почему же ей было так горько? Её маленькая девочка покидала мать, собралась упорхнуть из родительского гнезда. Мадлен следовало радоваться. Разве за годы существования она не научилась закрывать глаза на потери и утраты? — Какая прекрасная картина. Мадлен замерла, услышав знакомый мужской голос. Нахмурившись, она убрала руки от лица и увидела в зеркале вместо своего отражения чужое самодовольное лицо. Отто. Он был молод, как и сто лет назад. Острые скулы свидетельствовали о крайнем изнурении, под горящими голубыми глазами пролегли тени, из-за низких бровей и плотно сжатых губ маг казался ещё более надменным, чем был на самом деле. Как и всегда, он был в серебристом плаще и цилиндре. Седые длинные волосы он убрал в низкий хвост. — Что тебе нужно? — Да так, — маг пожал плечами, хмыкнув. — Обожаю наблюдать за муками чудовища. Он пропал, чтобы через секунду выйти из другого зеркала — большого, настенного, по размеру соответствовавшего габаритам взрослого мужчины. — Его Величество доволен твоей новой игрушкой, — голос Отто звучал холодно, спокойно и отстранённо, словно его вдруг выдернули из глубокой задумчивости. — Даже велел открыть для неё зеркальные лабиринты. — Что?.. Глаза Мадлен округлились. Он же никому и никогда настолько не доверял. — Я наблюдал за ней, — сказав это, маг прислонился плечом к стене. — Думал, ты её подослала, чтобы высосать императора досуха, — так же, как ты поступила с Теодором. — Мои отношения с моим братом-по-крови — не твоего ума дело, — в голосе Мадлен звучал леденящий холод. — Продолжай копаться в пыльных книжках, а не лезть в конфликты бессмертных. К счастью, за сто с лишним лет люди написали их предостаточно. Она ожидала, что упоминание бессмертия заденет его. В конце концов, Отто был смертным, пускай и невероятно могущественным. Но он не отреагировал. — Ты строишь из себя мать. Зачем, Мадлен? Тебе не хватило бедняжки Мег? Вампирская леди так крепко вцепилась в свои колени, что из под ногтей едва не потекла кровь. Она думала, что уже забыла это имя. Похоронила его. Однако воспоминания обрушились на женщину многотонным грузом. Мадлен опустила голову, пряча взгляд. Ей стоило больших усилий не задрожать. Воспоминания о Мег были связаны с её жизнью. С тем человеком, которым она когда-то была до того дня, пока повелитель не влил ей в горло свою кровь. — Она до сих пор в театре, — проворковал Отто, приставив ладонь ко рту. — Хочешь проведать её? О, или лучше расскажем твоей свежей дочери о том, какая ты мать. Мадлен не выдержала. Движение вышло незаметным, отрывистым, слишком быстрым. Она метнула в Отто маникюрные ножницы и вогнала их в лоб мага по самые кольца. Отто не упал, из его раны не пошла кровь. От ножниц по лицу и телу пошла паутинка трещин, раздался звук разбитого стекла. И, расхохотавшись, маг пропал. — Не бойся, Мадлен, — его вкрадчивый голос раздался со стороны настольного зеркала. — Я ничего ей не расскажу. Мне слишком нравится видеть, как ты гниёшь заживо от своих же бесконечных тайн.